Harbingers

Под куполом изолирующей зоны, тонущей во мраке, наступила полярная ночь. Тяжелая, холодная, сковавшая льдом осознания и давящая тишиной. Единственный звук, который ее нарушил — звук рухнувших тел, лишенных души и жизни. Темные цепи первого Предвестника ослабили хватку, отпуская то, что больше не имело смысла держать. — Войну? Кому ты, черт тебя дери, объявляешь войну?! — зарычала Отчаяние угрожающе, хватая сестру за грудки. — Что за самодеятельность? — Руки убери, — выцедила Скорбь ледяным и полным презрения голосом. — А то что? И мне башку снесешь? — губы второй Предвестницы растянулись в опасной ухмылке, словно призывая младшую сестру рискнуть. Бедствию нужны были эти несколько долгих мгновений, чтобы сориентироваться и оценить обстановку — все из-за оков печатей. Матрица, неспешно, но и непрерывно работающая в его сознании, составила парочку версий, основываясь на всем услышанном и увиденном. И ни одна из этих версий ему не понравилась. — Отпусти ее, Дебс, — велел старший Предвестник. Его низкий голос лязгнул металлом. Отчаяние яростно зыркнула на брата, без слов обвиняя его в предательстве, но послушалась и отступила от сестры на шаг. Цепи, которые прежде связывали людей, теперь устремились к третьей Предвестнице — инстинктивная реакция его сущности в соответствии с оценкой «угрозы». Однако они покрылись толстой ледяной коркой, а затем и вовсе разломились на части под собственным весом, не достигнув ее тела. — Не распускай щупальца, братец, — хмуро усмехнулась Скорбь. — Я не особо тактильная, если вы все вдруг забыли. — Ты охреневшая, — рыкнула Дебс. — Кто тебе разрешал убивать этих ребят? Они были нашей добычей. И к тому же, мы… — Скорбь, — перебил ее Бедствие, и Отчаяние тут же замолчала, до поры ограничившись злым взглядом в его сторону. — Ответь мне на один вопрос. Кому ты служишь? Сапфировые глаза третьей Предвестницы сцепились с его глазами на одно долгое мгновение. Первому Предвестнику вдруг показалось, что младшая сестра видит его насквозь, слышит его мысли — даже через печати, даже те, которыми он не собирался ни с кем делиться. Это ощущение настораживало, почти пугало. Но он не отвел взгляда. Лишь скрестил руки на груди и сильнее нахмурился, чувствуя, что получит совсем не тот ответ, на который рассчитывал. Из логики она, конечно, должна была сказать, что служит Творительнице всего сущего. Служит равновесию, равно как и прочие Предвестники Апокалипсиса. Вот только… — Никому, — ответила Предвестница, гордо вскинув голову. — Как и ты, старший брат. — …Один-один, — хмыкнул Бедствие мрачно. — Теперь, если ты угомонила свои таланты, потрудись объясниться. — С чего бы мне перед вами объясняться? — фыркнула Морайн, отбросив свои пепельные пряди с лица легким мановением руки. — Дойдете своим умом. Не вчера родились, надо полагать. — Слушай, завязывай с этим дерьмом, — проговорил первый Предвестник рокочущим голосом, чуть слышно скрежетнув зубами. — Отвечай, когда спрашивают. — А то что? Снимешь печати и «убьешь» меня? — процедила Скорбь. Ее лицо практически не изменило своего бесстрастного выражения, лишь глаза на мгновение разгорелись ярче и злее. — Мы оба знаем, что ты этого не сделаешь. Слишком трясешься над этим планом. — Морайн, я тебе не угрожаю, — выдохнул Бедствие сквозь зубы, чувствуя, как изнутри просачивается ядовитый зеленый туман. Конечно, это было вполне похоже на угрозу — как вообще все, что он говорил и делал в состояниях, подобных нынешнему. Бедствию нелегко давалось игнорировать провокации Скорби, и его истинная сущность стремилась наружу, желая разорвать кое-кого на части. — Это… просто настоятельная рекомендация, — продолжил он несколько более ровным тоном. — Никому здесь нет нужды тебе вредить. Но только мы ничего друг от друга не скрываем — в отличие от тебя. — О, святая наивность. Говори за себя, — фыркнула Морайн презрительно. — Окей, черти тебя раздери. Говорю за себя. Я не собираюсь тебе навредить и ничего не буду утаивать, — он поднял руки ладонями вверх в жесте капитуляции, вместе с тем приказывая уцелевшим цепям отступить. Живой металл обогнул третью Предвестницу по большой дуге и возвратился к хозяину, вновь сливаясь с его телом. — Поэтому кончай паясничать и скажи уже, в чем была задумка твоего эффектного появления. Скорбь снова посмотрела ему в глаза — долгим, неприятным, колючим взглядом, будто шарящим изнутри его черепной коробки в поисках подвоха или лжи. Но Предвестник говорил это совершенно искренне. Конечно, она его раздражала, но за ним все еще числился должок. Немаленький такой. Морайн с сомнением нахмурилась, но все же нехотя кивнула. Приняв более расслабленную позу, она небрежно пнула в его сторону небесный клинок, который до того был у нее в руке, а теперь валялся на земле. — Да никакой задумки. Просто каждая из этих душ помечена ангельским клеймом, — проговорила Скорбь равнодушно. — Чего? И как ты об этом узнала? Или ты только что это придумала? — съязвила Дебс, вмешиваясь в разговор. — Вовсе нет, — ответила ей Морайн в той же манере. — Мне об этом сказал Йехоэль. Бедствие удивленно вскинул брови, услышав это имя. Он с непониманием взглянул на копию Кор’дэнстиля, которую подобрал с земли и теперь держал в руках. Кровавые агаты отвечали на его взгляд, ехидно бурля инклюзиями и ярко мерцая, будто радуясь только что поглощенным душам. — Серафим конца, — пробормотал Предвестник себе под нос. — Но почему… — На самом деле он пытался связаться с тобой, — перебила Скорбь, скучающе наматывая на палец длинный светлый локон. — Но ты «глух и нем», пока тут торчишь. Так что он решил попробовать достучаться хоть до кого-нибудь. Ну, а услышала его я. — И что же он тебе сказал? — уточнил Бедствие, настороженно хмурясь. Его не покидало тяжелое предчувствие — родившееся еще тогда, когда он впервые увидел сотую «Ауди» на горизонте. И теперь оно лишь усиливалось с каждым прошедшим мгновением. Ангелы, по-видимому, пустили глубокие корни на земном плане; дошло до того, что это затронуло даже Йехоэля, верховного серафима. Все, произошедшее только что, подтверждало зароившиеся в сознании догадки. И Бедствие уже подозревал, сложив в голове два и два, что именно он услышит. Оружие, которого не просто не должно быть на земном плане, а вообще не должно было существовать, а в довесок — вербовка душ… — Сказал, — прервала его мысль Морайн, — что архангелы вознамерились уничтожить первого Предвестника. Стоило ее словам стихнуть, как воцарилась тотальная, оглушительная тишина; но ее вскоре оборвала Отчаяние, зашедшись сардоническим хохотом. — Уничтожить? Вот умора, — она похлопала себя по бедру, изображая, как стирает несуществующие слезы. — Никогда бы не подумала, что у ангелов такое отменное чувство юмора. — И как они собираются это сделать, он знает? — спросил Бедствие холодно. Он совершенно не разделял веселья; не чувствовал ни гнева, ни шока, ни растерянности. На самом деле эта информация, к его собственному удивлению, вызвала внутри липкое, навязчивое чувство… дежавю. Сознание вспыхнуло воспоминаниями. Об ангельском плане, Эдеме, где он побывал лишь однажды — но последствия его визита были почти такими же, как и для любого другого плана: горы трупов, реки крови и все такое прочее. Его истинная сущность, спящая под печатями, поднимала голову, а проклятая рука беззвучно гудела, лелея память о тогдашнем пиршестве, тысячах сломанных нимбов и вырванных крыльев. Что же до «почти» в последствиях… первый Предвестник не уничтожил ангельский план — хотя и вовсе не потому, что не мог. С того самого момента, как его ядро пробудила вселенская сила созидания, он служил балансу. А баланс — в лице Творительницы всего сущего — требовал, чтобы Эдем существовал. Впрочем, это не означало, что он был к ангелам милосерден. Отнюдь. — Серафим не знает подробностей, — ответила Скорбь на его вопрос, вынуждая Предвестника вынырнуть из этих темных мыслей. — Йехоэль говорил, что догадался об их плане совсем недавно. Известно