Еще одна история. 21 век.

Анну он больше так и не увидел - она отправилась в область вслед за мальчишкой. Санавиацию тогда удалось вызвать, и достаточно скоро, повезло – главврач оказался толковым мужиком. Яков наводил потом справки о том рыжеволосом парне. Операция прошла успешно, прогнозы самые благоприятные. Да и в целом всё оказалось гораздо благополучнее, чем он подозревал вначале. И хорошо. Не дай, конечно, Бог, но смерть мальчишки встала бы между ними. Вернее, между ним и памятью. Он еще помнил ту отчаянную, яростную Анну. Вот и всё. Вот и она тоже выбрала. Иногда представлял, как где-то далеко-далеко спешит на занятия Анна, и бьет её по спине толстая коса, и никто не поправит непослушный локон. И тут же сам себя одергивал: размечтался. Никто, как же. Представлял вечеринку, и как наглый рыжий мальчишка ведет её в дальнюю комнату. Яков же водил девчонок – чем эти хуже? Но ревновать к рыжему не получалось. Тот парень – пациент. Мгновенно включался холодный разум и прогонял прочь все бредовые мысли. Но тогда на месте неведомого студента оказывался вдруг тот, юный Штольман. И юный Штольман ловил ладонями тонкий стан, но тут же, сразу позабыв обо всём, вновь любовался ею. Мотнул головой. Сколько же можно? Может, он всё же ошибся. Может, стоило не рвать по живому, сквозь испугавший его самого темный туман в голове. А всё же забрать с собой. Привести в чужой универ, к наглым мажорам. И что ему дальше делать? Не пускать её в клубы, на вечеринки, осознавая все опасности чужого огромного мегаполиса? Ревновать ежесекундно и ежечасно, и бояться за неё до сумасшествия? Не пускать на день города, день студента? Когда толпы гуляют в едином несущемся мареве, возвращаясь поутру хмельными и безумными? Когда идут по ночному городу, положив руки друг другу на плечи в единой монолитной толпе. Кто-то начинает песню, кто-то обрывает – но сейчас все едины и переплелись между собою. Как жить потом, если не шел по городу, в едином порыве переплетая руки и плечи, и жизни? Или приедет очередная группа, а у него дежурство. Не пускать на концерты? Когда бьет единый ритм, единый многорукий организм вскидывает руки – чем сейчас светят – квадратиками экранов? А несущиеся со сцены слова кажутся истиной в высшей инстанции. Сейчас тоже звучат не одни «уси-пуси» и «пойдем потрахаемся, детка». Что они слушают сейчас? Наверняка тоже есть что-то свое, которое может казаться безоговорочно важным лишь в восемнадцать. Кого-то и ты тоже сажал на плечи, поддерживая под попку, а потом прижимал яростно, не дотерпев даже до общежития. И да – тогда казалось, что это тоже на века. Что сбылось сейчас? Ничего. Наверное, у тех юных, кто идет следом, всё-таки что-то сбудется.        Усмехнулся цинично: опять началось. Нина давно не приезжала. С Ниной они встречались один-два раза в неделю. Сидели в ресторане, затем обычно ехали к нему. Впрочем, никаких претензионных заведений в самом центре – город велик. В их районе тоже есть весьма приличные рестораны. А иногда Нина выбирала что-то совсем небольшое и уютное, камерное, почти семейное. Нина настолько хороший психолог? Или же она старается не появляться в тех районах, где бывает с другими? Иномарки больше не забирали её от порога, но Яков почти не сомневался - у неё есть кто-то еще.        Назначил встречу. Нина обвила руками его шею, произнесла с придыханием: - Милый Якоб! Ты не представляешь, как я скучала. Искренне произнесла. Циник где-то внутри него ответил мысленно: «Другой не был настолько хорош?» Он – рабочая лошадка. Провинциал, пытающийся закрепиться в столице. У него никогда не будет действительно серьёзных средств. Всё что привлекает Нину сейчас – сила и молодость. Общее сумасшествие. Наверное, если бы они встречались каждый день, уже бы приелось. Но свидания всё же были достаточно редки. Им пока не приедалось.