Harbingers

На крыльце старших Предвестников уже поджидала ночь; она бурлила гомоном сверчков и пестрила светом звезд, рисуя аляповатую, почти карикатурную картину умиротворения. Умиротворения, что противоречило всему, происходящему с ними. И всему, чем они являлись. Бедствие кивнул сестре на скамейку под деревом, где была его «курилка», а сам плюхнулся на землю напротив нее, скрестив ноги. Ему странным, иррациональным образом хотелось быть ближе, физически ближе к этой планете, к ее почве, к самой ее сути. Он хотел бы обвести вокруг пальца самого себя, убеждая в этой иллюзорной человечности — но каждая прошедшая секунда напоминала ему, что он не принадлежит этому миру. Нежный гул энергии жизни, исходящий от почвы под ладонями, лишь подчеркивал его собственную роль как вестника смерти. И тем острее он ощущал это после всего произошедшего, когда его подлинная сущность, запертая под семью печатями, дышала ему в затылок, напитанная ароматом недавно пролитой крови. Вторая Предвестница устроилась на скамейке, вольготно закинув ногу на ногу, и не отрывала от него подсвеченных изнутри фиалковых глаз. Изящным движением вынув пачку сигарет из кармана, закурила. — Брат… Ты из ума выжил, скажи мне честно? — начала Дебс без прелюдий, затягиваясь и выдыхая сигаретный дым. Бедствие сразу догадался, в каком русле пойдет разговор, и лишь сардонически усмехнулся, тоже подкуривая. Конечно, в первую очередь о Скорби. Невозможно, чтобы сестра обошла эту тему стороной, учитывая все сегодня сказанное и услышанное. Впрочем, памятуя об Опустошении, что торчал в гараже и неизвестно, в отключке ли, Скотт оценил, что лучше перестраховаться. Несмотря на пустоголовость младшего Предвестника, он мог попросту что-то запомнить, если услышит знакомое имя, и передать Морайн. — Пускай, Дебс. Пусть поварится в собственном соку, — хмыкнул негромко старший Предвестник, глотая дым. — Она не предаст меня, не снова. Уж слишком нерасполагающие обстоятельства. — А ты хорошего мнения о ней, — протянула Отчаяние саркастически, закатывая глаза. — Лучшего, чем она заслуживает. В ответ он только покачал головой, но отвечать не спешил. Некоторое время брат и сестра просто молча курили, думая каждый о своем. «Снова». Тяжелое, монолитное слово, заставившее Бедствие вспоминать, почему, собственно, он так относился к своей младшей сестре. Почему подозревал ее. Почему не хотел прибегать к ее помощи, ни прежде, ни теперь. И почему мысль о том, что он теперь обязан ей жизнью Йоны — жизнью, которая становилась драгоценнее для него с каждым мгновением — так сильно его раздражала. Скорбь ведь уже однажды предала его. Попыталась предать, вернее будет выразиться. Потому что первый Предвестник предметно показал ей тогда, почему среди всех именно его назначили первым. И почему пытаться оспаривать это первенство — не самая разумная затея. Конечно, с тех пор много воды утекло; поначалу она даже пыталась выслужиться и вернуть назад расположение брата, но Бедствие не мог спустить на тормозах попытку Третьей выступить против него, пусть даже и провалившуюся. Он попросил у Матери возможность налагать на остальных Предвестников оковы сил закона, запечатывающие их даже против их воли — и его просьба была неожиданно удовлетворена. Хоть он и нечасто пользовался этой возможностью, сам факт того, что он может урезонить любую попытку мятежа, его странно успокаивал. Но наличие такой силы делало его не первым среди равных, а практически надзирателем над тремя другими, ловчим, держащим этих адских гончих на коротком поводке. Хоть это и не значило, что они ему безоговорочно подчинялись, и уж тем более не дарило ему их уважения. Одна лишь Дебс была чем-то вроде исключения; с ней у старшего Предвестника мало-помалу сложились совсем другие отношения, и, на этих особых правах, она предложила брату заключить договор. — Я не просто так задал ей тот вопрос, — проговорил Бедствие, подразумевая то, что он спрашивал у Скорби — кому она служит. — Мне важно было услышать ответ, который она дала. — Ой, думаешь, она не соврала? — изогнула бровь вторая Предвестница. — Ей языком молоть, что с горки катиться. — Я думаю, она не явилась бы вообще, если бы собиралась только врать, — криво ухмыльнулся Предвестник, выпуская дым сквозь зубы. — И тебе пришлось бы тащить ее за шкирку. Отчаяние его шутку не оценила; она холодно и недоверчиво