Наследие, хранимое ангелом.

(1)

      Две гитары, играя басовую и основную мелодию, создавали прекрасный дуэт, который через несколько секунд дополнили звонкие и твёрдые аккорды идеально настроенного фортепиано. Нога отбивала нужный ритм по ножкам стола, пока механический карандаш быстро крутился между указательным и средним пальцами правой руки, задевая ластиком жёлтые листки нотной тетради, где уже виднелся сырой набросок недавно придуманной мелодии. Юноша резким движением забросил волнистую чёлку персиковых волос назад, делая вид, словно он их прилизывает. Стержень карандаша опустил своё остриё на одну из линий, быстро вырисовывая на ней несколько одинаковых нот, после чего увлечённый парень написал аккорд, около него поставив волнистую линию. Бледные губы беззвучно проговаривали слова, которые приходили в растрёпанную голову молодого оленёнка, ушки которого дёргались каждый раз от очередного фальша довольно известной адской группы, так ненавистной его отцу. Откинув письменную принадлежность в сторону, грешник облокотился на спинку мягкого стула, запрокидывая голову и прикрывая уставшие глаза. Вот уже на протяжении нескольких дней паренёк борется с бессонницей, пытаясь придумать музыку, которая бы смогла отразиться ярким светом в сердцах жестоких демонов. Когда-то, несколько лет назад, его мама сделала невозможное — покорила грешников своим голосом, доказала им, что свет всегда уживётся во тьме, как бы мы того не отрицали.       Юноша медленно открыл свои глаза, тут же вскрикивая. Рубиновый взгляд, сияющий яркими бликами, тут же наполнился мимолётным страхом, а белёсая кожа покрылась мурашками, открывая эмоции оленёнка окружающим. Наблюдая как паренёк сжимает в ладони чёрную футболку в области сердца, улыбка мужчины, так внезапно настигнувшего юнца, стала ещё шире, обнажая острые зубы. Подросток вытащил из ушей наушники. — Папа, — на выдохе произнёс парень, из-за чего столь обычное слово звучало как-то угрожающе, — ты напугал меня. Сколько раз я просил так не делать? — Столько же сколько я просил тебя перестать слушать эту ахинею, — пожал плечами известный всем Радио Демон, тыкая ножкой микрофона в грудь сыну. — Я согласен с тобой, но я учусь на их ошибках, — произнёс оленёнок, наблюдая за вечно улыбающимся отцом, который, пройдя вглубь комнаты, сел на край кровати, поджимая под себя ногу. — Алан, — выдохнул Аластор, спрятав микрофон, — нужно учиться на своих ошибках, а не на ошибках бездарей. Хочешь интересный факт? «Hells Killers», которых ты так чтишь, берут пример с твоей матери, поэтому, если тебе нужен совет — обратись к ней. Позволишь взглянуть?       Алан, неуверенно взяв тетрадь со стола, отдал её Аластору, наблюдая за его сконцентрированным взглядом. Жестом попросив карандаш и тут же его получив, Радио Демон стёр несколько нот, заменив другими. Алан присел рядом, наблюдая за процессом. Он любил так делать с детства. Алан знал, что их с Аластором не связывают кровные узы, не связывает родство, но это не мешало ему любить этого алого грешника. Сколько он помнит оверлорд всегда относился к нему словно к родному, как он нянькался, когда Алан был ребёнком. — Думаю, что теперь звучать будет легче, — сказал Аластор, отдавая задумавшемуся сыну тетрадь. — Мама к столу зовёт. Спустишься? — Да, спасибо.       Аластор встал с кровати, тенью покидая комнату. Окинув взглядом новую мелодию, Алан удивился наигрывая написанные ноты на воображаемом фортепиано. Богатая фантазия, которую он унаследовал от матери, позволяла его слуху уловить песню со всеми поправками, которые были внесены минуту назад. Музыка и правда звучала легче.

