Предсказания и факты

      Несмотря на все попытки Яна уехать на такси, Давид настоял на том, чтобы довезти его до Загородного, во Введенскую больницу. Первые минут двадцать они молчали, Ян смотрел неотрывно в темноту за окном, ловил взглядом пролетающие мимо фонари и продолжал сжимать в руке телефон, будто это был какой-то артефакт. После первого шока стало казаться, что он давно этого ждал. Не предвидел, но предчувствовал. Словно к этому все шло.       «Порезал себе вены», — сказал сухо в трубке голос Димы. — «И сидел так часа два. А потом, видимо, напугался, позвонил в скорую, даже пытался все это перевязать, но встал и тут же потерял сознание».       Теперь, думал Ян, чтобы как-то приземлить и успокоить свои мысли, Сима побегает по всяким комиссиям. И по психиатрам, наверное. Попытка суицида — дело нешуточное. Удивительно, что его сразу не увезли в дурку, но раз попал в городскую больницу, это все не получится тихонько замять. Да и не нужно заминать, перебил он сам себя, куда уже заминать? Все это произошло так близко. Они — Дима, София, и особенно он, Ян, ничерта не поняли и не заметили. Конечно, Сима ведь всегда был печальным парнем. Станешь тут печальным, наблюдая, как целые города уходят под воду, как от землетрясений рушатся стены домов, зная, что это все правда и это произойдёт. А ты не можешь сделать ни-че-го. Ничего.       — Ты мне позвонишь потом? — Давид нарушил тишину, когда они проезжали Новую Голландию. — Или напиши хотя бы. Все ли в порядке.       Ян рассеянно кивнул. Что с ним могло быть не в порядке? Это ведь не он сейчас лежал на больничной кровати с забинтованными руками.       — Я могу чем-то помочь? — спросил Давид чуть позже. Ян категорично помотал головой.       — И так спасибо, что подвозишь.       Давид притормозил между крошечным парком, застывшим в зимнем анабиозе, и темным зданием больницы. Ян помедлил одну секунду, прежде чем вылезти, и Давид успел поймать его за руку. Быстро погладить большим пальцем запястье, от чего у Яна кожа до плеча словно онемела.       — Спасибо, — сказал он непонятно. Ян от неожиданности не нашёлся, что сказать, только дёрнул плечом и выскочил в холодную ночь. И всю дорогу до двери он думал о том, не обидел ли Давида своей дурацкой реакцией, и за что тот поблагодарил.       Ян ненавидел больницы. Длинные коридоры пахли хлоркой, грязными тряпками, чем-то неприятно-человеческим, но это лишь полбеды. Самым мерзким был отпечаток болезни, беспомощности и безысходности, въевшийся в стены за десятилетия. В первое мгновение, когда Ян вбежал на нужный этаж, его замутило. Голова начала ощутимо кружиться, перед глазами поплыли серые размытые пятна. Наверняка тут обретались и призраки, это Дима мог сказать, но призраки былых страданий Яну доставляли куда больше проблем.       Отдышавшись и подавив дрожь в коленях, Ян прошёл в самый конец коридора. Свернул — навстречу ему поднялись с расшатанных стульев Дима и Алексей Сергеевич. Понятно, сразу сообразил Ян, приехали те, кто хоть немного видел ауры. И его Дима наверняка выдернул по этой причине.       — Ты в порядке? — сразу же спросил Дима, нахмурившись. Подошёл ближе и взял Яна за плечи, всматриваясь в его лицо. — Бледный, как немощь.       — Как немощь? — переспросил Ян с кривой улыбкой. Его тошнило.       — Мама так говорит, — слегка смутился Дима. — Ладно, неважно. Я так и думал, что не нужно тебя сюда тащить. Но…       — Ничего страшного, — твёрдо сказал Ян и, обойдя его, пожал руку Алексею Сергеевичу. — Здравствуйте.       — Приветствую, дорогой, приветствую, — произнес степенно тот и с коротким кряхтением сел обратно на стул. Дима глянул на Яна оценивающе и решил:       — Принесу тебе кофе. Он мерзкий, из автомата, но немного должно помочь. Сладкий хотя бы.       — Спасибо, — откликнулся Ян искренне и сел рядом с Алексеем. Голова все еще кружилась. — Расскажите, что произошло?       — Так вроде Дима уже все вам пересказал, — удивлённо поднял брови Алексей Сергеевич. — Не выдержал наш Симеон, очевидно, своих видений. Эх, старый я стал, невнимательный, — тут же сокрушенно покачал он головой. — Заметить бы вовремя!       — А София… — начал Ян неуверенно, но Алексей Сергеевич махнул рукой.       — Да разговаривала она с ним, конечно! Она как раз все знала, чувствовала. Ну, — тут он вздохнул, — видно, не смогла ничем помочь. Софочка — добрая душа, она к нему, как к сыну относится. Сейчас мы ей не позвонили лишь потому, что она у дочери в Москве. Зачем тревожить.       Ян медленно кивнул. Само собой, первым делом Дима подумал о Софии. Пожилая гадалка была сильнейшим эмпатом, а речь шла, очевидно, о том, чтобы определить серьёзность Симиного состояния. Именно поэтому позвали Яна. Дима и Алексей Сергеевич неплохо чувствовали энергетические поля, могли обнаружить возможное проклятье или воздействие призрака, если вдруг это он стал причиной поступка Симы. Но в вопросах живой человеческой ауры нужно было обладать более сильной чувствительностью. Которая была у Яна. Которая здесь, в больнице, Яну порядочно мешала.       — А что его родители? — спросил Ян тихо. У Симы точно была мама — он рассказывал, как ездил помогать к ней на дачу, и про вредного старого кота породы русская голубая. Насчёт остальных родственников ему ничего известно не было.       — Не стали им звонить, — сказал Алексей Сергеевич серьёзно. — У матери сердце больное, зачем ей среди ночи такое потрясение? А отец умер года три назад.       Тут вернулся Дима с картонным стаканчиком кофе. Ян кивнул ему благодарно, помешал автоматную бурду пластиковой палочкой и задумчиво её облизнул. Было приторно и не очень похоже на кофе. Пожав плечами, Ян сделал глоток.       — В каком он сейчас состоянии? — спросил Диму, который выглядел, как и всегда в моменты кризиса, собранным и серьёзным.       — Доктор сказал, что жить будет, — ответил тот. — Но ты ведь понимаешь. Вопрос не в том, будет ли он жить сейчас.       Ян кивнул, но тут же пожал плечами.       — Он ведь передумал в последний момент, — сказал задумчиво. — Может, не все так плохо? Я, конечно, не психолог.       — Посмотрим, — сказал Дима решительно. — Ты и посмотришь. Нас обещали пустить через полчаса. Час назад обещали, — добавил он саркастически.       — Как ты вообще узнал? — вдруг спохватился Ян. Это и правда было очень странно — что Дима узнал раньше, чем родители Симы. Узнал вместо его родителей! Дима качнул головой, с неохотой произнес:       — Он меня указал, как контактное лицо. На случай, если с ним что-то случится.       — Чего? — не поверил Ян, мотнул головой растерянно. — С какой стати? Ты же ему не родственник, даже не дальний! И вы, вроде, не особенно близко общались. Насколько мне известно, — он произнес это уже с долей сомнения. Про Симу он знал удручающе мало, да и Димина повседневная жизнь, не связанная с призраками и посиделками у Софии, была большой загадкой.       — У его мамы больное сердце, — повторил Дима слова Алексея Сергеевича. — Отца нет. Брату двадцать и он живет в Финляндии — кажется, учится там. Ну и вот, Сима попросил меня. Потому что предполагал, что может произойти нечто такое. Либо…       — Либо инсульт, — закончил Ян глухо. — Н-да.       Инсульты были среди предсказателей не редкостью. Да, вроде как все их способности шли от неосязаемой и загадочной души. От связи с высшими силами, которые потихоньку правили миром. Душа душой, но мозгу приходилось принимать и обрабатывать огромное количество непривычной информации, весь организм регулярно переживал стресс, а ведь Сима, ко всему прочему, видел снова и снова катастрофы с участием огромного количества людей.       Но Ян прямо сейчас думал не столько об этом, сколько о Диме, вечном вожатом и всеобщей няньке, который разрешил указать свой номер на случай чрезвычайной ситуации. И сразу же примчался на помощь.       — Пустят нас к нему или нет? — разозлился он вдруг, комкая в руке стаканчик из-под кофе и озираясь в поисках мусорного ведра. Дима подошел ближе и положил ладонь на плечо. Ян тут же замолчал, посмотрел в уставшие серые глаза, которые в полумраке больничного коридора казались темными и особенно серьезными.       — Сядь и посиди спокойно, — сказал Дима до обидного уговаривающим тоном, словно маленькому. И отобрал у него стаканчик. — Не трать силы. Ты весь зеленый.       — Это освещение такое, — буркнул Ян и плюхнулся на стул рядом с Алексеем Сергеевичем. Тот благоразумно промолчал.       Прошло еще минут двадцать, прежде чем медсестра позволила им ненадолго зайти в палату. Заставив клятвенно пообещать, что они не станут пытаться будить больного, которому вкололи снотворное, и которому надлежало крепко проспать до утра.       Палата была, насколько мог судить Ян, необычно комфортная — всего на двоих. Но вторая кровать пустовала, поэтому они спокойно расположились вокруг Симы, не боясь никого потревожить. Кровать почему-то была высокой, как в американских сериалах про скорую помощь. У Симы, тихо дышащего во сне, было белое до синевы лицо — особенно бледное на контрасте с черными кудрями, темные круги под закрытыми глазами, а худые руки, как и ожидал Ян, оказались забинтованы до локтей.       Остановившись у самой кровати, он глубоко вздохнул, сосредотачиваясь — и тут же покачнулся, пораженный тягостным глубоким отчаянием. Оно висело в воздухе, как облако удушающего газа. Но Дима предусмотрительно встал рядом и поддержал его за плечи, ничего не говоря. Ян закрыл глаза, успокоился, следя за своим дыханием. Он ощущал острый синтетический запах лекарств и тонкий горький аромат парфюма Димы, тепло его рук на плечах, слышал, как за окном шумит порывистый злой ветер. Он хорошенько уцепился за эти ощущения и снова позволил себе увидеть ауру Симы во всех подробностях.       Наверное, так бы чувствовал себя тот, кто попытался дышать мазутом или горячим битумом. Сердце Яна зашлось в истошном стуке, легкие словно наполнились горькой вязкой патокой, не позволяя вдохнуть, пальцы дрожали. Ясное дело, он и раньше видел людей в депрессии. И шизофреников видел, и психопатов. Но одно дело — обычный человек в депрессии, и совсем другое — тот, кто обладал силой. Тем более мощной, как у Симы, хоть и потрясающе бесполезной в обыденной жизни.       — Ян, дыши, — проговорил Дима прямо над его ухом, и пальцы слегка сжали его плечи, встряхивая. Ян торопливо попытался вдохнуть, сосредоточился на реальных ощущениях, с усилием открыл глаза. Вокруг кровати клубилась аура Симы, сумрачная и непроглядная. Одно дело — когда ауру подавляло проклятье. Как у Давида, как у маленькой Али. Другое дело — когда сама аура становилась проклятьем.       — Все плохо? — спросил Дима спокойно. Ян заторможено, как во сне, кивнул. — Совсем плохо?       — Нехорошо, — выдавил из себя Ян. Как они не заметили? Как умудрились такое пропустить? — Удивительно, что он раньше не вскрылся. И что передумал.       Дима в ответ промолчал. Наверное, он не хотел спрашивать, как они могут помочь Симе, потому что способен был угадать честный ответ. Безо всяких способностей предсказателя.       — Алексей Сергеевич, — обратился Дима чуть погодя к пожилому медиуму, — как вы полагаете, это могло быть влияние призрака? Например, легло на психику, которая и так расшаталась.       — Ничего такого я не вижу, — произнес после небольшой паузы тот. — И рад бы увидеть, Дима, но не вижу.       — Я тоже, — мрачно согласился Дима. — Да и Сима бы обратился к нам, донимай его какой-нибудь зловредный дух.       — Не всегда оно так очевидно, — рассудительно заметил Алексей Сергеевич. Он присел на стуле у стены. В его возрасте внезапные полуночные разъезды наверняка не проходили легко, хотя он и должен был со своими призраками привыкнуть к прогулкам после захода солнца. — Я, к примеру, навострился уже достаточно четко видеть, ээээ, бестелесные сущности разных видов. Видеть, слышать их, взаимодействовать каким-нибудь образом. А Симеон мог не понимать, что это дух — только ощущать его негативное влияние, как многие люди. Но, повторюсь, я здесь такого влияния не чувствую.       Ян слушал их разговор как сквозь грязное стекло. Звуки казались приглушенными, все вокруг — размытым, к горлу то и дело подкатывала тошнота. Больше всего ему хотелось поскорее выйти из больницы и вернуться домой, принять горячий душ, постоять в нем подольше, чтобы вода унесла это поганое болезненное ощущение. А потом, возможно, написать Давиду. Конечно, не рассказывать ему никаких подробностей, а просто написать, получить ответ и ощутить себя снова нормальным. Но все это было в равной степени невозможно сию секунду. Им требовалось решить, что делать дальше.       — Ян, — услышал он свое имя и повернул голову к Диме, который смотрел обеспокоенно. — Как ты?       — Живой, — выдавил Ян, опасаясь лишний открывать рот — от тошноты уже слабели колени, по спине прокатывались отвратные ледяные волны.       — Что ты думаешь? — голос Димы был, несмотря ни на что, спокойным и собранным. Благодаря этому Ян смог немного отвлечься от созерцания жуткой ауры Симы и вернуться в реальность. Дрожащими пальцами убрал волосы со лба, влажного от пота, и пожал плечами.       — Я бы сказал, это вроде депрессия. В том виде, в котором она проявляется у нас. Он ненавидит свои способности, отвергает и отторгает их, но вы же понимаете — дело гиблое, — Дима и Алексей Сергеевич синхронно кивнули. — Сима не использовал силу намеренно и сознательно, скорее всего — наоборот, старался подавить. Но видения никуда не девались, а, частично задавленные, становились потом только сильнее. Красочнее, детальнее, — Ян глубоко вздохнул. — А он ничего не мог поделать.       — Можно ему помочь как-то? — все-таки спросил Дима. Ян еще раз пожал плечами.       — Поговорить обо всем. Но такие разговоры, наверное, должна проводить София, кто-то намного более опытный, чем я или даже чем ты, — он бросил быстрый взгляд на Диму, но тот совершенно не выглядел обиженным. Только коротко и согласно кивнул.  — Психолог тут не особо поможет. Представляешь, как он воспримет рассказы о видениях?       — Ты сможешь его успокоить на какое-то время? — тихо проговорил Дима, и Ян почувствовал, как руки покрыло ледяными мурашками. — Дать немного надежды. Чтобы он не попытался продолжить, как только придет в себя.       — Наверное, но этого не хватит надолго, — ответил он, с отвращением чувствуя в своем голосе умоляющие нотки. Дима ничего не говорил, и Ян понял, что скорее бы сдох, чем разочаровал его. Поэтому произнес более твердо: — Если постараюсь, то пару дней продержится.       — До возвращения Софии хватит, — одобрительно кивнул Дима. — Тебе что-нибудь нужно?       Ян глубоко вздохнул. Он боялся этой просьбы, но и ожидал ее. Воздействовать на чужую ауру напрямую было сложно, и Ян практически никогда этого не делал, оставаясь наблюдателем. Передавать человеку радость или, наоборот, тоску, да и любые другие эмоции категорически не рекомендовалось — кроме крайних случаев. Но этот случай вполне попадал в разряд крайних. Вот только Ян чувствовал, что местная атмосфера и состояние Симы уже вытянули из него достаточно сил. А все манипуляции с чужими аурами были энергоемкими и непростыми.       — Времени у нас немного, — тут же сказал Дима, прерывая его молчание. — Выгонят же. Ян, я бы тебя не просил, если б не чувствовал, что…       — Сам понимаю, — оборвал его Ян почти зло. Без Димы он обязательно смог бы найти оправдание, почему этого делать не обязательно. Но из-за его присутствия, из-за серьезного голоса понимал — обязательно. — Ладно, отойди, мне надо сосредоточиться.       Дима тут же сел на второй стул рядом с Алексеем Сергеевичем. Ян потер ладони друг о друга, разогревая, и взял холодную худющую кисть Симы. С новой силой накрыло густой безысходностью ауры, как будто хлебнул болотной воды, но Ян был готов и нырнул в эту воду, погружаясь в общий с Симой мрак. Густой, непобедимый, тормозящий все движения мысли. Ян представил, что из самого его сердца медленно выплывает шарик света, разгоняет эту тьму, пробивает затхлую толщу, касается груди Симы.       «Не отчаивайся совсем», говорил он мысленно, «все не так плохо. Ничего не кончено, пока мы живы. Все может измениться, и самое главное — ты не один, и не будешь один. Мы тебя не бросим»       Шарик тусклым светом разошелся под ребрами Симы, тьма дрогнула, слегка редея. В ней наметились просветы — аура перестраивалась, пытаясь восстановиться, словно очнувшись ото сна. Ян разжал онемевшие пальцы и отшагнул в сторону — голова тут же закружилась, в глазах запестрели яркие мушки и он снова провалился в тьму. На этот раз — черную, как летняя ночь, такую же теплую и почти приятную.

