Harbingers

Ему хотелось, чтобы немедленно наступила ночь. Свет дня этого мира — мира, который он так старательно оберегал все эти годы — не должен был увидеть, что случится сейчас. Жаль, что при всем своем могуществе первый Предвестник по-прежнему не мог повелевать… временем.   — Изолируй нас, — кратко распорядился Бедствие, обращаясь к брату.   Опустошение среагировал моментально. Развел руки в стороны, формируя вокруг всей этой сцены барьер, бурлящий сжатой энергией. Внутри него сгустились искусственные сумерки, не позволявшие лучам солнца проникать сквозь туманную и колеблющуюся стену; лишь яркие глаза двух Предвестников Апокалипсиса источали потусторонний свет.   Что ж, ночь, в каком-то смысле, наступила. Точнее, затмение.   Тенор очнулся первым. Подскочил к образовавшейся стене, ударяя в нее кулаком со всего размаху — и тут же взвизгнул от боли побитой собачонкой, падая на колени из-за отдачи. Разумеется, барьер четвертого Предвестника не был обычной стеной, которую людям было бы под силу сломать — кулаком или даже экскаватором, не столь важно.   Остальные двое пока не делали резких движений: Грегори все еще корчился на земле со своей сломанной ладонью, а бас нерешительно переминался с ноги на ногу, держа старшего Предвестника на мушке — хотя руки его неимоверно дрожали, и он уже наверняка понимал, что толку не будет, даже если выстрелить.   — Сол, — подал голос Скотт, поочередно обводя взглядом каждого из людей, — ты сможешь удержать меня тут, если сниму печати? — Сколько? — спросил младший Предвестник с сомнением. — Одну.   Опустошение поджал губы, всем своим видом выражая сомнение; долго тянул носом воздух и перебегал взглядом с людей на старшего брата и обратно, как бы оценивая свои силы, но в конце концов кивнул.   — Если одну, то удержу, — пробормотал Сол, нахмурившись. — Ну, максимум две. Больше — уже вряд ли. — Да я не собираюсь их снимать, — успокоил его Бедствие. — Просто есть вероятность, что мне вышибет пробки. Хочу быть уверенным, что… — он осекся, вспомнив о той, чье имя чуть не сорвалось у него с языка, и вовремя осознал, что произносить его не следует. — …Что никто не пострадает. Из тех, кто пострадать не должен.   Все это время его цепи, выпущенные из глубин тела, свободно бороздили пространство внутри барьера; но теперь им был отдан приказ, и живой металл зазмеился по земле в поисках своих целей.   Теперь уже водитель сотой «Ауди» среагировал прежде всех прочих: поняв, к чему все идет, мужчина упер дрожащее дуло пистолета себе в висок.   — Да как бы не так, — рыкнул Бедствие, и послушная его воле цепь ринулась вперед на огромной скорости, крученым ударом выбив оружие из рук человека и превращая то в кучку покореженного металла.   Бас отшатнулся, потеряв равновесие и завалившись назад из-за отдачи; его рука не пострадала, но именно таким удар и задумывался.   Старший Предвестник зыркнул на тенора, который было тоже потянулся к оружию, и в ту же секунду другая цепь метнулась к нему, скрутив его запястье удавкой и заставляя выронить пистолет.   — Поранитесь еще, — Бедствие зловеще оскалился, и бас, неотрывно глядевший в его лицо, побледнел, нервически сглотнув. Дрожа, мужчина отполз немного назад, стараясь увеличить расстояние между собой и неведомым чудовищем, которое стояло перед ним. Впрочем, та цепь, что предназначалась ему, вскоре оставила уничтоженный пистолет в покое. Она метнулась к человеку и, змеей взобравшись по его ногам, стиснула грузное тело в удушающих объятиях.   Опустошение, приблизившись к тенору, поднял уцелевшее оружие с земли и, задумчиво потянув носом воздух, покрутил его в руках.   — Опасная игрушка, — хмыкнул его старший брат. — Ею можно как-то навредить? — полюбопытствовал Сол, никогда прежде не видевший огнестрельного оружия. — Нам — навряд ли. А вот человека можно даже убить ею, — кивнул Скотт, решив удовлетворить его любопытство. — Можешь опробовать на себе, если хочешь, — предложил он, глумливо ухмыльнувшись и вскинув брови. — Или на мне.   Сол бросил на него взгляд, кратко вспыхнувший алым огнем, когда услышал последние слова. Впрочем, непохоже было, что он в самом деле собирался тестировать оружие людей — на себе или же на брате.   Теперь нужно было многое сделать. На самом деле — очень многое. Оружие — и ангельское, и людское — нужно было спрятать, трясущихся от страха смертных следовало допросить, сформулировав как следует свои вопросы, которых после всего случившегося стало только больше. Но старший Предвестник не предпринимал ничего из этого.   Бесстрастному, холодному анализу ситуации мешал гнев; он бурлил под искусственной кожей черным штормом, застил взор картинами жестокой и заслуженной расправы, которой он хотел подвергнуть этих людей. Цепи сжимали каждого в гибельном кольце, способные немедленно раздавить, вскрыть плоть, выпуская наружу кишки, или нарезать на идеально ровные куски, стоило ему лишь отдать соответствующий приказ.   Первый Предвестник Апокалипсиса закрыл глаза и сделал глубокий вдох, а затем медленно и протяжно выдохнул, чувствуя, как его нутро покидает густой зеленый дым.   Ему не было нужды жалеть. Не было нужды сомневаться. Но была нужда сдерживаться, контролировать темные чувства, переполняющие его и рвущиеся наружу кровожадным чудовищем, которым он был и не хотел быть. Глубоко внутри он восхищался тем, что может теперь чувствовать — так ярко, так всепоглощающе. Ведь прежде Предвестник не испытывал подобного.   Убийства смертных были необходимостью, частью его естества, ведь для них он и был сотворен когда-то. В лучшем случае они вызывали легкое любопытство, да и то лишь поначалу. Чем дольше тянулось его существование, тем меньше интереса они в нем вызывали — пока, наконец, не стали абсолютнейшей рутиной. А теперь он был захвачен этим азартом, отчетливой потребностью ломать, рвать, мучить. Но эти чувства были слишком опасными. Для этого мира, для хрупкого человека с прелестной душой, которого ему хотелось уберечь… а значит, и для него самого.   