Под маской скромности / 表面矜持

Они спускались с горы, ветер усиливался. Увядшая листва падала на ступени и шуршала под ногами. Чем ближе они подходили к подножью, тем удушливей становился запах ладана и ритуальных свечей. Ся Юй внезапно остановился. — В чем дело? — Чжоу Дин замедлил шаг. — Мне нужно кое-что выяснить, — ответил Ся Юй полушепотом и посмотрел на вершину горы. — Выяснить? — Да, — кажется, он не собирался вдаваться в подробности. — Для начала давай спустимся. Хочу поговорить с невесткой — у меня возникло к ней несколько вопросов. — Тогда подожду тебя в машине. — Спасибо. Они разделились у подножья. Чжоу Дин вернулся к автомобилю, а Ся Юй остался на краю протоптанной дорожки. Выражение его лица было сложным, то ли от лишних мыслей, то ли от ожидания, то ли от надоедливого ветра, что кусал щеки и лохматил челку. Он сунул руки в карманы и поднял взгляд на лестницу, с которой беспрерывным потоком спускались люди разного пола и возраста. Ся Юй прождал больше получаса, прежде чем наконец увидел невестку и племянника. Ся И держал маму под руку, страхуя от роковой случайности на кривых ступенях. Глаза невестки покраснели и опухли, очевидно, что на могиле она дала волю слезам. Сегодня она одела черную юбку до пят и украсила тугой пучок элегантной яшмовой заколкой. Ся Юй не привык видеть ее такой. В обычные дни она предпочитала носить джинсы и распускать волосы. Если приглядеться, то на ее лице можно заметить тонкий макияж — подкрашенные брови и помаду на губах, всего на тон ярче натурального цвета. Неужели прихорошилась для мужа? Когда они спустились с лестницы, и коснулись земли, Ся Юй поджал губы и замешкался, но в конце концов, окликнул ее: — Невестка. Их взгляды встретились. Она кивнула. — Мы можем поговорить? Хочу кое-что спросить. — Конечно, — она мягко улыбнулась и обратилась к сыну. — Возвращайся в машину, я скоро буду. Ся И ушел, оставив их наедине. — Отойдем? — Ся Юй отвел невестку в более укромный уголок, затем оглянулся и, убедившись, что никого рядом нет, незамедлительно спросил: — Ты сказала, что те цветы на могилу брата возложил тот, кому он дорог. О ком именно ты говорила? Когда он услышал об этом, то первым делом подумал о родителях. Но в том, что отец одумался или же мать пошла на поводу чувств, вероятность крайне мала. Отец с пренебрежением отнесся к вопросу захоронения, и тот факт, что могила Ся Чжао находилась на вершине горы, говорил о том, что он не хотел больше видеть сына. А мать ни за что не пошла бы против отца. Ся Юй никогда не видел, чтобы она поднималась на гору. В этот день она зажигала свячу и молилась у алтаря и то, только тогда, когда отца не было дома. Если не отец и не мать возложили цветы на могилу Ся Чжао, тогда кто это был? На тот момент Ся Юй был уверен, что невестка не посвящена в семейную тайну, но что, если это не так? Что если она знает больше, намного больше, чем он сам? Внезапно Ся Юй вспомнил о находках с чердака: баскетбольном мяче с автографом и книге, подписанную мужской рукой. В ней не было указано имени, лишь кличка, больше похожая на литературный псевдоним. Отчего-то Ся Юй хорошо ее запомнил. — Ты говорила о «Висячем мосте над осенним паводком»? — спросил он снова. — Откуда… — невестка удивилась, ее глаза распахнулись. — Откуда ты знаешь? Значит, попал в точку. — Однажды, — ответил Ся Юй, наблюдая за тем, как быстро меняется выражение ее лица, — я прочел это имя в книге, спрятанной на чердаке. Невестка отвела взгляд, явно пытаясь вспомнить о чем-то. Через мгновение с ее губ слетел тяжелый вздох. — Так значит, ты знала о нем, — ее реакция отчего-то разозлила Ся Юя. — С каких пор? Неужели старший брат ходил на лево?.. — Нет-нет, он