*

      Уловив медленные шаги со стороны лестницы, миниатюрная девушка обернулась, замечая в дверном проходе Аластора, который держал руки за спиной, гордо выпрямив её. Грешница поняла всё без слов, от чего слабо, но ярко улыбнулась, начиная накрывать стол. Когда девушка закончила и села на своё место, к ним присоединился Алан. Он не видел маму несколько дней, поэтому, когда увидел её мило улыбающуюся, одетую в домашнюю одежду, его сердце неосознанно пропустило удар, заставляя почувствовать стыд за то, что не уделял ей внимания. Да, он родился в аду. Да, его окружает жестокая реальность, но Алан привык ценить своих близких, тем более родную маму, которая, по рассказам отца, переживала не лучшее время, продолжая прижимать ребёночка к груди, укрывая от всех невзгод. — Пап, как дела с отелем? — спросил юноша, закладывая в рот кусочек джамбалайи. Ему было неуютно сидеть в тишине. — Временно я переключился на проблемы твоей мамы, — ответил Аластор, отпивая горячего кофе. — У меня подгорают дедлайны, — ответила с улыбкой Алана, разрезая ножиком сочный листик адской травы. Ушки Алана опустились, позволяя увидеть родителям грусть. — Люцифер, благодаря уговорам Чарли, согласился проспонсировать моё выступление на главной сцене ада с условием, что я смогу достучаться до сердец ангелов для того, чтобы они смогли наладить с ними контакт. Как думаю об этом… (Алана посмотрела на дрожащие ладони) Волнение захлёстывает, не позволяя разуму творить. — Мам, ты справишься, — проговорил с милой улыбкой Алан, нежно сжимая её ладошку в своей, согревая холодную кожу. Она всегда была такой, когда мама волновалась. — Ты пробудила сердца многих демонов, смогла достучаться до них. Даже Лилит не смогла этого сделать за столько лет! — Алан.       Оленёнок посмотрел на Аластора, по взгляду всё понимая. Мысли о будущем угнетали хрупкую ланьку. Бывшая Беле опустила голову, осторожно высвобождая руку из хватки сына. Рубиновый взгляд был отведён в сторону, а нижняя губа закусана острым клыком. Ладошки сжались в кулачки. Алан выпрямился, ощущая тоску, медленной волной захлёстывающую тёмную, но такую живую душу. Аластор встал из-за стола, жестом прося сына следовать за ним. Оленёнок так и сделал, скрываясь в коридоре, где Радио Демон надевал свой алый сюртук. Без лишних слов оверлорд махнул указательным пальцем левой руки вверх-вниз, меняя Алану одежду. Теперь вместо футболки и домашних штанов на нём были: чёрная водолазка, заправленная под ремень чёрных облегающих джинсов, двубортное пальто цвета кофе с молоком и белые берцы с массивной чёрной подошвой. Они покинули дом, но перед выходом Аластор взглянул на поникшую жену, убирающуюся на кухне.       Они шли по лесу в полной тишине, наслаждаясь звуками адского леса. Вот где-то закричали стервятники, над головой пролетели птицы-людоеды, с боку проскакал гибрид оленя с волком. Алан разглядывал пейзаж так, словно не видел его никогда: высокие стволы деревьев были украшены густой чёрной листвой, закрывая собой алое небо, погружая местность в пугающий мрак. Вот его слух уловил игривое журчание небольшого ручейка, протекающего в нескольких метрах от их дома. Несмотря на уединённый образ жизни, вследствие чего полное отсутствие друзей, Алану нравилась подаренная жизнь. Наконец, они вышли в город, пересекая район Каннибалов, где проживала тётушка Рози — одна из оверлордов.       Алан редко выходил в город. Не потому что не хотел, а потому что не видел в этом необходимости. Дети, рождённые в аду, взрослеют в несколько раз быстрее, чем обычные, поэтому всю сознательную жизнь оленёнок провёл в лесу, наслаждаясь гордым, спокойным одиночеством. Отчим рассказывал ему, что грешники жестокие, бессердечные, меркантильные, лицемерные, эгоистичные сволочи, которые недостойны жизни. Мама же всегда говорила, что не все люди оказываются в аду за убийства, изнасилования или же какие-либо другие преступления. Она твердила о том, что многие просто нуждались в помощи, но, так её и не получив, сделали неправильный выбор. Именно тогда Алан понял, что значит настоящая, искренняя любовь — не принимать чью-либо сторону, поддерживать мнение двоих, но в то же время иметь свою точку зрения, пусть возможно ошибочную.       Радио Демон и подросток остановились около отеля, где большую часть времени проводил Аластор, помогая принцессе реализовать, казалось бы, абсурдную мечту в реальность. Оверлорд повернулся к напарнику лицом, тыкая тому микрофоном в грудь. Алан, почувствовав боль в груди, сморщился, по привычке слабо отталкивая тонкую ножку. — Послушай, Алан, — сказал Аластор, вновь заводя руки за прямую спину. — Я понимаю, что тебя беспокоит сложившаяся ситуация, но повремени с беспокойством. — Пап, ты знаешь маму, — проговорил на выдохе, практически прошептал, оленёнок, отводя взгляд в сторону. — Если у неё что-то не получается, значит шанс на исполнение очень мал. Я не могу не переживать за неё. — Алана пусть и слаба физически, но сила духа у неё достойная, — ответил на лёгкой улыбке оверлорд, прикрывая глаза. — Она точно не сложит руки на половине пути. Сегодня ночь проведёшь один. У меня куча работы, а у Аланы запланирована фотосессия. Скажи, сможешь приготовить себе обед с ужином и не спалить кухню? — Мне не тринадцать!       Посмеявшись, Аластор потрепал сына по голове, скрываясь за массивной дверью отеля. Алан, поправив на переносице очки в круглой оправе, пошёл в обратную сторону, собираясь по дороге зайти в продуктовый магазин.