ему не так уж и много: только то, что они нашли лазейку в договоре, и начали клеймить души людей, — пояснила она. — Скорее всего, это сделано с целью тебя подловить. — Подловить? Каким же образом? Я никого здесь не убиваю, — выцедил Скотт мрачно. — Ты мог бы это сделать вот только что, — веско возразила ему сестра. — Ладно, но почему серафим конца решил тебе об этом поведать? — удивилась Дебс, вскинув бровь. — Неужели он не заинтересован в том, чтобы выгородить своих сородичей? — Он… считает себя мне обязанным, — ответил Бедствие вместо третьей Предвестницы. — Из-за того, что я убил его предшественника, Шемуэля, и Йехоэль смог занять престол верховного серафима. Хотя я бы так или иначе его убил, — Предвестник устало закатил глаза. — Ну, я могу понять его логику, — мимолетно ухмыльнулась Морайн. — Сменяемость власти в ангельских правящих кругах никакая. А твое появление изрядно перетряхнуло все три круга владык. — Проредило, — уточнила Отчаяние, одобрительно оскалившись в сторону старшего брата. — Нет, в целом ясно. У ангелов точен зуб на тебя, так что тому, что они хотят отомстить, я не удивляюсь. Но они же знают, что уничтожить нас нельзя, — прибавила Дебс, нахмурив брови. — Или им напомнить нужно? — Эм… мы можем обсудить это в доме? — подал голос Сол, молчавший все это время. — Хочу снять барьер, если он больше не нужен. — Ох, я совсем про тебя забыл, — хохотнул старший Предвестник виновато, пряча ангельский клинок внутрь тела, проделав все то же самое, что и прежде с косой. — Конечно, можешь убирать. Только избавься от трупов сначала. Опустошение приблизился к обезглавленным телам, коротко и раздосадованно зыркнув на Скорбь — но та не удостоила его ответным взглядом. Похоже, он не вполне понял, почему нельзя было оставить эти три души ему на съедение. Трупы занялись рубиновым огнем — потусторонним, пожирающим — и вскоре полностью истлели, не оставив после себя ни следа. Даже кровь на траве испарилась под влиянием силы четвертого Предвестника. Как только с ними было покончено, зона изоляции тоже растворилась, точно темно-красную дымку вдруг унес внезапно налетевший ветер. — Я теперь опять есть хочу, — пробурчал себе под нос Сол, ни к кому из своей семьи конкретно не обращаясь — но очевидно, что эта жалоба предназначалась в основном старшему брату, ведь с сестрами он мог общаться и телепатически. — Потерпишь, — цокнула языком Отчаяние. — Видишь, нам, оказывается, нельзя кого попало жрать. Вдруг это отмеченные ангелами души, — прибавила она с нескрываемым раздражением. — Пойдемте в дом, и правда, — предложил старший Предвестник. — Дадим Солу попробовать человеческой еды. Голода она не утолит, но все же. Да и тоже посидим, чаю хоть попьем, — он не смог спрятать ехидную ухмылку, произнеся это. — Я предпочла бы виски, — закатила глаза Дебс. — Ну так надо было брать его с собой, — расхохотался ее брат, пожимая плечами. — Ты же знаешь, я алкоголь в доме не держу. — Да-да, иди к черту, мистер трезвый водитель, — отмахнулась от него Отчаяние, двинувшись в сторону дома. Все Предвестники вскоре разместились за столом. Бедствие и правда вытащил из холодильника еду и поставил чайник, потому что ему необходимо было хоть как-то заземлиться, заняв руки и мысли ерундой, что не будила его темную, голодную истинную сущность. Подумал, что неплохо бы позвать и Йону — уже было довольно поздно, и лишь она одна из всех присутствующих на самом деле нуждалась в еде. Большой вопрос, конечно, хотела ли она есть после всего пережитого, но потребности человеческого организма ведь никто не отменял. К тому же… она имела право знать и то, что они собирались обсуждать — учитывая, насколько глубоко Апостол увязла во всех этих делах. «А может, дело вообще не в том, как там она и в чем увязла, — подумал Предвестник обескураженно. — А в том, что это я хочу, чтобы она была здесь, рядом со мной». Будто услышав его мысли о ней — а более вероятно, учуяв запах разогреваемой еды — рыжая голова появилась в лестничном проеме наверху, а любопытные глаза цвета моря нашли его взгляд. — Спускайся, — хохотнул Скотт, поманив ее рукой. — Голодная же небось. — Я… не помешаю? — уточнила Йона тихо, заскользив опасливым взглядом по другим Предвестникам. — Ничуть, — он подбодрил ее улыбкой, и вскоре послышались шлепки босых ног по ступенькам. Разлив чай по чашкам, Бедствие сел во главе стола, гостеприимно похлопав по месту рядом с собой. Апостол опустилась на стул, скромно сложив руки на коленях и потупив взгляд; нетрудно было догадаться, что ей некомфортно находиться в обществе Предвестников Апокалипсиса. Ну, может быть, кроме общества старшего из них. Он обвел взглядом свою семью и улыбнулся через силу. Все-таки они собрались все вместе, как всегда, неизбежно собирались; Апокалиптическая четверка во всем своем ужасающем великолепии, пусть и сглаженном человеческой оболочкой. Атмосфера была гнетущей, и не только потому, что новости, принесенные младшей сестрой, не располагали к веселью. Все эти декорации — посиделки за столом, поздний обед, переходящий в ужин, чаепитие — были лишь затянувшимся фарсом. И Бедствие чувствовал в глубине своей несуществующей души, что никому, кроме него, этот фарс не был нужен. Даже Дебс. Но ему иррационально хотелось держаться за эту призрачную человечность — ускользающую тем больше, чем дольше он смотрел в неестественно яркие глаза других Предвестников. Невозможно было забыть, кем они являлись и для чего явились в этот мир. — Давайте хотя бы притворимся, что рады друг друга видеть, — хмыкнул Скотт без особой надежды, расплываясь в усталой улыбке. — Что у вас рожи-то такие скучные. Поешьте, чайку хлебните. Это все вкусно, так-то. Йона, ты тоже ешь, не стесняйся, — приободрил старший Предвестник, насильно прогоняя безрадостные мысли. Апостол осторожно кивнула, не слишком храбро принявшись за еду. — …Закончил строить из себя радушного хозяина? — вздернула подбородок Морайн. Она не притрагивалась к чашке, стоящей напротив нее, и демонстративно сложила руки на груди. — Сестричка, чай не отравлен, не переживай, — съязвил Бедствие, не сдержавшись. — У змей иммунитет к яду, что ты как маленький, — подхватила Отчаяние, оскалившись. Взяв свою кружку, она неторопливо сделала пару глотков, искоса поглядывая на сестру. Сол не вмешивался в разговор; он с любопытством обнюхивал и затем пробовал расставленные на столе блюда, время от времени осторожно скользя взглядом по изящной фигурке Апостола, стараясь подражать тому, как она ела — но лишь тогда, когда был уверен, что его старший брат этого не видит. — Очень остроумно, — вскинула бровь Скорбь. — Если это все, то я ухожу. — Да расслабься ты хоть на секунду, — косо ухмыльнулся Бедствие, уперев локоть в стол и облокотив голову на кулак. — Чего дерганная такая? — Я? Это ты слишком беспечный, — отбила третья Предвестница, неуловимо хмурясь. — Или тебе совсем наплевать на архангелов, которые собираются тебя убить? — спросила она в лоб, глядя старшему Предвестнику прямо в глаза. Йона крупно вздрогнула и едва не выронила вилку, услышав это. Сжав прибор в кулачке, она взглянула на него снизу вверх — затравленным взглядом цвета океана, в котором читался искренний, неподдельный страх. За него. Он позволил себе коротко и ободряюще улыбнуться Апостолу, прежде чем вернуть взгляд своей младшей сестре. — А у тебя есть основания предполагать, что у них это получится? — ответил Скотт вопросом на вопрос. Он по-прежнему улыбался, но темный взгляд, сканирующий младшую Предвестницу, совсем не был приветливым. Да и в тоне его голоса, в самой манере говорить читалась настороженность — очевидная для той, кто знала его настолько давно. — То есть, предупреждение верховного серафима по-твоему — недостаточное основание? — изогнула бровь Морайн. — Кстати об этом… когда именно ты получила это предупреждение, сестрица, будешь ли ты так любезна сказать? — криво ухмыльнулся старший Предвестник, нарочито расшаркиваясь и «меча бисер», как сказали бы люди. Глаза