Dance of Song

Под крышей, которую он еще не успел облюбовать, Дазай держался особняком. Дверь в его комнату была слегка приоткрыта, словно это был его дом, если это место можно было назвать домом. Он уже привык держать приоткрытой эту крошечную щель, чтобы прислушиваться, не раздадутся ли по коридору быстрые или резкие шаги. Тяжёлые, но менее агрессивные ночи были лучше, когда Мори не был чем-то ужасно расстроен. В те ночи, когда земля под ногами содрогалась, Дазай учился накидывать на себя одеяло и притворяться спящим, чтобы унять бурю, бушевавшую снаружи... Он научился этой привычке еще тогда, когда не было ни Элизы, ни мачехи... только он, отец и его мать. Теперь он слушал по более веским причинам, чем в детстве. Он никогда не чувствовал себя слишком тяжёлыми во сне, всегда оставаясь недосягаемым для теплых объятий. Дзиньканье телефона не испугало его, пальцы сами потянулись к нему, разблокируя телефон, чтобы увидеть сообщение. Он не стал открывать его в столь поздний час. Что могло понадобиться Мори в такую тяжёлую ночь? Когда он все еще привыкает к жизни, где он... сам по себе, свободен быть тем, кем хочет быть, без лишних глаз этого человека. Должно быть, в ту ночь его глаза закрылись до неузнаваемости, потому что, когда он снова медленно открыл их, солнце залило комнату, и мягкий искрящийся свет прочертил свой путь через мир. Он так и остался сидеть, глядя на свет, который не доходил до кровати из-за занавески, а проникал с боков, освещая часть комнаты, но не всю. Дазай поднялся с кровати и вздохнул: сегодня должен был быть именно такой день. Страшный день, когда ему придется слишком много притворяться, скрывать от посторонних глаз, чтобы его разум мог ускользнуть и стать таким же, как все. Он прижал ладони к глазам, хотя они казались свинцовыми, как и все его тело в данный момент. Вскоре Дазай открыл телефон и наконец-то прочитал сообщение, присланное от отца. Честно говоря, ему следовало заблокировать этого человека, как только он достиг почвы места, призванного поднять его настроение. Неудивительно, что было так поздно ночью. Дазай начал пролистывать угрозы и требования, глаза его были пуще пустоты. Мори понадобилась всего неделя, чтобы разобраться в этой игре. Не то чтобы Дазай был сильно удивлен, это было... одно из его любимых развлечений. Он делал что-то и считал мгновения до того момента, когда его отец сможет отследить действия Дазая. Только через час Дазай наконец-то освободился от постели и свалился на больное место в общежитии, куда вторглись те, с кем он не собирался дружить. Когда в комнате послышались голоса, в глазах Дазая появился... этот... блеск. И хотя этот свет был тяжёл для его носителя... слишком тяжёл, он оставался таким приятным и реальным для тех, кто не был им самим и его матерью, которые видели его насквозь, как ястреб видит добычу. Дазай прислонился к коновязи, его глаза смотрели на толпу веселым, мягким и нежным взглядом. — О, меня не пригласили на эту посиделку, несмотря на то что она проходила в моем общежитии , - рука Дазая потянулась к груди, сжимая ее, как будто ему было искренне больно, но... под выражением лица и тоном ничего не было. Под выражением лица и тоном не было ничего. Ему было все равно. — Цц,  твое общежитие больше между группами, придурок. — Ой! Чиби оскорбил меня! Ты такой грубый и лицемерный маленький ребенок! Ты называешь меня придурком, но при этом сплетничаешь обо мне! Это так грубо! Дазай хмыкнул, постепенно обнаружив, что свинцовый налет спадает. Его глаза наблюдали, как мягкий взгляд рыжего превращается в кипяток, а из ушей едва не валил пар, когда язык его тела говорил угрозы, а язык не выплевывал, сдерживаемый сидящими вокруг друзьями. — Я не такой уж и коротышка, черт побери, ты, тупой Маккерал, тратящий бинты! Чуя держал голову