星の心 (Hoshi no kokoro)

      Глаза Салли открыл только тогда, когда Альфард догадался разрешить ему это. Весь вечер и следующий день юноша пролежал в постели – по крайней мере, когда Вестер вернулся с работы, он всё ещё лежал, свернувшись клубком.       – Салли, всё в порядке? – молодой человек сел на край постели, виновато сминая в пальцах одеяло. – Как себя чувствуешь?       – Почему ты больше не зовёшь меня братиком? – тихо спросил Хоши. – Я сделал что-то не так?       – Нет, братик, вовсе нет… – Альфард мягко обнял его. – Ты всё ещё мой братик, самый милый и чудесный на свете. Так как ты себя чувствуешь?       – Всё хорошо, просто немного больно.       – Ты ел сегодня?       – Нет. Те булочки испортились, к сожалению, так что я выкинул их. Готовить я не стал. Да и не голоден я, если честно.       Хрупкий и бледный, брат казался таким нежным, что у Альфарда в голове не укладывалось, как он мог так с ним поступить. Согласие Салли выглядело, скорее, как просьба о помощи, но он почему-то не захотел этого замечать. Наверное, никогда не замечал, даже когда им не приходилось скрывать свои порывы друг от друга…       Чувствуя отвращение к себе, Вестер заботливо погладил его по волосам.       – Скоро пройдёт, я дам тебе обезболивающее на ночь. Са… братик, я пойму, если ты теперь захочешь уехать. Я не стану препятствовать и больше никогда не появлюсь в твоей жизни.       – Я что-то сделал не так? – испуганно спросил Хоши. – Ты больше не хочешь, чтобы я был здесь?       – Дело не в этом. Я плохо с тобой поступил. Тебе не нужно меня бояться, ладно? Ты можешь уйти.       – Я и не боюсь братика, – растерянно произнёс юноша. В зелёных глазах было искреннее непонимание. – Я не хочу уходить, я хочу остаться и быть рядом с тобой. Если я сделал что-то не так, я могу постараться исправить это…       – Это я сделал «что-то» не так. Салли, ты понимаешь, что произошло? – даже под угрозой лишения свободы Альфард не желал врать брату. У того явно был шок, и Вестер не сомневался, что, едва тот придёт в себя, Салли вызовет полицию.       «И поделом», – подумалось ему.       – Да, понимаю. Я выполнил твоё желание. Надеюсь, ты стал от этого счастливее.       – Братик! Нельзя стать счастливее, насилуя людей!       Салли сел ровнее, прижимая колени к груди и обнимая одеяло. Его и без того бледное лицо стало почти серым.       – Я же дал согласие… То есть, всё было зря? Я даже не смог тебя порадовать?       – Да какая разница?! Ты не понимаешь? Я тебя взял, хотя ты явно боялся. Я причинил тебе боль. Я, чёрт возьми, даже не пытался быть осторожным. Тебя избили, измучили и изнасиловали. Почему ты вообще спрашиваешь, порадовал ли ты меня?! – сорвался Альфард.       Ему хотелось взять Салли за плечи, сильно встряхнуть и трясти, пока к нему снова не вернётся разум. Или пока не оторвётся голова. Последнее, правда, было, на его взгляд, вероятнее.       Хоши вжал голову в плечи, будто угадав его мысли, и с перекошенным от ужаса лицом уставился на брата. В глазах стояли слёзы, а посиневшие губы дрожали.       – Что молчишь?!       – Прости, – выдавил он.       – Это ты меня прости, – состояние брата пугало. Вестеру не хотелось думать, что тот сошёл с ума, но выглядел Хоши как тихий помешанный.       Похоже, для серьёзного разговора было рано. Лучшее, что он мог сделать для брата – обеспечить ему покой и сводить к врачу. И плевать, что с ним самим дальше будет – тюрьма представлялась ему меньшим злом.       – Всё хорошо, братик, – усилием воли сменив тон, улыбнулся Альфард. – Давай позже это обсудим? Ты же знаешь, ты всегда делаешь меня счастливым… Принести тебе поесть? Ты совсем осунулся…       Растерянно моргнув, Салли кивнул.       – Отлично! Сейчас что-нибудь приготовлю. Ты только поправляйся, ладно?..       – Мне можно пойти с тобой?       – Конечно. Хотя, если больно, лучше полежи.       Вздохнув, Хоши принялся выпутываться из одеяла. Вестер помогал, глядя на бледную кожу и дрожащие руки, которыми брат неуклюже упирался в матрас. Сочувствие и сожаление отчего-то напоминали желание, и Альфарду было стыдно за самого себя. Слабость и беззащитность брата противоестественно сильно нравились ему.       Он помог Хоши встать и одеться, после чего отвёл на кухню. Ужин, впервые за много дней, выдался тихим и безрадостным.