Скорби на мгновение сузились, буравя его лицо двумя сапфировыми льдинами. Но Бедствие стоически выдержал ее взгляд; его собственные глаза были ничуть не теплее. — Какое это имеет значение? — хмыкнула Морайн надменно, но на мгновение в глубине ее глаз промелькнуло что-то наподобие удивления. А может, даже опасения. — В текущей ситуации… — Мы бесконечно долго можем играть в эту игру, — поморщился Бедствие, закатив глаза. Он не чувствовал в себе ни сил, ни желания продолжать гоняться за змеиным хвостом. Ему нужны были ответы, а не соревнование, кто кого первым заболтает. — Но давай вместо этого поговорим по существу. Архангелы хотели со мной поквитаться еще давно, это для меня не новость. Но если бы нас можно было взять и убить, они уже нашли бы способ. Рагуил, кажется, обещал, что придет по мою голову еще две тысячи лет назад. Как видишь, моя голова до сих пор при мне, — прибавил он глумливо. — Дорогой брат, — выплюнула Скорбь едко, — ты совершенно не видишь дальше собственного носа, не так ли? Тогда твоя голова не более, чем украшение. — Дорогая сестра, — Бедствие передразнил ее тон, но его голос звучал скорее устало. Прикрыв глаза, Предвестник поистине человеческим жестом потер переносицу. — Я попрошу тебя в первый и последний раз. Довольно твоих недомолвок и увиливаний — и я сейчас серьезно. Говори, как есть, и все, что знаешь. Когда именно Йехоэль с тобой связался? Светлые брови третьей Предвестницы сошлись у переносицы, но отвечать она не спешила; все же прочие за столом сохраняли молчание, будто эта густая, вязкая атмосфера недоверия между Первым и Третьей грозилась хлынуть отравой прямо в рот, стоит только раскрыть его. — Поразительная проницательность, как для тебя, — выцедила Морайн наконец. Ее голос не дрогнул, и бесстрастная маска сохранилась на ее лице, когда Предвестница ответила. — Он связался со мной год назад. Скотт лишь сжал челюсть, но никакой другой реакции не последовало. А вот Дебс, напротив, подскочила с места и вся подалась вперед, буравя сестру полным ненависти взглядом. — Ах ты сука, — низко, раздраженно зарычала вторая Предвестница. — Угомонись и сядь, — оборвал ее Бедствие, устало зарываясь лицом в ладони. Матрица беззвучно работала внутри, стараясь выудить какие-то зацепки из информации, полученной за прошлый год, но ничего не находилось. — Она не сказала бы нам об этом вообще, если бы не хотела. У нее, так или иначе, выбор всего из двух зол: быть на моей стороне или против меня. Морайн коротко и зло рассмеялась, отвернувшись и глядя куда-то в сторону. — Ну надо же, голова тебе все-таки не для красоты, — фыркнула Предвестница. — Если бы я была против, зачем бы мне было убивать этих клейменных смертных, да еще и ангельским мечом? Пораскинь мозгами, сестрица, — выцедила она, презрительно зыркнув на Отчаяние сапфировыми льдинками глаз. — Вообще не вижу в этом никакой долгоиграющей выгоды, — буркнула Дебс. Плюхнувшись обратно на стул, она подчеркнуто долгим движением закинула ногу на ногу и снова взяла кружку, прихлебнув свой чай для проформы. — Грубо говоря, ты дала им понять, что нас предупредили об их замысле — а значит, они станут осторожнее. — Это выиграет нам время, — возразила Морайн холодно. — Никакой гарантии, что мечом убили именно мы, это мог быть кто угодно — души-то из клинка не вынуть и не допросить. Теперь… они займутся поисками предателя, а мы пока разберемся, что к чему. — Время выиграет? Не ты ли молчала в тряпочку целый год, а теперь о выигрыше времени что-то заливаешь?! — не сдержавшись, рявкнула Отчаяние, но, поймав на себе предостерегающий взгляд брата, зашипела сквозь сомкнутые зубы и резко отвернулась. — Я думаю, Морайн нас осчастливит и расскажет, в чем состоит ее грандиозная схема, когда будет готова, — проговорил Бедствие тяжелым и многозначительным тоном. В нем, хоть и не было прямой угрозы, слышался крайне недвусмысленный намек, для каждой из сестер — свой собственный. Подгадав момент неспокойной тишины, Апостол чуть повернулась, стараясь как можно незаметнее для других привлечь внимание старшего Предвестника, и осторожно подергала свободно висящую часть его ремня. — Можно ли… немного контекста? — прошептала она ему на ухо, когда он наклонился к ней ближе — больше для ее спокойствия, хоть Йона и понимала наверняка, что остальные все прекрасно слышат. — Давай, расскажи, — подстегнула Отчаяние, неоднозначно ухмыляясь. — Ты же теперь во все подробности ее посвящаешь. — А ты все сопротивляешься, дорогая сестра, — процедил Бедствие с ленивой усмешкой. — Вообще ничуть, — фыркнула Дебс, беззаботно пожав плечами. — Она тем троим мешкам с дерьмом так-то интересные вопросы задавала. Как знать, может, ее рассуждения натолкнут и нас на мысли. О, а что если нам вообще ее взять к себе вместо тебя? Она точно посмышленее будет, — хохотнула вторая Предвестница. Скотт двинул ее по ноге под столом, но беззлобно усмехнулся. В конце концов, за подколами Отчаяния не стояло ничего, кроме ее скверного характера. А вот Йона явно еще не привыкла к язвительным комментариям Дебс: она неуловимо нахмурилась, стараясь, впрочем, не привлекать к себе внимания, и сжала свободную руку в кулачок, будто борясь с собой. Морайн демонстративно отвернулась, как будто игнорируя их существование. Судя по тому, что они с Солом обменивались короткими взглядами, у них происходил некий телепатический диалог. — Контекста, значит? — хмыкнул Бедствие невесело, глядя куда-то в сторону и побарабанив пальцами по столу. — Даже не знаю, с чего начать. — С «жили-были», — подсказала Дебс, оскалившись, когда первый Предвестник замолчал, вороша воспоминания. — Неужели надо прямо с самого начала? — он ухмыльнулся краешком губ, но это подобие улыбки не затронуло глаза. — Это надолго затянется. — А разве не оттуда ноги растут? — пожала плечами Отчаяние. — Как знать, чем бы все обернулось, если бы на Эдем отправили не тебя, а, к примеру, меня. Может, я их всех убила бы, и дело с концом. — Я не убил всех только потому, что не стояло такой задачи, — выговорил старший Предвестник равнодушно, почти даже механически. Йона негромко сглотнула, услышав это, но никакими иными реакциями не выдала своего страха: не отодвинулась ни на миллиметр и не задрожала. Даже бегло взглянула на Скотта — но во взгляде не было ужаса или отвращения. Скорее… опасение. И непонимание. — Я была бы благодарна, если бы вы… рассказали с самого-самого начала, — пробормотала Апостол робко, ковыряясь вилкой в салате. На некоторое время воцарилось молчание. Предвестники переглядывались, в основном косясь на старшего брата; Бедствие был уверен, что они совещаются телепатически и ждут, что он расскажет сам — но он был слишком занят, перебирая воспоминания и внося новые вводные в Матрицу. Он задавался вопросом, чем все это для них обернется, но не находил ответа. По крайней мере, пока. — Короче, мы были созданы две тысячи лет назад, как ты, возможно, уже знаешь, — начала рассказывать Дебс, поняв, что старший из них не собирается удовлетворить просьбу Апостола. — Сразу после этого мать велела нам выяснить, кто из нас четверых будет главным. Типа… координатором, — пояснила она, поскребя подбородок, не вдруг подобрав подходящее слово. — Ну, а мы были новорожденными сущностями, и понятия не имели, как нам это сделать. Так что не придумали ничего лучше, чем надрать друг другу задницы. Мы сражались друг с другом, да, — улыбнулась Отчаяние, увидев замешательство в глазах Апостола. — Я победил, — пробормотал первый Предвестник. Это было сказано очень просто, без малейшего намека на хвастовство или гордость. Скупой, бесстрастный факт. — Не более, чем случайность, — фыркнула Морайн себе под нос с ноткой презрения. — Ага. Все восемьсот шестьдесят семь раз случайность, — ответил ей Бедствие в той же манере. — Этот маньяк считал, представляешь? — расхохоталась Отчаяние, обращаясь к Йоне. — Я думал, что победить должен я, — надулся Сол. Отставив в сторону пустые тарелки, он опустил голову на