Девять причин почему

Райнер не был уверен, хоть Эрен и дал понять, что ему всё нравится. Йегер затянул его в поцелуй. Лёг, утягивая за собой. Райнер волновался за любое неверное телодвижение, вдруг его что-то спугнëт. Эрен такой изящный по сравнению с ним, но вместе с тем, он мужественный. И в его действиях прослеживается храбрость и решительность. Он кажется смелее Райнера. Блондину удаётся прочесть по глазам, полных желания, что он всё делает правильно. Что Эрен хочет его. Райнер наконец осознаёт, что готов. Парень заражает его отвагой. Им тепло. Нежно. Приятно тесно. Им хорошо. Райнер впитывает аромат его кожи. Вслушивается в рваное дыхание. Гладит его красивые волосы. Проводит по лицу, пытаясь запомнить, запечатлеть, прочувствовать. Он одаривает поцелуями его лицо, затем спускается ниже. Зарывается носом в его шею. Тепло уходит. Пульс перестаёт быть ощутим. Райнер раскрывает глаза и нависает над телом, отражаясь в стеклянном взгляде. Он плохо осознаёт, что происходит. — Ты убил меня, Райнер, — шепчут посиневшие губы. Из раны в голове Эрена торчит блестящая пуля и вытекает кровь, пачкая прекрасное лицо. «Я не хотел… нет, не надо!» — Эрен, Эрен, прости…е-ет! Не умирай! — Райнер! Райнер открыл глаза, выпутавшись из мрака в реальность, которая его ослепила. — Всё хорошо, Райн. Всё хорошо… Это всего лишь сон. Райнер проморгался. Он различил перед собой взволнованного Бертольда. Только сейчас он понял, что это было не взаправду. Сердце билось в бешеном темпе. В горле пересохло. В глазах скопилась влага. Он приложил руку к своему взмокшему лбу. Эрен только что был такой живой. Настоящий. Но всё это уловки сознания — на столько он впечатлился записями. Ему ещё никогда не виделись сны эротического характера и то, что это окончилось таким реалистичным кошмаром, откровенно пугало. — У меня едет крыша, — расстроенно заключил он, смотря на перепуганного друга.

***

Как я уже говорил, мы социальные существа. Нам нужен кто-то, чтобы выжить. Вы часто задумываетесь об одиночестве? Я не о том одиночестве, испытываемом в толпе. Не о том одиночестве, при котором не можешь найти свою вторую половинку. И не об одиночестве из-за подлости популярных ребят. Они всегда подлые и с этим ничего не поделаешь. Поэтому то они и становятся популярными. Я о том одиночестве, при котором у тебя нет ничего. Никого. При котором ты не ни в чëм не видишь смысла. Я о таком одиночестве, когда ты чувствуешь, будто тонешь… Ты знаешь, каково это? И я подумывал утонуть буквально, а меня спасли. Правда это лишь отстрочило неизбежное. Теперь ближе к сути. Знаю, мы не были друзьями. Нет, врагами тоже не были. Но если признаться, я был твоим тайным поклонником. Не сразу, да и раздумывал я об этом не так часто. Не знаю, замечал ли ты, как я приходил на твои тренировки, садился в самом дальнем ряду, где я мог затеряться, что мне не мешало наблюдать. Как ни странно, но звуки стадиона меня успокаивали. Наверное потому, что это единственное место где, я мог побыть… один? Как противоречиво: побыть один, смешавшись с толпой. Тут я делал домашку, а порой зарисовывал спортсменов… Не представляешь, но я сам был удивлён обнаружить что десяток зарисовок было посвящёно тебе. Помимо этого, с тобой мы пересекались в коридорах или на совмещённых занятиях по информационным технологиям. Со стороны ты казался добрым и дружелюбным. Я искал подвох, потому что рано или поздно все раскрывали мне свои худшие стороны. А ты имеешь хорошую репутацию и подкопаться не к чему. А мне, такому отбросу уж точно не было шансов