Мысли о ней немного помогали. Конечно, с одной стороны, они лишь подбрасывали дров в костер его ярости — но с другой призывали его быть осмотрительнее и настроиться на самоконтроль. Хоть Апостол и была той, кто попросил его убить этих людей…   — Честно говоря, я не хочу ничего у вас спрашивать, — процедил Бедствие сквозь зубы, растирая лицо ладонями, стараясь таким поистине человеческим жестом привести себя в чувство. — Мне хочется разорвать вас на куски.   Люди ощутимо напряглись и переглянулись, услышав его слова. Пошевелиться никто из троих сейчас не смел, да и не смог бы — все они были жестко зафиксированы цепями с ног до головы. Отвечать они тоже не решались.   — Но мне вроде как надо кое-что у вас узнать. Про камеры, этот меч, про приют ваш долбанный, Апостолов… и всякое такое прочее, — вздохнул Предвестник устало, массируя запястье левой руки.   Одна из цепей, не занятая держанием человека, прирученной коброй обвилась вокруг предплечья; но это был лишь рефлекс, иллюзия контроля — ведь собственные цепи не сдержат его в случае, если он вознамерится зайти дальше, чем планировал.   Взгляд блуждал по искаженным ужасом лицам смертных, пока не остановился на стоящей поодаль машине. Один за другим факты сложились в стройную картину, и Бедствие позволил себе хмуро улыбнуться, чем лишь еще больше перепугал троих вторженцев.   — Впрочем, возможно, мне и не придется делать все самому, — пробормотал Скотт, зыркнув на брата и вынимая телефон свободной рукой. Опустошение с интересом наблюдал за его манипуляциями.   Каждый раздающийся в трубке гудок действовал на нервы, но в этот раз их было не так много.   — Если звонишь, чтобы меня подогнать… — начала было гневную тираду Отчаяние. — Машина отменяется, Дебс, — оборвал ее брат резко. — Нам тут ее любезно… пожертвовали. Но мне нужна твоя помощь. Очень нужна. Сейчас. — …Ясно. Мне переместиться на задний двор? — Предвестница легко догадалась по исказившемуся голосу брата, что на ее обычные колкости нет ни времени, ни настроя. — Будь добра, — ответил Скотт кратко. — Через пять минут буду, — пообещала Дебс прежде, чем отключиться.   — Возьми Кор’дэнстиль и пошли на задний двор, — скомандовал Бедствие мрачно, кивнув в сторону меча, что все еще лежал в пыли у него под ногами. — Зону изоляции подвинь вслед за нами. — Зачем уходить? — удивился Опустошение. — Смертные снаружи не увидят, что происходит внутри барьера. — Но кое-кто внутри может увидеть, — хмыкнул он неоднозначно, коротко взглянув в окно на втором этаже.   Там все еще было пусто, но он регулярно чувствовал аквамариновый взгляд, царапающий лопатки. Ощущения по этому поводу были смешанными; ему одновременно хотелось, чтобы Йона видела, как он выполняет данное ей обещание — пусть и только отчасти, но ведь среди этих людей все же был ее мучитель — и чтобы она была ограждена от всего того ужаса, что непременно должен был сейчас произойти.   В голове родилась аналогия с котом, верно несущим задушенную крысу в постель хозяйке. С другой стороны, едва ли люди радовались демонстрации жестокости или смерти — даже если они сами хотели от котов, чтобы те ловили крыс…   «Непоследовательные создания. И я… становлюсь таким же», — подумал Предвестник с мрачной усмешкой.   Сол не решился и дальше спорить с братом; подобрав меч, поплелся вслед за старшим Предвестником, всем своим видом изображая, как ему тяжело поддерживать барьер.   Бедствие раздраженно хмурился, слыша пульсации небесного орудия в руках Опустошения. Этот клинок, что ощущался еще издалека как нечто неприятное, будил в нем воспоминания — и это была не та память, к которой ему хотелось прикасаться. По какой-то неведомой причине любые воспоминания о том, как он выполнял свое предназначение и когда-либо кого-либо уничтожал, теперь вызывали в нем странные чувства. Что-то вроде отвращения… к самому себе.   Обстоятельства для Предвестников сейчас складывались довольно удачным образом, при прочих равных. Некая часть ответов — в виде самих этих людей с этим мечом в руках — уже, считай была у них в кармане. Однако Бедствие не тешил себя надеждой, что ему на съедение отправили кого-то, кто реально знал много важного. Впрочем, для этого и нужна была Дебс.   Прошло еще несколько минут, и в облаке фиолетового дыма появилась Отчаяние собственной персоной. Она с толком осмотрела всю развернувшуюся перед ней сцену, а затем, коротко рассмеявшись, уперла руки в бока.   — А ты все такой же везучий, братишка, — фыркнула Предвестница, многозначительно вскинув брови. — Что есть, того не отнять, — пожал плечами Скотт. — Нам бы вытрясти из этих мешков с дерьмом… что-нибудь. — Например? Кто они, черт возьми, такие вообще? — предположила она, ухмыляясь. — Более важно, кто их послал, — буркнул Бедствие, хмурясь. — И как они меня нашли.   Дебс нахмурилась. Очевидно, она телепатически сказала Солу дать ей меч, потому что в следующую же секунду младший Предвестник вложил ей в руку Кор’дэнстиль.   — На мой взгляд, самое интересное — откуда у вас, ребятки, это, — она пружинистым шагом приблизилась к тенору, элегантно покачивая бедрами, и, обворожительно улыбаясь, помахала у него перед носом лезвием. — От ангелов, откуда же еще, — процедил Бедствие сквозь зубы, скрестив руки на груди.   Сам факт присутствия здесь оружия Эдема изрядно его удивил. Но еще больше — разозлил. Бессмертные не имели права вмешиваться в дела смертных, но нуждались в их энергии; из-за этого нельзя было возвести непроницаемую завесу между планами.   До сих пор Бедствию не было дела до этого всего, конечно же. Ему в равной степени было наплевать на всех существ. Но Земля… внесла свои коррективы. И тот факт, что ангелы влезли именно сюда, определенно не был случайностью.   — Это-то понятно. Но ангелам запрещено пересекать границу планов в физическом обличии, если мне не изменяет память. А как иначе они могли бы передать физический объект? — поинтересовалась Дебс, оглядываясь на брата через плечо. — Да откуда я знаю? — выгнул бровь Предвестник. — В том-то и загвоздка. Это нарушило бы их договор, так что я почувствовал бы. Но ведь ничего подобного. — Может быть, ты знаешь, малыш? — сладко улыбнулась Отчаяние, приподнимая клинком подбородок человека. — Это правда очень интересно. Скажи мне. — Н-н-ничего я тебе не скажу, чу-д-д-довище, — пролепетал тенор, заикаясь от охватившего его ужаса.   