сложенные руки, почти что разложившись на столе. — Ты думать умеешь? — фыркнула Дебс глумливо. — Он правда мог бы победить, если бы вы действовали сообща и координировали тактику вокруг него, — неожиданно встал на его защиту старший Предвестник. — По моим подсчетам, на пятьдесят тысяч попыток у вас приходилось две удачных, без учета погрешности от элемента хаоса. — Да мы и строили бы тактику вокруг него, если бы ты не распиливал его своими болгарками самым первым, — процедила Морайн, и в ее вечно бесстрастном голосе сквозило раздражение. — От главной угрозы избавляются в первую очередь, — равнодушно пожал плечами Скотт. — Но давайте не будем отклоняться от темы. — Что, даже не повыпендриваешься как следует перед своей девчонкой? — ввернула Отчаяние, беззлобно ухмыляясь. — Удивительно. Первый Предвестник только закатил глаза, не позволяя сестре развить эту мысль. А Йона, до сих пор внимательно и даже с осторожной улыбкой слушавшая их препирательства, после этих слов вспыхнула и опустила взгляд в стол. — В общем, мать удовлетворили результаты этого первичного теста, так что она назначила нам порядковые номера и распределила функционал, — подхватил рассказ Бедствие, наконец-то полноценно включившись в диалог. Реакция девушки его немного позабавила, но он постарался сфокусироваться на разговоре. — А затем устроила нам как бы… выпускной экзамен. Разослала на разные планы, чтобы проверить, сможем ли мы действовать поодиночке. Справимся ли с поддержанием равновесия. — Я, кажется, уже спрашивала, но… Разве не все вы должны прийти, чтобы наступил Апокалипсис? — уточнила Апостол тихонечко. — Раз каждый из вас может справиться в одиночку, зачем тогда нужны все остальные?.. Предвестники обменялись озадаченными взглядами, услышав эти слова. Ответ им был, в общем-то, известен, но как объяснить такую концепцию смертному созданию, пусть даже и Апостолу? — Ну, анти-энтропия… — начала было Дебс. — Не стоит забивать ей голову этим, — покачал головой ее старший брат. — Но я правда хочу знать, — запротестовала Йона чуть слышно. — Нет, давайте ей объясним, — неожиданно вмешалась Морайн, и ее обычно равнодушный до скрипа голос сейчас звучал несколько иначе. Почти даже… заинтересовано. Бедствие с нескрываемым подозрением зыркнул на младшую сестру — но кивнул, позволяя ей продолжить. — Тебе ведь известно, что такое энтропия? — начала Скорбь издалека. — В нашей науке под этим понимаются бесполезные действия, которые не несут никакой выгоды для системы и приводят к потере энергии, — отвечала Йона очень серьезно, будто прилежный ученик на уроке. — Бинго, — хмыкнул старший Предвестник. — В общих чертах все так, — кивнула Морайн. — Но важно понимать, что энтропию порождают именно живые существа. Как следствие, средство борьбы с ней — это антипод жизни, то есть, смерть. — Выходит, анти-энтропия — это… — начала было Апостол. — Это мы, — подхватила Дебс. — Анти-энтропия — это Апокалиптическая четверка. — Это проект Вселенной по борьбе с энтропией, если тебе так легче будет воспринимать, — прибавил Бедствие с невеселой ухмылкой, стараясь сделать сам концепт более понятным для Йоны. — Мы не первые, как ты знаешь. До нас были Всадники, а до них наверняка кто-то еще. Апокалипсис как явление существует уже какое-то время, долгое, надо полагать. — Простыми словами, мы являемся чем-то вроде… этапов смерти, — проговорила третья Предвестница, задумчиво глядя поверх головы Апостола куда-то в пространство. — Как у жизни есть стадии, так и смерть не приходит одномоментно. Ну а мы — Бедствие, Отчаяние, Скорбь и Опустошение, — она обвела свою семью внимательным, хоть и довольно холодным взглядом, — можем быть восприняты, как: физическая смерть, смерть духа, смерть души и разложение. — Это если очень абстрактно, — прибавил старший Предвестник. — Если очень абстрактно, — согласилась Морайн, вновь переводя бесстрастный взгляд на Апостола. — У вас, людей, есть процесс очистки воды — немного похоже, если тебе нужны аналогии. Несколько ступеней очистки плана от энтропии. Если пропустить какой-то из этапов, процесс не будет завершен, и уровень энтропии не вернется к нулю, — закончила Скорбь, изучающим взглядом скользя по лицу Йоны, словно ей было любопытно, усвоит ли смертное существо эту информацию. — Я не совсем понимаю, — призналась Апостол после небольшой паузы, подняв озадаченный взгляд на первого Предвестника. — Разве просто убийства… недостаточно? Зачем так усложнять? Предвестники помедлили, вновь переглядываясь. Бедствие был уверен, что на уровне телепатии они совещаются, но не слышал их; а потому решил самостоятельно ответить на ее вопрос. — Ты ведь уже знаешь, что живое существо не состоит только из физического тела, — проговорил Предвестник неожиданно серьезным тоном. Взяв со стола яблоко и нож, он принялся чистить фрукт, а сам продолжал свой рассказ. — Вот яблоко, например. Положим, его кожура — это телесная оболочка. Есть еще мякоть — это дух. А в центре, — он разрезал яблоко пополам, вырезая колыбель с косточками, — душа. Зерна будущих перерождений и прошлых жизней. — …Боги смерти любят яблоки, да? — засмеялась тихонько Йона. — Чего? — изогнул бровь Бедствие, тоже по инерции улыбаясь ей. — Какие еще боги смерти? — Да ничего, — закачала головой Апостол, забирая фрукт у него из рук. — Опять объясняешь на яблоках. Но я поняла, в чем суть, думаю. Недостаточно убить тело, это понятно. Но что насчет души? — Она основной ингредиент, но не ею единой, — вновь вмешалась Морайн. — Существует метафизическая часть плана, ноосфера, где формируются связи духов сквозь поколения. В ней остается много информации, а информация — это так или иначе энергия. Она прорастет по остаточному принципу, если не избавиться от нее, и порождает жизнь там, где ее истребили. И тогда снова придется иметь дело с энтропией… — Кстати, как сейчас уровень энтропии поживает, братишка? — полюбопытствовала Дебс между делом. — Не совершаем ли мы непоправимо бесполезное действие, рассказывая Апостолу такие подробности? Бедствие смежил веки, замеряя уровень энтропии в конкретный момент, а затем покачал головой. — На тридцать семь сотых снизился относительно прошлых показаний, — отрапортовал старший Предвестник. — Но что-то мне подсказывает, что это ненадолго, — прибавил он с досадой. — Но это любопытно, — хмыкнула Отчаяние. — Как будто мы делаем все правильно. — Может, и правда делаем, что такого странного? — пожал плечами Скотт. — Апостолы ведь тоже как-то служат равновесию. — Только я не знаю, как, — прошептала Йона сокрушенно. — Ума не приложу, в чем это «служение» выражается. — Это, пожалуй, и не самое важное сейчас, — качнула головой Морайн. Апостол коротко взглянула на третью Предвестницу, в ее глазах плескалось опасение напополам еще с чем-то, что Бедствие, украдкой наблюдавший за лицом Йоны, не смог прочитать. Он тоже скосил взгляд на свою младшую сестру, но решил отложить допрос с пристрастием до поры до времени. В конце концов, тем для обсуждения у них и без того накопилось неприлично много. — Короче, мы все необходимы, чтобы получалось так, как матерью задумано, вот в чем идея, — подытожила Дебс, раскачиваясь на стуле и идеально балансируя на задних ножках. — Но если задача полностью обнулить энтропию не стоит, то и каждый из нас со своим этапом не так чтобы очень нужен. Достаточно одного Предвестника, чтобы наделать… дел. — Ну да, она и не стояла, когда нас всех разослали на планы, — кивнула Морайн. — Нам нужно было показать, что мы справимся с восстановлением равновесия. — И вы справились, надо полагать?.. — поинтересовалась робко Апостол, потому что Предвестники неожиданно притихли, думая каждый о своем. — Конечно, — цокнула языком Отчаяние. — Не думай, что мы слабаки, раз не уничтожаем Землю. Мы вполне осознанно этого не делаем, а не потому, что не можем. — У меня и в мыслях не было такого, — шепнула Йона растерянно, втянув голову в плечи и сгребая в кулачки ткань платья на своих коленях. Бедствие, конечно, замечал