***

      К утру Салли стало лучше: дрожь улеглась, взгляд стал яснее и осознаннее, а лицо приобрело более-менее здоровый оттенок. Альфард, проснувшись по утру, обнаружил, что брат не спит и что-то рисует в блокноте.       – С добрым утром, – солнечно улыбаясь, произнёс тот.       – С добрым, – Вестер растерянно уставился на Хоши. – Тебе лучше?       – Да, а тебе? – не отрываясь от блокнота, отозвался брат. – Будешь омлет на завтрак?       – Что?.. А… нет, я сам. Спасибо.       Всё это выглядело очень странно, но Салли, похоже, действительно был спокоен и, кажется, счастлив. Альфард даже забеспокоился, не отшиб ли шок ему память. Проверять не хотелось, но он понимал, что это необходимо.       – Братик, скажи, а ты… Ну… Помнишь, что было позавчера вечером?       – Да. Ты принёс булочки, а потом тебе захотелось взять меня, и я разрешил. Ты делал разное, но в точной последовательности не уверен. Тебе, кажется, даже было хорошо, так что я этому рад.       Вестер открыл было рот, но тут же его закрыл. Медленно обведя комнату взглядом, он уставился на полку с книгами. Даже сидя на кровати он мог прочесть наоборот название каждой.       «Значит, не сон».       – Я ничего не понимаю… Салли, если к нам едет наряд полиции, лучше скажи прямо. Я понимаю, что я преступник, и готов понести за это ответственность, – Альфард сложил ладони в молитвенном жесте. – Пожалуйста, объясни, что происходит? Вчера ты… ты…       – Меня отпустило, – пожал плечами Салли. – Сначала было не очень, потом я обдумал произошедшее, принял во внимание некоторые детали, обдумал ещё раз и понял, что не воспринимаю это как что-то плохое. Я в принципе смутно помню болезненные фрагменты жизни.       – Нет, подожди. Позавчера я… Ты был совсем не в себе и, по-моему, даже не соображал. А теперь буднично заявляешь, что это было «не плохо»? Салли, я думал, что ты свихнулся, что у тебя травма и тебя надо везти к психиатру… Я не понимаю. Или, может, это следующая стадия шизофрении?       – Фарди, шизофрения – лоскутное одеяло из симптомов, а не конкретная болезнь. И проявляется она, во многом, галлюцинациями и бредовыми идеями. У меня нет бредовых идей и, тем более, галлюцинаций. Я просто диссоциирую.       – Ты делаешь что?..       – Диссоциирую. В травмирующих ситуациях я отстраняюсь от происходящего со мной. Эти события ощущаются будто бы далёкими и произошедшими не со мной. Самое смешное, что хорошее запоминается намного лучше и в большей степени осознаётся как часть моего прошлого.       – То есть, ты помнишь приятные моменты и забываешь неприятные?       – Почти. Я не забываю, но оно кажется слишком незначительным, чтобы долго об этом беспокоиться, – Салли улыбнулся. – Не волнуйся, я консультировался с врачом, это защитный механизм, а не болезнь.       Альфард растерянно потёр переносицу. Его брат явно был нездоров, но, в то же время, он был счастлив, что Салли не сошёл с ума. Перед глазами возник образ бледного острого личика, дрожащих тонких рук и красивой белоснежной спины… Ему хотелось ощутить сожаление и сочувствие, но почувствовал лишь дикий, совершенно нелогичный восторг.       – Знаешь, наверное, тут из нас двоих только я болею, – поморщился Вестер. – Прости, я слишком привык к определённому типу отношений. Хотя… Нет, это даже не БДСМ, это просто какой-то срыв. Наверное, моя крыша уехала погостить к матушке.       – В могилу? – изогнув бровь, уточнил Хоши. – Может, не будем надгробие крышей накрывать? Тебе она пригодится больше. Мёртвым уже пофиг. Даже если дождь пойдёт, они уже сгнили, сильнее не испортятся...       – Салли, с каждой фразой твои рассуждения становятся всё абсурднее и абсурднее.       – Братик! Ты называешь абсурдом моё совершенное чувство юмора? Оно, конечно, цвета нефти, но ведь настолько же ценное! Неужели тебе не нравится чёрное золото?!       – Просто остановись, – Альфард зажал уши и потряс головой. – Я и забыл, каким раздражающим ты бываешь… Я рад, что ты в порядке и снова украшаешь мою жизнь своим дерь… юмором.       – А я рад, что тебе не надоел мой дерьюмор. Хотя дерьмюмор звучит нежнее и гармоничнее…       – А-а-а!!! Салли, ещё слово, и я снова тебя отделаю, клянусь!