Улыбка на лице Предвестницы померкла; она легонько вдавила острый край меча в горло человека, чуть надрезая его кожу, и тот взвыл, дергаясь и усугубляя рану. Впрочем, это все еще была безобидная царапина. Не с целью убить, а только лишь пощекотать нервы.   — Уверен? — пробормотала Дебс тихо, приближая свое лицо к лицу человека и стиснув его подбородок когтями. — Я же вежливо попросила. А могу и не очень… вежливо. Решать тебе. — Да какая разница, — вмешался молчавший до сих пор бас. — Если вы нас все равно убьете. — О, милый, разница огромная, — усмехнулась Отчаяние, обращая на говорящего лукавый взгляд цвета индиго. — Если будете умничками, избавите себя от страданий. А если нет… придется мучить вас. Долго, больно и совершенно бессмысленно. — Спроси у третьего, — предложил Бедствие, до сих пор лишь бесстрастно наблюдавший за сестрой. — Он изначально держал Кор’дэнстиль в руках.   Бас внезапно расхохотался, надрывно и истерически. Старшие Предвестники переглянулись, озадаченные такой реакцией.   — Спроси у него, — кивнул человек, отсмеявшись. — Он ничего тебе не скажет, хоть ты что с ним делай.   Дебс вальяжно поднялась, направившись к человеку со сломанной рукой; тот заметался в цепях, тщетно пытаясь отползти подальше, но орудие первого Предвестника держало его мертвой хваткой.   Схватив его лицо ладонью, Отчаяние бесцеремонно оттянула челюсть человека вниз и поморщилась, кивнув сама себе.   — Отрезали язык, — фыркнула она. — Я так и думала. Что ж, для нас это явный сигнал, что этот знает больше двух других. Я займусь им, — Предвестница обернулась, игриво подмигнув Бедствию. — Остальные тоже могут что-то знать, так что и их допрошу. — Тебе нужна наша помощь? Или сама справишься? — поинтересовался Сол, обменявшись взглядом со старшим братом.   Отчаяние внимательно посмотрела в красные глаза младшего Предвестника; очевидно, у них опять состоялся некий телепатический диалог. Но Бедствие поймал себя на мысли, что ему безразлично, хоть он и не слышит их. И дело было отнюдь не в доверии или его отсутствии. Просто ему хотелось поскорее покончить с этим всем.   — Сол нам только для барьера сейчас нужен? — спросила Дебс, обращаясь к старшему брату. — Пусть держит его, — бросил Бедствие холодно, зыркая на младшего. — Так безопаснее. — Безопаснее для кого? — ухмыльнулась Предвестница, поднявшись и поигрывая ангельским мечом. — Для тебя? — Для всех, — отрезал Скотт. — Говори, если есть, что сказать.   Отчаяние мимолетно нахмурилась, а затем обвела взглядом трех смертных.   — Впрочем… вы мне оба пригодитесь, — плотоядно ухмыльнулась Предвестница, вновь обратив свой взор на братьев. — Кажется, эти ребятки не совсем понимают свое положение. Нам стоит им растолковать.   Сломанная рука человека, которую он баюкал, даже будучи связанным, привлекла ее пристальное внимание; Отчаяние придавила ее каблуком, заставляя Грегори взвыть раненным зверем.   — Что-то они разбросаны у нас. Скотти, собери-ка их кучнее, — попросила Дебс, не прекращая улыбаться. — Несолидно такой, как я, расхаживать туда-сюда.   Бедствие отдал приказ, и цепи, точно намагниченные, стянули двух людей вплотную к тому, что лежал на земле, придавленный пятой Предвестницы.   — Поиграем в игру, — предложила Дебс с усмешкой. — Называется «правда или действие», но только с особыми правилами. Я буду задавать вопросы, и, если мне не понравятся ваши ответы, будет что-то происходить, — она присела на корточки рядом с басом, почти что игриво погладив его по щеке острыми когтями. — Например, будет выключаться гравитация. Или кислород будет исчезать. Или ваши путы будут обнимать вас немножко теснее, — она бросила взгляд себе за спину, многозначительно улыбнувшись братьям. — Думаю, мы хорошо повеселимся сегодня. — Ой, уволь, — поморщился Бедствие. — Если цепи — это все, что тебе от меня нужно, я просто отдам тебе контроль. Мне есть, чем заняться. — Стоять, — цыкнула Отчаяние раздраженно. — Ты тут не ради цепей, а ради вопросов. Не забывай, что сейчас я не могу читать твои мысли. Да и вообще, если бы не ты, ничего бы этого не было, и мы все преспокойно занимались бы своими делами, — припечатала Предвестница.   Этот упрек достиг своей цели; зыркнув на сестру затравленным ярко-зеленым взглядом, Скотт все же нехотя кивнул и не сдвинулся с места.   Ему не нравилась идея «играть». Про себя Предвестник боялся, что его терпение иссякнет намного раньше, чем эти «игры» закончатся и они узнают что-то действительно стоящее — и он просто выпотрошит всех троих. Впрочем, сам факт присутствия сестры придавал ему немного уверенности: если он сорвется, может быть, Дебс успеет его остановить.   — Итак, — хмыкнула Отчаяние, поднимаясь и глядя снизу вверх на обездвиженных узников, — с чего бы нам начать? Какой первостепенной важности вопрос? — она повернула голову и впилась взглядом в лицо старшего брата, явно давая понять, что ждет ответа именно от него.   Бедствие выдержал ее взгляд, но ответил далеко не сразу; скрестив руки на груди, воззвал к простой Матрице, собирая в кучу все известные и неизвестные переменные. Нахмурился, вспоминая сны, которые ему показывала Йона. Долго и с явным неудовольствием разглядывал пульсирующий ангельской энергией клинок в руках сестры… Пока, наконец, не разглядел кое-что, привлекшее его внимание.   — А дай-ка мне меч, — попросил Предвестник, вытянув руку и вскинув брови, пораженный собственной догадкой.   Отчаяние не стала спорить, просто вложила Кор’дэнстиль в протянутую ладонь Предвестника.   Вглядываясь в россыпь кровавых агатов, инкрустированных в рукоять меча, Бедствие все больше сомневался. Инклюзии камня бурлили энергией, действительно похожей на кровь, словно дразня первого Предвестника. Может, ему лишь казалось… но проверить все равно следовало.   Он вспорол острым краем лезвия искусственную кожу на своей левой ладони, чем немало удивил сестру и брата, внимательно наблюдавших за ним. Открыв канал и выпустив немного силы, воззвал к подобному орудию, спящему глубоко внутри его тела. К счастью для него, это можно было сделать, совершенно не тревожа печати.   