ее дискомфорт, но его сознание в эту секунду было слишком далеко, чтобы предложить утешение. Мыслями он снова был там, в тех событиях, что имели место две тысячи лет назад — когда им еще необходимо было доказывать матери свою полезность. Когда им требовалось ее доказать… в первый раз. — Время в истории наконец-то появиться ангелам, — хмыкнула Морайн. — Куда посылали нас, не так важно. А важно, что его, — Скорбь дернула подбородком в сторону старшего брата, — отправили к бессмертным ангелам. На Эдем. — Бессмертные они, конечно, только на бумаге, — пробормотал старший Предвестник отстраненно. — А если их убить и съесть, то они вполне себе умирают. — Они тоже… превысили допустимый уровень энтропии? — спросила опасливо Апостол, зыркая на него снизу вверх, поежившись от зловещего звучания этих слов. — Да нет, — вздохнул Бедствие устало, прикрыв глаза. — Не в энтропии дело было. Просто они потребовали у матери пересмотра своего договора. — И это… причина для уничтожения? — изумилась Йона. — И еще какая, — вклинилась Дебс, злобно оскалившись. — Не охренели там, чего-то требовать у самой Вселенной? — Это не причина для уничтожения, — цокнул языком старший Предвестник, с едва заметным раздражением зыркнув на сестру. — Причиной было то, что они подняли восстание и отказывались выполнять свои прямые обязанности, пока договор не будет изменен. И даже мой приход их не особо насторожил. Они оказались очень упрямыми, — припомнил Скотт, хмурясь. — Требовали, чтобы каждый пункт был вынесен на обсуждение, и окончательное прочтение было установлено большинством голосов… — Короче, зарвались конкретно, — фыркнула Отчаяние. — Надо было их осадить и предметно объяснить им, что они малость берега попутали. — Не говори об этом так, будто я не пытался решить проблему без применения силы, — выговорил Бедствие, поморщившись. — Ой, заливай, — замахала на него рукой Дебс, ответно морща нос. — Мы все тут в курсе, как ты проблемы решаешь. Тебе только в кайф было нарубить их в салат. — Нет, не было, — отбил Скотт холодно, его зеленые глаза царапнули лицо сестры. — Ты прекрасно знаешь, что мне было все равно. На мгновение старший Предвестник будто вернулся в это прошлое: его новообретенные чувства словно бы притупились, пока он вспоминал эти события и себя, свою роль в них. То, что он только что сказал, не было ложью. Прежде было не так, как сейчас. Прежде было всего два «чувства», которые он испытывал в своей долгой жизни: покой и гнев. Покой, когда он делал все правильно. Когда уничтожал, рубил, рвал на части, вызывал цунами и лавины, рушил города, раскалывал горы. Когда делал то, для чего он был создан. А гнев… если что-то шло не по плану. И все же это не было гневом в том смысле, в котором его понимали смертные. Скорее, неудовольствие из-за невольного отклонения от идеальной, выверенной программы действий Предвестника Апокалипсиса. — Да и не то, чтобы бунтовщики были настроены со мной разговаривать, — прибавил Бедствие, тряхнув головой, словно пытаясь сбросить с себя этот покров тьмы, опустившийся на него неподъемной тяжестью. Он не хотел больше быть таким — бесчувственной машиной для аннигиляции. Не теперь, не на этом плане… не с ней. Предвестник протянул руку, взяв ладонь девушки, сидящей рядом с ним, и на мгновение переплел их пальцы, будто стараясь привести себя этим в чувства. — Разве ты… не сказал, что пытался с ними поговорить? — пробормотала Йона тихонечко. Ее нефритовые глаза почти не отрывались от его лица, следя за изменениями в его выражении, но она слегка сжала его пальцы в ответ, прежде чем их руки разъединились. — Ну, да, но сперва они даже не поняли, кто я, — хмыкнул Скотт невесело, стараясь держаться обычного, земного «себя» — что было нелегко, учитывая тему разговора. — Поэтому сразу напали. А когда поняли, видимо, рассудили, что уже поздно давать заднюю. — У них перья вместо мозгов, — хохотнула Отчаяние, лениво потягивая свой чай. Апостол сильно нахмурилась, приложив сжатый кулачок к подбородку и явно стараясь переварить все услышанное. Старший Предвестник с интересом наблюдал за ее реакцией, гадая, что же она спросит следующим. Как поменялось ее мнение о нем после услышанного? Станет ли она относиться к нему иначе, узнав такие подробности его биографии? Сам факт того, что он задается такими вопросами, изрядно его интриговал. Скотт не мог быть уверен, боялась ли она сейчас его — или его семьи, чье пристальное внимание было на нее направлено. И все же ему, как обычно, не удалось предсказать ход ее мыслей. — Но ведь им почему-то нужно было изменить договор, раз они так настойчиво этого требовали, — проговорила наконец Йона. — В чем он заключался? — Не в лоб, а в глаз, мисси, — ввернул Бедствие одобрительно. — О… а вот это мы уже вряд ли можем рассказывать, — предостерегла Морайн, со значением посмотрев в глаза старшему брату. — Разглашать условия действующего договора, не касающегося напрямую земного плана… — Как видишь, теперь он касается земного плана, — возразил Бедствие, раздраженно морщась. Ему крайне не нравился этот факт, но он не мог себе позволить и дальше игнорировать слона в комнате. — Может быть, не напрямую, но все равно. Ангелы ведь как-то влезли сюда, в обход своего договора. — Выходит, им нельзя вмешиваться в дела Земли по их договору? — без труда догадалась Апостол. — Да, и не только Земли. Но… — старший Предвестник остановил сам себя, возвращая тяжелый взгляд Скорби, которая сверлила его светящимися глазами, — мы действительно не вправе об этом много трепаться. Прости. Йона не решилась и дальше продолжать расспросы, но по ее нахмуренным бровям и по глазам, полным замешательства, нетрудно было догадаться о ее мнении касательно позиции Предвестников Апокалипсиса. На некоторое время воцарилась тишина — частая гостья за этим столом. Трое младших членов Апокалиптической четверки могли общаться, не используя слов, а старшему из них и смертной, что, вопреки всякой логике работы Вселенной, оказалась в окружении этих существ, нечего было пока сказать друг другу. Все погрузились в раздумья, каждый на свой манер. — Есть бумага и ручка? — спросила наконец Апостол, зарывшись пальцами в свои рыжие волосы и массируя виски. — Слишком много информации, мне надо структурировать. Запуталась. Бедствие на мгновение задумался, но затем кивнул, вспомнив. — У меня вроде был блокнот в бардачке, я принесу, — он поднялся, обведя свою семью тяжелым, предостерегающим взглядом, прежде чем удалиться в гараж. Конечно, он не думал, что кто-то из Предвестников всерьез осмелился бы навредить Йоне, но ему необходимо было быть уверенным в том, что ни один волосок не упадет с ее головы. Блокнот и правда нашелся в бардачке его черной БМВ, ручка валялась там же. Внутри были мелкие записи — чьи-то номера, артикулы и размеры запчастей, какие-то еще заметки. Не то, чтобы первый Предвестник Апокалипсиса нуждался в таком; в таком нуждался Скотт Эванс, который для Земли был не более, чем обычным парнем, автомехаником, и его память должна была порой подводить его. Бедствие нахмурился, непреднамеренно хлопая дверью машины громче, чем следовало. Из таких мелочей складывался совершенный спектакль, идеальный образ обычного человека, который ему удалось выстроить, выверенный и убедительный — комар носа не подточит. Но сейчас этот образ трещал по швам, потому что вокруг происходило все больше сверхъестественной чертовщины, неумолимо напоминающей ему, кто он на самом деле такой. — Я курить хочу, — застонала раздраженно Дебс, как только ее старший брат вернулся в дом. — Это дерьмо меня доконает. — Иди на улицу и кури, в чем проблема, — пожал плечами первый Предвестник, аккуратно кладя писчие принадлежности перед Йоной, ловя ее благодарный взгляд. Он не мог отказать себе в удовольствии слегка погладить ее руку, лежащую на столе, прежде чем вернуться на свое место. Маленький, незначительный жест, но он был будто бы жизненно необходим, казался чем-то очень важным и нужным