с тобой подружиться. — Да что ты такое говоришь? Я никогда и не решался это сделать. Потому что меня волновала мысль о том, что ты дружил с Зиком. И на поле вы были товарищами, понимающими друг друга с полуслова слова. А если так, то это значит, что ты в их банде. Есть такая пословица: «скажи мне кто твой друг и я скажу тебе кто ты». И всё же, это не мешало мне, не сразу, не стремительно, постепенно по крупицам, по кусочкам, узнавать что-то о тебе, оставаясь в стороне. Я даже подумал, что Кристе повезëт с тобой. Не злись, Имир, это было до того, как я узнал, о вашей с «королевой» взаимной симпатии. Эрен вздохнул. Думаю, многие уже поняли, о ком речь. Ещё одна причина, это ты, Райнер. Парень прикрыл глаза и глубоко выдохнул. Всё это по правде. Он сразу понял, что это его глава. Но словно надеялся, что его имя не прозвучит из уст Эрена. Нет, всë же он есть на этих чёртовых записях. Он одна из причин. Я заметил тебя раньше. И мне очень запомнилось, как мы столкнулись в коридоре, когда я заплутал и не мог найти кабинет социологии, ведь его перенесли. Я тогда увлёкся: не мог оторваться от телефона, спрашивая у Армина номер аудитории, а потому столкнулся с тобой и чуть не обронил его! Я так испугался, но у тебя была хорошая реакция и ты его поймал, чему я был особо благодарен. Ты тогда сказал: — Извини. Когда идешь по коридору, нужно быть внимательнее. И протянул телефон мне. Так заботливо. — Это ты меня извини. Да, я…не могу найти кабинет социологии. Я как-то и не задумывался, что наша школа лабиринт какой-то. — Поднимешься на второй этаж и там за поворотом увидишь… Предпоследняя дверь… Так давай я тебя провожу, а то вдруг ещё с кем-то столкнёшься и будет жалко телефон. — Спасибо, — неловко ответил я, усмехнувшись. Ты казался лучше, чем я себе представлял. Популярные ребята в основном высокомерные сволочи. Но так ли ты приветлив? Может это твоя маска? Мы молча шли, меня что-то смутило и ты, будто это заметив, заговорил: — Если хочешь, как-нибудь могу провести тебе экскурсию. — Спасибо, я вообще-то знаю школу. «Да, я ерунду сморозил». — Слушай, в субботу будет вечеринка, приходи. Там, кажется, будет и твой класс. Там можешь познакомиться и с моими одноклассниками. «Ты там был, а я к тебе так и не подошёл…» Это была та самая вечеринка Жана из первой записи. Одно из событий, знаковый момент, когда всё пошло на перекос. Райнер привалился к спинке сидения. Здесь, на этом самом месте когда-то был Эрен. Тогда Шадис гонял команду по полю, а Эрен умиротворëнно занимался своими делами, наблюдая за тренировкой. Райнер случайно его заметил. Сейчас же школьный стадион пустовал. Так, а теперь к самому интересному. Вернёмся к моменту прошлой записи, когда мне было тяжело подняться в школу. Намечалась поездка лагерь и я, так как не хотел никого видеть, собирался её проигнорировать. Но не тут то было. Ко мне лично заехал Мистер Акерман и сказал: — Дуй собирать манатки, прогульщик. Если не поедешь, то будешь в школе эту неделю работать вместо уборщика, пока мы в лагере будем отдыхать. За спиной у него неловко мялись Армин и Микаса. Видимо, он их специально поднял пораньше, чтобы заставить меня поехать и нас всех примирить — разом двух зайцев. Дина пригласила всех в дом, а я нехотя поплëлся собирать вещи. Она хотела всех накормить, но все итак плотно позавтракали перед поездкой. Потом проснулся Зик и тоже начал сборы. Он и мне подкидывал полезные для похода вещи, отчего я удивился. Провожая нас, Дина поцеловала своего любимого Зики и подошла ко мне, протягивая пакет с