Коса появилась не сразу; воплотившись, она засверкала безобразно-белым светом, будто нехотя развернулась, укладываясь в его ладонь, и подмигнула своим безмолвным зрителям алым газом агата. Лишь спустя несколько мгновений орудие начало постепенно темнеть, перенимая силу Предвестника.   Он все еще не любил ее доставать. Вообще не хотел, чтобы эта штука хранилась у него. Но сейчас именно наличие другого ангельского оружия натолкнуло его на мысль о том, как ответить на один из его многочисленных вопросов.   — Сайфер, — Сол произнес это название так, будто оно было ругательством, и дернул губой в жесте отвращения. — Что же эти все ангельские херовины так ярко светятся? Аж бесит. — Они резонируют, — отметила Отчаяние, глядя на орудия в руках брата. — Кор’дэнстиль и… — Это не Кор’дэнстиль, — перебил ее Бедствие, скрежетнув зубами. — Копия. Как и эта коса — только копия моей косы. Дерьмо, — ругнулся старший Предвестник, порывисто вонзая оба оружия в землю рядом с собой и сжимая кулаки. — Я вырву этому сукиному сыну крылья и засуну в его же задницу. — Ты можешь перестать ворчать и объяснить как следует, что все это значит? — буркнула Дебс, рефлекторно отстранившись от брата. Его приступы гнева так или иначе не заканчивались ничем хорошим.   Бедствие обвел всех присутствующих тяжелым взглядом; ядовито-зеленые угли остановились на человеке, лишенном языка, что смотрел сейчас прямо на него. В темных глазенках смертного будто бы угадывалось ликование, хоть тело его и содрогалось от боли и страха.   Предвестник уже было двинулся в его сторону — разъяренный и готовый достать правду из его окровавленных внутренностей, если потребуется. Но сестра прихватила его за запястье, сжимая и бесцеремонно вторгаясь в мысли.   — Возьми себя в руки, Бедствие, — процедил ее голос у него в голове. — Вспомни, зачем все это. — Не нужно мне напоминать, сам знаю, — рявкнул первый Предвестник, вырывая руку из когтей сестры. — Так веди себя соответствующе, а не как животное, черт возьми, — ответила ему Отчаяние в той же манере. Цепкий взгляд цвета индиго не отрывался от его лица. — Уф-ф… Ладно. Хорошо. Я понял. По порядку — так по порядку, — отчеканил Скотт, несколько совладав с собой и выдыхая едкий зеленый дым. — Прежде всего — кто дал вам этот меч?   Конечно, он и так знал единственного, кто мог быть ответственен за это: небесный квартирмейстер, архангел Рагуил. Но ему все же хотелось получить подтверждение своей догадки.   Этот вопрос был обращен к людям, но никто из двоих, имеющих возможность говорить, не ответил: они лишь переглянулись между собой, а тенор с некоторой опаской зыркнул на Предвестницу, что стояла ближе всех к ним.   — Приобними-ка их немножко, — ухмыльнулась Дебс, обращаясь к старшему брату. — Они, видимо, правил игры не помнят.   Цепи первого Предвестника стиснули людей в своих металлических объятиях — и продолжали сжиматься до тех пор, пока не послышался первый хруст ломаемых костей.   — Папа!.. Понтифик, он дал ему меч! — сдался бас, воя от боли. Цепь чуть ослабла, давая ему возможность дышать. — Что еще за понтифик? — полюбопытствовала Предвестница, наклоняясь ближе к мужчине и проводя когтем по его подбородку. — Глава их церкви, как я понял, — вклинился Бедствие. — По всей видимости, у них тут некая… секта, что ли. Только вот откуда у самого понтифика взялся ангельский меч? В смысле — как именно он попал к нему? — Я н-не знаю, — пролепетал сбивчиво бас, пока Дебс легонько царапала его кожу когтями — не с целью сильно навредить, а лишь создавая раздражающий фактор. — Клянусь. Нас не посвящают в такие подробности. — А в какие посвящают? — промурлыкала Отчаяние с улыбкой, незначительно углубляя царапины. — Для чего вас послали сюда? Или этого вам тоже не объяснили? — прибавила она глумливо.   Бас смолчал, но вместо него ответил тенор — видимо, утомленный своей пыткой, ведь цепи продолжали сжимать его.   — Нас послали убить Всадника, если это окажется Всадник, и забрать тело Апостола, — затараторил он ломким голосом. — Велели воспользоваться оружием небесных покровителей по своему усмотрению! — «Небесных покровителей», — фыркнул Скотт, закатывая глаза. — Нет, реально? — искренне удивилась Предвестница. — Убить… этой зубочисткой? — она с нескрываемым отвращением поморщилась, бросив презрительный взгляд на воткнутый в землю ангельский клинок. — Они издеваются, что ли? — Это бред, — вмешался Сол, больше помалкивавший до сих пор. — Ангелы ведь знают, что нам не навредить этим оружием. Пробовали, — он со значением зыркнул на старшего брата.   Бедствие никак не отреагировал. Он снова взялся за рукоять ангельской косы, что тянула щупальца энергии к его пальцам — только на этот раз в его мыслях эхом звучали условия договора, заключенного две тысячи лет назад. Договора, из-за которого он и вынужден был променять свою косу на эту имитацию.   — Тогда так. Вам известно, как ваш понтифик связывается с этими… небесными покровителями? — спросил старший Предвестник, ни к кому из людей конкретно не обращаясь. — Н-нет, — поспешил ответить тенор. — Это тайна. Мы знаем лишь, что они есть, но говорят только с достойнейшими из людей… — О, да? Херня это все, — перебил Бедствие со злобой. — Они с радостью присасываются к любому, кто готов слушать. Только вы все равно их любите и почитаете. Они же такие светленькие, значит, точно добрые, — прибавил он ехидно.   Он вытащил косу из земли и пару раз взмахнул ею, не собираясь, впрочем, пускать оружие в ход. Дебс окатила его с ног до головы взглядом, полным скепсиса, а затем грозно нахмурила брови, безмолвно призывая не размахивать острыми предметами. Старший Предвестник хотел было послать ее далеко и надолго, но вовремя спохватился; а потому смолчал, лишь красноречиво зыркнув в ответ, и спрятал косу обратно внутрь проклятой руки.   — Кое-что еще не стыкуется, — проговорила Отчаяние серьезно, постукивая пальцами по подбородку. — Им помогают ангелы… Каким-то неясным способом снабжают их оружием… Но при этом их посылают убить Всадника. — Зафиксируй это, — согласно кивнул Бедствие. — Вернемся к этому позже, когда закончим здесь.   