///мальчик с гитарой///

      Вспышки камер в темноте кажутся ещё ярче, чем обычно. Если честно, Осаму даже успел отвыкнуть от всего этого. Но одно он знал точно — скоро придётся снова привыкать. Чего, в общем-то, страшного во внимании, направленном на тебя одного? Разве что отсутствие какой-либо личной жизни. Но у Дазая с ней и так всё обстояло не очень хорошо, если честно. Зато сейчас юноша даже не пытается улыбаться. Он идёт между двух охранников, прочищающих ему дорогу через толпу, Мори уверенно шагает впереди, учтиво кивая журналистам. Им нужно сказать хоть что-то, если не скажут — это будет считаться неуважением. Да только позиция Огая понятна — Дазай вышел на связь с журналистами, сообщив своё местоположение, ему и выкручиваться.       — Что вы можете сказать о своём, якобы, похищении, и о том, что полиция искала вас по меньшей мере трое суток? — Громко спрашивает кто-то, и Осаму, замерев уже у открытой двери в машину останавливается, оглядываясь. Но, отнюдь, не из-за слов о полицейских, а из-за того, что журналистка упоминает дальше. — Вы смотрели эфир Накахары Чуи? Можете как-то прокомментировать его слова?       — Это была вынужденная мера, я не хочу, чтобы моя личная жизнь была у всех на виду. Могу сказать только то, что суд встал на мою сторону, и все проблемы успешно решены, — он судорожно вдыхает, выдавливая из себя усталую улыбку. — А с Чуей я, извините уж, разберусь сам, это наше личное, и мне очень неприятно, что даже после его слов вы пытаетесь разузнать что-то, что мы не хотели бы никому рассказывать.       — Можете ли вы сказать, что ваши чувства взаимны и реальны? Или это тоже игра? — Уже другой голос, чужой. Осаму оборачивается в его сторону и ядовито усмехается.       — Кажется, я уже сказал вам, что это исключительно моё дело. Я сделаю объявление завтра утром, и вы всё узнаете. Спокойной ночи, — юноша залезает в машину, захлопывая дверь и машет на прощание рукой.       Если честно, никакого заявления он делать не хотел, предпочитая поговорить с Накахарой наедине — они однозначно заслужили спокойного разговора, желательно, без излишнего внимания и, конечно, в какой-нибудь закрытой лакшери зоне. Но, если так не получится, он готов играть по чужим правилам. Он готов принять этот вызов. Всё же, это не должно быть очень сложно.       — Что ты думаешь по этому поводу? — Холодно спрашивает Мори, поворачивая свой телефон так, чтобы Осаму мог видеть экран. Видео на ютубе с заявлением Чуи. Недавняя трансляция. Вышло оно пятнадцать минут назад. Примерно, когда они выходили из зала суда. И уже набрало два миллиона просмотров. Дазай искренне старался не смотреть в комментарии, уже заранее зная, что там будет.       — Те, кто слили это на ютуб поступили очень нехорошо по отношении к Накахаре, — без всякой заминки отвечает юноша, умудряясь при этом сохранять свою фирменную невозмутимость.       — А как считаешь именно ты? — Вопрос с подвохом, это заметно сразу. Но Осаму не очень хочет сейчас думать о чём-либо, кроме возвращения к себе домой. Смотрит в окно. Да, у себя он окажется не скоро — прямо мимо них проплывают яркие, режущие глаза огни Токио. Чуя наверняка уже в Йокогаме.       — В каком смысле? Взаимны ли его чувства? — Говорят, если не знаешь, как ответить, переведи разговор на интересную собеседнику тему, задай свой вопрос (безобидный) и ответь на него. Всё гениальное просто. Подобной схеме Осаму выучился года три-четыре назад, а то и раньше, когда ему впервые пришлось давать интервью. — Я не знаю, мне нужно подумать об этом.       — Когда ты попросил перерыв, — Мори задумчиво смотрит куда-то вперёд, даже не глядя в чужие глаза. И Осаму уже начинает догадываться, о чём тот собирается спросить. — Это было только из-за того, что ты увидел, что твой ненаглядный запустил трансляцию?       — Ага, — невозмутимо кивает юноша, прожигая взглядом людей, торопливо снующих туда-сюда по улицам. Токио чудесный город. Только слишком уж все в нём куда-то торопятся, слишком спешат, бегут. И неясно, то ли бегут потому, что им это нужно, то ли сами не знают, зачем, просто равняясь на других. — А ещё я хочу его увидеть. Когда мы вернёмся?       — Не раньше, чем через неделю. У нас ещё много дел, а тебе немало нужно сделать, например, подписать все документы и сделку об иммунитете, если ты вдруг забыл об этом, — мимолётный взгляд, полный странных, смешанных чувств. Осаму твёрдо его выстаивает, отвечая таким же, испытующим. Ему даже нравится это испытание — кто первым не выдержит, проиграет. Это, в какой-то мере даже интригует.       — Но я ведь могу ему позвонить? — С надеждой спрашивает юноша, уже готовя телефон.       — М, — мужчина на секунду задумывается, отвечая что-то невнятное, и почему-то Дазай уверен в том, что босс прямо сейчас решает, что можно попросить взамен. — Да. Можешь, но у меня есть пара условий. Не за звонок, но за то, что ты нарушил наш договор.       Ну конечно. Как всегда. Пара условий. Осаму тяжело откидывается на спинку сидения, уже готовый слушать несколькочасовой лист пожеланий, а потом столько же (если не дольше) подписывать "нужные" контракты и вчитываться в очередные договоры, только бы не пропустить реально важную сноску. Но сейчас он готов пойти даже на это. Что, учитывая его непростой характер, конечно, довольно странно, но, серьёзно, без присутствия Чуи в его жизни, карьера быстро пойдёт под откос.       — Слушаю, — Дазай уже торопит Огая, лишь бы поскорее услышать свою учесть, а не гадать, что это будет на этот раз — съёмки или крупная командировка на скучную неделю моды в качестве модели.       — Нам нужен кто-то, кто сможет поднять рейтинги. Ты знаешь, как это сделать. Нам нужен ещё один скандал, — ухмыльнулся Мори, отвернувшись и быстро печатая что-то у себя в телефоне.       — Какой именно? Нам не хватило видео? Может, мне с ним в публичном месте потрахаться, чтобы уж точно сработало? — Устало выдыхает Осаму. Да уж, командировка была бы лучше, чем что-то подобное.       — Ну зачем же? И почему ты приплёл сюда Чую? Хотя, знаешь… Через три недели съёмки. Как всегда, я думал, тебя уже предупредили. Подпишете контракт, оба, вместе будете... Может, на сцене что-то случиться. Всякое ведь между актёрами бывает, стресс, может, мелкие бытовые ссоры, кончающиеся не очень хорошо, — он пожимает плечами, улыбаясь одними уголками губ.       Дазай не знает, что может об этом думать. Конечно, ему не нужны скандалы. И, конечно, ему не хочется делать больно Чуе. И, конечно, это довольно большая цена за обычный телефонный звонок (ну ладно, может, сообщить журналистам своё местоположение тоже не было удачной идеей), и он точно пожалеет об этом. Но услышать чужой голос, рассказать о том, что произошло, извиниться... Узнать, что у него тоже всё в порядке — это важнее какого-то глупого контракта. Мори нужна сенсация, чтобы снова стать не одним из самых влиятельных людей Йокогамы, но самым. У него это получится. Но не без помощи таких, как Осаму. Не без помощи важных в мире моды и кино людей.       — Хорошо. Нам долго ещё? — Он не привык думать над выгодными для себя (не со всех сторон, но хотя бы с одной) и не требующих больших затрат предложениями. Огай ещё никогда его не подводил, а Дазаю не нравилось сомневаться в людях.       — Отлично. Надеюсь, что ты поможешь мне. Или полетишь на весеннюю неделю моды в Париже, как модель Диор или Гуччи, — смеётся Мори, расслабленно откидываясь на спинку кресла.       Номер в отеле пустой и тёмный. Конечно, им не нужно было привлекать много внимания, но, если честно, не привлекать внимания можно только там, где нет обычных людей. В самых дорогих отелях простые туристы не живут, а встречать знаменитостей на каждом шагу здесь считается нормой. Самой забавной шуткой в этом безобразии Дазай считал полное отсутствие какого-либо восхищения к собственной персоне, шёпота у себя за спиной. Это было приятно, правда, но иногда он даже начинал скучать по своей уже ставшей столь привычной популярности.       