приготовленными бургерами. — Эрен. Я знаю, что никогда не заменю тебе мать, но я постараюсь стать хорошей мачехой, — так сказала она… Это не заглушит мою боль. Знаю, что она ни в чём не виновата и я давно еë простил. Всё складывалось уж как-то слишком хорошо, будто жизнь мне давала шанс одуматься и не ставить точку. «А поставить троеточие…» Но обстояли дела иначе, чем я предполагал. Поездка была насыщенной. С друзьями, к слову, я так и не обмолвился до самого прибытия в лагерь. Там были симпатичные деревянные домики, расчитанные на три-четыре человека. Армину досталось жильё совместно с Марко, Жаном и Конни, Микаса же была с Сашей, Хитч и Миной. Я же был расстроен, ведь меня поселили вместе с Зиком и Флоком. Когда мы прибыли на место, все начали обустраиваться, расхаживать по территории и заглядывать друг к другу в гости. И мне было тяжело терпеть друзей моего братца, которых, как я предполагал, было бы трудно выгнать. У нас там поначалу был проходной двор, иначе и не скажешь. Райнер с Бертольдом заходили к Зику. Эрена там было трудно застать. Он зачастую помогал дежурным или где-то прогуливался. В беседке, где располагалась местная столовая, нас собрали учителя. Они зачитали правила и распорядок дня. Сразу после обеда нас собрал мистер Закариас. Настало время похода к водопадам. Путь туда и обратно занял целый день. Не спорю, это того стоило. Кто был, тот знает о чем я говорю. Криста и Зик, как ответственные за наши группы, шли впереди с мистером Закариасом. Я поначалу тоже рванул вперёд опережая всех. Но быстро выдохся: ступня напомнила о неудачном приземлении пару дней назад, начав ныть, да и лямки рюкзака подвели — сломалась пряжка. Потому настроение у меня было ни к чёрту, Микаса то и дело подрывалась на помощь, стоило мне запнуться или от усталости устроить незапланированный привал, пока Армин подозрительно зыркал. Мы к слову, до сих пор так нормально и не поговорили. После остановки у источников я и вовсе отстал, растеряв весь энтузиазм и примкнув к замыкающим мисс Зое и мистеру Акерману. Мисс Зое не пропустила ни одной особой травинки, фотографируя каждый попавшийся цветок или ягодку, отчего коллега недовольно вздыхал и подгонял женщину. Райнер хорошо представил эту картину и улыбнулся. Вечером, когда мы уставшие вернулись в лагерь, мистер Акерман задал отставшим трëпку. Конни и Жан сильно отстали от группы, что не могло меня не радовать. Так как мистер Акерман не изменяет своим традициям, а ребята</i проштрафились — на следующий день им предстояло убираться в деревянных туалетах. Хоть где-то действует закон кармы. Послышался вялый смешок. Райнер давно покинул школьное поле и прошёл уже несколько кварталов. Он миновал кафе «Мария», кинотеатр «Сина» пришёл к парку «Роза». Почти всю дорогу его не покидало чувство, будто за ним следят. Он обернулся к воротам — никого. Он решил пройти к центру парка, к самому фонтану. Он поставил запись на паузу, аккуратно наблюдая. Заметив краем глаза знакомый капюшон, он изменил план, следуя к узкой тропе. Сталкер последовал его примеру. Райнер выждал удобный момент, чтобы перехватить его. Преследователь поздно понял, что его заманили в ловушку. Он хотел было бежать, но спортсмен его нагнал, вцепившись в край мастерки. — И правда преследуешь? Зачем? — прижав к дереву, спросил он. — Вот делать мне больше нечего! — Вот не надо только лгать! Да почему все от меня пытаются что-то скрыть? Ясные серые глаза виновато опустились. — Слышал, что тебе тяжелее даются записи, чем остальным, — признался Армин. — Что? — Энни