Ненадолго воцарившуюся тишину нарушил Опустошение. Очевидно, не будучи уверенным, как ему привлечь внимание брата, он кашлянул, а затем похлопал его по плечу.   — Там снаружи барьера… тот человек, что был в доме, пытается нарушить его целостность, — поведал Сол ему на ухо.   Глаза Бедствия расширились от удивления; он не ответил, поспешив наружу и не потрудившись объясниться перед сестрой. Она и так должна была все понять.   Апостол отпрянула от плотной стены, когда темная рука разорвала ткань барьера; но ее плечи заметно расслабились, стоило первому Предвестнику появиться.   — Йона, я же просил тебя не спускаться вниз, — вздохнул Бедствие сокрушенно, приближаясь и заключая девушку в объятия. — Знаю, — пролепетала она чуть слышно, отвечая на объятия, скользя дрожащими руками вдоль его лопаток. — Прости, пожалуйста. Я просто… я испугалась, когда возникла эта штука, — вздохнула она, виновато зарываясь носом в ткань его футболки. — И когда она исчезла из поля зрения… — Удивительно уже то, что ты видишь барьер, — хмыкнул Предвестник. — Хотя, мне бы пора прекратить удивляться такому. — Я могу войти туда? — спросила Апостол осторожно. — Йона, это… кажется мне не очень хорошей идеей, — проговорил Скотт с явным опасением.   Девушка помедлила, чуть отстранившись; взяла руку Предвестника, перебирая его пальцы в своих изящных и чуть дрожащих пальчиках.   — Это не праздное любопытство, — проговорила Апостол, поднимая взгляд — хмурый, напуганный, но все-таки решительный. — Я знаю этих людей. У меня… есть к ним вопросы, на которые и вам, возможно, полезно будет услышать ответы. — Тебе может не понравиться наш способ, эм… извлечения этих самых ответов, мисси, — ответил Бедствие, глядя на нее с непонятным ему самому сочувствием и легонько пожимая ее пальцы.   Йона слабо улыбнулась — скорее даже уголки ее губ дернулись в каком-то нервическом жесте.   — Я прекрасно понимаю, что вы будете с ними делать, — проговорила Апостол почти спокойным голосом. — Вы будете их пытать. И поверь, они заслуживают всего этого. Может, даже большего. — Но ты уверена, что выдержишь наблюдать за процессом? — проговорил Скотт с сомнением, изогнув бровь. — Такое зрелище, прямо скажем, не для всех. — Я буду в порядке. Если мне будет некомфортно, я уйду, обещаю, — кивнула она убежденно. — Но мне обязательно нужно кое-что у них спросить. — Ладно, если ты настаиваешь, — Предвестник сдался почти без борьбы, ведь это она просила его. Кому угодно другому он бы смог без проблем отказать, но не ей. — Не хотелось бы показывать тебе эту мою сторону, по правде, — сознался Бедствие с извиняющейся улыбкой. — Опасаешься, что я стану относиться к тебе иначе, увидев это? — предположила Йона, слабо улыбнувшись. Она повторяла его слова, точно воспроизводя их недавний диалог — только теперь они поменялись ролями. — Уверен, а не опасаюсь, — хмыкнул невесело Бедствие. — Ты удивишься, каким безжалостным я могу быть.   С другой стороны, присутствие Апостола добавило бы ему осмотрительности. Бездумно размахивать оружием или цепями рядом с ней — однозначно не лучшая затея…   — У тебя большой кредит доверия, — хмыкнула Йона, обрывая его мысль. — В мире нет никого, к кому я сейчас относилась бы лучше. И к тому же… Я ведь сама попросила тебя убить их, — прибавила Апостол тихонько, прижимаясь к его животу. — Они недостойны жалости. — Ладно, как скажешь, хранитель баланса, — хохотнул Предвестник, целуя девушку в рыжую макушку. — Кто я такой, чтобы с тобой спорить.   Она ничего на это не ответила; лишь сардонически улыбнулась и качнула головой, когда Бедствие выпустил ее из своих объятий. Видоизменив руку и создав разрыв в барьере, он пропустил ее вперед, немедленно ловя на себе взгляд сестры, полный ярости и непонимания, как только они пересекли границу зоны.   — Привет, Дебс, — пробормотала скромно Йона, тут же отступив за спину Предвестника, как только представилась такая возможность. — И… Сол, полагаю?   Опустошение ничего не сказал, ограничившись тем, что удивленно вскинул брови. Вместо ответа он обменялся взглядами со старшим братом, очевидно, памятуя его предостережения относительно этого конкретного человека, а затем отвернулся, точно ему было совершенно не интересно.   — Йона, тебе нельзя здесь находиться, — начала было Отчаяние. Ее взгляд, обращенный на Апостола, был нарочито приветливым, но улыбка вышла как никогда искусственной. — Пока можно, — вклинился Бедствие. — Я так решил. Так что, пожалуйста, не подвергай сомнению… мои решения, — прибавил он тихо.   Скотт стоически выдержал гневный взгляд Предвестницы. Она лишь едва слышно скрежетнула зубами и нахмурилась, но не решилась и дальше препираться — слишком уж однозначно была высказана позиция старшего Предвестника. При всем своем бунтарском нраве, даже зная, что он прислушивается к ее словам, Отчаяние не могла себе позволить вступать в открытую конфронтацию с братом.   — Я не отниму у вас много времени, — заверила ее Йона, хватаясь за ладонь Скотта для пущей храбрости. — Мне нужно только задать им пару вопросов, и все. — Они в твоем распоряжении, — хмыкнул Бедствие, пожимая ее пальцы, будто бы заверяя этим маленьким жестом, что он на ее стороне. — Спрашивай.   Девушка смерила связанных людей презрительным взглядом, когда они поравнялись с другими Предвестниками.   — Йона. Так ты жива, — буркнул себе под нос бас, полоснув по ней колючим взглядом. — Удивлен, Фрэнк? — фыркнула Апостол, поджав губы. — Предпочел бы, чтобы я сдохла? — Нам сказали, что тебя убили, — вклинился тенор. Его голос все еще сильно дрожал; видимо, ребра были уже сломаны. — А ты всему веришь, что тебе говорят? — сощурилась девушка, всем своим видом являя пренебрежение. — Мартин-Мартин. Ты как обычно. Все таскаешься за Фрэнком в надежде, что он заметит тебя? Бедный педик, — хмыкнула она презрительно.   Бедствие с восхищением прошелся взглядом по хрупкой фигурке Апостола, с трудом сдержав смешок. Нет, он, конечно, давно понял, что она бойкая — но наблюдать такое воочию было крайне занимательно.   