сканировала его лицо, ища в нем ответы, раз уж не могла сейчас читать его мысли. — «Никому», — процитировала она, саркастично коверкая голос младшей сестры. — «Как и ты». И никому же ты не служишь, а, старший братик?.. — Дебс сузила глаза, держа его взгляд, точно кобра. Бедствие криво улыбнулся, но взгляда не отвел. Он знал, что сестра не оставит это без внимания. Но сейчас ему нечего было предложить в ответ на ее вопрос, а потому Предвестник лишь продолжал обезоруживающе улыбаться, многозначительно попыхивая сигаретой. — Ну и молчи дальше, — буркнула Отчаяние сердито, пиная ногой подвернувшийся камушек. — Даже меня в свои махинации посвящать не хочешь. А я, между прочим, постоянно за тебя впрягаюсь, козел. — Никаких махинаций, клянусь, — хохотнул старший Предвестник, поднимая руки в жесте капитуляции. — Только не бей. — Знаешь, что меня реально напрягает? Вот этот вот «год», — пробормотала Предвестница задумчиво, возвращаясь к основной теме разговора. — Сучка ведь ляпнула, что серафим связался с ней год назад. Почему она раскололась только теперь? — Потому что завертелось колесо Фортуны, — хмыкнул Бедствие невесело. — И повернулось ко мне задницей, как обычно. Дебс сделала гримасу, но ничего не сказала, продолжая курить. Белесый дым льнул к ее темным волосам, пока глаза цвета индиго препарировали лицо брата. — Да без понятия. Может, она собирала информацию, — ответил Скотт уже серьезнее, туша докуренную сигарету и тут же беря другую. — А может, прикидывалась, что помогает Эдему. Или ждала, когда явится четвертый… Не знаю, сис, — пожал плечами Предвестник, откинувшись назад на вытянутых руках и зажав сигарету между зубов. — Подождем, пока сама проболтается. Не знаю, правда, что для этого должно случиться… На его чертах была написана вселенская усталость, хоть физически он и не мог устать. Но вся эта ситуация, от начала и до конца, выматывала его, заставляя постоянно чувствовать уязвимость — из-за печатей, которые он во что бы то ни стало собирался сохранить целыми, и нехватки информации, проистекающей в том числе и из этого. Как верно подметила Дебс, у него был только один действенный способ решать «проблемы» все эти две тысячи лет — с применением силы. Это если учесть, что и проблем-то у него как таковых никогда не было. Ни в одном мире не существовало никого настолько могущественного, кто мог бы доставить хлопоты Предвестникам Апокалипсиса. И хоть порой и случались ситуации, требующие анализа, у Бедствия всегда были и силы, и возможность этот анализ произвести… неизменно выбирая из всех возможных опций ультимативный вариант. Уничтожение. Но земной план вновь отличился, бросая вызов тому, кто считался самым сильным существом во Вселенной. — Единственное, в чем я уверен — если в ней еще есть хоть капля здравомыслия, она будет на моей стороне, — проговорил задумчиво старший Предвестник, вновь беря сигарету между пальцев и выдыхая внушительное облако дыма. — Почему? Она ведь и сама хотела тебя «сместить», — процедила Дебс с издевкой в голосе. Ей явно смешно было вспоминать эти жалкие попытки младшей сестренки. Все одно что комар, пытающийся сдвинуть гору. Но не смехом единым; на лице второй Предвестницы читалось презрение, которого в отношении Скорби у нее было в избытке. — Если ангелы действительно найдут способ уничтожить меня… — Бедствие помедлил, как бы пробуя эту мысль на вкус, а затем неторопливо продолжил, — …то одним только мной они не ограничатся. — С чего бы? — Дебс фыркнула, а ее глаза сузились, разгораясь еще ярче на фоне стремительно сгущающихся сумерек. — У них вроде только с тобой терки. Мы-то им на кой? — Как думаешь, имея возможность скинуть с доски всю Апокалиптическую четверку разом, они не воспользуются ею? — в тлеющих зеленых углях глаз Предвестника светилось нечто хищное, почти похожее на азарт, когда он говорил это. — О… твою ж мать, — выпалила Отчаяние, вскинув брови, непритворно шокированная таким поворотом. Пока эта мысль усваивалась, Предвестник предложил сестре еще одну, снова зажимая сигарету между зубов. — Подумай вот еще о чем: она не устраивала бы этот театр одной актрисы, если бы за этим не стояло… что-то. И на самом деле, не было никакой внятной причины убивать людей ангельским мечом, кроме той, что она назвала. Разве что она правда помогает им, а ангелы разработали меч, посылающий души сразу на Эдем, которые еще и