Dance of Song

Дазай сидел за столом напротив женщины, гораздо более похожей на него внешне, чем на мужчину, с которым он обычно оставался.  Его голова покоилась на руке, распространенной на столе, пока женщина подписывала бумаги.  — Осаму, ты знаешь, что тебе следует попробовать сесть прямо, это поможет тебе меньше уставать, — улыбнулась женщина, ее брюнетные локоны слегка прикрыли глаза, пока она ставила свою подпись. Полуприкрытые глаза Дазая смотрели на нее, не отвечая.  Тихий зевок сорвался с его губ, когда он пожал плечами.  Смешок, сорвавшийся с ее губ, предостерёг его своего рода утешением, которое ему редко доводилось испытывать.  — Наверное, ты права, но я всегда усталый. Женщина отложила ручку и запустила пальцы в волосы мальчика.  — Твой отец не одобрял твое поступление в эту Академию, не так ли?  Глаза Дазая оторвались от нее, чувство вины, редкое для него чувство, ускользнула в его грудь.  — Осаму… он несёт большую часть опеки над тобой… он этому не обрадуется». Дазай позволил ей пальцам пройти сквозь его волосы, словно он был снова маленьким ребенком. Когда все было в порядке в семье, до возникших проблем. — Ему все равно, он не платит за это... В глазах закона я взрослый. Пусть отрекается от меня, мне все равно. Мне бы это даже больше понравилось. Жаль, что ты не защищала себя, не выступала против того, как он тебя обходил. Это сделало бы мои подростковые годы легче, - бессвязно говорил Дазай, слова которого звучали только перед его матерью. Она вздохнула, передвинув свой стул ближе к своему ребенку. — Осаму... я пыталась... ты знаешь, что я пыталась, но меня признали... негодной для того, чтобы воспитывать тебя по решению суда. Ты и я знаем, что у него есть деньги, чтобы устроить все, что ему захочется. Просто терпи немного дольше, хорошо, дорогой? Эта академия будет полезна для твоего здоровья. Может быть, ты встретишь кого-то, кто поможет с болью, возможно, кого-то, кто заставит тебя снова улыбаться. Мне не хватает твоей улыбки, малыш. Дазай протянул руку за руку своей матери, держа ее близко к себе с печальной улыбкой, форсированным чувством, которое его мать пронзила, но он попытался. Он всегда был немного странным, немного оторванным от мира. Она избегала слов "исправить тебя", но намекала на это. Тем не менее это успокаивало его, в отличие от того, как говорил Мори о его ментальном состоянии в мире, она никогда не заставляла его чувствовать себя недействительным, будто он делает все для внимания. — Мне нужно уходить... Тошико кивнула, передавая Дазаю бумаги, прежде чем оставить материнский поцелуй на вершине его лба. Она еще раз погладила его по голове, когда он собирал все в папку и уложил ее в сумку. Недели он тянул лето, посещая свою мать тут и там. Было трудно избегать осуждающего взгляда Мори, не уверенного, обманывает ли его Дазай, заставляя думать, что он посещает настоящий колледж. Его ноги ступили на почву кампуса, волосы колыхались на ветру, листья уже падали с деревьев. Его глаза имитировали радость своим отсутствием света. Руки крепко сжимали багаж, когда он смотрел на школу. Он не был уверен, как ему удалось дойти до этого без того, чтобы Мори что-то узнал. Элиза часто допытывалась о его вещах, но она никогда не находила бумаги, письма с подтверждением.. он так хорошо все скрывал. Он гордился собой за это, за то, что смог скрыть что-то настолько важное от своей так называемой семьи. Здания были огромными, весь кампус был чем-то, что он никогда не испытывал. Он был как дома, даже больше, чем в семейном доме. Стены были тихими, нет настойчивой сестры, нет мачехи, которая кричит на него, и, самое главное, нет Мори. Он был без своего отца, и ему казалось, что он потерял некоторый груз, который давно висел на его спине. Ему потребовалось немного времени, чтобы ориентироваться в коридорах общежития, подходя к комнатам. Он вдохнул воздух, прежде чем войти в свою комнату общежития. Он это сделал не для уверенности, а чтобы признать новую жизнь. Начать все заново