никогда не изменял, — невестка горько улыбнулась и посмотрела Ся Юю в глаза. — Но его сердце всегда было занято, и я прекрасно об этом знала. Ся Юй ничего не ответил и посмотрел невестке в глаза. В этот момент он, наверное, впервые в жизни так четко разглядел ее лицо. Невестка была уже не молода, от уголков глаз тянулись морщины, а у рта выделялись две глубокие носогубные складки. Однако, предвестники старости ничуть не портили ее, напротив, придавали утонченности и зрелости. Ся Юй плохо знал эту женщину. Она всегда была спокойной и тихой, говорила мало, и ее присутствия в доме почти не ощущалось. Она вступила в семью Ся почти двадцать лет назад, но за эти годы не оставила у Ся Юя особого впечатления. Они не общались, лишь обменивались любезностями и короткими взглядами: на этом все. Другими словами, это их первая встреча один на один, лицом к лицу. Ся Юй действительно мало что знал о невестке. Лишь то, что в прошлом она была виолончелисткой в симфоническом оркестре и то, что в Цзиньчэне у нее нет ни родных, ни друзей. А еще Ся Юй знал ее имя, которое в семье почти не употребляли — Чжао Пэйин. — Раз уж знала, зачем вышла замуж? — Наш брак был фиктивным, — увидев ошеломленное лицо Ся Юя, она добавила с улыбкой. — Никто не знает об этом. И тебе не следовало знать, — она обернулась и посмотрела на вершину горы, на которой покоился ее муж, после чего тяжело вздохнула. — У него был любимый человек, а у меня — любимая работа. Он не хотел жениться, а я — выходить за муж. Между нами было еще нечто общее — родители традиционных взглядов. В то время, как ты знаешь, мы не могли противиться родителям, и в вопросе брака все было намного жестче, чем сейчас… Тогда претендентов подыскивали свахи, а родителям оставалось лишь одобрить или отклонить кандидатуру. Так-то мы и встретились с Ся Чжао. Мы оба не хотели этой свадьбы, но оба не могли сказать «нет». И это нас сплотило. За спиной родителей мы заключили сделку и договорились стать мужем и женой исключительно на бумаге. — Если брак был фиктивным, — Ся Юй снова нахмурился, — как у вас появился Ся И? — Просто я влюбилась. Ся Юй опешил. — Знаешь, — Чжао Пэйин посмотрела ему в глаза, — для женщины не страшно любить мужчину. Самое страшное — начать испытывать к нему жалость. Когда женщина начинает жалеть мужчину, легко бесповоротно влюбиться. Даже зная, что мужчина не полюбит в ответ, даже зная, что у него есть любимый человек, она готова любить. И будто мотылек, летящий на пламя, находит в этом чувстве свою погибель. Так случилось и со мной, — ее взгляд оставался теплым и мягким, но голос звучал твердо. — Я любила твоего старшего брата. Любила, потому что жалела. Я хотела помочь, поэтому и родила Ся И. — А брат… Тоже хотел ребенка? — Нет, не хотел, — Чжао Пэйин замолчала и, сделав глубокий вдох, вновь продолжила: — Мы никогда не делили одну постель. Он никогда не испытывал ко мне влечения, и о ребенке не могло быть и речи. — В таком случае, как… — Все изменилось, когда родился ты. Ся Юй обомлел. Чжао Пэйин огляделась и поманила его к опушке леса. Вокруг было много людей, а разговор предстоял откровенным и долгим. Остановившись, она снова обернулась к Ся Юю. — Все с самого начала пошло не так. Свадьба, которая должна была поспособствовать гармонии между сыном и родителями, оказалась абсолютно бесполезной. Ся Чжао не умел притворяться. Его сердце было занято, и это читалось в глазах и поступках. Поэтому даже после свадьбы, родители Ся не смягчились, ведь они видели, что Ся Чжао не любит меня. Они продолжали упрекать и осуждать сына, и беспрерывная критика пагубно отражалась на его состоянии. После твоего рождения все стало еще хуже. С этих событий прошло почти