***

      — Ты должен был сказать, как на самом деле себя чувствуешь!       Ян смотрел, прижавшись щекой к обивке автомобильного сидения, как медленно светлеет небо над Мойкой. Сил у него не осталось совершенно, даже на то, чтобы как следует огрызнуться. Спустя пару минут после терапевтических процедур с Симой он очнулся от мерзкого запаха нашатырного спирта на кровати, соседней с кроватью Симы. Вокруг собрались встревоженный Дима, Алексей Сергеевич и медсестра, которая как раз пришла, чтобы выпроводить их из палаты. Дима и Алексей Сергеевич в два голоса убедили медсестру, что Ян просто слишком переволновался из-за такой ситуации с другом. Ян только вяло кивал. Медсестра, сбегав куда-то, вручила ему пластиковый стаканчик с приторно сладким чаем, и они поторопились покинуть больницу — еще более долгое пребывание там Яну точно не помогало.       Дима даже слушать ничего не хотел о том, чтобы вызвать Яну такси, и вызвался довезти его самостоятельно. В небольшой «Тойоте» приятно, едва заметно пахло лимоном, было в меру тепло и комфортно, но Яна все равно до сих пор мутило. Все, что он теперь хотел — добраться до дома и лечь спать.       — Я ведь не всевидящий, — продолжал кипятиться Дима, останавливаясь на светофоре, — и в аурах понимаю гораздо меньше! И чувствую их слабее! Почему нельзя было сказать, что тебе тяжело, что ты не готов этого сделать?       Ян скривил губы в усмешке.       — Ну да. «Ах, знаете ли, мне так тяжело, пусть Симочка очнется и доведет уже дело до конца».       — Никто ему не дал бы довести дело до конца прямо с утра! Мы могли бы приехать попозже, ты бы выспался, пришел в себя…       Покачав головой, Ян поморщился — мир перед глазами поплыл. Хотя ему стало заметно лучше, как только они покинули территорию больницы, в целом ощущения были паршивые. И он недоумевал, каким образом, сделав все правильно, все равно получил выговор.       — Ты сам сказал, — произнес он негромко, но с нажимом, — что не стал бы просить, если б не понимал серьезности положения.       — Я думал, ты чувствуешь себя нормально.       — Ты думал! — саркастически повторил Ян. — Хватит уже. И так хреново, чтобы ты меня еще и ругал. — Помолчав, он добавил тихо: — Я бы не позволил себе быть эгоистичным и слабым говнюком в твоем присутствии. Что сделано, то сделано. Ничего со мной не будет.       — Что значит «в моем присутствии»? — неожиданно севшим голосом спросил Дима. Ян посмотрел на него и как-то сообразил, что Диме точно не нужен дополнительный груз вины за эту ситуацию. Ему хватало по жизни.       — В твоем присутствии, в присутствии Алексея Сергеевича, — сказал он фальшиво, снова отворачиваясь к окну. — Вот будь я один, может, и смог бы сбежать и прийти попозже. А при свидетелях хочется поступать правильно.       Повисла тишина, разбавленная неспешным мурлыканием Радио Монте-Карло из колонок. Они в молчании проехали по мосту мимо шпилей Петропавловки, золотисто и свежо поблескивавших под восходящим солнцем. Ночная буря утихла, утро было холодным, но мирным. Ян чувствовал, что глаза у него слипались, и то и дело с усилием их открывал, уговаривая себя потерпеть еще немного до дома.       — Знаешь, ты не такой вредный, каким стараешься быть, — прозвучал Димин голос очень мягко. Ян не обернулся, но невольно обхватил себя за плечи, словно защищаясь. «Нет, такой», подумал он мрачно, «видел бы ты мои мысли». — Мне-то можешь не врать. Я тебя с семнадцати лет знаю.       — Плохо знаешь, — буркнул Ян, упрямо глядя в окно. От того, что это говорил именно Дима, его пробрало мелкой дрожью.       — Вообще-то достаточно хорошо, — Дима притормозил у дома, напротив арки, и вылез из машины. Ян недоуменно проследил, как он обошел машину и открыл его дверцу. — Вылезай, доведу тебя до кровати. Чтобы ты не навернулся где-нибудь в парадной.       — Мне не пять лет, — отмахнулся Ян, медленно выбираясь из машины. Дима захлопнул за ним дверь, а затем вдруг крепко обнял, прижимая к себе. Ян изумленно замер, сердце застучало чаще, разгоняя по всему телу полное волнения тепло.       — Извини, — сказал Дима тихо, — что попросил об этом. Нечестно было так делать. Ты… я… иногда забываю, как ты мне доверяешь. И что нельзя этим злоупотреблять.       Ян глубоко, с шумом вздохнул, на пару секунд утыкаясь носом в его плечо, в шершавую шерсть пальто. Он так и не поднял рук, чтобы обнять Диму в ответ, просто обмяк, закрывая глаза. Как хорошо было так стоять и чувствовать то, что он старался передать Симе. «Ты не один. И не будешь один».