выглядит, как Кор’дэнстиль, — фыркнул Скотт, скептически поморщившись. — Но сомневаюсь, что даже Рагуилу это по плечу. — К слову, ты сказал, что этот Кор’дэнстиль, что мы забрали у смертных — копия, — припомнила Дебс, тоже беря новую сигарету. — Но где тогда настоящий? — Запечатан в залах Истин под присмотром Йехоэля, как и прочие орудия Четвертой войны. Так, как я их и оставил две тысячи лет назад, — пробормотал первый Предвестник. — Если бы мои печати на оружии были потревожены, я почувствовал бы это даже здесь. И самое главное, по условиям договора, Арма вернулась бы ко мне. Он с тоской вздохнул, сжимая и разжимая левую руку, словно пытался вновь почувствовать косу в ней — свою родную косу, Армагеддон, ту, с которой он «родился». Но это, конечно же, было невозможно. Коса Армагеддон находилась там же, в залах Истин на Эдеме. Таковы были условия договора, который жители Эдема заключили с первым Предвестником Апокалипсиса, когда он подавил мятеж две тысячи лет назад — его главное оружие останется запечатанным у них, а в обмен ему дали копию, Сайфер, что сейчас была при нем. Жалкая подделка лишь отдаленно напоминала Армагеддон, и, конечно же, не обладала разрушительным потенциалом апокалиптического оружия. Весь этот обмен представлял что-то вроде хлипкого гаранта безопасности для ангельского рода — ничего, на самом деле, не гарантировавшего, ведь Предвестник в своей полной мощи мог легко уничтожить их всех и без косы. Но теперь Бедствию вдруг показалось, что этот пункт мог быть попросту условностью… или еще чем похуже, о чем он не задумывался в тот момент, занятый своими прямыми обязанностями. И эта мысль вызвала холодок у него по спине, почти похожий на страх. — Что важнее, она считает меня идиотом, и в этом наше с тобой преимущество, — хмыкнул Бедствие невесело, возвращаясь к теме их разговора — к Морайн. — А ты не? — подначила Отчаяние, сверкая острыми клыками. — Да не так, чтобы совсем, — он с косой ухмылкой проглотил безобидную шпильку сестры. — Главное, чтобы она не узнала о нас с тобой, — прибавил Скотт. Вторая Предвестница посерьезнела и хмуро кивнула, продолжая курить, время от времени бросая многозначительные взгляды на старшего брата сквозь легкую вуаль дыма. Ей не нужно было объяснять, почему Скорби не стоило знать об их договоре. Да и вообще никому, кроме них двоих, не стоило знать о том, что Первый и Вторая заключили договор-цепь. Особый подвид договора предполагал известное постоянство — мог быть даже вечным, если его заключали двое бессмертных, как в их случае. Один предлагал договор, а второй соглашался, но дополнительным условием всегда было заключение нового договора, только в обратную сторону. Сначала он выполнял ее условия, затем она — его, и так по кругу. Предвестники обменивались условиями, будто бы играя в теннис, отбивая друг в друга этот иллюзорный мяч, содержащий в себе силу сковать обязательствами даже таких существ, как они. Это была отчаянная мера — и кто, как не Отчаяние пришла ему на выручку в такой момент. Чем греть на груди змею в лице Скорби, ему нужен был надежный, безусловный союзник, всегда готовый выступить на его стороне. И сестра стала таким союзником; особенно остро он нуждался в ее помощи здесь, на Земле. Тем удивительнее, что она сама предложила заключить этот договор. Бедствие затянулся, позволяя воспоминаниям увести себя, а затем шумно выдохнул, испуская густой дым — белый сигаретный вперемешку с зеленым, что сочился изнутри его тела. В нем бурлил гнев, который не на ком было выместить — потому что, в сущности, ему некого было винить во всем происходящем, кроме самого себя. Лишь его собственная близорукая гордыня загнала его в эту кабалу. А он… ненавидел быть в долгу. — Кстати говоря, — голос Дебс вклинился в его сознание, вырывая из воспоминаний и возвращая к теме разговора, — Ты-то свою часть выполнил. Теперь говори условия. Подняв голову и на мгновение встретившись с серьезным взглядом сестры, первый Предвестник покачал головой. — Ну… ничего такого же конкретного, как воскрешение Апостола, предложить не могу, — хмыкнул он невесело, погасив виноватый взгляд в землю. — А придется, — беззаботно пожала плечами Предвестница. — Ты знаешь правила, Скотти. Он хотел было отшутиться, но вдруг с абсолютной, ослепляющей ясностью понял, каким будет его условие. Единственное возможное в сложившихся