сказала. Ты долго их слушаешь. — И что? Может некогда мне! — Просил не лгать, а сам-то! И отпусти уже. Райнер убедился, что парень не намерен бежать, и сдался. Арлерт поправил ворот и короткие сбившиеся из чëлки пряди. Так он выглядел мужественнее, чем с каре. Мысли о причёске опять привели к мыслям о Йегере младшем. — Ты…и правда встречался с Энни, как рассказывал Эрен? — Да. Мы просто… Не светились. И как оказалось, не зря. Всё равно ничего не срослось. Браун сложил руки в карманы и последовал к фонтану. — И зачем ты разослал записи? — Я был в отчаянии. Думал, что исполняю его последнюю волю… но после того, как я это сделал, то пожалел об этом. О том, что поторопился. Уже было поздно сожалеть. Первой всё прослушала Имир. Она была в бешенстве. Она сразу догадалась, что это был я. Ведь было лишь пару вариантов. Но Микаса сама была на записях, поэтому выбор очевиден. Имир сначала на меня напала, а потом уже расспросила о произошедшем. Вы с ней похожи. Сначала бьёте, а потом уже спрашиваете. Но я вас не виню. Поэтому и стал приглядывать за остальными, да и Микасу подключил. Так ей переносить легче, когда она на чём-то сосредоточена… А точнее, не легче. Но она отвлечена. Райнер молча слушал. Осмыслял. — Как я уже говорил, — продолжил Армин, — я нашёл записи случайно. Прослушав… Я их отправил. — Может, и правильно сделал. Армин потëр переносицу и прикрыл глаза, вспоминая тот день, когда подруга злобно выплюнула: «Пусть все они знают, что сделали!». Это она обнаружила записи. «Эрен может пострадать. Ты можешь пострадать. Нужно было хорошо обдумать, прежде чем отправлять, — заключил Арлерт. Тогда в её посветлевших влажных глазах читалось что-то иное. Бремя вины, которое она возложила на себя. Она поддалась порыву эмоций и разослала горькую правду героям записей. А когда ушла дымка ненависти, она поняла, что совершила то, что уже нельзя было отменить. Армин пообещал, что прикроет. Ей ведь тяжелее всего. — И что нам теперь с этим делать? — наконец Браун посмотрел на информатора. — Пока не знаю. Парни опустились на скамью у фонтана. Шум ветра и текущей воды умиротворяли. Стемнело и зажглись фонари. — Расскажи что-нибудь об Эрене, — вдруг сказал Райнер. Парня будто пробил озноб. Он многое знал о своём друге. Но когда прослушал записи, то начал в этом сомневаться. — В младшей школе Жан меня задирал, — начал Армин. — Думаю, это потому, что его буллили за то, что он был полной комплекции. Мать его слишком опекала, а дети это подмечали. Он остро реагировал. И всю свою злость вымещал на мне и на таких как я. Вот как-то в один из таких случаев Эрен и заступился за меня. Позже Жан всё усерднее занимался спортом, хоть на занятиях его ругали за неповоротливость. Он молча терпел. Усердно работал над собой и достиг всего того, чего хотел. Он стал одним из лучших игроков… — Я просил тебя рассказать о Эрене, а не о Жане, — напомнил парень. — Думаю, ты заметил, что для него он был не просто одноклассником. Он был его соперником, затем другом, и, как ни странно, первой любовью… А после и разочарованием. А когда он осознал, что это не просто гневный коктейль эмоций, это его напугало. Не уверен, что он обижался на Жана из-за того, что тот-его задирал или высмеял перед всеми. А из-за того, что он обжёгся, когда понял, что то, что он чувствует к нему, различно с тем, что чувствует к нему Жан. Эрен идеалист, слишком правильный для этого мира, что ли… — сделав паузу, он добавил, — С того момента, как Эрен вступился за меня, мы начали дружить. И я ценю каждую минуту нашей дружбы.

