Ужасный человек

Ориджиналы
Слэш
Завершён
NC-17
Ужасный человек
автор
Описание
Из этого полузаброшенного дома вывезут всех нелегальных колдунов, и взрослых, и юных. Поместье сожгут до основания. Так работает Магическая полиция. А душу Христиана среди демонов придется еще поискать.
Примечания
Я подумал, что иногда мне хочется перечитать этот ориджинал (а текстов в нем несколько), но он выложен в неудобном сейчас для доступа месте... Фикбук хотя бы под рукой. Поэтому этот рассказ и еще горсточка появятся тут в ближайшее время. Написаны они мной, но идеи рождались в сотворчестве сразу многих людей. И вообще, на самом деле это магическое АУ от SG-вселенной Трансформеров, не поверите. :) Имена персонажей адаптированы под обычное магическое фэнтези. Так SG-Хромдом стал Христианом, SG-Праул - Паулем, ну и пошло-поехало. Конечно, никакой цельный сюжет из моих отрывков вычленить не возможно, но некоторые получившиеся образы и сцены мне действительно нравятся, чуть-чуть внутреннего сюжета с магией и ее опасностями я протащил. Так что - пусть лежат тут.
Посвящение
Ладена, Рамми, Плющ Ядовитый, Лейриаль и все-все-все, кто курил это самое невероятное трансформерское АУ два года назад! :D Вспоминаю исключительно с теплыми чувствами и хожу перечитывать ваши идеи. :)
Содержание Вперед

Сейчас

      Крики и запах гари. Огонь – самая естественная форма магии для большинства колдунов, лишенных образования. Те, у кого магия в крови, как у бедняги Стикса, вспыхивают от малейшего возбудителя. Христиану попадались разные субъекты: те, кому ближе ветер или звук, или кто взаимодействует с растениями лучше, чем с простейшими элементами. Но огненные заклятья вырываются у колдунов чаще других, особенно когда они напуганы.       Например, когда за ними является Магическая полиция и разрушает их убежище.       – Да что вы за люди! – кричала женщина, пытаясь загнать себе за спину трех ребятишек. Рубища и отросшие волосы никак не позволяли определить их пол.       Остальные разбежались по всему дому, в этом хаосе только по вспышкам огня и треску можно было понять, что кого-то полицейские все-таки настигли и вытаскивают за ногу из шкафа. Старое заброшенное поместье, служившее убежищем этим колдунам, полнилось гамом и грохотом.       Христиан стоял в дверях, положив руку на эфес меча. Подчиненные справлялись и без его участия, хотя терпение некоторых уже закончилось. Выслеживание колдунов – не всегда быстрое дело, уж точно не безопасное, и с катушек немного слетаешь, когда в конце следствия натыкаешься на приют, где маленьких опасных существ держат вместе, без соблюдения элементарной магической безопасности, и воспитывают в ненависти к тем, кто может хоть как-то направить их способности…       Детей. Не существ – детей. Христиан считал, сколько их здесь, и постоянно сбивался. Один точно умел создавать свои копии, превращавшиеся в дым под дубинками полицейских, но изрядно мешающие аресту.       Увы, он не мог сказать, что полиция здесь исключительно с благими намерениями. Что они пришли забрать этих детей в магические школы, научить контролировать свои силы и выпустить полноценными членами общества. Так вообще редко получается. Исход усмирения бешеной природной силы – иногда смертельный, и очень редко процесс проходит вовсе безболезненно. Ошейник, отдельные разрешения на колдовство, постоянный контроль – мало кому нравится быть колдуном в Империи. Для простолюдинов это и вовсе – рабство.       Но незаконный приют вроде этого сделает только хуже. Рано или поздно сила, которую невозможно удержать, сведет этих детей с ума. Они станут живыми огненными шарами, и если им повезет выжить, не перебив друг друга, они наверняка свихнутся позже. Поэтому их всех заберут, проведут над ними смиряющие ритуалы и оценят их дальнейшую опасность или пользу для Империи, а тех, кто организовал это безобразие, – повесят.       Включая женщину, которая кричит на полицейских. Не просто кричит. Она управляет звуком, колдует, превращает слова в хлесткие удары.       – Изверги! – надрывалась она. – Ублюдки!       Христиана задело острой волной боли.       Она и еще несколько волшебников без лицензии выращивали из детей с магическими способностями стихийных террористов. Это знак протеста против жесткого режима, введенного канцлером, безусловно. Если сжать кулак, что-то просыплется между пальцами.       