(2)

      Каждый день разбои, крики, грабежи, убийства. Один день похож на второй, создавая непрерывный цикл, грешники делают одно и то же, нагоняя дежавю. Настоящий ад — это не место, описанное в различных книжках, историях, приданиях, а отдельный мир, специализирующийся на безумие, которое поглощает тело, разум, нервную систему, постепенно подчиняя. Каждый грешник, попавший в данную экосистему, создаёт новый закон, делая этот мир всё более устойчивым, несокрушимым. Алан устал от всего этого. Он часто слышал от Аластора такую фразу: «Наш мир — это обособившаяся от всего экосистема со своими правилами, законами, уставами. Здесь каждый должен выживать, ведь окружающая среда загрязнена ядом, желчью, лицемерием, ничтожной скупостью. В этой дыре засыпаешь с ощущением, что ты крут, но на утро понимаешь, что ты — очередная пустышка, занимающая место на самом дне». И каждый раз, оказываясь в Пентаграмм-сити по немой просьбе оверлорда, юноша убеждался в правдивости услышанного когда-то.       Алан рос смышлёным, а благодаря Аластору ещё и хитрым, готовым к любому исходу событий, поэтому знал практически каждую лазейку, спрятанную от чужих глаз среди многочисленных многоэтажек. Завернув в одну из таких, подросток наслаждался песней, играющей в беспроводных наушниках.

Стоп, моя остановка тут,

Люди, дайте сойду.

Вас ждут дела, а меня нигде не ждут.

      Под звуки классической гитары и чёткий ритм барабана, Алан пощёлкивал пальцами обеих рук, неосознанно пританцовывая. Он развернулся вокруг своей оси, притопывая нужный ритм правой ногой, создавая своеобразные толчки. Руки, которые до этого были согнуты в локтях, словно при оресте, резкой волной взвились вверх, а затем также вниз, пуская по оставшемуся телу мелодичный импульс.