***

В первую ночь, как ни странно, я сразу уснул. Видимо, тяжесть прожитого дня придавила. Все остальные я страдал от бессонницы. Теперь речь пойдёт о них. Во вторую ночь я слонялся по территории. С наступлением темноты все преобразовывалось. Лагерь приобретал совсем другие черты. Таинственные, жутковатые, но красивые, как приметил я. Казалось, что ты попадаешь в другой мир. Тогда-то, за разглядыванием верхушек высоких сосен меня и нашёл мистер Акерман. Я вздрогнул от неожиданности, ведь давно перевалило заполночь. Он, конечно же, меня отчитал. Понятно, что он несёт за нас ответственность. Затем он угостил меня ягодным чаем и расспросил об отношениях с друзьями. Ну, у нас было всë неоднозначно. Хоть на следующий день меня и поставили на дежурство с Микасой и Армином, мы больше разговаривали по делу. Стало ясно, что учителя хотели нас примерить, особенно когда Нанаба и Ханджи наставляли нас на кухне и у мисс Зое подозрительно блестели глаза. Ладно, речь совсем не об этом. На другую ночь ко мне пристал с расспросами Зик. — Не спишь? — спросил он. Я молчал. — Я ведь знаю, что ты не спишь. Поговори со мной. Мы всё-таки братья. Я игнорировал его. Прошло несколько минут и он опять сказал ерунду: — Ты правда гей? Серьёзно? Это всё, что тебя интересует, Зик? — Отвали. — Нет, ну скажи. Тебе нравится Жан. В этом нет ничего плохого. Жану нравится Микаса. Микаса любит тебя. Можете любить друг друга втроём. Ну это вообще через чур, не правда ли? — Ты совсем дебил? — возмутился я. — Ахахах. Да я пошутил, чего ты так кипятишься? — Мне никто не нравится, а если бы и нравился, я бы тебе точно не сказал. — Рано или поздно я это узнаю. Хах. Мы сегодня классно провели время, жалко что тебя не было. Там такое было! Мы играли в бутылочку. Видел бы ты, как Криста и Имир смачно засосались. — Меня не интересует такое. — А зря. Кто знает, может тебе бы выпал шанс поцеловать Жана. Тут я уже не вытерпел и накинулся на Зика. Терпеть не могу его насмешливую рожу! Мне не нравится Жан и я его ненавижу! Так что с этим покончено. И тебя я, Зик, всё больше ненавижу! — Давай, отведи душу, братец, — сказал ты. Ты больной. Я всегда это знал, но чтоб на столько… Возможно, если бы я тебя ударил, ты бы ответил. Я не стал испытывать судьбу, ведь помню, чем всё закончилось, когда я выпустил гнев на Флоке. Кстати о нём… Не удивлюсь, что в это время придурок за кем-то подсматривал, притаившись в кустах. А в этот момент мой кулак завис над твоим лицом, пока ты смотрел на меня своим холодным и странным взглядом. Загнанно дыша, я слез с тебя и выбежал на улицу. Там в темноте я и скрылся. Мне нужно было побыть одному. Так, наедине с тихим лесом и прошло пол ночи. Прошли ещё одни богатые на события сутки, то которых я поведую в следующей записи. А после них была ночь, которую я провёл у озера. Блуждая по берегу, я заприметил деревце, низко нависшее над водой. И, конечно же, я залез на него. «Совсем нет инстинкта самосохранения», — подумал Райнер, уже зная продолжение истории. Звёздное небо над головой, водная гладь под ногами остудили меня. Я просто слился с тишиной. Когда я заметил, как из лесу вышла тень, я хотел незаметно уйти. Я начал тихо, но расторопно пробираться, цепляясь за сучья, но… До берега было ещё далеко. Я оступился, подскользнулся. А ты уже был близко. Я же по самою голову оказался в воде. Я попытался всплыть, но словно что-то тянуло меня вниз. И тогда я снова подумал о смерти. Может кто-то больше подвержен таким мыслям, чем другие… «И тут, слава богу, подоспел я. Ты вскрикнул, когда упал и я услышал громкий всплеск.» И этим кто-то, оказался ты. Ты спас меня, Райнер. Когда я тонул, падая на самое дно. «Я так распереживался, когда вытащил тебя на берег, ты хапнул воды. Повезло, что я успел вовремя…» Я совершил такую глупость. Извини, что потревожил тебя. И за то, что тебе пришлось со мной водиться как с ребёнком. Райнер опустил голову, рассматривая трещинки