высоко, за что высокий брюнет получил нагоняй за попытку докопаться до него. Как его голова могла оставаться такой могучей, когда он расстраивался из-за простого тычка в его рост. — Еще один укол в мой выбор платья , - надулся Дазай, перекидывая ногу через табурет, на котором сидел за столом. Он прислушивался к тому, как его телефон снова начал звонить. Он поднял любопытную бровь, потому что остальные сделали то же самое, повернув головы в его сторону. — Ты не собираешься отвечать? - спросил Ширасэ, наклонив голову в сторону, он, казалось, задал вопрос, который остальные задали бы в унисон, если бы он подождал еще мгновение. — Нет, я потом перезвоню ". Дазай вздохнул, когда звонок, действительно, не прекратился через несколько звонков. — Ладно, это явно срочно, и это чертовски раздражает , - закатил глаза Дазай, когда голос рыжего прорезал воздух. Он потянулся за телефоном и ушел в свою комнату, закрыв дверь на засов. Он нажал кнопку ответа, держа телефон подальше от уха, когда раздался пронзительный гневный крик пожилого мужчины. Он сел на кровать, опустив глаза. Он игнорировал каждое слово лекции, пока не получил возможность высказаться сквозь гнев собеседника. — Я взрослый человек, я могу сам выбирать, что мне делать в жизни. Ты ничего не можешь сделать, чтобы заставить меня уйти отсюда. Это не твои страшные деньги, и мне плевать, что Элиза бесится от того, что она не звезда и не золотой выбор всего мира , - Дазай с ухмылкой нажал кнопку отбоя, гордясь собой. Хотя, конечно, он говорил так, как говорил, только потому, что его день был на исходе, и у него не было возможности бояться последствий или спорить со своими мыслями. Кнопка блокировки под его пальцами позволяла ему то, чего, как он думал, у него никогда не будет... контроль. Режущий контакт ощущался под его пальцами потрясающе, как электрический разряд, если можно так выразиться. Когда он вышел из комнаты и опустился на табурет, его глаза были полны вопросов. — Ничего особенного, просто братья и сестры были довольно назойливы и требовали внимания. В глазах Дазая не было ни намека на ложь, в его тоне не было ничего, что могло бы навести на мысль, что мальчик говорит неправду. Однако рыжий смотрел на него с подозрением, еще больше сузив глаза, словно подслушал разговор. — Почему бы тебе не присоединиться? Мы как раз собираемся сыграть в уно. предложил Ширасэ, надеясь, что, возможно, если он будет больше общаться с шатеном, то время, проведенное ими в качестве соседей по комнате, окажется менее хлопотным. Чуя же, казалось, был против самой идеи. Мужчина практически рычал, словно собака. — Я не одобряю этого! Ад испортит все веселье!" Чуя скрестил руки, крепко сжимая в руках колоду карт "Уно", и перевел взгляд на друзей, которых собрал, и на шатена . Одна из девочек зашипела, вцепившись в руки Чуи, что вызвало у Дазая недоумение... по крайней мере, до тех пор, пока он не заметил неловкое напряжение рыжего. — Может, он станет более человечным, если ты не будешь с ним так напряженно общаться. Взгляд Дазая остановился на копне розовых волос... определенно тусовщица. Она нависала над Чуей, но ее слова были похожи на невинные уколы, раскачивающие его, так что она получила то, что хотела. Дазай был бы лицемером, если бы сказал, что ненавидит таких людей. Он сам был одним из них, за исключением тусовщиков. Однако он ненавидел таких людей, не чураясь лицемерия. — Ладно... - Чуя хмыкнул, сбрасывая карты в центр. Дазай проскользнул в круг, наблюдая за каждой сданной картой. Он терпеливо ждал, прислушиваясь к их разговорам, которые в основном касались их общих классов, жалуясь на учителей и свой любимый предмет, пытаясь предсказать, какая школа наберёт больше всего баллов в этом году. Чуя, похоже, сомневался, что в этом году они смогут вырваться вперед. — Помнишь, в