Жизнь ведь разная на вкус:

Сладкой свободы, солёной грусти.

Где я усну, а где проснусь?

Вечером в минусе, а утром в плюсе.

      Схватившись за голову, юноша помотал ей из стороны в сторону, делая счастливый выпад вперёд, но через секунду замыкаясь в лёгком прыжке на прямых ногах назад. Сделав широкий круг головой, при этом делая несколько шагов на право с раскинутыми в разные стороны руками, Алан по окончании резко свёл их, останавливаясь, вскидывая их вверх, как бы обводя чёрную Пентаграмму жирным контуром для максимальной чёткости. Затем, слегка согнувшись, подросток, в полуприсяде, пошёл уверенно вперёд, мотая плечами в такт своим движениям.

Пробки, море из машин,

А я пешком иду в порванных кедах.

Мой дом не комната, а целый мир!

Захотела — осталась, захотела — съехала!

      Покинув долгий переулок, паренёк сразу выпрямился, бросая взгляд на проезжую часть, где и правда стояли машины в длинной, казалось, нескончаемой пробке. Центр Пентаграмм-сити — самое ужасное, что могли когда-либо придумать. Тут, недалеко от центральной площади, находилась студия звукозаписи, куда Алан часто наведывается вместе с мамой, иногда помогая ей с работой. Тот год, когда Алана Беле, прославившаяся на весь ад благодаря песне «Dzanum», олицетворяющей крик её светлой души, запомнился всем по финалу, который Радио Демон составил с немого позволения ланьки. Сделка. Сделка, в которой они продали душу друг другу, отдались полностью власти друг друга, создавая свой отдельный мирок, так похожий на живой, настоящий. Добро и зло имели одинаковые пропорции, осуществляясь в рыжеволосом парнишке, что сейчас так наивно слушал знакомую группу, наслаждаясь чистым звучанием инструментов, что в аду являлось настоящей редкостью. Оно и понятно, ведь эти грешники, во главе с Китти Лайм записывали свои песни в студии самой Аланы Беле, которая и писала им тексты.       Спустя огромное количество времени, под вечер, Алан дошёл до продуктового супермаркета, сразу же скрываясь за стенами здания. Купив всё необходимое для своих любимых блюд, паренёк с двумя пакетами в руках покинул круглосуточный супермаркет и, завернув за угол, резко замер на месте. Несколько бесов жестоко избивали девчонку, лежащую на разбитом асфальте, прижимаясь спиной к стене высокого здания. Она не защищалась. Не могла, не хотела, Алана это не сильно волновало в тот момент, когда он, небрежно бросив пакеты на землю, побежал на одного из обидчиков, с силой ударяя того в челюсть. Удар, который он нанёс, за незаметную секунду разрезал воздух, позволяя приложенной мощи усилиться и за счёт этого отправить обидчика в недолгий, но закрученный полёт. — Йоу, парниша, — окликнул оленёнка незнакомец, спрятавший руки в карманы явно дешёвых штанов. — Чего это ты творишь? Последствия-то вывезешь? — Мужчины, безжалостно избивающие женщин, не должны существовать, — грозно прошептал Алан, с силой сжимая кулаки. За считанную секунду юноша преодолел расстояние между ним и бесом, делая замах, который, обидчик возможно и рад был перехватить и готовился к этому, однако за момент Алан развернулся боком, с ноги ударяя незнакомца по сонной артерии. — Даже в аду.       Девчонка ничего не видела. Алан бросил на неё сочувствующий взгляд. Грешница являлась обычным белокожим человеком, однако лисьи ушки и хвостик говорили о принадлежности к аду. Незнакомка дрожала, сжимаясь на грязном асфальте в комочек, что-то к себе прижимая, пытаясь спасти от жестокого окружения. Коричневый шарф, явно принадлежащий лисички, валялся под ногами юноши. Потрёпанный свитер цвета кофе с молоком был измазан непонятной грязью, плиссированная юбка такого же цвета опасно задралась, норовя обнажить нижние бельё. Сетчатые колготки, как и чёрно-белые полосатые чулки, как и чёрные гольфы с рисунками полумесяцев были порваны. Белые гетры стали серыми. Она выглядела жалко, неудивительно, что нашлись обидчики.       Подняв с земли шарф, Алан подошёл к незнакомке, присаживаясь перед ней на одно колено, прикладывая одну из ладоней к, как оказалось, острому плечику. Лисичка дёрнулась чуть в сторону, не решаясь взглянуть на своего спасителя. Выдохнув, юноша аккуратно положил шарф рядом с ней, поднимаясь. Алан никогда не ждал благодарности, он считал её ненужным. Какой смысл помогать людям, если они говорят «спасибо»? По мнению Алана, помощь должна быть бескорыстной, не требующей благодарности в каком-либо проявлении. Аластор часто высказывал сыну по поводу его доброты и наивности, однако, получая в ответ светлую улыбку, устало выдыхал, покидая просторную комнату.       Услышав отдаляющиеся шаги, грешница всё-таки осмелилась поднять голову, провожая спасителя мокрым взглядом. Двигаться было больно, но несмотря на это она приподнялась на локтях, разгибая руки, позволяя тому, ради чего она так сильно получила, выползти из своеобразного укрытия. Алан, взяв пакеты в руки, обернулся на источник лёгкого шороха, удивляясь: девчонка, пытаясь встать, смотрела на него с благодарностью в мокрых глазах, пока адский летучий ёжик, потрёпанный, как и хозяйка, суетился вокруг неё. Сердце ёкнуло. Он не мог пошевелиться. — Чёрт, отец меня прибьёт…