обстоятельствах. — Сестра, — начал Предвестник неожиданно севшим голосом, глядя на нее почти с мольбой. — У меня есть условие. Оно тебе не понравится, но это краеугольный камень сейчас. — Говори, — Дебс нахмурила брови, безошибочно уловив перемену в его настроении. — Если со мной что-то все же случится… защити Йону, — пробормотал Бедствие, затравленно улыбнувшись. Отчаяние нахмурилась сильнее, туша докуренную сигарету. От нее практически исходило отрицание, недовольство, даже злость; все это смешалось под ее искусственной кожей, омывая ее брата волнами энергии, которая должна была быть чужда существам их порядка. А может быть, он просто обманывал себя все это время?.. — «Случится»? Что, черт побери, с тобой случится? Ты Предвестник Апокалипсиса! — рыкнула Дебс, сверкнув клыками. — Или ты допускаешь, что эти жопокрылые недоумки могут нам как-то навредить? Бедствие стоически выдержал эту вспышку, не меняясь в лице. Он знал, что сестра будет не в восторге — и не от его просьбы, а именно от мысли, которую он пытался ей заронить. От возможности найти уязвимость у них, нарочно созданных неуязвимыми. Ибо, как он сам и сказал ей прежде — едва они найдут брешь и низвергнут одного, следом за ним в бездну отправятся и трое оставшихся. — Да, — ответил он наконец, его голос был почти ровным, почти спокойным. Почти. — Допускаю. Ты можешь их недооценивать, но ангелы — древние существа, гораздо древнее, чем мы с тобой. Их возможности велики, а я слаб, — признался Предвестник. Он не пытался приукрасить или бравировать, больше нет. Это была неприглядная правда, и она повисла между ними тяжелым лезвием последовавшей тишины. Даже с тем, каким он был создан, Предвестник прекрасно осознавал, что в оковах печатей и без подпитки смертными душами с ним может случиться что угодно. И это «что угодно» теоретически могло быть даже уничтожением, если он будет достаточно неудачлив. А удачей… Бедствие никогда не отличался. — Я не хочу на такое соглашаться, — припечатала Дебс раздраженно. Ее глаза цвета индиго светились в темноте, жесткие и непримиримые. — Если я соглашусь, это значит, что я тоже такое допускаю. А это невозможно. Мы высшие существа, истинные дети Творительницы всего сущего, сильнейшие после Нее самой. Ни смертные, ни бессмертные, ни ангелы, ни боги нам не ровня, — рявкнула Предвестница почти отчаянно, будто пытаясь убедить и его, и саму себя. — Нас нельзя убить, потому что мы и есть смерть! — Ладно, — Скотт не стал настаивать, устало пожав плечами. — Как знаешь, сис. Придумаю что-нибудь другое тогда. И это «что-нибудь другое» довольно скоро пришло ему на ум. Лицо Предвестника тронула плутоватая ухмылка, когда он взглянул на сестру из-под нависших бровей. — Как насчет… поиграть в детектива? — Это я умею, — осторожно улыбнулась Дебс. Она, похоже, еще не совсем отошла от его предыдущих слов, но все же ее поза стала более открытой. — Выкладывай. — Последи за нашей красоткой немного. Так, чтобы она тебя не спалила. Сможешь? — предложил Скотт, глядя на сестру с вызовом. — За кого ты меня принимаешь, — оскалилась Отчаяние, в ее глазах разгорался злой азарт. — Я специалист по дознанию, мой дорогой братец. Надеюсь, ты об этом еще помнишь. — Но и наш пациент тоже не лыком шит, — хмыкнул Бедствие недобро. — Прищучить ее пока толком не за что, а надо бы. Ее нельзя прямо допрашивать, выдумает какую-то легенду, как пить дать, — рассуждал он, попыхивая сигаретой. — А впрочем… в последнее время она как будто не особо осмотрительна. То тут, то там нет-нет, да и обронит что-нибудь, выдающее ее с потрохами. — Туфельку обронит? Золушка долбанная, — поморщилась Дебс, затягиваясь сигаретой. — Эта спешка неспроста, — проговорил Бедствие, задумчиво постукивая пальцами по колену. — Равно как и то, что некроманту, к которому она сама же меня и послала, был нужен именно оригинал этого их Священного Писания. — Думаешь, это связано? И она в курсе о том, что сказано в подлиннике? — предположила Отчаяние, вскинув брови в удивлении. — Не-а, вряд ли, — покачал головой Предвестник, гася очередную сигарету и пряча в пепельницу. — Если бы была, действовала бы куда аккуратнее. Но она торопится и прокалывается, как никогда раньше. И это нихрена не просто так. Что-то происходит здесь, на Земле, Дебс. Что-то, что ускользает от нашего внимания — но умница-то всегда сует свой нос за кулисы… Предвестница ничего