прошлом году наша школа была богатой и причудливой? В прошлом году они чуть не отобрали у нас первое место... Я не буду шокирован, если из-за отсутствия новых навыков нас скинут с трона. — Ну, по крайней мере, ты останешься королем , - пожал плечами Ширасэ, с ухмылкой положив карту на стол Дазаю, который с укором посмотрел на него, добавив две карты к той, что была одной. — Да, Чу, ты лучше даже наших старших! Ты потрясающий, настоящий король школы! — Я бы не стал заходить так далеко. У меня нет природного таланта, я каждый день часами занимался танцами, брал уроки с тех пор, как себя помню, и просто сделал это своим миром Дазай знал это чувство... Когда он впервые заметил, что его голос подходит для пения, он занимался благотворительностью в начальной школе. Мать заставляла его заниматься музыкой... но после развода все это прекратилось. Однако он понял, что, посвящая свободные часы песням, он чувствует себя... менее запертым в клетке. Может быть... Чуя также чувствовал себя свободным от ограничений, когда его ноги ступали на пол, а адреналин толкал его к пределам, недостижимым обычными средствами. — Это еще более достойно, ты ведь знаешь? Ширасэ хмыкнул, когда его очередь снова подошла, и положил карточку пропуска на Дазая. — Это так несправедливо! Я был в одной карте от победы. Дазай заскулил, перевернувшись на спину, когда Чуя с ухмылкой назвал — Уно. — Не повезло тебе. Рыжий втирал это как мог, наслаждаясь страдальческим выражением лица Дазая. Однако, когда очередь Дазая подошла снова, его рука шлепнула плюс два, и он высунул язык. Чуя оскалился и схватил две карты. — Теперь ты не так готов оскорблять меня, не так ли? — Ты маленький! Клянусь, я тебя придушу! Чуя зашипел сквозь зубы, когда повороты вернулись к Дазаю, и еще один плюс два был положен вниз. На этот раз Чуя зарычал, когда его пальцы выхватили две карты. Они препирались всю игру, почти не обращая внимания на зал. Двое, не участвовавшие в ссоре, менялись картами, пока один из них не откинулся назад и не выиграл. Дазай должен играть каждый раз. Чуя только что сорвал свой куш. Ширасэ хмыкнул, глядя на двух ссорящихся взрослых, которые повернулись к игре с отвисшими челюстями, одна рука по-прежнему сжимала воротник другой. — Что! Как... Вы, должно быть, жульничали! — Нет, вы вообще не обращали внимания. Дазай и Чуя уронили ткань в руках, чтобы повернуться и попытаться поднять серебристоволосого мужчину, а тот ответил и рассмеялся. Это было удивительно. Эти двое, ссорящиеся и бросающие друг другу оскорбления, могли бы стать неплохой командой, если бы у них было общее большое зло. В данном случае их шанс на победу был полностью перекрыт Ширасэ, который сидел и напевал, приглушая голос. Это длилось не более трех минут, после чего двое снова принялись сражаться друг с другом, обвиняя друг друга в том, что игра закончилась. Двое наблюдавших за словесной баталией нашли это забавным. Несмотря на ужасное первое впечатление, Ширасэ пришел к выводу, что Дазай собирается сделать вечер игры гораздо более забавным... вот только девушка рядом с ним не сводила с брюнета пристального взгляда. Ширасэ быстро потянул ее к выходу из комнаты. Возможно, они перекусят мороженым и вернутся незаметно для этих двоих. И это предположение оказалось верным. Они закончили перебрасываться оскорблениями только тогда, когда Ширасэ крикнул из кухни: — Мороженое ! Ни один из них не признался, что не заметил, как двое ушли. Что само по себе было забавно для их друзей. На какое-то время все так и осталось. Они посещали занятия, а затем возвращались в общежитие Дазая, вчетвером играли в игру, которая заканчивалась тем, что Дазай оказывался против Чуи, а остальные оставались лишь раздражённо ворчать, так как они слишком соревновались во всём. ~ Дождь струился за