и возможно, найти ту потерянную часть себя, которую музыка действительно заполняла, хотя бы на момент ее звучания. Он заметил, что тот, кто еще разделял комнату, уже аккуратно расположился внутри своей части. Его удивило, насколько похоже это было на квартиру. Но, с другой стороны, это был дорогой колледж... возможно, это и следовало ожидать. Не хватало плиты, но все остальное казалось на месте. Он устроил свои вещи в свободной комнате, все еще вглядываясь в пространство вокруг себя. Здесь было достаточно места, чтобы установить микрофон на столе, и он мог прикрепить гитару на стену, оставив место для других вещей. Это была лучшая музыкальная школа в стране, ему придется следить за учебой, работая над тем, чтобы держать Мори на расстоянии и заставлять его верить, что он не учится в каком-то учебном заведении для музыкантов. Пусть какая-то более высокая сила поможет ему, если его отец когда-либо узнает, как он проводит свой второй год в колледже. Дверь открылась, прервав поток мыслей Дазая о декорациях и внешнем виде комнаты. Возможно, ему следовало бы поприветствовать того, кто вошёл, но ему было наплевать. Он не пришел сюда заводить друзей, он пришел сюда, чтобы добиться успеха, заработать достаточно, чтобы поддерживать свою мать, и освободить себя от тех цепей, которые связывали его с Мори. — Нехорошо оставлять своего соседа в подвешенном состоянии, знаешь ли. Мужской голос отражался от стен, звуча в ушах Дазая, который устроил одежду на кровати, бурча про себя, он открыл дверь своей комнаты, высунув немного голову. Он тут же привлек внимание молодого человека, который оценивал его. Седые волосы, полудлинный рост, всё это дополнялось меховым пальто и самоуверенной позой. Вдобавок ко всему, на его запястье была голубая повязка, странно контрастирующая с его довольно элегантным нарядом. Тем временем Дазай проходил в обычной футболке и спортивных штанах, его ноги, за исключением лодыжек, не были обмотаны. Утром у него не хватило сил на многое. Парень тоже сразу оценил его, его глаза несли суд, останавливаясь на бинтах. — Второй курс? - Дазай повернул голову в сторону с простым вопросом. — Да, кстати, я Ширасэ, - закатил глаза Дазай, выходя из общежития. Похоже, парень хотел поболтать, и он мог уделить ему пару минут. Будет проще влиться в коллектив, если он просто согласится. — Ты первокурсник? Дазай вскинул бровь, услышав этот вопрос. Он что, выглядел как первокурсник? Да ладно, он был почти шести футов, у него были мешки под глазами, и он был сильно истощен. Как он мог выглядеть как новичок в колледже? — Я второкурсник... Дазай Осаму — Хм, я знаю, почему я нашел соседа по комнате в последнюю секунду. В этом году я был так близок к тому, чтобы жить в комнате одному. Поступить на второй курс довольно сложно... нужно быть очень элитным. Это был комплимент или оскорбление? Этот парень... его социальные сигналы были повсюду. Если бы Дазай не умела читать людей, как книги, она бы восприняла это заявление неправильно. — Полагаю... Меня бы здесь не было, если бы я не был лучшим. Улыбка Дазая была полна уверенности, то, что не нравилось коротышке. — Следите за своим отношением... говорить подобные вещи в такой школе опасно. Это чревато проблемами, учитывая, сколько людей здесь на самом деле на вершине. Если вы говорите о таланте и мастерстве... Чуя нас всех переплюнул. Дазай знал это имя, черт... Кто это был? Он знал имя, если не мог вспомнить, то, скорее всего, это был кто-то очень важный. Однако что-то подсказывало ему, что позже он пожалеет о сказанном. — О, я в ужасе, - с сарказмом хмыкнул Дазай, проскользнув в свою комнату, чтобы закончить обустраиваться, оставив сереброволосого мальчика обиженно смотреть на закрытую дверь. ~ В теплом свете рассвета Дазай нашел дорогу в свой класс. Окна пропускали естественный свет, который почти не попадал в класс от верхнего освещения. Это впечатляло, пространство казалось более открытым, гостеприимным, почти успокаивающим. Он оглядел класс, и все ученики