для них обоих, заземляющим в том водовороте, в котором они находились. — Пошли со мной, мне скучно одной, — хмыкнула Отчаяние, впиваясь в него тяжелым, многозначительным взглядом цвета индиго. Конечно, ей не было «скучно». Просто был какой-то разговор. И он догадывался, какой именно. Бедствие едва заметно качнул головой, отклоняя ее приглашение. Ни шанса, что двое других не услышат их, как бы тихо они ни шептались; конечно, они могли возобновить телепатию частично, при помощи прямого контакта оболочек — но это казалось бесполезной тратой энергии, которая, в текущих обстоятельствах, была на вес золота. И, что важнее, он не хотел оставлять Йону наедине со своей самой непредсказуемой сестрой. Морайн будто услышала его мысли — хоть это и должно было быть невозможным сквозь печати. Льдинки ее глаз мимолетно скользнули вдоль его кожи; у обычного человека это, может быть, даже вызвало бы озноб, но Скотт только вернул ей сосредоточенный взгляд, понимая, что она не стала бы делать эти гляделки столь очевидными, если бы не пыталась привлечь его внимание. — Давай сперва поможем Йоне разобраться, покурим потом, — пробормотал Бедствие, глядя на то, как быстро листы блокнота заполняются мелким и убористым почерком Апостола. Йона делала записи, будто полностью отключившись от окружающей ее реальности; старший Предвестник с интересом наблюдал, как появляются буквы и значки, переплетаясь, соединяясь линиями и стрелками, и вдруг поймал себя на мысли, что текст лишен смысла. Он тряхнул головой, озадаченный, проморгался даже, но не помогло. Впрочем, совсем скоро его осенило. — Йона, ты… пишешь шифром? — пробормотал Скотт, пораженный, но в хорошем смысле. — А? А, да, по-видимому, — Апостол будто очнулась, когда к ней обратились, неловко улыбаясь. — Я по привычке. Всегда шифрую все свои записи, чтобы никто не мог их прочесть, даже если найдет. — Здорово, — Предвестник обескураженно улыбнулся, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула. — Даже я не понимаю ни черта. И это было поводом для удивления: он, знающий все возможные языки во Вселенной, не мог разобрать того, что писала в его блокноте простая смертная, пусть и третий Апостол. На мгновение ему пришло в голову, не является ли это ее апостольской силой — или, может быть, частью силы… — Ну, в этом ведь и смысл шифров, чтобы понимали только те, кто знает, в чем секрет, — Йона хмыкнула, продолжая сосредоточенно записывать какие-то неизвестные вещи, прежде чем остановиться и поднять взгляд. — Я думаю, мне нужно еще кое-что у вас уточнить… — Спрашивай, — подбодрил Бедствие, ухмыльнувшись уголком рта, бросая взгляд на своих сестер и брата, будто призывая их к сотрудничеству. Апостол снова посмотрела на то, что было написано в блокноте — что-то, понятное ей одной. Затем она заговорила, ее голос слегка дрожал от неуверенности, будто она боялась, что ее выводы окажутся неверными, и Предвестники будут разочарованы ее умственными способностями. — С ангелами более или менее все понятно… Но непонятно, что происходит здесь, на Земле. Вы говорили, что по Апокрифу Апостолов двенадцать и всегда должно быть двенадцать, — пробормотала она, слегка запинаясь. — А по факту нас тринадцать. При этом… перед тем, как я сбежала из приюта, подслушав разговор папы и настоятельницы, услышала, что они говорят о некоем ритуале и четырнадцати кругах… — Девушка сделала еще пару пометок и постучала ручкой по бумаге. — Недостающие кусочки паззла — это, очевидно, тринадцатый Апостол… — Иуда, — кивнула Дебс, сосредоточенно хмурясь и внимательно ловя каждое слово. — Но его не должно вообще быть в числе Апостолов, потому что он предал сына Бога. Опять же, согласно Апокрифу. Да его и в живых не должно быть. — А четырнадцатый, — подхватила Йона, цепляясь за ее слова, — это и есть сын Бога. Иешуа. По Апокрифу, его предали и убили, так ведь? Но сейчас он жив. — К чему ты клонишь? — вмешалась Скорбь резко, проявляя несвойственное ей нетерпение. Йона едва заметно вздрогнула от тона третьей Предвестницы, будто бы слова той ударили ее, как плеть. Но, взяв себя в руки, Апостол продолжила делиться своими изысканиями. — Дебс, ты ведь сказала, что по Апокрифу душу Божьего сына принесли в жертву Вселенной? — девушка посмотрела на Предвестницу, словно ища одобрения. — Так там написано, — Отчаяние свела брови к переносице, озадаченная ее вопросом. — Есть ли… шанс, что что-то пошло не по плану, и Вселенная не забрала его душу? А еще Иуда… — Стой, тормози, — резко закачал головой Бедствие, вмешиваясь в разговор. — Ты имеешь в виду, что Земля как-то… отошла от выполнения своего договора? Апостол поджала губы, но все-таки кивнула. — Больше всего меня смущает даже не это, — продолжила Йона, вновь пристально глядя в свои записи. — Настоятельница, когда они обсуждали этот треклятый непонятный ритуал с четырнадцатью, почему-то, кругами, сказала папе: «у нас мало времени, скоро прибудут все Всадники»… — Ага, очень интересно, с хера ли Всадники, — припомнила Дебс, фыркнув. — Эти дуболомы тоже нас так называли. Но это не очень стыкуется, если им помогают ангелы. — Стыкуется, — выцедил Бедствие мрачно. — Я уже и сам подумал об этом. На деле, ангелам нет нужды посвящать простых смертных в подробности. Люди знают Апокалиптическую четверку как Всадников — так какая, в сущности, разница? Хрен редьки не слаще. — Если честно, — вклинилась вновь Йона, искоса поглядывая на лицо старшего Предвестника, — меня куда как больше интересует, откуда они знали, что все вы скоро прибудете на Землю. После этого возникла длительная пауза, заполненная удивлением всех Предвестников. Оно было настолько ощутимым, что будто бы пропитывало воздух. — Какого дьявола происходит на этой планете?! — ощерилась Отчаяние, нарушая тишину. Ее зубы на долю секунды обратились клыками, когда она их обнажила. — А вот это и правда интересно, — хмыкнула Скорбь без намека на подлинное веселье, вновь скрестив руки на груди. — У смертных, конечно, могут быть предания и все такое, но ведь не могло совпасть так. — Нет. Так… не могло совпасть, — подтвердил Бедствие тяжелым и рокочущим голосом. — И мы действительно собрались вместе как раз теперь. То есть, эти люди точно знали эту информацию, откуда-то. — От ангелов? — предположила Дебс, глубоко хмурясь. — Нет, хрень. А ангелам откуда известно такое, чего даже мы сами не знаем? — Я вспомнил, — вдруг вклинился молчавший до сих пор Сол. Все это время он полулежал на столе, прикидываясь мебелью, и Бедствие даже не был уверен, что он слушает. Но теперь его комментарий привлек всеобщее внимание. — Иуда, — пробормотал четвертый Предвестник, хмурясь и явно прикладывая усилия, чтобы сформулировать мысль. — Я его знаю. Все не мог вспомнить, откуда. Вот, вспомнил. Я видел его в Аду, когда был там. Эта душа была питомцем Люцифера. Он даже защищал ее, когда я пытался ее съесть. — Я ожидала, что ты ляпнешь какой-то бред, но это внезапно важная информация, — хмыкнула Отчаяние невесело. — Выходит, еще и демоны замешаны в том, что происходит на Земле? И Люци зачем-то отдал людям душу Иуды, позволил воскресить его, очевидно… Как же они нарываются, крылья бы всем повырывала, — прибавила Предвестница со злым оскалом. Бедствие внимательно слушал, занося в Матрицу все открывающиеся данные и анализируя их так быстро, как только позволяли его ограниченные печатями возможности; но все еще отсутствовали какие-то важные элементы головоломки, без которых единая картина никак не складывалась. — Все сводится к тому, о чем говорили те двое в твоем приюте, да? — проговорил он глухо. — И о чем говорила эта троица самоубийц. Пророчество. Его взгляд медленно переместился со столешницы, по которой он нервически барабанил пальцами, на Йону, и она встретила его серьезным и сосредоточенным выражением. — Способ, чтобы остановить Всадников, — тихонько шепнула Апостол, снова опуская взгляд в свои записи. — Этот непонятный ритуал из четырнадцати кругов. Двенадцать Апостолов, Иуда и… Иешуа? Но