Голос Мегаполиса

Когда добрались до мест обитания огачей, было уже темно, пришлось надеть визор с ночным видением. Границу с землями огачей можно было легко заметить, потому что начиналась она жирным зеленым мхом, выстилающим целые пласты между камнями. Конечно, ходить по нему было некому, ведь то, что жило на этих землях, было не крупнее мыши или просто не включалось в пищевую цепочку, которая оканчивалась безглазыми и глухими чудовищами. Элиот остановился, присел, проверяя, все ли лямки затянуты на высоких ботинках, хлебнул воды из фляжки, выставил на часах таймер и режим тренировок, чтобы следить за частотой пульса и количеством шагов, а Джулия уже сама подобрала необходимое их количество в минуту. Элиот присвистнул — действительно, предстоит побегать. Не марш-бросок, но поднапрячься придется. — Если меня сожрут — Джулия поджарит тебя, — сообщил Элиот, сдвигая со лба визор. — Поэтому постарайся быть дружелюбным. — Эли любит, когда нежно, — встряла Джулия. — Откуда тебе знать? — Джулия помнит романтик на планете Пси-0-Зеггид, когда Эли ходил на массаж, а потом… — Джулия, заткнись. Габель хмыкнул — очень по-человечески, очень по-мужски, как будто представлял сейчас в голове, как именно с Элиотом были нежны, и готов был стать полной противоположностью, наживую лишив его нескольких внутренних органов. Потом слегка присел, пружиня на согнутых ногах, расправил крылья и взлетел вверх. Элиот попрыгал на месте, разгоняя кровь, пару раз тоже поприседал и сорвался с места. — Эли следует ускориться, показатель его скорости граничит с минимальной отметкой шкалы необходимых… — Я понял, — он похлопал по нагрудному карману, убеждаясь, что не забыл переложить из рюкзака неоновые стики: если очки с него сорвут, то они могут пригодиться. — Ускоряюсь. — Если Эли будет бежать с этой скоростью, то окажется на месте через два часа. Но, согласно показателям, уже через час Джулии придется воспользоваться инъекцией нового адреналина, применяющегося в подобных случаях — без вреда для мозга. Как она и обещала, Элиот начал сдыхать почти через час: как обычно, сердце и легкие могли работать в таком режиме долго, им было не привыкать, а вот мышцы икр, убитые в прошлой командировке в результате схватки с разумной рептилией, которая била его хвостом по ногам, пытаясь подсечь, возопили о перегрузе болью. Элиот, стиснув зубы, подавил порыв остановиться и растереть их руками. Габель хлопал крыльями высоко над головой, держась, как и было договорено, слегка позади, и труда это ему не составляло никакого. — Показатели падают, — сказала Джулия спустя еще некоторое время. — Эли хочет стать ужином для огачей? — Нет, — прорычал тот. — Элиот подыхает от боли. — Джулия ждет приказа, чтобы ввести обезболивающие. — Приказываю ввести. Полегчало, но ненадолго, потому что из острой боли та стала тупой и тянущей, а в икрах еще и появилось онемение. Замедляться он начал самопроизвольно, нащупывая лазер в кобуре. Джулия тут же замаячила красными точками на визоре, выводя его фигуру в желтом цвете: красные точки обступили его со всех сторон, как муравьи упавшую на землю карамельку. Через секунду-две точки слились в одно красное, набегающее волнами, море. — Шансы Эли на то, что он перебьет их всех раньше, чем его убьют — одна целая одна десятая. — Блядь! Элиот, чувствуя, как по вискам струится пот, напрягся, прилагая усилия, снова набрал положенную скорость, утопая во мхе по щиколотку, отчего бежать стало еще труднее. Экзоскелет спасал мало, хотя без него он уже был бы трупом. — Помощь? — зависая за его спиной, спросил Габель таким насмешливым, издевательским тоном, что Элиот предпочел не отвечать вообще. Можно было приказать ему помочь добраться до метро, но тогда Габель возомнил бы, что он тут важный элемент, а Элиот не мог допустить потерю контроля, даже частично. Поэтому бежал, горланя песню про жену морпеха, которая родила детей от соседа — ее они пели всем взводом, когда их отправляли на тренировки в инопланетной среде. После таких тренировок многие еще месяц приходили в себя, некоторые лежали в госпитале, и именно она ассоциировалась у Элиота с максимальной концентрацией решимости и злости, когда не хочешь — но надо: или иди, или помирай. И потому он бежал, пока мох не стал твердой землей, а потом лежал плашмя, мордой в траву, пока Джулия массировала его ноги с помощью микроимпульсов. — Ничтожество, — хрипло хохотнул Габель, и Элиот глухо, почти неслышно приказал ему закрыть пасть, пока в ней остались зубы. Еще несколько часов после того, как Элиот пришел в себя, они пробирались через низкий кустарник к руинам станции метро, вокруг которой дикие сливы разрослись особенно бурно. Габель, сгребая зеленые плоды, закидывал их в рот и жевал с сопением, но стоило куснуть одну Элиоту, чтоб понять — питаться ими не получится. Кислые до рези в челюсти. А жрать уже хотелось, потому он озирался, прислушивался, поджидал, и почти у самого входа в метро, заваленного хламом и камнями, удалось подстрелить нечто, что могло сойти за куропатку. Зажаренное на костре мясо отдавало на вкус травой, но это была такая ерунда по сравнению с заполненным желудком, что Элиот об этом быстро забыл. Габель презрительно морщил нос, принюхиваясь: — Дохлятина. Зачем портить мясо огнем? — Мы не можем есть сырое. — Что у тебя в штуке из прозрачного камня? Элиот не сразу сообразил, что он спрашивает про соль в пластиковой банке. Сообразила Джулия: — Соль жизненно необходима для жизнедеятельности человека, равно как всех прочих живых существ. Ион хлора в соли является основным материалом для выработки соляной кислоты — важного компонента желудочного сока. Ионы натрия вместе с ионами других элементов участвуют в передаче нервных импульсов, сокращении мышечных волокон, поэтому недостаточная их концентрация в организме приводит к общей слабости, повышенной утомляемости и другим нервно-мышечным расстройствам. При этом переизбыток натрия вызывает задержку жидкости и повышение кровяного давления. — Это вкусно? — усомнился Габель, и Элиот протянул ему открытую банку. Габель осторожно взял ее двумя пальцами, поднес к лицу и, высунув язык, нырнул туда самым кончиком. Потом поднял полные удивления глаза на Элиота и высыпал все ее содержимое в пасть. — Да ебать тебя в ухо! — рассвирепел Элиот. — Ты сожрал всю соль, как я буду без нее теперь есть? Габель, не обращая внимания на его вопль, вылизывал банку, а Джулия что-то бубнила под рукавом. Расправившись с птицей и закопав костер, Элиот зевнул, сражаясь с сонливостью, но спать было нельзя, пока не доберутся до относительно безопасного участка тоннеля, где можно будет вздремнуть хоть пару часиков. Габель, смотря на него, тоже раззявился так, что его захотелось пристрелить. — Только попробуй еще раз так сделать, — сказал Элиот, снова активируя визор и ступая в сырую тьму. Габель зевнул еще хлеще, раздирая пасть. Джулия вывела перед глазами надпись: «Эли тоже заметил, какой у Габеля большой рот?»