Дебс, кажется, тоже оценила — потому что она не стала сдерживаться и коротко рассмеялась во весь голос.   — Сука, — выплюнул тенор гневливо. — Эй, поосторожнее в выражениях, — мрачно ухмыльнулся старший Предвестник, стягивая потуже цепь и заставляя мужчину вскрикнуть. — Ты разговариваешь с леди. — Я спрошу только один раз. Как вы узнали, что со мной случилось? — проговорила Йона медленно. Ее нежный обычно голос сейчас звенел от сдерживаемой злости. — И рекомендую вам не врать. Иначе… — она многозначительно качнула головой в сторону Бедствия, и тот, считав в этом сигнал, еще немного сдавил пленников цепями. — Н-нам… дали ориентировку, — сдался бас. Видимо, из-за крупной комплекции пытка доставляла ему больше всего боли. — Сказали, что видели на камерах в районе Мэйфлай авеню, что тебя сбивает черная БМВ. Дали номера машины. И сказали, что это, скорее всего, не обычный человек, — он с трудом поднял голову, кратко пройдясь по старшему Предвестнику злым взглядом. — Велели вернуть твое тело в приют. Это все, клянусь, — прибавил Фрэнк.   Йона опустила голову, приложив сжатый кулачок свободной руки к подбородку. Другой рукой она едва ощутимо сжимала пальцы Предвестника, будто бы без слов спрашивая у него совета.   — Хм… но штука в том, что там нет камер, — Бедствие покачал головой. — Потому я там обычно и ездил. Не люблю платить штрафы за превышение скорости, — хмыкнул он. — Сказала же, не врать, — вздохнула разочарованно Апостол. — Я напомню им правила, — оскалилась Дебс, вклиниваясь в разговор. — Мне тоже хочется поучаствовать, ребятки.   Предвестница удлинила когти проклятой руки, и купол барьера наполнился душераздирающим криком. Йона крупно вздрогнула и отвернулась, но осталась стоять, лишь сильнее сжав пальцы Бедствия в своих.   Когда Дебс закончила, на месте одного из глаз мужчины красовалась зияющая дыра, а половина лица была залита кровью. Металлический запах буром ввинтился в сознание, но нежные пальцы Апостола, дрожащие в его ладони, не позволяли Бедствию забыть о самоконтроле.   — Глаза — зеркало души, говорят, — усмехнулась Отчаяние, отбросив продырявленный кусок плоти от себя. — Гнилая у тебя душонка, милый. — Я повторю свой вопрос, — проговорила Йона не слишком устойчивым голосом. — Как именно вы узнали, что со мной случилось? — С-спутник!.. — возопил было тенор. — Молчи, — перебил его хрипло бас. — Это ерунда. Я выдержу… — О-о! Не думаю, — хищно оскалилась Дебс, примеряясь когтями ко второму глазу Фрэнка. — Лучше я им скажу, — пролепетал Мартин дрожащим голосом, с ужасом глядя на приятеля. — Все равно ведь убьют, она же сказала. Так хоть… может, не так больно. — Разумное решение, — похвалила Предвестница. — Ну, что там дальше? Спутник? — В тела Апостолов… вживлены GPS-чипы, — выдохнул тенор с трудом. — По спутнику можно отследить их местоположение. Если даже их убить, чип довольно глубоко внутри… — Вот… дерьмо, — выругалась Йона, передернувшись всем телом. — Дрянь! Черт возьми!   Бедствие удержал ее руки, когда Апостол судорожно начала шарить по телу поверх одежды, впиваясь ногтями в кожу. На ее лице были написаны ужас и отвращение.   — Йона, перестань, — попросил Предвестник, бережно сжимая ее ладони в своих. — Но… — начала была Апостол, подняв жалобный взгляд цвета моря. — Он же сказал, что чип глубоко. Не надо себе вредить, — пробормотал ласково Бедствие, заключая девушку в объятия.   Он чувствовал взгляды, направленные на них со всех сторон. Отчетливее всего — растерянный взгляд брата и раздраженный — сестры. Но смертные тоже глядели на них неотрывно, явно пребывая в замешательстве.   — Выходит, и те камеры, о которых вы говорили в машине — это про снимки со спутника? — нарушил тишину старший Предвестник.   Люди переглянулись, а затем бас нехотя кивнул.   — Значит, ты слышал наш разговор, — пробормотал он сокрушенно. — На таком расстоянии… — Ясно. Что ж, похоже, с этим разобрались, — перебил Предвестник, не дослушав. — Было еще что-то, о чем ты хотела их спросить? — подсказал Бедствие, погладив девушку по щеке.   Он уже и сам обратил внимание, как изменялся его голос, стоило обратиться к Апостолу: даже сейчас — в совершенно не располагающих к тому обстоятельствах — ему все равно не хотелось, чтобы она его боялась. Чтобы думала, будто он представляет для нее хоть какую-то опасность.   — Да… да, я должна узнать еще кое-что, — кивнула Йона, погладив тыльную сторону его ладони и слабо улыбнувшись. — Знаете, о каком ритуале говорили папа и Мари перед тем, как я сбежала? Она упоминала какие-то четырнадцать кругов. Кто-то из вас должен знать. Из вас… троих, — она обратила брезгливый взгляд на Грегори, который сидел, поникнув, и будто бы старался не привлекать к себе излишнего внимания. — Ритуале? — изогнула бровь Дебс. — Позже расскажу, — замахал ей в сторону Бедствие.   Мужчины озадаченно переглянулись. Было похоже, что они не играют; во всяком случае, оба — и тенор, и бас — выглядели уже слишком измученными, чтобы притворяться. Только третий не поднимал головы.   — Они упоминали вязальщика душ и говорили о Всадниках, — нахмурилась Апостол, сплетая свои пальцы с пальцами Предвестника. — Если что-то знаете… — Мы понятия не имеем, о чем ты говоришь, — забормотал тенор поспешно. — Что насчет него? — она с отвращением кивнула в сторону Грегори. — Чего молчишь, ублюдок? Язык проглотил?   Дебс прыснула, хлопнув себя по бедру. Скотт легонько двинул ее кулаком в плечо — благо, она стояла достаточно близко — но тоже не смог подавить улыбку.   — Ч-что? Я что-то не то сказала? — пролепетала Йона растерянно, зашарив взглядом по лицу Предвестницы. — Ему отрезали язык, — фыркнула она, дернув подбородком в сторону человека. — Уж проглотил он его или нет — я без понятия. — Оу, — удивленно вскинула брови Апостол, явно озадаченная этой новостью. — Вот оно как. Это усложняет дело. — Да не так, чтобы очень, — пожала плечами Отчаяние. — Позволь, я покажу тебе фокус, Йона.   Грубо схватив мужчину за горло, она видоизменила правую руку, а затем, примерившись, вонзила острый и длинный коготь ему под подбородок. Апостол вздрогнула, но на этот раз не отвела взгляда; а вот двое других смертных уставились на Предвестницу с неподдельным ужасом.   — Поболтай с нами, как там тебя, — оскалилась Дебс, надавливая изнутри когтем и провоцируя его разжать зубы. — Грегори, — тон, с которым Йона произнесла это имя, был насквозь пропитан ненавистью.   Из приоткрывшегося рта человека повалил фиолетовый дым; он захрипел, а затем, широко распахнув глаза, зашелся кашлем.   — Что-то знаешь о ритуале? — нарочито медовым тоном спросила Предвестница. — Ни… ничего… не знаю, — вымолвил мужчина с усилием. Он явно отвык говорить, и его голос, насильно возвращенный силой Отчаяния, звучал крайне неестественно, даже потусторонне. — Ответ неверный, — губы Предвестницы растянулись в зловещей улыбке, и она провернула коготь в ране, заставляя человека задыхаться от подступающей крови. — Пророчество… — с трудом прохрипел Грегори. — Расскажи о пророчестве, — вклинилась Апостол торопливо. Она сжимала ладонь Предвестника тем сильнее, чем больше в ее груди нарастали волнение и гнев, но он совершенно не возражал. — О нем папа и Мари тоже упоминали. — Помнится, они говорили о противостоянии Всадникам, — задумчиво пробормотал Бедствие, восстанавливая в памяти подробности показанного ему сна. — Это интересно, на самом деле. Никогда не слышал, чтобы существовал способ нам противостоять, — косо ухмыльнулся Предвестник. — Хоть мы и не Всадники, но по сути своей то же самое. — Пустите его, — промычал бас. Он явно с трудом ворочал языком и мог вскоре лишиться сознания из-за потери крови. — О пророчестве всем известно. Незачем его мучить. — Может, мы хотим, чтобы именно он нам поведал, — протянула Дебс капризно. — А ты не указывай нам, что делать, сладенький. И не встревай, когда тебя не спрашивают.   Она подмигнула Опустошению, который, казалось, находился где-то в прострации, и в ту же секунду вокруг головы баса возникла абсолютно прозрачная капсула, в которой что-то кратко вспыхнуло. Очевидно, Предвестница телепатически попросила брата сжечь для этого человека кислород, потому что тот скоро начал краснеть и хватать ртом воздух, точно рыба, выброшенная на берег. Впрочем, пузырь исчез, как только возникла угроза его жизни, и мужчина зашелся тяжелым кашлем.   — Ну а ты не молчи, рассказывай, — подбодрила Отчаяние, сжимая пальцы вокруг горла немого, обретшего возможность говорить. — Пророчество… о конце света… описано… в книге Апокалипсиса, — пробормотал Грегори сухим и ломким, точно ветошь, голосом. — Откровение Иоанна Богослова, — осенило Йону. Она уставилась куда-то в пространство и прикрыла рот свободной рукой. — Но это… это же просто сказка. — Сказка? Ты стоишь рядом со Всадниками Апокалипсиса, — запричитал тенор, но осекся, встретив лукавый взгляд Предвестницы. — Да не Всадники мы. А хотя, вам это знать уже необязательно, — ухмыльнулась Отчаяние, демонстрируя острые клыки.   Бедствие довольно отрешенно наблюдал за этой сценой, пока в его голове не всплыл вопрос, засевший там после встречи с некромантом — вопрос, который он, не откладывая, решил озвучить.   — Вся эта муть… про Апостолов, Всадников и все такое, это ведь все где-то описано, так ведь? — задумчиво пробормотал старший Предвестник, ни к кому конкретно не обращаясь. — В книге Апокалипсиса, он сказал? — О Всадниках говорится в книге Апокалипсиса, — подтвердила Йона. — Она же Откровение Иоанна Богослова. Об Апостолах есть много информации в Новом Завете. Есть еще Ветхий Завет, но там про другое. Все эти книги составляют Священное Писание. — О, вот оно что, — вскинул брови Бедствие. — Священное Писание. Некромант хотел найти его оригинал, помнится. Вот только зачем? — Может быть, информация в оригинале Писания отличается от общепринятой? — предположила Апостол, хмурясь. — Но лично я до сих пор жила в мире, где некромантия — это просто выдумка. А она, оказывается, не только существует, а еще и некромантов интересует Священное Писание… Ладно, это подождет, — она тряхнула рыжей головой и вновь с неприязнью уставилась на человека в гибельных объятиях Предвестницы. — Не о ритуале, допустим. Но ты знаешь, зачем мы все нужны папе? Зачем он собрал всех Апостолов в одном месте?   Это и в самом деле был крайне важный вопрос; услышав его, старший Предвестник навострил уши, серьезно взглянув на смертных вспыхнувшим на мгновение взглядом.   — Тебе лучше не отмалчиваться, дорогуша, — широко улыбнулась Отчаяние, расковыривая его рану острым когтем. — В пророчестве… сказано… что Апостолы помогут… остановить Всадников, — выдохнул с трудом Грегори.   Йона подняла шокированный взгляд на Предвестника, сильнее сжав его ладонь. Она ничего не сказала, но весь спектр чувств ясно читался в ее нефритовых глазах: непонимание и несогласие, отторжение того, что она только что услышала. Бедствие улыбнулся, поймав ее взгляд. Почему-то он и сам не допускал мысли, что она захочет его остановить. Вот только…   — Что это, черт возьми, за пророчество такое? Оно написано в этой вашей книге Апокалипсиса, говоришь? — Дебс опередила его с вопросом, сжимая горло человека пальцами. — Там нет ничего такого, — запротестовала Йона. — Я читала его еще в детстве. Но там не было ни слова, что Всадников можно как-то остановить! — Не… там, — подтвердил смертный, хрипя. — В настоящем… Откровении. — Где оно хранится? — выпалила Йона резко. — Откровение. И остальные книги Писания. Не вздумай увиливать от ответа! — прибавила она, и в ее голос закрались новые нотки, незнакомые Предвестнику до сих пор. — Я… не… знаю, — выдохнул Грегори. — Лжешь, — процедила Апостол. — Дебс, нельзя ли влезть ему в черепную коробку и достать оттуда правду?   Предвестница подарила ей обворожительную улыбку. Кажется, ей и самой очень понравилась эта идея.   — Что насчет вас? Тоже не знаете? — бросила Йона жестко, обращаясь к двум другим людям. — Местонахождение Писания держится в тайне, — заторопился с ответом тенор. — Только папе известно, где оно. — Сомневаюсь, — процедила девушка презрительно. — Просто это вы слишком мелкие сошки. Вам не доверили бы настолько важную информацию, да?   