не ответила, глядя куда-то поверх его головы. Похоже, ей нужно было время на осмысление. — Брат, скажи, — пробормотала она наконец, — если ангелы все-таки припрутся сюда, что станешь делать? Понятно, что это будет нарушением равновесия, но ведь ты же не сможешь надавать им по шее, не снимая печатей. А если снимешь… — Начнется Апокалипсис, — кивнул Бедствие, хмурясь. — У меня есть идея, что делать, если такое произойдет. Это крайняя мера, на случай, если крыложопые все-таки захотят превратить Землю в поле битвы. А я не могу позволить им этого. — Крайняя мера? — изогнула бровь Отчаяние. — Ох, я даже спрашивать боюсь. Уж больно у тебя пошли стремные крайности. Но окей, говори. Что ты предлагаешь? Старший Предвестник выдержал паузу, зная, что за ужасную вещь он собирался сейчас озвучить. Но иных опций просто не было. Во всяком случае, не таких, которые хоть сколько-нибудь бы его устраивали. Он постарался придать своему голосу всю возможную твердость, глядя сестре прямо в глаза, когда, наконец, произнес: — …Открою врата Дуата. В тяжелой тишине, последовавшей за его заявлением, можно было слышать, как высоко над их головами завывает ветер, и как в лесополосе в милях от ранчо ухает сова. — Не смешно, — фыркнула Дебс. Впрочем, она вскоре почувствовала, что он серьезно. — Правда? Врата Дуата? Ну ты точно из ума выжил, — она махнула на него рукой, мол, безнадежный случай. — Лучше уничтожить Землю? — криво ухмыльнулся Бедствие, но его глаза ухмылку не унаследовали, оставаясь холодными и колкими. — Я знаю, что это отвратительная идея. Наверное, одна из худших. Но других у меня нет. Если и переносить место действия куда-то, то только в Дуат. Там можно быстро разобраться: сниму три-четыре печати, всех, кого надо, убью, и вернусь назад… — Не думаешь, что Маат открутит тебе кое-что прежде, чем это получится? — усмехнулась Предвестница невесело, тоже избавляясь от докуренной сигареты. — Или Исфет. Если еще и эта придурошная вмешается, будешь ты бедный, — продолжала Дебс. — Ну пусть попробуют, — хмыкнул Скотт мрачно. Дуат был царством мертвых, выжженой землей между небесами и преисподней. Туда попадали заблудшие души, не нашедшие своего места после смерти; потерянные и неприкаянные, они скитались по темным залам и пепельно-черной пустыне, воздыхая о жизни, которую у них отняли. Правили же в Дуате две сущности — больше первородные силы, чем боги. Маат — сила Порядка, и ее сестра Исфет — сила Хаоса. Эти две женщины, бывшие некогда богинями, поднялись по «карьерной лестнице» и стали Воплощениями. Каждая из них была почти столь же могущественна, как и любой Предвестник Апокалипсиса — но лишь в пределах своего царства. Дуат был поделен надвое между двумя сестрами: во дворце Маат некоторые души еще могли найти искупление, пройдя ее суд и доказав делом, что достойны перерождения. А вот в пустоши Исфет попадали безнадежные и недостойные ни снисхождения, ни второго шанса. Прежде первому Предвестнику уже доводилось бывать в Дуате. На ряде планов, где они с семьей запускали протокол Апокалипсиса, находились души, что по закону принадлежали Дуату, и которые Предвестники нечаянно поглощали, массово забирая души с уничтоженной Апокалипсисом планеты. У Бедствия был доступ ко вратам, и он отсылал обреченных в Дуат, передавая либо одной повелительнице этого царства, либо другой. Но между ними… мягко сказать, не водилось дружбы. Особенно недолюбливала его и его братию Маат, считая нынешнюю Апокалиптическую четверку слишком склонной к хаосу, недостаточно эффективно и тщательно выполняющей свою работу. Возможно… небезосновательно. — Это опасно, — подала наконец голос Отчаяние, и по ее внезапно сменившемуся тону было понятно, что она совершенно серьезно. — Да что ты, — ехидно буркнул Скотт. — При открытии врат всех, кто окажется рядом, затянет в Дуат, — продолжила Предвестница, игнорируя его тон. — Вообще-то на это я и рассчитываю, — Предвестник поморщился, воззрившись на сестру с хмурым видом. — Если ангелы каким-то способом окажутся на Земле, не дам же я им пинка под зад, чтобы убирались восвояси. Хотя стоило бы, — прибавил он с горькой усмешкой. — Нет, ты не понял. Всех затянет в Дуат, — повторила Дебс с нажимом. — Если поблизости будут смертные… они мгновенно погибнут, и их души будут обречены на вечные скитания в царстве мертвых. — Да почему ты говоришь со мной так, как будто