Использовать собственный телефон сейчас немного небезопасно, но кому вообще есть дело до правил? После объявления Чуи в прямом эфире их репутацию уже не спасти. Даже если кто-то из них двоих женится на девушке, статус "скрытого гея" всё равно будет преследовать их до конца жизней. И не то, чтобы Дазая это как-то расстраивало — напротив. Довольно интересно — они с Чуей связаны настолько прочно, что мнения людей об одном из них напрямую зависят от действий другого. Что ж, Осаму искренне надеется, что Накахара с этого самого момента больше не будет принимать решения, которые влияют на их жизни.       — Слушаю? — На звонок отвечает почему-то не сам Чуя, и почему-то шёпотом. Дазай прекрасно узнаёт его. Это близкий друг, верно? Тачихара, он часто приходит на съёмки, и именно с ним Накахара обычно празднует свой успех. На секунду Осаму ощущает укол ревности, но быстро вспоминает о том, что было между ним и Чуей раньше.       — Можешь позвать Чую к телефон? — Без приветствий переспрашивает Дазай. — Я должен с ним поговорить.       — Да, ты, чёрт возьми, должен. И, поверь, если ты этого не сделаешь, пропадёшь уже по-настоящему, и искать тебя будут не пару дней, но несколько лет, — неожиданно зло шипит Мичизу, кажется, отходя куда-то в другую комнату — Осаму слышит тихие шаги и довольно агрессивный хлопок дверью. — Чуя спит, и я не намерен будить его ради такого придурка, как ты.       — Он уже видел? — Не надеясь на лучшее, но всё же чувствуя себя обязанным спросит это, выдавливает из себя юноша.       — Нет, — уже спокойнее выдыхает Тачихара. — Он сейчас слишком... Эм, я не знаю, уязвим, что ли. Я приехал, как только увидел эфир.       — Да, я тоже смотрел, — не думая, кивает сам себе Дазай, пытаясь выбраться из своих мыслей и переживаний. Если Чуя не проснулся даже от многочисленных звонков (а они точно были, Осаму слишком известен, да и напарниками они не первый год являются, ведь как может случиться, чтобы различные журналисты не попросили Чую сразу же дать свой комментарий о происходящем? Всем ведь нужна сенсация), то насколько же он устал, насколько вымотался? Наверняка это признания высосало из него немало сил. Всё же, Накахара никогда не любил говорить честно. Ему намного больше нравилось переводить тему разговора куда-нибудь в мирное русло, избегая абсолютно всех проблем, преследующих его на каждом шагу. — Как думаешь, насколько сильно он меня теперь ненавидит?       — Ты же сказал, что видел эфир, — недоверчиво то ли переспрашивает, то ли констатирует факт Мичизу. — Думаю, после того, что он наговорил, сложновато будет обвинять его в ненависти к тебе.       — Я не про то, что он чувствует сейчас, — устало вздыхает юноша, потирая большим и указательным пальцами переносицу. — Я про то, что он будет чувствовать после.       На том конце слышится какое-то шебуршание. Потом шаги. Тихие, но довольно отчётливые. Дазай сразу понимает, что кое-кто проснулся. То ли Тачихара слишком громко разговаривал, то ли ещё что-то. Внезапно, больной и наверняка жутко уставший мозг представляет эту картину — растрёпанный Чуя, в своей белой, домашней и явно растянутой футболке и каких-нибудь спортивных штанах, весь закутанный в плед (судя по звуку какого-то скольжения по полу тяжёлой ткани), потирающий глаза и совсем ещё не проснувшийся до конца, идёт по тёмному коридору, чтобы что-то сказать. В сложившейся ситуации скорее наорать на Осаму, конечно, но надежды юноша предпочитает не терять. Из последних сил натягивает на лицо улыбку, чтобы Накахара ни в коем случае не смел думать, что Дазай устал.       — С кем ты говоришь? — Приглушённый голос, как Осаму и думал (помнил), немного хрипит после сна, но всё такой же уверенный и самонадеянный, какой был, когда парень делал своё заявление в прямом эфире. — И почему по моему телефону?       — Дай мне трубку, — шёпотом просит (скорее даже умоляет) Дазай, уверенный в том, что у него получится извиниться и оправдаться. Ну, то есть не до конца уверенный, конечно же, но попробовать можно всегда. — Я не сделаю ему больно, обещаю.       — Извини, сделал твоему парню небольшое внушение, — усмехается на том конце Тачихара, видимо всё же передавая телефон Чуе.       — Моему..? — Накахара не успевает закончить предложение, как удивлённо (или это раздражение со злостью?) выдыхает, кидая взгляд на номер контакта, записанный у него в телефоне, как "скумбрия бинтованная" уже несколько лет подряд.       — Это я, — неловко кивает Осаму, буквально чувствуя, как Чуя зажимает какую-то кнопку и ставит телефон на громкую связь. — Извини, что разбудил...       — Дазай, какого хуя, — и это не вопрос. И звучит он в крайней степени оскорблённо. Ненавидяще. Так, как и должен звучать вопрос от человека, который думал, что потерял кого-то.       — Я могу объяснить, — беззащитно начинает юноша, уже заранее зная, что будет дальше. Он знает, что его пошлют. Что его даже слушать, скорее всего (точно) не будут. Чуя не из таких людей — если он решил ненавидеть кого-то, он будет ненавидеть до конца. Ну, или до того момента, как не привяжется. А привязывался он легко.       — Поэтому Тачихара забрал мой телефон, да? Чтобы я не увидел чего-то, что может повлиять на моё состояние? — Всё ещё тихо, но угрожающе начинает спрашивать (обвинять) Накахара. — Так вот, поздно. Если ты хочешь извиниться, то пожалуйста. Я не против. У нас интервью через неделю, и я буду говорить всё, что хочу о тебе. Несмотря на эфир. Мне плевать, слышишь? Плевать на твои извинения. Я знаю, что ты чувствуешь себя виноватым, но это твоя вина. Полностью. Я не хочу, чтобы ты даже приближался ко мне, когда вернёшься. Ни за что.       Осаму молчит. Он знает, что каждое чужое слово ранит не только его — слышно, что и самому Чуе не хочется такое говорить. Но он прав, чёрт возьми. Он прав. Дазай поступил неправильно. Некрасиво. То, что кто-то слил то видео на ютуб и вообще всё, что было потом — это полностью его вина. Ведь, не было бы секса, проблем бы тоже не было. И с этим довольно сложно поспорить. Это ведь правда, да?       Дазай не хочет ничего отвечать на обвинения. Он понимает, что заслужил каждое слово, но есть одна проблема, которая никак не даёт ему покоя. Он-то заслужил. А вот Накахара нет. Разве он виноват в том, что познакомился с Осаму? В том, что они были напарниками? В том, что каким-то случайным образом влюбились друг в друга? Нет. Нет. Нет. Он не виноват ни в чём. Всё это вина Дазая, ведь все страдания любимых им людей — это его вина.       — Конечно, я бы хотел извиниться, но, в основном, я звонил ради другого, — осторожно начинает парень, начиная ходить по своему номеру вперёд-назад. — Я слушал сегодняшнюю трансляцию.       — Ты же был в суде, как ты мог это делать? — Насмешливо горько спрашивает Чуя. Слышен стук чужих пальцев о клавиши. Он читает новости.       — Попросил судью сделать перерыв, — он на секунду замолкает. — Слушай, неважно. Не имеет значения, ты же понимаешь. Я просто хотел попросить тебя тоже зайти на мой эфир. Это важно для меня, понимаешь? Сделаешь это ради меня? В последний раз?       На другом конце молчание. Слышно только чужое тихое дыхание. Кипит чайник. Кто-то, — видимо, Тачихара, — тихо матерится на фоне, льётся вода. Обжёгся? Дазай отвлекается на каждый звук, стараясь уловить хоть какой-нибудь ответ. Вместо этого слышит возмущённый то ли вдох, то ли выдох. Вместо ответа на свой вопрос слышит обвиняющий тон голоса.       — У тебя была девушка? — Возмущённо. Зло. Так, как и должен говорить человек, узнавший о том, что у парня, который его трахал, причём на видео, была девушка.       — Ты сейчас серьёзно? — Осаму на секунду виснет. — Господи, это просто, чтобы журналисты отстали. Объясню всё при встрече.       — А ты не думал позвонить мне перед тем, как говорить о том, что у тебя была девушка?! — Неожиданно громко спрашивает Чуя. На фоне кто-то хихикает, слышен стук чашки о стол и тихое "спасибо" со стороны Накахары. — Ты вообще понимаешь, что это значит для моей репутации?! Да и для твоей... Что подумают о человеке, который спал с кем-то, будучи в отношениях?!       — Я не был в отношениях! — Раздражённо воскликнул Осаму. Накахара на том конце замолчал, видимо взвешивая чужие слова, рассуждая, можно ли доверять кому-то, кто является Дазаем. Видимо, решил, что можно, раз хмыкнул, но больше ничего не сказал. — Ну так, зайдёшь на эфир?       — Ага. Если это так важно, и ты после этого отстанешь, то да. Я зайду, — фыркает Чуя, хотя по его голосу можно понять, что он всё ещё безумно злится и явно не в восторге от мысли смотреть эфир Осаму. Но, видимо, он правда не хочет больше видеть Дазая рядом с собой, раз так отвечает.       Тачихара, который слышит каждое чужое слово, спокойно попивая чай. Он уже давно понял, что собирается сделать напарник (бывший) его лучшего друга, но рассказывать этого Чуе, конечно же, даже не собирается. Ну правда, пусть Накахара подумает, авось и сам как-нибудь догадается. Или нет. Посмотрим.       — До завтра, — Чуя первым бросает трубку, ни капли не удивляя этим Дазая. Тот уже привык к подобному за несколько лет работы вместе, это уже своеобразная традиция в их отношениях сотрудничестве.       — Ну что? — Первым подаёт голос Мичизу, наблюдая за быстрой сменой эмоций на лице друга. — Всё очень плохо?       — Ты всё слышал. Всё просто пиздец, как плохо, и ты это понимаешь, верно? — С надеждой спрашивает юноша, недолго думая отхлёбывая из чашки и резко жмурясь от того, насколько чай горячий. — Как ты это пьёшь, горячо ведь...       — Я и сам не холодный, — подмигивает Тачихара. Он то ли пытается поднять чужое настроение хотя бы на несколько градусов (с каких пор он вообще начал измерять настроение в градусах?.. Ладно, опустим этот момент), то ли просто хочет что-то выведать. Что-то, что ему реально интересно узнать. — Ну так что, что будешь делать?       — Есть две новости. Одна плохая, одна хорошая, — устало сообщает юноша. — Первая: я окончательно и бесповоротно влюблён в Осаму и абсолютно без понятия, что мне с этим делать. Вторая: у меня есть идея для новой песни.       Тачихара молча делает ещё один глоток, при этом смотря на Чую, как на абсолютного идиота, выражая своим взглядом всё то негодование, которое чувствует. Потому что ну, это реально жуть. Полнейшая. И, как Накахара и сказал, они (теперь уже оба) не знают, что с этим делать. И это просто отвратительно. Ужас. Боже, спаси и сохрани.       — Чуя, нет. Твоя песня не будет посвящена Дазаю, — неодобрительно фыркает парень, явно не в восторге от этой задумки.       — Ну эй, представь, какой это пиар! Коё будет в восторге! — Мичизу понимает всё. Например, то, что Чуя слишком сильно залип на эту идею и забывать о ней явно не собирается. А если он хочет что-то сделать, то он это сделает. Тут даже Вангой быть не надо, чтобы предугадать это.       — Мне почему-то казалось, что она не в восторге от Дазая, — с сомнением протягивает Тачихара, всё ещё не одобряя чужую идею. — Ты же понимаешь, что не все фанаты оценят твою гениальность?       — Ты же знаешь, со мной всегда остаются только избранные. Всё, отстань, я пост должен написать, — не успевает друг спохватиться и вырвать из чужих рук компьютер, как Чуя уже печатает пост в свою собственную группу и на аккаунты во всех социальных сетях, которые у него вообще были. — И ты меня не остановишь!       — Ага. Тебя очень быстро остановит то внимание, которое ты из-за новости о песне получишь. Ещё скажи, что хочешь сделать коллаборацию с Дазаем, тогда все точно охуеют, — Мичизу усмехается, но больше не пытается хоть как-то предупредить или остановить друга. Теперь ему уже просто интересно, как это всё закончится. И да, он, в общем-то, не помнит даже, как это начиналось. Когда? В тот день, когда они играли в правду или действие, и Чуе пришлось ролить? Или несколько лет назад, когда Дазай влетел на съёмочную площадку ураганом, закрутив Накахару то ли в танце, то ли в смертельном вихре? Chuya_Nakahara_official Хей, возможно, альбом выйдет немного раньше, чем это предполагалось. Первая и главная песня уже маячит где-то на горизонте! Надеюсь, вы ждёте этого так же сильно, как и я)       — А коллаб с Осаму идея неплохая, знаешь ли, — усмехается парень, но уже скорее просто издеваясь, чем реально думая о том, чтобы замутить что-нибудь со своим бывшим напарником. — Но он всё ещё виноват передо мной. Я подумаю об этом потом.       