посмотрели на него. Он пришел вовремя... даже это было редкостью, учитывая, что он был очень склонен не подчиняться расписанию. — Рад, что ты смог присоединиться к нам, Дазай, почему бы тебе не присесть рядом с Накахарой, он будет руководить твоей адаптацией к этому колледжу. Сладкий мелодичный голос учителя было противно слушать. Мальчик, к которому обратились, оглянулся на дверь, поймав взгляд Даза. В тот же миг оба подумали об одном и том же: Господи, только не он. Глаза Чуя сузились, и он повернул голову лицом вперед. Он знал, что узнал это проклятое имя, когда его попросили добровольно помочь ребенку-трансформеру. Почему он согласился? Почему он не сделал себе одолжение, не поискал в Google? Ни за что на свете этот ублюдок не должен был находиться рядом с ним каждый учебный час. — Какие-то проблемы?, - учительница заговорила, похоже, заметив внезапную перемену настроения мальчика. — Нет, мэм, - проворчал Чуя, пересаживаясь на скамейку и кладя сумку под стол. Его руки не переставали цепляться друг за друга, ногти почти впивались в ладони. Он не забыл нелепые имена, которыми брюнетка называла его снова и снова, когда они только познакомились. На этот раз у него была своя собственная кличка, чтобы обозвать проклятого брюнета, если он снова попытается начать это. Сумка Дазая дребезжала о металлические стойки стола, а его неприязнь к сложившейся ситуации была очевидна, когда он присел на край стола. Он не удосужился оглянуться на рыжего. Это будет долгий год... Это был Чуя, которого, судя по тому, как его воспринимали другие, считали идолом, куда бы он ни пошел. Фантастически, он хотел держаться подальше от центра внимания, а не быть затянутым в него. — Почему бы нам всем не познакомиться друг с другом? Учитывая, что многие из вас учились в прошлом году на похожих курсах, есть и новые лица. Найдите время поговорить, прежде чем начать рассказывать о том, как будет выглядеть этот год Дазай вздохнул, опустив голову на руки. Он решил немного вздремнуть. Он не был настроен на общение, да и не так уж много у него было людей, с которыми нужно было общаться. Ступни собрались вокруг стола, кто-то прислонился к нему, другие - к стене. Сосед Дазая оказался среди тех, кто прислонился к стене. — Это тот парень, о котором ты жаловался, верно? Дазай услышал это, ах да, он создавал такое прекрасное первое впечатление. — Не могу поверить, что тебе пришлось оказаться с новичком... ты же лучший студент... типа номер один... не должен ли этот кубок перейти к кому-то другому? Заговорила девушка с розовым оттенком в волосах, и Дазай слегка поражен открытым разговором. Ведь он сидел прямо тут? — Ты ведь знаешь, что у меня есть уши, верно? Ему хотелось вырвать бессмысленные оскорбления, настолько сильно. С раздражающими звуками их голосов, проникающими в его уши. — Дазай, я и не думал, что увижу тебя здесь. Голос как будто заткнул остальных, которые все молча бросили ему косой взгляд. О? Он хорошо знал этот голос. Двое из Они были хорошо знакомы, с тех пор как Дазай начал учиться играть на разных инструментах, а потом остановился на гитаре. Они были компонентами интеллектуальной игры, каждый со своим опытом. Как мило, что музыкальная композиция с самого утра у единственного и неповторимого Федора Достоевского. Дазай тут же откинулся на спинку кресла: он мог позволить себе быть дерзким и выпендриваться с кем-то, кто находился на его уровне интеллекта. Ему не нужно было оглядываться, чтобы говорить. — Я не знал, что ты учился в такой престижной академии, Федор. Я думал, что ты уже давно свалил с катушек и, возможно, вернулся в Россию. Фёдор разобрал слова по слогам, чтобы сделать резкий ответ. — Всегда так дерзок в своих словах, когда речь идет о человеке вашего положения. Дазай не упускал из виду агапэ-глаза собравшейся группы Чуи. Он решил, что Чуя должен стоять на первом месте в танцевальном ряду. Федор, несомненно, занимал это место за композицию и умение играть на виолончели, да и на любом другом струнном