Христиан нужен Паулю затем, чтобы просыпавшийся песок смести в совок.       Девочка лет восьми выжгла одному из полицейских свою ладонь на лице. Тот, зарычав, замахнулся дубинкой. Христиан не успел бы его остановить, даже если окликнул бы, поэтому остался бесстрастно стоять. Бесчувственную маленькую колдунью с расплывающимся на скуле синяком полицейский взвалил на плечо и отступил, чтобы не попасть под другие заклинания.       Хаос. Проклятья.       – Ты! – палец взрослой ведьмы рассек воздух и указал на него. – Ты! Убийца детей!       Правда больно, несмотря на магическую защиту. Христиан потянул клинок из ножен, ступая вперед, медленно приближаясь к ней.       – Ты обрекаешь их на пытки! Ты ужасный человек, демоны заберут твою душу!       О, демоны... он невольно улыбнулся, хотя обстановка не располагала. Если у него есть душа, то она уже у демонов в когтях.       – Милорд, мы вроде всех повязали, кроме этих, – доложил ему лейтенант. На его форме тлели свежие ожоги. – Тринадцать, с теми тремя, у бабы. Но кто-то мог и спрятаться. Тут их как тараканов.       Легко забыть, что они не просто какие-то грязные колдуны, но и дети при этом. Христиан не винил его – урон они наносят существенный. Чаще полиция все-таки имеет дело с хотя бы подростками, а не маленькими детьми.       Христиан вспоминал себя – юного, худого, слабого от голода, вырывающегося из сильных рук. Если бы он мог поджигать, он сжег бы того мужчину... всех, кто был там. Кто связал его и бросил на жертвенный алтарь.       Но это ему выжгли глаза. Им нужен был невинный юноша. Он не хотел становиться магом, но ему не оставили выбора.       Ведьма со своими подельниками тоже лишила выбора этих детей. Теперь Христиан будет тем ужасным человеком, который провезет их в клетках до самой столицы. Таков протокол: так поступают с нелегальными колдунами. Все должны видеть, что правила следует неукоснительно соблюдать, и страшиться нарушить закон.       – Убийца! – визжала она. Магическая защита Христиана постепенно трескалась под ее звуковыми атаками.       – Я сейчас ее заткну, милорд, – заторопился лейтенант. На нем защита тоже есть, но похуже. И потрепана огненными заклинаниями детей.       Аристократы зовут Христиана «мастер», не в силах смириться с тем, что кто-то может получить титул лорда ни за что, только за дружбу с канцлером. Но для подчиненных он однозначно «милорд». А для этой женщины – «убийца».       – Все в порядке, – он остановил лейтенанта. – Занимайтесь детьми.       Тот четко кивнул и отправился исполнять приказ. Христиан подошел так близко, как получилось. Защита проламывалась, и женщина явно ликовала. Христиан потянулся к лицу левой рукой и приподнял очки на лоб. Глаза ведьмы раскрылись широко, зрачки расширились, лицо вытянулось и расслабилось. Она замолчала, руки повисли вдоль тела, а потом, дернувшись, легли на грудь, висящую под лохмотьями.       Это была полная женщина за пятьдесят, с седыми клоками, торчащими из-под платка. И все же она, краснея, как юная девушка, томно протянула:       – Чего вы желаете, господин?..       Дети дергали ее за одежду сзади, но ей уже было наплевать. Сила в глазах Христиана может кого угодно загипнотизировать. Дети в конце концов тоже взглянули – и попались. Смущенно прикусили губы. Они слишком маленькие, чтобы осознать, что такое – внезапно вспыхнувшее сексуальное желание.       – Сколько здесь детей? – спросил он.       – Пятнадцать душ, господин, – покорно, пытаясь быть игривой, сказала ведьма.       – Где еще двое?       – Прячутся в колодце. Они дружат с водой, – охотно поделилась она.       – Лейтенант, пошлите людей проверить колодец, – громко распорядился Христиан, вернул очки на место, подступил и рукоятью меча ударил ведьму по голове. Та даже проморгаться не успела. Троица маленьких колдунов растерянно сбилась в кучку, глазея на него. Они не смогут описать его взгляд, их словарный запас слишком беден, а опыта слишком мало. Но они не посмеют убежать.       Из этого полузаброшенного дома вывезут всех нелегальных колдунов, и взрослых, и юных. Поместье сожгут до основания. Так работает Магическая полиция.       А душу Христиана среди демонов придется еще поискать.              