на асфальте. Он убедил Армина, что с ним всё в порядке. Что ему нужно побыть одному, слушая этот аудиофайл. Ведь он столько этого ждал, а теперь хочется сквозь землю провалиться. Он ожидал услышать о себе всё что угодно, но только не о просьбе простить. «Ты не должен передо мной извиняться.» Я весь промок. Вода не была холодной, но было весьма неприятно. — Нужно вернуться в лагерь, — предложил ты. — Не хочу туда идти. — И почему? Тут я осмотрел тебя с ног до головы. Ты был в одних плавках! — Ты и правда решил искупаться…в такое время? — Ну да. И тут я засмеялся, не в силах остановиться. «Кажется, это что-то нервное. Я как мог отгонял от себя мысли о твоём сумасшествии. Ничего другого не придумав, я предложил пройтись в доль берега дальше и поговорить с тобой.» — Я ведь какое-то время плаванием занимался, не серьëзно. Больше для себя, — разоткровенничался ты. — Ничего себе. А я вот плавать не умею. — Я заметил. «Ты был такой мокрый и косматый. А ещё ты задрожал и я предложил разжечь костёр. Ты нехотя развесил свою одежду…» У тебя с собой была зажигалка, хотя я не замечал, что ты куришь. Может осталось на память от кого? «Это подарок от Порко.» Ты быстро нашёл сухие ветки и разжёг кострище, чтобы мы согрелись. И мы надеялись, что нам не влетит за столь поздние прогулки. К счастью, все спали и мы отошли достаточно далеко. Здесь я разделся. Нужно было дождаться, чтобы одежда хоть немного высохла. Райнер хоть и старался не смотреть на Эрена, который оставил лишь бельё, он заметил на его теле гематомы. Теперь-то он понимал, что это последствие драки с Энни. А ты даже отдал мне своë полотенце. Хоть я и отказывался, ты оказался настойчивым. Оно было большое и я обмотался, глядя на сверкающий огонь. — И всё же, почему ты не спишь? — спросил ты. — Не спится. А ты? — Природа, наверное, влияет. Другая обстановка. Вот и решил поплавать, чтобы легче спалось. После воды всегда устаёшь. И ты оказался прав. А ещё, я впервые за долгое время почувствовал себя в безопасности. Я почувствовал покой, просто сидя на том берегу, грея руки у костра, чувствуя под ногами песок и подмечая величие небесных светил. Эта ночь была как никогда звёздной.

***

— У тебя…всё в порядке? — С чего это ты так волнуешься? Я просто решил побыть наедине и неудачно булькнулся в воду -, сказал Эрен и как-то нездорово зыркнул. На его брови парень заметил царапину. Райнер спрятал взгляд: — Хочешь поесть? Ты сегодня пропустил ужин. — Нет, спасибо… — Вот похудеешь и тебя ветром сдует. — Эрен улыбнулся краем губ. — Значит, ты не хочешь возвращаться в лагерь. Я понял. Могу предложить взять тебе что-то из своих вещей и принести что-то съестное. — Нет. Не надо. Останься. Это прозвучало так трепетно, с печалью, будто от этого зависело всё. — Ладно, — Райнер уселся обратно на бревно. Неловкость попытался скрыть следующим вопросом, — Как тебе живётся с Зиком и… Тем парнем? — С Флоком? Старшеклассник кивнул. — Ну, не знаю…у нас какое-то сборище фриков. — Почему? — Зик бесит. Полночи ему приходят уведомления и ему не стыдно за то, что он мешает другим спать. Флок вообще отдельная история. Он слишком одержим фотографией, девчонки всё ему позируют, а он ночью залипает на их фотки. Не странно ли? — Ну, наверное, это что-то профессиональное. — Угу, — скептически промычал Йегер. Возникла идея. — Слушай, наш сосед заболел и его отправили домой. По вечерам мы с Бертом играем в картишки и-и, ребята к нам заглядывают и твой брат тоже. Но на счёт сна…соседа, думаю, мы не тревожили. Он не жаловался. Поэтому можешь к нам переехать. — Правда? — с энтузиазмом спросил Эрен. А затем настороженно сказал. — Не знаю… Подумаю. — Хорошо. Я тебя не тороплю. Ну Берт иногда храпит. Но за столько лет я уже привык. Если тебе это будет мешать, просто нужно найти прищепку и зажать ему нос. Тогда проблема будет решена. И без того большие глаза Эрена округлились: — Это поможет? А он… Не задохнётся? — Райнер не