двадцать лет, но Чжао Пэйин помнила все до мельчайших деталей. — Когда ты был в утробе матери, Ся Чжао подсел на антидепрессанты, почти перестал есть и спать. Его настроение скакало: днем он был бодрым и даже шутил, а ночью запирался в спальне и плакал. Другие, наверняка, не заметили разницы, ведь со стороны Ся Чжао не изменился. Он так же ходил на работу, общался с коллегами, гулял и веселился… Но с наступлением ночи давал волю эмоциям и беззвучно плакал. И об этом знала только одна Чжао Пэйин. Красивый талантливый мужчина, покинутый семьей и несправедливо обвиненный во всех смертных грехах, страдал в одиночестве. Красный нос, влажные глаза и несчастный вид: кто угодно бы начал испытывать жалость. Да, именно тогда все и началось. Сначала Чжао Пэйин чувствовала горечь, затем сострадание, а после — симпатию, которая очень быстро переросла в любовь. Теперь она не могла стоять в стороне и притворяться, что ничего не замечает. Теперь ей хотелось подбодрить и утешить Ся Чжао, промокнуть его слезы носовым платком. — Я хотела помочь, но не знала как, — Чжао Пэйин горько улыбнулась. — Тогда я решила наладить связь с тем человеком. Теперь Ся Чжао женат, и новое положение позволяло двум мужчинам общаться без подозрений. Я даже была готова помочь им встречаться тайком, если это было бы необходимо. Однако, когда я вышла на след того человека, то обнаружила, что его семья переехала заграницу, и контактов для связи не осталось. Как раз в этот момент и родился ты… Ся Юй потупил взгляд. — До твоего появления, Ся Чжао был не только первенцем, но и единственным сыном. Его баловали, лелеяли и любили безгранично. Единственной болью оставалась живопись, которой учили насильно и беспристрастно. Но все изменилось в тот день, когда Ся Чжао признался в своей ориентации. Родительская забота сменилась брезгливостью, а любовь — упреками и критикой. Родители в одночасье отвернулись от сына. А когда они узнали кто именно «испортил» их ребенка, то вылили на семью того человека ушат с помоями… Знаешь, а ведь до этого в семье Ся царила гармония и любовь, и единственное, что разбило идиллию и заставило родителей отвернуться от сына — то признание. Тогда я верила, что семейные отношения можно склеить, а привязанность вернуть. Раз я не могла помочь Ся Чжао эмоционально, раз у меня не хватало сил его поддержать, я решила подтолкнуть родителей к примирению. Они хотели одного — чтобы их сын стал «нормальным»: женился и завел детей… Поэтому я решила подарить Ся Чжао ребенка. Ся Юй нахмурился, но промолчал. — Знаю, что хочешь сказать, но ты даже не представляешь насколько все было плохо, — голос Чжао Пэйин оставался твердым. — Я решилась на этот шаг по нескольким причинам. Во-первых, я верила, что увидев внука, родители Ся смягчатся, и их отношение с старшему сыну станет лучше. Во-вторых, я все же надеялась завести настоящую семью, во благо себя и твоего брата. И самое главное… — она тяжело вздохнула, — я думала, что таким темпами Ся Чжао умрет. Его состояние резко ухудшилось, таблетки больше не помогали. Он все чаще уходил в себя и температурил от стресса. Я боялась, что однажды, вернувшись с концерта, обнаружу его мертвым. То время было по-настоящему страшным. Поэтому я решила родить. Думала, что ребенок выведет его из этого состояния и подарит желание жить… После рождения Ся И все и правда сильно изменилось: обстановка в доме стала лучше, напряжение в семье спало и самое главное — Ся Чжао будто заново родился. — Так значит, — внезапно заговорил Ся Юй, — вы переспали? — Боже, — Чжао Пэйин на мгновение потеряла дар речи, — а ты, оказывается, такой же прямолинейный, как старший брат. — Так что? — Нет, — она покачала головой, — Ся