Неразрывно спаянные звенья

Нет, дитя, в моей душе упрёков. Мы расстались, как враги, чужды, Скрывши боль язвительных намёков, Горечь неразгаданной вражды. Михаил Зенкевич

“Она меня взяла”,- отправляет Юля в чат сообщение. “Соболезную”,- приходит короткий ответ. Молодая женщина грустно улыбается. Другого и ждать не приходилось. Из близких порыв Липницкой не понял никто. Наверное, она и сама не до конца понимала, почему ее сорвало с удобного и давно насиженного места ради какой-то спортсменки. В общем-то, одной из многих. Нет, они каждая по-своему прекрасны и уникальны. Каждая индивидуальность. В каждой Юля видит потенциал и возможности. Но Ксюша - это особенная строчка в ее личном списке. Никогда не угадаешь, к кому ты прирастаешь душой. Вот она приросла почему-то к этой девочке. Юля задумалась, к кому бы могла так прирасти Тутберидзе, чтобы бросить остальных и рвануть следом? К Медведевой? Шелепень? Вряд ли к ней, Юле, хотя грешно наговаривать на Этери, та всегда была готова оторвать кусок от себя ради спортсменов, особенно талантливых и перспективных. Все они помнили, как Этери приносила одежду тем, кто явно в ней нуждался, и бывало чуть ли не насильно вручала куртки, штаны, кроссовки. Юля и ее мама никогда не жаловались на свое положение. Более того, мама откладывала любые траты на себя, чтобы Юлька не выглядела ребенком в обносках. Все необходимое у девочки было, чтобы учиться и тренироваться. Насколько временами было трудно с деньгами, никто в “Хрустальном” знать не знал. Не по характеру двум свердловчанкам было плакаться на жизнь. Но однажды Липницкая не обнаружила в кармане своей куртки денег, которые точно были в тот момент, когда она переодевалась на тренировку. Обыскала всю раздевалку. Пусто. Еще раз перепроверила все, включая сумку. Денег не было. И первое, о чем подумалось: “Сперли!” Сейчас, живя вполне благополучно, Юля скорее решила бы, что она где-то вытряхнула купюру, но тогда, в нищем московском детстве, понимала, что случайно потерять деньги не могла, значит - украли. Из спорткомплекса выходила смурная и усталая, когда за спиной раздался голос тренера: - Липницкая, ты почему так долго собиралась домой? Сначала хотела отмахнуться какой-нибудь незначащей фразой. Уже обернулась,чтобы сказать ее, но посмотрела на Этери Георгиевну, поправляющую куртку Дише, совершенно не по-тренерски, а точно так, как самой Юле, забирая ее из садика в Екатеринбурге, поправляла мама и не сдержалась: - Я деньги потеряла, Этери Георгиевна. Искала долго. - Нашла?- внимательно посмотрела на нее тренер. Юля лишь отрицательно покачала головой. Этери Георгиевна засунула руку в карман, вытащила кошелек и вынула пятисотрублевую купюру. - Это много!- отступила шаг назад Юля. - Разбогатеешь, отдашь, олимпийских призовых, например,- усмехнулась брюнетка.- Пошли домой, Липницкая. И тебе, и нам пора отдыхать уже давным-давно. Они втроем вышли за порог “Хрустального”, прошли несколько десятков метров и уже на развилке, где каждая поворачивала в свою сторону, Тутберидзе вдруг спросила: - Юль, а у вас все хорошо с мамой с деньгами? Девочка лишь пожала плечами. - Не голодаем. - А помимо голода?- уточнила женщина. - Да все нормально, Этери Георгиевна. Когда у мамы получается подработать, то вообще без проблем, даже за жилье съемное вовремя платим,- разоткровенничалась Липницкая. - Понятно,- кивнула головой тренер и распрощалась с фигуристкой. По прошествии двух дней она позвала Юлю и сказала, что ее мама должна приехать в приемную “Самбо-70” и оформить документы на материальную помощь, которая положена перспективным спортсменам их школы. На тот момент эти деньги оказались чрезвычайно своевременными. И все же, Юля была уверена, что своей Ксюши у Тутберидзе никогда не было. Этери Георгиевна жила другим. Не конкретными детьми, даже не конкретными людьми, а самим миром фигурного катания. И не именно Юле или любому другому ребенку она помогала, а смазывала шестеренки мира, что ее очаровывал, поддерживая своих спортсменов. Может это и правильно, когда ты нацелен создать бесперебойный поток “звезд” фигурного катания, но вряд ли работает, когда хочешь вырастить “звезду” из одного конкретного человека, как Юля из Ксюши. Женщина поправляет светлую прядь волос и выбирает из списка контакт дочери, отправляя сообщение: “Лина, не задерживайся! Сегодня тебя забирает папа!” С Владом у них давно и прочно установленный график “дежурств” по Каталине, иначе никто ничего не будет успевать. Родительство, как оказалось, тоже тот еще спорт с жестким режимом. Сегодня все поломалось из-за ее разговоров о смене работы. Если бы Этери отказала, то Линку забирала бы Юля, а раз Тутберидзе согласна, то Юле нужно съездить в “Академию” и сообщить новость о своем уходе руководству. Дойдя наконец до автомобиля, молодая женщина забирается в прогревающийся салон и снова открывает чат с мужем. Его последнее “Соболезную” читается почти с насмешкой. Владик Этери не любил, не как человека, наверное, по-человечески ему ничего плохого о ней сказать было нельзя. Тренировала его Тутберидзе честно, даже на Кубок России вывела в последний активный год, когда спина уже подыхала. Но за Юлю Влад не любил железную Этери. На его вкус так с Юлькой было нельзя, как вела себя тренер. Они тогда, с момента возвращения после паузы в сезон Липницкой, обсуждали все, что происходило на катке. Молодой человек считал, что Юля не просто спортсменка, а чемпионка и заслуживает особенного отношения. С ним была согласна и мама Юли, да и сама Юля хотела, чтобы было иначе. Этери же хотела прямо противоположного: забыть, что кто-то тут с регалиями, всех приравнять в единый рядовой состав. И - в атаку! А тем, кому так не хотелось, выход указать длинный тренерский палец мог всегда. Во время очередного жесткого разбора “кошмара Липницкой” Тарасенко не выдержал. Влетел между тренером и фигуристкой, белый от злости, спрятал Юльку за своей спиной и чуть ли не в лицо Тутберидзе заорал все, что думал. Владику было 16, Этери была ровесницей его матери. И даже это не остановила парня от посылка женщины по той самой матери. Этери Георгиевна тоже умела в русский народный, поэтому направила юного Ромео по точному адресу и вон со льда. Парень схватил за руку защищаемую Юлю и уволок с тренировки вместе с собой. На следующий день оба пришли на занятия как ни в чем ни бывало. Владу Тутберидзе не сказала ничего, а Юле коротко и презрительно бросила: “Он тебя теперь всегда будет как сумку за собой таскать, не спрашивая твоего мнения?” И отъехала в сторону. Вечером они с будущим мужем договорились, что впредь он все же воздержится молча хватать ее и уводить откуда бы то ни было. И никогда не нарушали этой договоренности. Более того даже в сложной ситуации с желанием вернуться в “Хрустальный” Влад не стал отговаривать жену. Но это никак не меняло того факта, что новую начальницу своей супруги мужчина не любил. Примерно так же, как не любят слякоть или сильный мороз. Как явление природы, несущее потенциальные проблемы их спокойной устроенной жизни.