для чего тогда они увезли его? — Кстати, что за место назвал этот ублюдок с отрезанным языком, как его… — вмешалась Дебс, гримасничая, точно в комнате вдруг запахло чем-то неприятным. — Грегори, — Йона процедила с сопоставимым отвращением, а затем снова опустила взгляд. — Но-Уршалйим… Так они называют Новый Иерусалим. — Охренительное название, — саркастично захохотала вторая Предвестница. — Я была там однажды, — продолжила Йона, слегка хмурясь. — Нас возили на какой-то очередной «обряд», но мы ехали в автобусе с заколоченными окнами, так что я понятия не имею, как туда доехать. Бедствие беззвучно скрежетнул зубами, услышав это описание. Почему-то каждый раз, когда Йона раскрывала ему какие-либо подробности ее жизни в окружении этих чертовых культистов, ему лишь все больше импонировала идея перерезать их всех, как овец. — …Путь Всадников закончился на Земле, — Скорбь нарушила вновь воцарившееся молчание. — Теперь я думаю, что это совершенно точно не было случайностью. — Намекаешь, что их могли убить смертные? — фыркнула Отчаяние презрительно, вновь раскачиваясь на стуле. — Бред кобылы сивой. — Как знать, — хмыкнула Морайн глумливо, бросая ледяной и полный скепсиса взгляд на старшего брата. — Но у смертных сейчас есть данные, которыми даже мы не обладали — о том, когда мы все соберемся здесь. И ведь эти данные оказались верными. Может быть, это все как-то связано со Всадниками, раз уж они считают нас таковыми? Первый Предвестник видел вызов в глазах младшей сестры, но он не мог позволить себе реагировать, а ей — испытывать его терпение, потому ограничился тем, что выцедил холодно и жестко: — И что из того? Если есть, что сказать, говори, Морайн. Хватит полунамеков. — Да ничего, — хмыкнула Скорбь себе под нос. — Просто интересно, чем ты занимался эти… сколько? Шестьдесят лет? Что тебе даже не пришло в голову выяснить немного информации… — Жопу чесал, — фыркнула Дебс ехидно. — А может, когти точил, — оскалился Бедствие. Его голос упал на октаву, без лишних слов предупреждая обеих сестер, что он не в настроении для шуток. Скорбь, похоже, приняла во внимание его угрозу. Предвестница сменила тактику, даже руки с груди убрала, делая свою позу более открытой, словно намекая, что готова к сотрудничеству. — Ладно. Наблюдатель, мы можем узнать точно, что случилось со Всадниками на Земле? — спросила Третья предвестница, обращаясь к нему по титулу. Ее голос звучал спокойно, почти даже… дружелюбно. Бедствие не сразу ответил; копаясь в сложносочиненной Матрице, просчитывал вероятности и размышлял, как это может быть сделано. — Так чтобы точно — нет. Но могу попытаться оцифровать излучение Астрального плана двухтысячелетней давности, — проговорил он наконец, заметно хмурясь. — Это не даст нам полной картины, лишь покажет, имело ли место вмешательство Матери и запускался ли протокол Апокалипсиса на Земле. Первое мы и так знаем, она вмешивалась наверняка. Второе… важно ли? — А места на Земле, где бывали Всадники? — слегка нахмурилась Скорбь. — Нет, если они много телепортировались, — покачал головой первый Предвестник. — В лучшем случае — те, где были большие всплески энергии. Но не обещаю. — И сколько времени это у тебя займет? — уточнила третья Предвестница с нажимом, будто бы ее не вполне удовлетворил ответ. — Расчетное время — семьдесят восемь часов, — ответил Бедствие механически. — Долго-то как, — фыркнула Дебс, морща нос. — Можешь быстрее — сделай сама, — процедил Скотт раздраженно, закатывая глаза. Но они оба знали, что нет, она не могла. Ни быстрее, ни в принципе. Такого рода манипуляции были под силу только обладателям Матрицы расчета формальных показателей — самой Вселенной, изобретшей ее, как и все остальное… и первому Предвестнику Апокалипсиса. — Давайте дадим этому шанс, — кратко резюмировала Морайн. — Может быть, выясним что-то еще интересное. Я же, со своей стороны, попытаюсь разузнать из человеческих хроник все, что касается Всадников. — Нам не подходят общедоступные источники, — предупредил старший Предвестник, покачав головой. — Нужно искать это их долбанное Священное Писание. Кажется, там что-то совсем не то написано, чем в людских сказках. — Значит, выясню, где его можно найти, — пробормотала Скорбь, поднимаясь со своего места. — Торопишься, сестренка? — недобро оскалилась Отчаяние, изящно покачивая ногой. — Тороплюсь, — цокнула языком Морайн, не скрывая своего раздражения. — И вам советую. Если мы все четверо здесь, а причин для старта протокола нет, значит, есть что-то, нарушающее равновесие. Очень значительно нарушающее. Мы уже вычленили две таких вещи — Иуду, чья душа должна гнить в Аду, и сына местного Бога, чья душа… вообще должна быть у матери. — Может, убьем всех, кого надо, и дело с концом? — предложил Сол, вскинув брови. Это, во всяком случае, был самый понятный для его ума концепт восстановления баланса. — Кроме шуток, идея неплохая, — хмыкнула Дебс. — Но для этого их надо сначала найти. Йона чуть заметно вздрогнула в ответ на такое предложение, опасливо взглянув на первого Предвестника из-под рыжих ресниц. И Скотт во многом разделял ее опасения. — Давайте сперва разберемся как следует, что к чему, — проговорил он тоном, не допускающим возражений. — Убить дело нехитрое, успеется. — Позволю себе согласиться с тобой, дорогой брат, — выцедила Скорбь едко, задвигая свой стул и демонстративно вскидывая голову, окатывая всех присутствующих холодным взглядом своих сапфировых глаз. — Морайн, будь на связи, пожалуйста, — пробормотал Бедствие с нажимом, неотрывно глядя ей в глаза. Третья Предвестница едва ухмыльнулась краешком губ, но эта гримаса была скорее насмешкой, чем раздражением. — Так и быть, — проговорила она сухо. — Но постарайтесь не беспокоить меня по пустякам. Сказав это, Скорбь растворилась в густом облаке сизо-голубого дыма, не удостоив никого прощанием. — Ну ты посмотри на нее, какая пися важная, — рыкнула себе под нос Отчаяние. Судя по скрещенным на груди рукам, вторая Предвестница боролась с внезапным желанием что-нибудь сломать. — Ты точно так же отмазываешься, не хорохорься, — фыркнул Скотт беззлобно, посмеиваясь над сестрой. Та в ответ только показала ему средний палец. Он почувствовал странное облегчение с уходом Морайн, как будто сам воздух стал легче. Ее присутствие его несколько… беспокоило. И определенно ему не хотелось думать о причине этого отношения. Не сейчас. — Я тоже могу уйти? — предположил Сол, с любопытством зыркнув на старшего брата. Этот вопрос явно был адресован именно ему. — Нет, — цокнул языком Бедствие. — Иди в гараж, поспи там. Младший Предвестник послушно встал и поплелся, куда велено, пока старший провожал его тяжелым взглядом. Он без труда догадался, откуда это взялось — Скорбь телепатически велела Опустошению последовать за ней сразу же, как только подвернется возможность. Но вот в планы первого Предвестника их трогательное воссоединение пока не входило. — И… что же нам теперь делать? — пробормотала Йона, впервые за долгое время подав голос, когда они остались втроем — в почти уже привычной компании. — У меня появилась идея, — проговорила Дебс, косо ухмыльнувшись, еще прежде, чем ее старший брат успел как-то среагировать. — Рассказать вам? — Стреляй, сис, — хмыкнул Бедствие, откинувшись на стуле и кивком головы призывая ее продолжать. — Короче, план. Вы с Йоной едете куда глаза глядят, чтобы сбить этих кретинов со следа, — начала излагать Отчаяние, прочерчивая невидимые линии в воздухе длинными пальцами с заостренными ногтями. — Для верности махнемся машинами. Ты возьмешь их машину, а я твою. — О нет, — с притворным ужасом ахнул Скотт. — Только не это! Ты же ее к херам разобьешь. — Да ты и сам с этим неплохо справляешься, — фыркнула Дебс, осклабившись. — Кончай ныть и слушай дальше. Твоя тачка нужна только затем, что она уже засвечена этим ребятам, они знают номера и саму машину. Поэтому вы пересядете в их. — Ой, ну да, конечно, свою-то машину они точно не знают, — едко фыркнул