И — ребенок из пробирки. Ся Юй поднял брови от удивления. Он знал, что переходит черту, но если не спросить сейчас, то уже никогда не узнаешь. — Как ты уговорила брата сдать материал? — Он до последнего ничего не знал, — Чжао Пэйин потупила взгляд. Все это так странно, так подозрительно… Ся Юй не мог отделаться от мысли, что невестка что-то не договаривает. — Но если все наладилось, почему Ся Чжао покончил с собой? — Тот человек вернулся в Китай. — … — Его семья оказались еще строже родителей Ся. Как я уже говорила, как только «непристойные» отношения их сына были преданы огласке, семейство наспех собрало чемоданы и перебралось в другую страну. То ли они пытались сбежать от позора, то ли надеялись перевоспитать сына, как пытались это сделать родители Ся. В любом случае, тот человек улизнул из дома и перелетел океан ради встречи с Ся Чжао. Он хотел сбежать с ним и затаиться там, где их любовь не будет считаться грязной и порочной. В результате, прилетев в Китай, он узнал, что его единственный женился и родил ребенка. Естественно, при встрече с Ся Чжао он не был мил. Они сильно поругались. Тот человек не дал и шанса все объяснить и обвинил Ся Чжао в предательстве и измене, — Чжао Пэйин опустила голову и горько улыбнулась. — Я только-только собрала его по кускам, а тот человек нанес смертельный удар. После их разговора Ся Чжао снова угодил в депрессию. Он не сделал ничего плохого, но не мог рассказать правду — тот человек снова исчез… — Чжао Пэйин вздохнула. — Ну, а что случилось дальше ты и так знаешь. Ся Юй опустил глаза и ничего не сказал. Чжао Пэйин отвернулась и не произнесла больше ни слова. Они стояли молча, погрузившись каждый в свои мысли. Ветер гонял по земле опавшие листья. Количество людей, навещавших почивших предков постепенно уменьшалось. Запах ладана и свечей рассеивался и становился все слабее. — Спасибо, что рассказала, — Ся Юй заговорил первым. — Я и не пыталась это скрыть: ты не спрашивал, я не говорила. А тот «сокурсник» — твой парень, верно? Ся Юй кивнул. — Он тебе сильно нравится? Ся Юй кивнул снова. — Уверена, старший брат поддерживает тебя, — ее губы снова украсила мягкая улыбка. — Обращайся, если что: помогу чем смогу. — Поможешь? — Ся Юй нахмурился. — Боже, не делай такое лицо, — она рассмеялась. — Помощь в пределах разумного. У тебя есть еще вопросы? Если нет, я пойду. — Постой. Тот человек, как его зовут? — Чжун Тин. Они вместе направились в сторону парковки. Тем для разговора не осталось, а мыслей было слишком много, поэтому всю дорогу они оба не вымолвили ни слова. За то время, пока они обсуждали прошлое, парковка опустела, и Чжоу Дин пригнал автомобиль ближе к подножью горы, и припарковался рядом с машиной Чжао Пэйин. И капитану, и Ся И было скучно, поэтому у двух парней с небольшой разницей в возрасте завязался долгий и беззаботный разговор. Когда Ся Юй и мама Ся И наконец вернулись, они коротко распрощались, и каждый сел в свою машину. Закрыв дверь и заведя автомобиль, Чжоу Дин спросил украдкой: — О чем вы так долго говорили? — Просто поболтали о брате, — Ся Юй посмотрел на него серьезно и внезапно спросил: — Чжоу Дин, как думаешь, мой брат и Ся И похожи? — Я лишь мельком выдел твоего брата на той фотографии, — Чжоу Дин нажал на газ и крутанул руль. — Не знаю, не очень похожи. — А на меня? Ся И похож на меня? — Очень. Если одеть его в твою одежду и изменить прическу, даже я могу перепутать — вы одно лицо. — Сумасшествие… — Ся Юй опешил, не веря своей собственной догадке. — Почему спрашиваешь? — Да так, неважно, — Ся Юй достал телефон и от напряжения потер переносицу. — Пора обедать. Давай подыщем ресторан и вернемся в отель, а вечером отправимся на озеро.