я об этом не знаю? — выпалил Бедствие, не скрывая своего раздражения. Он потер переносицу, а затем взял еще сигарету. — Но это, типа… меньшее зло. Если выбирать между кучкой смертных и всем планом, то ясно же, что я выберу… — Даже если в этой «кучке смертных» будет третий Апостол? — хмыкнула Дебс недоверчиво. Зеленые глаза первого Предвестника опасно вспыхнули, буравя сестру предостерегающим взглядом, а челюсть рефлекторно сжалась — так, словно он не был в состоянии больше контролировать свою мимику. Мысль, что Отчаяние пыталась ему заронить, отдавала чем-то удушающим, безобразным… еретическим, в каком-то смысле. Бедствию не хотелось представлять себе подобное развитие событий. Ни за что. Ни в какой временной линии. — Есть идеи лучше? Предлагай, — не выдержал Скотт, почти рыча в лицо сестры, чувствуя, что вот-вот выйдет из берегов, даже если это была просто теория. Дебс замолчала, хмурясь, но спустя эти несколько долгих мгновений, показавшихся ее брату вечностью, сокрушенно покачала головой. — Удивительно, но… нет, — признала Предвестница нехотя. — Ангелы явно выдумают способ просочиться на Землю в физической форме — иначе у них никаких шансов нет вообще. Не то, чтобы я допускала, что в ином случае у них есть шансы, — прибавила она с мрачной усмешкой. — Но это так или иначе навредит балансу, и, что более важно, могут пострадать смертные. — Поэтому — Дуат, — вздохнул Бедствие обреченно. — Это, во всяком случае, единственные врата, которые я могу открыть, не прибегая к силе под печатями. Я знаю, что Маат захочет… — Оторвать тебе яйца, — подсказала Дебс, хохоча. — Ну удачи ей в этом, — фыркнул Скотт раздраженно. — Как ты и сказала, я вроде как Предвестник Апокалипсиса. С утра был, во всяком случае. — А она — Воплощение Порядка и судья мертвых, — отбила Отчаяние уже серьезным тоном. — И ты вторгнешься в ее царство без приглашения, еще и кучку «друзей» с собой приведешь. Не боишься, что тебе и самому придется предстать перед ее судом после такого? — Предстану, значит, — скривился первый Предвестник, закипая уже от одной мысли об этом. — Не умру же, надо полагать. Вторая Предвестница долго и пристально всматривалась в лицо брата, ища нечто одной ей ведомое. Но по ее сосредоточенному лицу нельзя было сказать, нашла ли она то, что искала. — Я должна предупредить тебя, — проговорила Отчаяние ровным, тяжелым тоном. — Если откроешь врата Дуата, то пойдешь туда один. — Само собой, — кивнул Бедствие, нисколько не удивленный ее словами. — Я не собираюсь втягивать вас в эти разборки. Ангелы и их месть долбанная — прежде всего моя проблема. И последствия за открытие врат и вторжение в Дуат лягут только на мои плечи. — Последствия коснутся нас всех, — заявила Дебс без тени сомнения, и ее голос неожиданно лязгнул металлом. — Но дело не в них, а в пустотелых душах из Дуата, которые могут просочиться на земной план. Кто-то должен будет изгнать их. К тому же… уверена, ты захочешь, чтобы всех Апостолов телепортировали как можно дальше от места, где откроются врата, — она косо ухмыльнулась, но глаза цвета индиго были холодными и колкими. — Этого следует хотеть нам всем, — Скотт скрежетнул зубами, подавляя желание ответить сестре какой-нибудь гадостью. — Апостолы не должны умереть. Особенно Йона. — «Особенно», — передразнила Отчаяние с кривой усмешкой, но ее тон сочился ядом. — Что же в ней такого особенного? Милое личико? Бедствие почти огрызнулся в ответ, но задушил слова прежде, чем они успели покинуть его грудь. Задумался, взяв себе еще сигарету. Ведь и правда, что же было в ней такого ужасно особенного, за исключением того, что она была Апостолом? Он не мог сформулировать это, но что-то особенное определенно было. От мыслей о ней, ждущей в доме, ее теплой улыбке, которая наверняка озарит ее лицо, когда он вернется, ее нежных, худеньких руках, обвивающих его шею, маленьком сердечке, трепещущем за тонкими ребрами, у Предвестника и у самого в груди трепетало что-то — невозможное, то, чего там физически не было. Но рядом с ней, из-за нее… ощущалось так, будто было. И это что-то, ноющее и пульсирующее, велело не размыкать объятий, когда она была в них. Не желало отпускать ее, никогда и никуда, настойчиво требуя ощущения ее маленького тела, ее прерывистого дыхания на его искусственной коже, ее нефритовых глаз, глядящих в самые темные его глубины и видящие там