Тачихара усмехается. И знает Накахару слишком хорошо, чтобы думать, что это шутка. Если Чуя что-то задумал, то остаётся только ждать, что будет дальше, потому что от своих идей он не отступается. Почти всегда. Бывают, конечно, исключения, но они столь редки, что люди просто отвыкли их учитывать. Мичизу смотрит уже в свой телефон, замечая уведомление.       — Серьёзно? ты не думаешь, что подобными фразами обманываешь собственных подписчиков? — Скептически спросил юноша, склонив голову к плечу. — Всё же, даёшь им надежду. А если планы сорвутся или вдохновение пропадёт?       — Ой, да иди ты, — фыркает Чуя, отмахиваясь, и уже вскакивая с места, чтобы, видимо, достать свою гитару.       Ещё совсем темно, за окном глубокая ночь. Надо же, а Накахара даже не заметил, как мрачно стало. Зима приближается. И, хоть в Йокогаму настоящая, снежная зима приходила не так часто, что-то подсказывало, что конец этого, начало следующего года обещает быть именно таким — снежным, с колючим ветром и наполненным радостными криками детей (и взрослых тоже).       — Я могу остаться хотя бы на ночь? — Немного недовольно спрашивает Мичизу, делая шумный глоток из своей чашки.       — Если тебя не будет бесить гитара, то оставайся хоть на целую неделю, — беззаботно крикнул Чуя, уже скрывшись в гостиной.       Время до утра пролетало медленно, но не для всех. Наверное, спящим людям сейчас хорошо, но об этом времени думать нет. Сегодня воскресенье, выходной, можно расслабиться, и адекватные школьники спокойно отсыпаются, но адекватность и Накахара — понятия несовместимые, так что, в принципе, ни о каком сне и речи идти не может. А вот о гитаре и стихах — вполне. Не та атмосфера, чтобы сочинять что-то тёплое, но Чуя никогда не был фанатом песен о счастье. Его тексты были пропитаны некой меланхолией, но мелодии всегда позитивны, что создавало приятный привкус горького счастья, или сладкого несчастья — каждому своё.       Работая над текстом песни, юноша чуть не забыл о своём обещании появиться на чужой трансляции. Он, если честно, не ожидал от Дазая абсолютно ничего хорошего, так что то, что тот лично позвал его присоединиться, вызывало некоторые вопросы, но Накахара успешно игнорировал их, считая, что это всё станет его проблемами не раньше, чем через... пятнадцать минут?! Чуя опять сверился с временем, о котором Осаму написал на своём аккаунте. И правда. Через пятнадцать минут запустится трансляция, через пятнадцать минут решится их судьба. Что ж, она никогда не была особенно благосклонна к ним, так что же следует ожидать от неё теперь, когда время, в которое та была хоть немного добра к напарникам, давным-давно вышло?       Чуя не смеет оторваться от игры, пока не слышит будильник. У него осталось три минуты на то, чтобы морально подготовиться. Он никогда не был силён в подобном, но честно старался. И всегда считал, что лучше не оставлять много свободного времени — а то будешь волноваться только больше. Но конкретно в этот момент, рассматривая своё растрёпанное отражение в зеркале и, если честно, думая о том, что лучше бы он оставил себе время хотя бы в душ пойти или поспать на часок дольше, ему самому было бы намного лучше. Но что сделано, то сделано. Нельзя вернуть ни одно своё действие назад, нельзя вернуться в то время, которое было утрачено безвозвратно. На трансляцию Чуя заходит через минуту после начала. Только чтобы Осаму не подумал, будто бы тот реально ждал начала чужого эфира.       — И, в общем-то, это всё, что мне можно говорить о судебном деле, — усмехается в камеру Осаму. Накахара видит, как его взгляд на пару секунд резко устремляется вниз, смотрит на ник вошедшего на трансляцию и улыбается. Чуя сегодня не использовал анонимность, ему важно было знать, что Дазай его точно-точно узнает и поймёт, что тот выполнил своё обещание. — Но собрались мы здесь не для этого, и вы все прекрасно понимаете, для чего. Chua_luchshyi Да. И постарайся объясниться. Vernite_Osamu Мы ждём ответного заявления на чужие слова))) Anna_Lihs Отписываюсь.       — Я прекрасно понимаю, сколько хейта вылилось на меня после того, что выяснилось вчера, да и после слов моего напарника тоже. Но, понимаете, ненависть это не главное, — он грустно усмехается, поднося к губам чашку с горячим чаем. Am_What правильно говорите.       — Многие наши действия, возможно, были неправильными и, даже, с какой-то стороны неоправданными. Абсолютно все уже слышали про видео, многие видели его... Отрицать будет сложно, все мы это понимаем, — на этих словах юноша горько усмехается. — Но я и не собираюсь этого делать. Чёрт, я горжусь Чуей и его выдержкой. Я горжусь тем, что у него хватило силы духа и смелости сказать то, что прямо сейчас вертится у меня на языке. My_pldgvan Кстати, Чуя сейчас смотрит эту трансу, я видел, как он присоединился Miha_Amore ЭТО НЕ СОН??? Я СЕРЬЁЗНО НЕ СПЛЮ, ЭТО РЕАЛЬНОСТЬ??? Если сплю, я не хочу просыпаться.       — Я жду отписок, друзья, — Осаму всё ещё улыбается. Слабо, вынуждено, но он не теряет лица. Он продержится до конца. — Мы с вами прошли безумно долгий путь. Но, скажите, неужели это всё и правда было только ради грязной славы? Неужели это всё было ложью? В любом случае, для меня всё было по-настоящему. Rikki_tikki Он про то, что было между ним с Чуей?.. Amelia02468 Я теку от Вашего голоса. Почему люди говорят, что картавость — это плохо? Мне всё нравится.       — Так, извините, дайте мне немного собраться. Всё же, говорить то, что я собираюсь сказать, перед таким огромным количеством людей… Это не шутка, — он пару раз глубоко вдыхает и выдыхает, пока Чуя на том конце судорожно пытается остановить глупое сердце, что ни в какую не соглашается успокоиться хотя бы на несколько секунд. — Я люблю Накахару Чую.       Повисает неловкое молчание. Кто-то в чате пишет «Я так и знал!» или «А я говорила». Но сам Накахара хочет услышать слова Осаму снова. Чтобы тот повторял ему это, не переставая. Оставался рядом, обнимал, возможно, даже целовал. И чтобы всё это не на камеру, без лишних взглядов. Чтобы только они вдвоём. Ну, можно фильм. Какой-нибудь старый, чёрно-белый. Возможно, Хичкока, а может и какую-нибудь лёгкую, добрую комедию. Не имеет значения. Чуя зажимает себе рот рукой. Чувствует себя девушкой, которой только что сделали предложение. Хочет заплакать, но все эмоции словно бы заменили — осталась лишь горько-сладкая смесь детского восторга и абсолютного недоверия к происходящему.       — Если кто-то, не дай боже, подумает, что пиар-ход, я не знаю, что я сделаю, — Дазай вздыхает снова, как будто готовясь сказать ещё что-то важное, возможно, даже важнее того, что он только что сказал. — Я влюблён в Накахару Чую. Но это не всё. Чуя, я знаю, что ты прямо сейчас смотришь это трансляцию. Ребят, перестаньте писать в чат, пусть он побудет пустым. Чуя. У меня один вопрос. И я надеюсь на твой ответ, хоть и не верю, что он будет положительным.       Чуя переводит дыхание. Пальцы дрожат просто до безумия, голос, кажется, охрип. Ему плохо, и в то же время хорошо до невероятного. Бабочки не просто порхают где-то в области живота, они, кажется, машут крыльями, не останавливаясь, задевая самые чувствительные точки внутри. И до сердца тоже дотрагиваются. Накахара пытается привести свои мысли в порядок, и Дазай как будто предвидел это — или он просто чувствует? — потому что он останавливается. Неужели, тоже нужно время, чтобы успокоиться?       — Накахара Чуя… Ты будешь со мной встречаться? — Тихо спрашивает он, стараясь не глядеть в экран. Потом уверенно поднимает взгляд и смотрит прямо в камеру. — Накахара Чуя, ты будешь моим парнем?