выдержал и издал смешок. Тогда-то парень и понял, что это была шутка. — Не знаю, Эрен. Я не пробовал. Просто думаю, что он сразу проснётся и запустит в меня эту прищепку. Потирая свои плечи, Райнер выдержал паузу и сказал: — Давай я всё-таки схожу за вещами? Я сам хочу одеться. Это займёт не долго. Максимум минут пятнадцать. Я бегом. — Прости, что испортил тебе планы. Ты бы уже вернулся в лагерь и уснул. — Да всё нормально, не переживай. Ну, я быстро. Райнер случайно коснулся колена Эрена, когда поднимался. Того пробрала дрожь. Долго ждать не пришлось. Райнер вернулся одетым, в одной руке он держал вещи, а в другой контейнеры. — Вроде меня никто не заметил. Там полная тишина, все в отрубе, так что не переживай. — Не переживу, — усмехнулся Эрен. — О, ты тоже еду тыришь как Саша? Райнер вспомнил, как днём учителя отчитали девушку за то, что она сутками ранее стащила из кладовой хлеб с колбасой. — Не, это моё. Эрен переоделся, а Райнер изготовил шампура из веток, чтобы насадить на них зефир. Он протянул один приятелю. — Извини, — глядя на обожённую сладость, сказал Райнер, — это всё, что у меня осталось. Надо будет утром отпроситься в магазин и закупить что-нибудь ещё вкусное. — Всё равно спасибо. Лакомство Йегеру понравилось, хоть он и не любил сладкое. Парни ещё какое-то время обсуждали отдых и способы быстро уснуть. Когда Браун заметил, что юношу клонит в сон, он наклонился и прошептал: — Пойдём в лагерь. В этот раз Эрен согласился. Собрав вещи, они завалились в гости к Райнеру. Бертольд не храпел — лишь тихо сопел. Найдя запасную постель, он протянул её Эрену и помог расстелить. Райнер был рад новому другу, ни смотря на то, что их свела нелепая ситуация. Он и сам и не понимал почему, но все мысли парня занимал только Эрен. Который был обычным. И совсем не сумасшедшим. Лишь может немного странным… При подъëме Браун почти сразу окинул кровать нового соседа — она была пуста и застелена. На ней виднелись лишь аккуратно сложенные вещи и полотенце. Сверху он обнаружил записку: «Спасибо. Я выспался и всё постирал.»

***

Ты классный, Райнер. Такие люди, как ты, очень редко встречаются. По-настоящему заботливый, милый. В этой поездке ночь, проведённая с тобой, была самая лучшая. И нет, между нами не было ничего такого. Мы просто смотрели на звёзды и странно шутили. Это было так хорошо… Надеюсь, что и для тебя тоже. Наверное, ты в смятении и не понимаешь, что происходит. Сейчас поясню, почему ты причина. Чуть позже, я как-то понял, что мне было так здорово. И я хотел бы, чтобы это было взаимно. Во всяком случае, уже не так важно то, что я думаю. «Важно. Не приуменьшай свою значимость. Очень важно.» Ведь меня уже нет. А может, если и есть что-то после смерти, какое-то неведомое измерение или существование осознанных фантомов, то я и стал одним из них? И теперь стою за чьей-нибудь спиной, жалея или радуясь тому, что ушёл. Не знаю, буду ли я жалеть о том, что так и не смог заговорить с тобой после. А может оно и к лучшему. Кто знает, может ты был со мной приветлив потому, что тебе было меня жаль. Может ты верил в самые неприглядные слухи обо мне. А все те знаки, могли оказаться лишь моими больными фантазиями… Я бы воспринял это как ещё один удар под дых. Хотя, может мне уже было бы плевать. В последние дни я почти не испытываю каких-либо эмоций. Просто хочу, чтобы всё это закончилось. Райнер подумал, что запись завершилась: стало настолько тихо. Ты не должен был оказаться в этом списке. Я просто хотел… Послышалось шуршание. Чтобы ты знал, что ты не сделал ничего плохого. И я хотел оставить послание. Попрощаться, так сказать… Может, ты и не дослушаешь это до конца. Не поймёшь. — Нет, нет, нет. О-о, Эрен… Если тебе неприятно это слышать, то дальше можешь не слушать. Постараться забыть обо всём этом. Я пойму. «Нет, я хочу тебя слышать!» «И я хочу тебя видеть. Я хочу, чтобы ты был рядом. Я хочу …прикоснуться к тебе. Сделать то, что я не сделал.»