нечто, совершенно ему по природе чуждое — но рождающееся под ее знающим, ласковым взглядом, вобравшим свет самых прекрасных звезд. Так что это не в ней было что-то особенное. Она была особенной. Для него. И Бедствие почти с ужасом поймал себя на мысли, что она могла бы остаться единственным живым Апостолом — или даже единственным живым человеком на Земле — и он бы, в принципе, не возражал. — Она… уже умирала однажды, — проскрипел Предвестник с трудом, потому что никакие иные слова просто не шли, задушенные этим подавляющим осознанием. — Я не думаю, что получится воскресить ее снова. Это была хорошая причина. Объективная причина. Она должна была убедить сестру, хоть у него и было написано на лбу, что дело совсем не в этом. Не только в этом, во всяком случае. — Брат, ты доиграешься в эти людские отношения до того, что у тебя мозги набекрень встанут, — выцедила Дебс предостерегающе. — Если уже не. — Да не в играх дело, — затряс головой Предвестник, перехватив сигарету другой рукой и глубоко затягиваясь. Он решил все же немного поделиться, чтобы не выглядеть в глазах сестры совсем уж безнадежно больным. Хоть он и чувствовал себя так, будто болен. И ничего не мог и не хотел делать с этой «болезнью» — даже осознавая в полной, как ему казалось, мере, куда это все могло его завести. — Я не могу объяснить, Дебс. Но мы с ней… связаны, как будто. Невозможно же было, черт побери, из всех людей на Земле попасть под колеса именно мне, — припечатал Бедствие. — А может, ей суждено было это, — пожала плечами Предвестница, будто это было обычным делом. — Попасть под колеса, умереть, быть воскрешенной. — Воскрешенной теми, кто создан, чтобы убивать? Хрена с два я поверю в такое «суждено», — мотнул головой Скотт. — Это не просто случайность. Наша встреча — не случайность. Все, произошедшее до этого момента — не случайность, — проговорил он убежденно. — Что-то не так с Землей, Дебс. Очень сильно не так. И Йона не просто подвернулась мне под руку, а словно бы сама Мать направила ее в нужном направлении, — рассуждал Бедствие, раскачиваясь взад-вперед и втягивая дым. — Апостолы ведь должны быть хранителями равновесия, сечешь? И при этом они, которые должны хранить равновесие, используются культистами, что хотят остановить Всадников… уже от одного этого разит нарушением баланса до такой степени, что мне тошно становится. Отчаяние нахмурилась, задумчиво кивнув старшему брату. Ее поза стала более собранной, словно она собиралась испариться в воздухе с минуты на минуту. — Это, пожалуй, верный ход мыслей, — согласилась она, покручивая зажигалку между пальцами. — Нас прислали сюда не просто так, в конце концов. Значит, либо Апокалипсис, чего нам не хотелось бы… либо надо восстановить равновесие. — И ведь энтропия в норме при всем при этом, — прибавил Бедствие, выдыхая густые клубы дыма. — Ума не приложу, как они это провернули. — Надо выяснять, — покивала Отчаяние, поменяв местами свои скрещенные ноги. Ее старший брат без труда уловил эти невербальные намеки и косо усмехнулся, стрельнув понимающим взглядом. — Я не держу тебя, если что, — проговорил он смиренно. — Мы вроде план обсудили. Ты едешь в сторону приюта, где он должен по моим расчетам быть. А мы едем к черту на рога. — Черт тоже не дает мне покоя, — тихо пробормотала Дебс, прикусывая кончик ногтя. — Люцифер, я имею в виду. Каким боком ко всему этому вообще примазались демоны? Вроде бы тут ангелы тебе отомстить хотят, а людишки — Всадников остановить. Мотивация на месте. А рогатые-то чего? — Демонов тянет туда, где хаос, — задумчиво пробормотал Бедствие, попыхивая сигаретой. — А на Земле… полный хаос, как ни посмотри. — Ладно, — Отчаяние хлопнула себя по коленям, поднимаясь со скамейки. — Разрулим этот хаос, что уж. Вроде как, это наша работа, равновесие восстанавливать. Значит, пора нам возвращаться из отпуска. И так засиделись, — прибавила Предвестница с ухмылкой. — Настрой что надо, сис, — оскалился Скотт, не двигаясь со своего места, впрочем. — По машинам, говорю, — скомандовала Дебс, пиная его в бедро. — Поднимай свою жопу ленивую, братец. Мне надо прочесать этот приют геморройный. А тебе — увезти твою подружку куда подальше. И да, ты хоть туфли ей купи, — хохотнула сестра беззлобно. — И лифчик. Ходит, как оборванка. Бедствие даже вздрогнул от этого комментария, воззрившись на сестру со жгучей смесью раздражения и