инструменте. — Всегда осуждаю Федора. Дазай закатил глаза, слушая, как остальные хихикают в тишине. Не прошло и минуты, как его начали расспрашивать. Федор был ублюдком насквозь, привлекая к себе внимание, когда он явно не хотел быть в центре событий. Ему нравилось наблюдать, как Дазай борется за то, чтобы казаться нормальным в глазах обычных людей. — Ладно, откуда ты его знаешь? Глаза Чуи сузились, как кинжалы, и устремились на Дазая. Ах да, у рыжего был неплохой язык... — Мы ходили на одни и те же занятия, когда я учился играть, а я искал подходящий инструмент? Почему Чиби так обеспокоен? Дазай захихикал, глядя на то, как задыхаются дети, окружающие Чую. У них у всех были эти синие ленты, должно быть, какая-то безделушка. — Вы маленькие... Я не такой уж и коротышка... не такой уж и коротышка! Чуя зашипел, уши его покраснели от гнева. Дазай ухмыльнулся: он так быстро загнал рыжего в угол. Было забавно, как быстро рыжий реагировал на его насмешки. — Значит, ты признаешь, что ты коротышка! — Я никогда этого не говорил! — Но ведь это так! Дазай улыбнулся, и его охватило то же странное узнавание, то же странное чувство комфорта и удивления, которое он испытал, когда они впервые встретились. Прежде чем Чуя успел что-то ответить, учительница прочистила горло. Каждый ученик занял свое место и выслушал планы на год. Дазай не слишком удивился тому, что на самом деле было всего два основных представления, а в середине каждого семестра - одно второстепенное. Каждый предмет был связан с основным, а основной - с музыкальной композицией и теологией. ~ Вернувшись в общежитие после первого дня, он почувствовал облегчение. У него было не одно, а несколько занятий с этим проклятым рыжим. Конечно, он мог бы не скучать, но тогда он был бы в тени... а если что-то и могло его раздражать... то это именно оно. Он бросил сумку на диван, откинулся на спинку и закрыл глаза. Он не был уверен, который час, когда дверь со скрипом открылась, и сосед по комнате прервал его дремоту. — Не прячешься сегодня, Дазай? - брюнет откинул голову назад, открыв глаза наполовину. — Я не прятался. Мне нужно было обустроить свою комнату. Ты неинтересный собеседник. Дазай зевнул, потянулся, взглянув на часы... уже семь вечера... черт. — Я интересный человек, а ты просто странный. С другой стороны, любой друг Достоевского - чудак. У него довольно странная и... странная группа. Дазай закатил глаза и уставился в потолок, свесив руки через спинку дивана. — Во-первых, мы не друзья. Он действует мне на нервы, у нас просто общий интеллект, которого не хватает обычным людям. Дазай пожал плечами, его глаза снова опустились. Он был... измотан. — Это то, что мы называем странным здесь. Если ты хоть чуть-чуть похож на русского, большинство из нас предполагают, что ты, вероятно, лживый ублюдок, обманщик, как и он. Знакомые слова не оказали на него влияния. Он слушал, как Ширазе шагает по полу в сторону кухни. — Ты... Достоевский и я, возможно, обладаем интеллектуальной силой, но мы во многом противоположные силы. Его язык сразу обвился серебром, когда он поднялся, переместив тело, чтобы устроиться на подушках, поднимая ноги. — Конечно, ты такой. У него действительно есть чувство стиля. Ширазе пожал плечами, прежде чем добавить еще один удар. — Даже у Чуи есть какое-то чувство стиля по сравнению с тобой... и это что-то говорит, учитывая, что он одевается... немного излишне каждый день. Ну, давай, что за пальто и странный офисный наряд? Дазай не реагировал, его палец сжимал пальто с тяжелым вздохом. — Это подарок от друга, и, пожалуйста, Достоевский одевается так, словно каждый день минус ноль градусов. У Чуи тоже нет вкуса, и у тебя... что за мех? Дазай фыркнул, поворачиваясь на спину. — Теперь я понимаю, почему Чуя назвал тебя раздражающим... ты просто угроза... перестань портить диван, если не собираешься его чинить, когда встанешь. Дазай закатил глаза, встал и проскользнул в свою комнату. У рыжего хватило наглости нагрубить ему. Какой незрелый засранец.