(3)

      Парень стоял у плиты, пока девчонка, укрытая под тканью его пальто, гладила ёжика, прижимая к своей груди. Русые волосы, точно у Рапунцель, были распущены, небрежно падая на пол, ровная чёлка скрывала правый глаз лисички. Алан не смог оставить её на улице, ведь стоило ему взглянуть на полученные раны, самому становилось больно. Наконец, он поставил на стол тарелку с каким-то супчиком, который разносил по кухне яркий аромат овощей и свежего мяса. Алан сел напротив незнакомки, сразу же приступая к трапезе. Пока он приводил девчонку в порядок у себя в комнате, знатно проголодался. Лисичка же в свою очередь отвела взгляд в сторону, густо краснея. Решив рискнуть, она взяла ложку в руку, сразу же загребая побольше овощей. Вегетарианка. Бледное лицо озарила яркая улыбка, когда она попробовала суп. — Меня зовут Алан, — представился паренёк, привлекая внимание к себе.       Грешница, немного замявшись, оторвала руки от ёжика и ложки, начиная жестикулировать: «Моё имя Алиса. Приятно познакомиться, Алан». — Ты немая? — парень впервые встречает грешника, не умеющего разговаривать. — Нет-нет, прости, ты не подумай! Просто… Ты услышала мои слова, а сама… — Я могу слышать, — с улыбкой прожестикулировала новая знакомая. — Но я не могу говорить. Спасибо, что помог мне, Алан. — Не стоит благодарности, — отмахнулся Алан, закладывая в рот ложку. — Я сделал это не из корыстных целей. — Я понимаю, — улыбнулась лисичка, повторяя действия нового друга. — Я должна поблагодарить тебя за это дважды. Благодарить — не значит, что я думаю о том, что ты сделал это из корысти. Благодарить — значит признать твой поступок достойным. — Сколько тебе лет? — Пятнадцать. — Восемнадцать, — ответил Алан. — Можешь остаться здесь на ночь, прости. Больше я не смогу тебе ничем помочь. Можешь переночевать в моей комнате, Алиса.       Девушка засияла, вновь прижимая к себе послушного ёжика.