благодарности. Едва ли не покраснел от стыда. А впрочем, было ли у него до сих пор время хоть раз задуматься о том, что у Йоны есть такие вот простые, чисто человеческие потребности? Уж точно не в том калейдоскопе событий, в который они угодили. — Твою ж, — ругнулся он себе под нос, поднимаясь со своего места. — А она даже словечка ж не сказала, что ей все это нужно… — Лань пугливая, — фыркнула Предвестница, закатывая глаза. — Но с ней, пожалуйста, нянькайся сам, я не нанималась. — Дебс протянула ему руку ладонью вверх. — Давай свои ключи сюда, Скотти. И езжай, веселись. Только головой думай иногда. Той, что сверху, а не той, что снизу, — уточнила сестра со смехом, уворачиваясь от его игривой оплеухи. — Давай уже, катись отсюда, — расхохотался Скотт. Отдав ключи от БМВ, он все-таки поймал сестру и взъерошил ей волосы. — И спасибо, сис. Правда. — Качусь-качусь, — хмыкнула Отчаяние с притворным раздражением, хоть уголки ее губ и подрагивали в усмешке. — Координаты только дай, куда катиться. — Угу. Давай свой телефон, — нарочито тяжело вздохнул Предвестник, протягивая руку. Открыв карту, он навел указатель на нужное место и очертил пальцем область. — Все это было в районе Мэйфлай авеню, — пояснил Скотт, невольно хмурясь при воспоминании. — По моим подсчетам, периметр не больше двадцати километров. Максимум тридцать. Но честно, сомневаюсь, что Йона босиком так много бы пробежала, — пробурчал он себе под нос, делая мысленную заметку обязательно купить ей несколько пар обуви по дороге. — На адреналине могла, — пожала плечами Дебс, забирая у него телефон. — Окей, я поняла. Съезжу туда и все проверю. — Постарайся не спалиться, — серьезно проговорил Бедствие, глядя на сестру в упор. — Да-да, не напрягайся, — фыркнула в ответ Предвестница, двинув его в бок. — И будь на связи. — Буду. Вернемся сюда через…? — начал Скотт, вопросительно выгнув бровь. — …Через три дня, — закончила Дебс. — Ты вроде сказал, что тебе семьдесят восемь часов нужно, так? Ну, чтобы проанализировать следы Астрального плана на Земле, — напомнила она. — Плюс-минус то на то и выйдет. — Давай заложим пять дней, — предложил Предвестник. — Возможно, тебе удастся заодно выполнить твои условия, — он криво ухмыльнулся, намекая на их обновленный договор. — Не то, чтобы это к спеху, но сама понимаешь… Отчаяние слегка нахмурилась, но ответила не сразу. Снова сверлила лицо брата глазами цвета индиго, пытаясь понять, что скрывается за его словами, не лжет ли он ей, пользуясь тем, что она не может читать его мысли. Но, по-видимому, ничего не нашла — во всяком случае, ничего достаточного, чтобы зацепиться за это. — Ладно, — вздохнула Дебс наконец, легонько тряхнув головой, точно пытаясь сбросить невидимое бремя. — Пять так пять. Не забудь про младшего только. — Черт бы его побрал, — застонал старший Предвестник сокрушенно, хлопая себя ладонью по лбу. — И куда его девать? — Это уже не мои трудности, — оскалилась Отчаяние, крутя ключи от его машины на пальце. — Бывай, старший братик. Я обязательно разобью твою машину вдребезги! — пообещала она со смехом, удаляясь в гараж. — Уж не сомневаюсь, — протянул Скотт, возводя очи горе. Оставалось решить, как поступить с Солом, а также собрать кое-какие нехитрые пожитки — и можно было выдвигаться в путь. Путь, который неизвестно, куда приведет их. И если относительно младшего брата в голове Бедствия план сложился довольно быстро, то вот что ему делать со всем остальным, Предвестник пока слабо представлял. Матрица в его сознании работала едва ли не со скрипом, медленно доставая данные из ядра земного плана и пережевывая их лениво, словно верблюд колючки. Эта медлительность выводила его из себя, но и сделать с ней он ничего не мог. Ускорение процесса могло быть достигнуто только снятием печатей. Ворота гаража поднялись, и его черная БМВ плавно выехала наружу. Дебс притормозила, опустив стекло, и хитро оскалилась. — Я разбудила что-то пустоголовое и голодное, — захихикала она, дергая подбородком в сторону гаража. — Извиняй. — Я понял, — вздохнул Скотт с напускной обреченностью. — Удачи тебе, сис. — Удача мне не понадобится, — хвастливо фыркнула Предвестница, подмигнув брату на прощание. — Увидимся. Развернувшись на подъездной дорожке, машина набрала скорость, и вскоре скрылась из виду в темноте наступившей ночи, оставляя старшего Предвестника Апокалипсиса позади.