Бедствие, возводя очи горе. — Времени так или иначе немного выиграем, — раздраженно цыкнула вторая Предвестница. — Вы поедете куда-нибудь в неожиданном направлении, а я, наоборот — в ожидаемом. Они ведь наверняка предполагают, куда мы направимся дальше? Скотт нахмурился, задумавшись. Даже при непрерывно работающей в голове Матрице он не мог пока однозначно ответить на этот вопрос. — Наверняка ли? — покачал головой старший Предвестник, скрестив руки на груди. — У нас, в сущности, теперь минимум два направления. Есть этот Новый Иерусалим, где держат Божьего сына. И приют, где держат остальных Апостолов. И то, и другое, правда, хер знает где. — Тебе в рифму, что ли, ответить, где? — брякнула Предвестница, раздраженно морща нос. — В Гугле забанили, братишка? — Серьезно? В Гугле? Что еще предложишь? — фыркнул Скотт с равным раздражением. — Может, мне им на горячую линию позвонить? Это же очевидно, что культисты скрывают местоположение того и другого. В интернете не будет об этом всем ни строчки. — Нельзя же целый город скрывать, — отрезала Отчаяние, закатывая глаза. — Да еще и с таким названием. Что до приюта, разве Йона не оттуда? — Предвестница качнула головой в сторону Апостола, и та сжалась в комок под взглядом цвета индиго. — Я… пыталась выяснить адрес, но он нигде не написан. Это место… не думаю, что оно нанесено на карты, — пролепетала Йона, не поднимая взгляд. — И всегда, когда нас куда-то оттуда вывозили, машины были наглухо затонированы, либо нас усыпляли, чтобы мы не могли запомнить дорогу. — Уроды, — рыкнула Дебс, дергая губой. — Согласен, — процедил Бедствие, чуть слышно скрежетнув зубами. Ненадолго повисло молчание; старший Предвестник пытался сообразить, как им правильно поступить в этой неоднозначной ситуации. — Впрочем, — проговорил Скотт задумчиво, — я могу прикинуть территориально, где приют находится, учитывая то, что ты мне показала во сне, и место, где мы… встретились, — Предвестник немного осекся, бросая на Йону виноватый взгляд из-под нависших бровей. Отчаяние же явно заинтересовалась той частью, которая касалась сна, и с хитрым прищуром сканировала попеременно лицо Апостола и старшего брата. — Так-так, — вклинилась Дебс, ухмыляясь и постучав когтями по столешнице, — кажется, вы двое с пользой время проводили. Йона вспыхнула, отворачивая голову, а старший Предвестник бросил на сестру испепеляющий взгляд, который лишь подтвердил ее догадки. Лицо второй Предвестницы было насмешливым, но не так, чтобы удивленным. — Ладно, я придумала для вас отличный маршрут, — оскалилась Дебс, беря на себя роль шкипера. — Вам надо выехать отсюда куда-нибудь, куда угодно, и посмотреть, как скоро культисты сядут вам на хвост. Бедствие почти открыл рот, чтобы возразить, но затем догадался, к чему сестра клонит — и эта догадка вызвала на его лице злость и досаду. И Йона, похоже, тоже поняла, о чем говорит Предвестница. —GPS-чип, который внутри меня… его же можно как-то… вынуть? — прошептала Апостол чуть слышно, ее голос надламывался, как тонкий лед. — И можно, и нужно. Вот и подумаете по дороге, как, — хмыкнула Дебс, зыркая на старшего брата. — Ладно. Здесь в любом случае нельзя надолго оставаться, — пробурчал Скотт себе под нос, не скрывая своего раздражения этим фактом. — Надо увести фокус культистов с ранчо, иначе мои соседи тоже могут пострадать. Йона опустила глаза, полные сожаления и вины — так, будто эта вина и правда существовала. Будто она не лежала на тех, кто ее преследовал, а до того держал взаперти всю ее жизнь. Вторая Предвестница извлекла телефон, и, открыв карту, принялась изучать ее, попутно рассуждая вслух. — Вы можете поехать на юг, — пробормотала Отчаяние, задумчиво постукивая когтем по подбородку. — Где-нибудь среди этих полусектантских городишек могут быть подсказки, куда дальше. — Думаешь, эта секта — мормоны*? — изогнул бровь Бедствие, прикинув в уме известные ему данные. — Да хер их знает, — пожала плечами Дебс. — Сейчас сложно что-то утверждать наверняка. Кроме одного: сидеть на месте — так себе идея. Нам надо собрать как можно больше информации, и быстро. Старший Предвестник ничего на это не ответил; опершись на свою руку, он отсутствующе уставился в пространство, делая все возможное, чтобы Матрица в его сознании работала быстрее. Ему нужны были если не ответы, то хотя бы версии. — Конечно, в идеале бы поймать кого-то посерьезнее этих крыс и допросить, — продолжила рассуждать Отчаяние, накручивая длинную прядь волос на палец. — Типа, понтифика этого вашего. — Я думаю, он уехал из приюта, — осторожно проговорила Йона, едва заметно ерзая на стуле, точно ее сидение было усеяно колючками. — Подозреваю, он там, в Новом Иерусалиме, вместе с Иешуа. Но наверняка… не возьмусь утверждать. — А кроме него? Ты упоминала какую-то настоятельницу, — подсказала Дебс, сводя брови к переносице и снова раскачиваясь на стуле. — А… Мари, — в голосе Апостола, когда она произнесла это имя, смешались и страх, и горечь. — Мать-настоятельница нашего приюта. Я не уверена насчет нее, — вздохнула Йона, встречаясь с Предвестницей взглядом. — Когда я перед побегом подслушала их с папой разговор… она была той, которая сказала это: «В наших руках силы Апостолов и Божьего сына. Если свяжем их воедино, даже Всадникам не удастся нас сломить», — она повторила слова, услышанные Бедствием в ее сне-воспоминании, точь-в-точь. — Скорее всего, она тоже много чего знает. Дебс не сразу ответила; долго раскачивалась на стуле, поочередно буравя взглядом то Апостола, то старшего брата. Наконец, по-видимому, в ее голове сложился окончательный план, и Предвестница стабилизировалась, поднимаясь и упираясь руками в столешницу. — Вот как мы поступим, — начала она решительно. — Я поеду туда, где, по идее, должен быть этот приют с Апостолами. Прикинь мне территорию для прогулки, Скотти, — Отчаяние зыркнула на брата, залихватски ухмыльнувшись. — На твоей машине, как и договаривались. Посмотрим, кто клюнет на меня и что мне выложит. А вы двое — собирайте вещички и катите на юг. В случае, если ничего не найдете, попробуйте хотя бы от чипа избавиться. Потом можем вернуться сюда — я телепортируюсь, ну а вы… — Отчаяние на мгновение замолчала, прикидывая варианты. — Мы сменим машину где-нибудь там, думаю, — подхватил Бедствие, серьезно кивнув. — Куплю, ну или украду, без разницы. — Правильно, нахер полицию, — осклабилась Дебс. — Воруй-убивай. — Если за нами все-таки увяжутся культисты, то их и убью, — пожал плечами Предвестник. — Не парься, я не оставлю следов. Но зачем возвращаться сюда? — Рокировка, — хмыкнула Предвестница, выпрямляясь и упирая руки в бока. — Меньше всего они будут ожидать, что вы вернетесь назад. К тому же, ты уже придумал, куда младшего девать? — Тьфу ты, черт, — выругался Скотт, потирая лицо ладонями. — Постоянно про него забываю. Отчаяние зашла ему за спину, фамильярно опираясь на плечи брата ладонями, и наклонилась ближе, ухмыляясь. — Так или иначе, нам еще кое-что надо обсудить, правда, братик? — пробормотала она заговорщически. Глаза цвета индиго, колючие и пылающие потусторонним светом, скользнули прочь от его лица, сцепившись с аквамариновыми глазами Апостола. — Кое-что, касающееся только нашей… семьи. Бедствие обреченно вздохнул, но не сделал ничего, чтобы сбросить ее руки или отмахнуться от разговора. В конце концов, он был должен сестре. Обеим своим сестрам, если уж на то пошло. И эта тенденция обрастать долгами, за которые он не знал, как расплатиться, изрядно выводила Предвестника из себя. Он слабо улыбнулся Йоне, и она, видимо, все поняла — да и разве могло быть иначе. — Я пойду наверх, — пробормотала девушка, спешно поднимаясь из-за стола и прихватывая блокнот с ручкой. — Можно, я потом помою посуду? Как… закончите. — Нет необходимости, можешь тут сидеть, — качнул головой Скотт, поднимаясь и глядя на сестру сверху вниз. Пронзительный зеленый взгляд тлел изнутри решимостью и спокойствием, скорее даже — принятием. — Пошли на улицу, сис… Покурим.