PiT

Свет медленно проскальзывал на лица парней. Между ними совсем немного. Кулик разваливается на переднем сидении, раскидывая локти и толкая Глеба. Он чуть судорожно рыщет по карманам, в надежде найти пачку старых сигарет. Окно машины открывается на всю. Артём не унимаясь закуривает, по-свойски включает рандомный плейлист и выкручивает колонки почти на всю. Пепел струшивает на дорогу, тяжело вздыхая. Не мог он в тишине. Начинает нервничать, что мог видеть только Голубин: затяжки резкие, курит слишком быстро и забывает сколько. По привычке. Светловолосый лишь иногда поглядывает в его сторону, порой ухмыляясь, видя его самым близким человеком, как было это раньше. Он не препятствует его действиям: вместе с ним наслаждается моментом, но по своему, слушает музыку, порой поглядывая на названия сменяющихся треков, узнаёт старый запах сигарет. Тёма их до сих пор не менял и ни понятно ка они ему ещё не приелись. Каждый утопает в собственных мыслях, будто растворяясь в замкнутом пространстве. Голубин ловит триггеры через раз, как смотрит на соседнее сиденье, которое теперь не пустует. Он был так же холоден, как и после ухода. Его ничего не выдавало: этот тяжёлый взгляд серых глаз пилит насквозь любого, кто намерен вывести из равновесия, челюсть сжата от напряжения, как всегда. Но внутри этой стальной оболочки бушевал шторм. Его выдаёт только сердце, что бешено качает кровь. Всему виной лишь одна особа. И никто больше. Кулик закидывает ногу на ногу. Он хочет улыбаться и это не побочка веществ: в душе ликуют тысячи нейронных связей. Тёма успел вспомнить каждый момент с его другом: от банальной первой сигареты до обнаженного рассвета в середине июля с ним наедине. Воспоминания образовывали ком в глотке, который так и норовил пробраться через пищевод в желудок и ещё ниже. Его глаза бегали по рукам, блондинистым волосам, собранными в маленький хвост, старой черной ветровке и останавливались на выступающих чертах лица. Он соскучился. Соскучился за своей светлой макушкой. Проклинали, кажется оба, тот вечер под зависимостями, что убили их взаимоотношения к чертям. Такие нелепости в бреду оказались весомым аргументом разорвать все связи на туманную голову, а после проснуться в разных ледяных постелях в одиночку. Хуже проснуться было или нет - совсем не ясно. Но жилка страсти всегда сохранялась в них, чтобы не происходило. За спиной тысячи слов, но они не могли простить друг другу все, что было тем вечером. — Глеб — проговаривает Шатохин, выкидывая бычок, не в праве продолжать разговор до тех пор, пока ему не дадут устного согласия в виде привычного "что?" со стороны Голубина. — подозрительно, что ты не пропадаешь с площадок. Такое ощущение, что это не ты. — За то ты стабильно пропадаешь на пол года. Работать нормально, видимо, никогда не начнёшь. — отпускает Глеб, переводя взгляд на Кулика лишь на пару секунд. Парень замолкает, доставая ещё одну сигарету. Дыхание учащается. Ветер бьёт в лицо холодными порывами. Кулик всматривается в многоэтажки, которые сменяются одной за другой. Где-то там оставалась их подростковая жизнь, компании, прогулки по вечерам и звонкий смех. Но сейчас окружает лишь бесконечные концерты, неизвестные улицы разных городов и стран. Теперь родной город заполняют другие люди и совсем другая молодёжь. Голубин тормозит на светофоре. Электронный циферблат мигает "26". — и всё-таки. Почему приехал? Почему забираешь сейчас? — срывался Тёма, сменяя спокойствие на интерес вперемешку с непониманием. — ты пропал из моей жизни на два года. — ровно так же, как и ты, Шатохин. — защищался Глеб, оттягивая правду. — я говорил, что мы поговорим об этом потом. Парни въехали на знакомый проспект. Толпа стремилась куда-то, привычные шаги плавно переходили в спешку, будто все находились в беспамятстве. В домах ярко горели окна и балконы, помогая фонарям освещать тротуары. — это всё потому что я накурен? Думаешь, я не серьезный — ухмыляется Кулик, поворачиваясь корпусом к Глебу. — сейчас. скажи мне. Машина заворачивает, въезжая на небольшой квартал. Пару поворотов, шлагбаумы, детские площадки около домов. Ещё пять минут. — докуривай давай. — Голубин паркует машину на свободное место около парадной. — приехали уже. Светловолосый стоит перед Артёмом, пока он пытается вылезти из машины. Глеб подаёт руку, содействует как может. Ещё пару телодвижений и парни уже поднимаются по ступеням. Лишь иногда останавливаясь, разглядывая на вид за окнами. Побелённые стены покрывались слоями пыли. В старых почтовых ящиках хранились газеты трехлетней давности. На общих балконах стояли старые табуретки и несколько битых пепельниц. Кулик опирался на грязную дверь, пока Глеб искал по карманам ключи. — единственного в тебе не пойму: как ты за столь долгое время остаёшься таким же вредным. — выдаёт Глеб, заходя в квартиру. Новая съёмная квартира. Недавняя совсем. Тяжёлые серые стены цвета бетона, темная мебель, тусклые светильники и свечи по комнатам. На фоне работала плазма, создавая шум. До рассвета ещё пять часов.