окном, и Дазай сидел на подоконнике, постукивая пальцем по колену, глядя на улицу. Солнце медленно опускалось за холмы, и в конце концов ему нужно было покинуть студию, его время здесь на сегодня закончилось. Его глаза расширились, когда он что-то записал, исправляя ошибку в своей музыке. Наконец-то он понял, почему она звучит не так, как ему хотелось, - в припеве была одна нота, которая нарушала гармонию. На его губах появилась короткая улыбка. Непонятно как, учитывая, что он был склонен к повышенному вниманию к своему окружению, но знакомый рыжий, который... по крайней мере, как он сам себе говорил, был не прочь поглазеть, снял наушники, постукивая ногой. — Ты... Чуя замер, заметив, что Дазай вздрогнул, слегка расширив глаза, а затем одарил Чую своим обычным дразнящим взглядом... он действительно ненавидел этот взгляд... с особой страстью. — Да ладно тебе, разве ты не можешь поделиться? Это же совместный час, и мне больше нравится открытое пространство, чем тесный угол Дазай хныкал, надувая щеки, а Чуя закатывал глаза, ворча про себя. У него не было ничего на это ответить, он был прав... У него не было полномочий выгнать его, пока пол был свободен и он не отвлекал. Возможно, здесь именно кроется проблема, но именинник, кажется, никогда не собирался признаваться в этом смущающем факте. Чуя планировал танцевать под инструментал, который у него был... чисто для тренировки... чтобы отрегулировать движения и оттачивать шаги... вот почему у него был инструментальный трек, соответствующий музыкальным вкусам Дазая. Справедливо сказать, до того, как он узнал Дазая таким, каким он есть, тот был единственным артистом, которого Чуя мог слушать... сейчас это не изменилось, но это приносило странное чувство смущения. Он уговорил себя, что это смущение вызвано тем, что он знает, насколько странный Дазай, и что его музыка не соответствует человеку, которого он узнал лично. Чуя решил отказаться от этого и включил случайный трек, который он уже использовал раньше. Сначала он двигался медленно, тестируя и корректируя, разминая свое тело перед тем, как заняться оттачиванием движений, поз и выражений. Он сохранял нейтральное и спокойное выражение, которое ему удавалось только, когда он танцевал... в большей степени потому, что у него были черты лица более женственные, чем он признавал, поэтому он сохранял выражение сердитости, чтобы чувствовать уверенность в себе... это стало своеобразным RBF. Взгляд Дазая зацепился за рыжего парня, свет вырисовывал образ в его мозге: рыжие волосы были собраны в боковой пучок, его лицо выражало спокойствие, глаза закрыты, чтобы не смотреть в сторону или не фокусироваться на чем-то вне его собственного тела. Дазай почувствовал тот же странный настрой... то же чувство, которое он испытал в первый раз, увидев, как рыжий выступает на сцене... желание написать историю в стихах, основанную на маленьких движениях парня. Он уже видел Чуя танцующим дважды, что было редчайшим событием, чем он мог себе представить... по крайней мере, это было лично. Дазай оторвал свой взгляд, чтобы снова сосредоточиться на том, что он делал, слушая треки в своей голове, но его глаза снова привлекли к тому, как парень тренируется. Своим взглядом Чуя переключился на Дазая, задаваясь вопросом, чем тот так увлечен, какую новую песню он пишет? Будет ли это одна из сентиментальных или полная сырых историй? Будет ли она заставлять его конечности болеть от движений и прыжков по сцене? Если кто-то из них заметил взгляд другого, они не осмелились упомянуть об этом, позволяя шелковистой атмосфере запечатлеть их в мыслях, о которых ни один из них не думал, что должен был бы иметь. В мирном моменте, который был беспрецедентно редким для этой пары... Вещи, которые никто из них не мог признать вслух, бушевали в потоке мгновений.