Довольно грамотная, хоть и не слишком изящная манипуляция заставила Бедствие несколько по-новому взглянуть на Йону. С уважением, пожалуй. С восхищением. Хоть это и было для него довольно неожиданным развитием событий, Предвестник вдруг подумал, что такая ее сторона ему тоже нравится. Может, нравится даже больше, чем добрая и светлая — и готовая простить своего убийцу. Как и некроманта, что воскресил ее вопреки всем законам Вселенной.   — Ладно. Последний вопрос, — нахмурилась Апостол, чуть заметно сжав ладонь Предвестника. — Последний, и я уйду. — Задавай, мисси, — кивнул Бедствие, гадая, в чем же тот будет заключаться. — Куда пропал Иешуа? — процедила она холодно. — Он не появлялся ни в приюте, ни на службах в эти дни. Что вы с ним сделали?   Смертные обменялись взглядами — тяжелыми, затравленными. Но никто из них не издал ни звука.   — Отвечайте, черт возьми! — взвилась Йона, срываясь на крик.   Старший Предвестник сдавил всех троих цепями, прибавляя поворот, так что темный металл теперь впивался в кожу людей острым краем. Запах крови будил внутри голодное чудовище, но он старался об этом не думать, поглаживая ладонь Апостола в его руке большим пальцем. Все, чего он хотел добиться — это прибавить веса ее словам и заставить людей говорить.   — Н-нам… не сказали, куда его увезли, — прошептал тенор сбивчиво. — Посадили в машину и отослали куда-то — это все, что мы видели, — подтвердил хрипло бас. — Ну, а ты что скажешь? — проговорила девушка, глядя свысока на сгорбленную фигуру человека, который мучил ее когда-то в прошлом.   Отчаяние сдавила его горло, без слов намекая, что лучше ему послушно ответить.   — Но…Но-Уршалйим, — выкашлял Грегори, давясь лиловым дымом. — Но где именно… не знаю.   Ненадолго воцарилась тишина. Йона опустила взгляд, и даже ее рука, нервически сжимавшая ладонь Предвестника, ослабла. Вся она как будто поникла; плечи осунулись, а голова качнулась, будто у куклы-неваляшки.   — Йона, ты в порядке? — спросил Бедствие обеспокоенно. Опустившись рядом с ней на одно колено, поддержал ее, потому что казалось, что она вот-вот упадет. — Я устала, — выдохнула Апостол, улыбнувшись слабой, выцветшей улыбкой. — Не хочу больше здесь находиться.   Предвестник ничего не успел ответить, потому что девушка, завалившись вперед, повисла у него на шее, дрожа и прижимаясь ближе, точно в поисках опоры. И он отозвался почти инстинктивно — обнимая в ответ, поглаживая по спине и волосам.   — Убей их, — попросила Йона сдавленно, приникнув к его уху. В ее тихом голосе слышались сдерживаемые слезы. — Пожалуйста.   Если бы у Предвестника было в груди сердце, оно наверняка сжималось бы сейчас от жалости к этой маленькой хрупкой девушке. Ей так много пришлось вытерпеть…   — Будет сделано, мисси, — пообещал он так же тихо, перенимая ее тон и зарываясь пальцами в пушистые волосы цвета заката. — Ты держалась молодцом.   Все прочие участники этой сцены по-прежнему бросали на них многозначительные взгляды — но для Бедствия никого, кроме нее одной, в эту секунду просто не существовало. Он помнил о своем обещании. И на самом деле был намерен его выполнить.   Защитить ее от тех, кто придет за ней. И убить их. Это были идентичные друг другу вещи. Они не оставят ее в покое — а значит, придется сделать так, чтобы их разделяло шесть футов земли.   — Я ухожу, как и договаривались, — пробормотала чуть слышно Апостол. — Не хочу смотреть. Доверяю вам. — Не смотри, — согласился Предвестник, мягко уткнувшись в ее плечо носом. — Давай я провожу тебя. — Не нужно, — тихонько хмыкнула Йона, прижимаясь щекой к его макушке. — Но спасибо. Не… не волнуйся, — прибавила она, вздохнув и как бы невзначай прикасаясь губами к его щеке. — Я буду в порядке.   Он не стал настаивать; поднявшись и взяв ее ладонь, довел девушку до границы зоны, где, вновь разорвав ткань барьера проклятой рукой, выпустил ее на свободу. Предвестник провожал ее взглядом до самых дверей. Йона не оборачивалась, неторопливо семеня босыми ногами и сильно ссутулив плечи. Ясно, как день, что все увиденное и услышанное вымотало ее.   Странным было то, что прямо сейчас он почти не ощущал внутри желания убивать. Гораздо больше ему хотелось быть с ней рядом. Чтобы она могла поплакать, уткнувшись ему в грудь, и выплеснуть все те боль и горечь, обиду, злость и ярость, что копились в ней годами. Чтобы он мог утешить ее, обнять, коснуться губами линии волос, оберегая от мира, который был к ней так несправедлив и жесток. Эти чувства совершенно противоречили его природе — ведь он был создан, чтобы нести смерть; но сейчас они казались самой правильной и важной вещью за все две тысячи лет его существования.   Апостол обладала такой центростремительной силой, будто бы в ней была сосредоточена вселенская истина. Может, в каком-то смысле так и было. Как минимум, для него. Ее эмоции странным образом отзывались в нем, вызывая мощную ответную реакцию — хоть Предвестник и не понимал, почему так происходило, сам этот факт следовало признать и принять.   Но именно поэтому ему обязательно нужно было выполнить то обещание, что он ей дал. Убить этих людей. Это вне всяких сомнений послужит равновесию лишь на пользу.   — Нам кое-что еще нужно у них спросить, так ведь? — раздался голос Дебс позади него. — Нет, давайте закончим, — отвечал ей голос, не принадлежащий никому здесь.   За спиной повеяло холодом — пронзительным, неестественным, цепенящим. Бедствие медленно, нехотя обернулся, точно зная, кого он там увидит.   — Ты опоздала, — буркнула Отчаяние раздосадованно. — Женщины всегда опаздывают, — на лице Скорби появилось что-то, отдаленно напоминающее улыбку.   Всеми позабытый ангельский клинок, воткнутый в землю, привлек ее пристальное внимание; схватившись за рукоять меча, она размахнулась и в одно длинное движение снесла головы всем трём смертным.   Бедствие не успел среагировать; все произошло слишком быстро. Он лишь безмолвно наблюдал, как отсеченные головы катятся по земле, пачкая траву кровью, и как светится копия Кор’дэнстиля, радостно всасывая в себя души.   — Поехавшая сука, ты что творишь?! — рявкнула Дебс, ударяя сестру по руке и выбивая клинок. — Я? Объявляю войну, — широко ухмыльнулась Морайн.