***

             За крупным делом всегда следуют оправдания. Графство Пивот, на территории которого располагалось убежище ведьмы и ее подельников, не исключение. Христиан нисколько не удивился, когда лейтенант постучался к нему и сообщил, что виконт Пивот, старший сын графа, прибыл засвидетельствовать ему почтение.       Прибыл с оправданиями, взяткой или еще чем-нибудь похлеще. Обязанность графа – следить за порядком в своих землях. А он распустил колдунов до того, что главе Магической полиции пришлось приезжать лично, чтобы усмирить их. Да еще и побоялся явиться сам.       Виконт оказался юношей, едва-едва совершеннолетним. Нежная кожа, тонкая, с проступающими жилками вен. Длинные каштановые волосы. Он поклонился Христиану от порога, вежливо, но не так уж низко (ему точно вдолбили, что глава Магической полиции – простолюдин с надуманным титулом, не чета им, кровным аристократам), представился и принес извинения, что отец не смог присутствовать. Мол, граф захворал, но он, как старший сын, прибыл, чтобы подтвердить: владельцы этих земель собираются всячески содействовать Магической полиции...       Ерунда. Он здесь, потому что во вкусе столичного лорда. Ясно как день.       О Христиане ведь такие слухи ходят? Он безнравственный развратник. Любитель тонких-звонких мальчиков с аристократическими пальцами и длинными ресницами...       Ну, слухи не врут. Улыбнувшись виконту, Христиан указал на кресло:       – Проходите, пожалуйста. Надеюсь, здоровье вашего отца вне опасности.       – Повредил ногу на охоте, – скованно сев, с прямой спиной, виконт неуверенно оглядел кабинет. В местном управлении Магической полиции Христиану смогли выделить половину этажа с жилыми комнатами и всего пару слуг. От слуг он отказался, а вот простыни заказал хорошие...       Но пока они сидят с виконтом за столом. К чему торопить события?       – Разрешите за вами поухаживать? – спросил он, и тот нервно дернулся. – Я налью вам чай? Я обычно завариваю сам. Проблемы с доверием, – он рассмеялся.       Несмотря на расположение в его голосе, собеседник держался настороженно. Обычно вино предлагают, не так ли? Ох, Христиан не собирался упрощать ему жизнь и спаивать. Никакого алкоголя.       – Да. Благодарю.       Христиан скрылся у него за спиной, и теперь виконт нервничал еще сильнее. Да уж, тут чаем с ромашкой не отделаешься. Граф сильно облажался и прислал сына расхлебывать... Христиан знал: очки всех сбивают с толку. За стеклами не видно взгляда, нельзя понять, лживая улыбка или искренняя, нельзя предугадать, что тебе скажут в следующую секунду. Обвинят или только пожурят...       Перед виконтом опустилась белая фарфоровая чашка с провинциальными синими цветочками. Христиан из такой же здесь пил. Что поделать. Он – давным-давно – совал голову в корыто, откуда скот хлебал воду, лишь бы утолить жажду. Что ему безвкусные чашки!       Христиан сел напротив, расслабленно закинул ногу на ногу и подпер голову кулаком, позволяя волосам частично упасть на лицо.       – Мой... мой отец был крайне огорчен и возмущен тем, что... эти преступники осквернили наши земли, – начал виконт наконец заготовленную речь. Христиан остановил взгляд на завязках его шелковой рубашки. – Заверяю вас, если бы мы узнали...       Бла-бла-бла, совершенно неинтересно. Конечно, они не знали. Они просто попустительствовали.       – Вы ведь маг? – перебил Христиан.       Виконт побледнел, чашка у него в руках лязгнула о кольцо (какую-нибудь сраную семейную реликвию поди) и чуть не выпала.       – Да. Да. Почему вы... то есть, я... прошел ритуал, у меня есть сертификат... и руны... – он невольно дернул пальцами в сторону груди. Стандартное место для слабых магов. – Вам нужно показать? – едва слышно спросил он.       А что, глава Магической полиции любого мага может заставить раздеться, чтобы доказать, что разрушительная сила в нем запечатана.       – Все в порядке, – громко и спокойно заверил Христиан, махнув рукой. – Это профессиональное, виконт, я всегда спрашиваю... я вам верю, разумеется.       Волна облегчения была ощутимой.       Христиан не хотел, чтобы он расслаблялся. Нехорошо так искренне нервничать, когда нужно держать лицо. Граф поторопился, решив, что его сын способен вести переговоры.       Это если он тут для переговоров, а не чтобы ноги раздвинуть.       – Вы сочувствуете им? – хлестнул его Христиан новым вопросом, не переставая улыбаться.       – К-кому?       – Детям, которых мы поймали. Не бойтесь, это личный разговор, и, между нами, я не думаю, что существует правильный ответ на этот вопрос.       – Я... я... они опасны... – виконт смутился.       – Но они дети. Вся Империя говорит о том, что мне нравится пытать детей... – кстати, пытать виконта очень приятно. Он как будто на иголках в этом мягком кресле. Вертится, сплетает пальцы, не знает, куда смотреть. – А вы когда-нибудь носили ошейник?       – П-простите? – совсем растерялся виконт под залпом вопросов.       – Знающие люди говорят, для магов, прошедших ритуал усмирения и имеющих руны, надеть ограничитель – все равно что наконец-то глотнуть свободы. Я к тому, что мне больше нравится мысль, что мы помогаем колдунам освободиться от своего тяжелого бремени. Может, вам и не повезло, что вас решили от этого уберечь. Сертификат не дает покоя, а? Это просто свиток с печатью, – Христиан пожал плечами. – Хотите примерить?       Виконт хлопал ресницами, приоткрыв рот. Для того, кто явился соблазнять, он плохо старается. Впрочем, пока Христиану нравилось.       Он наклонился в сторону, чтобы, не вставая с кресла, дотянуться до ящика и вытащить оттуда один из ошейников с камнем-ограничителем. Рядом с этим юношей он – по-настоящему раскрепощен и абсолютно ничем не смущен.       – Когда еще вам предложат такое во время мирного чаепития! Ошейник же считается средством крайних мер. Но не всегда то, что рисуют ужасным, действительно ужасно. Попробуйте, – настойчиво повторил он.       Виконт перед таким странным предложением струхнул и окончательно смутился. Куда ему деваться? Отказать Христиану у него язык не повернется. Он протянул руку.       – Давайте я, – оживился Христиан, вставая. – Поднимите волосы, пожалуйста.       Виконт поставил чашку, неуверенно собрал волосы в хвост и покорно склонил голову. Взглядом он уперся в голубые цветочки, а когда Христиан зашел за спину, думая, что ему теперь не видно, прикусил губу.       Христиан закусил зубами перчатку и стянул ее, а затем мельком коснулся пальцами его шеи. Виконт даже не заметил; у него и без того мурашки бежали по коже. Христиан легко проник в его мысли, мечущиеся, но очень простые. Он увидел, что родители и правда прислали виконта сюда с конкретным указанием – сделать все, что «выскочка из столицы» захочет, лишь бы убрался вместе с найденными колдунами прочь и не портил жизнь их роду. Граф Пивот не прислушался к слабому сопротивлению сына – куда более слабому на словах, чем в мыслях. Виконту отвратительна сама мысль о том, чтобы отдаться, лишь бы у них не отобрали титул. Он считал, что отец и правда зря не обратил внимание на слухи о колдующих детях в деревнях. Он не хотел отдуваться и отстаивать честь семьи, марая свою собственную.       Вздохнув, Христиан не стал ничего менять в восприятии виконта. Он лишь прибавил немного возбуждения, мимолетного, но ощутимого. Наскоро натянув перчатку обратно, он наклонился и продел ошейник под шеей юноши. Мельком провел пальцами по ней, как будто расправляя полоску ткани. Виконт мгновенно покраснел. Когда замок защелкнулся, камень активировался, и Христиан услышал слабый «ох».       – Не волнуйтесь, – он остался позади. Виконт напряженно смотрел прямо перед собой, продолжая кусать губу. Христиан расправил ему волосы, погладил. – Как ощущения?       – Я… это…       – Дышится свободнее, правда? Вы думали, будет больно? – он перегнулся через кресло. – Я не люблю причинять боль, как и пытать детей, виконт. Но еще я не люблю, когда меня пытаются обмануть, – рука, гладившая шею поверх волос, замерла, но не исчезла.       Виконт посмотрел на него испуганно – и смущенно. Сам он побледнел, но румянец на щеках остался. Он нервно свел колени. Христиан не собирался хватать его за горло или что-то такое, но ему откуда знать?       – Когда вы собирались признаться, зачем пришли?       Вспышка осознания в глазах виконта превратилась в море вины. И стыда. Жгучего, выжирающего его изнутри стыда… как будто это того стоило. Такой трогательный мальчик... Христиан позволил ему окунуться в стыд с головой, прежде чем продолжил.       – Я вас понимаю, – он сделал улыбку из вежливой и широкой – теплой и ласковой. Он почти шептал на ухо виконту сейчас. – Вы растеряны. Вы пришли выполнить указание отца, вы злы на него, за саму идею, на мать, что ему не помешала… и на меня, но я ни при чем. Я не приглашал вас и не собирался совращать.       – Мне очень жаль, – виконт видел свое отражение в круглых фиолетовых стеклах сейчас, не зная, что за ними за взгляд. Он выглядел отчаявшимся, а еще он сидел теперь в ошейнике, который только члены Магической полиции могут с него снять. Он сам – никогда. Он наверное думал, что попался в искусную ловушку. – Что… что вы сделаете… с моей семьей?       – Ничего, – пожал плечами Христиан. – Нет ничего более утомительного, чем лишать графов графств. Мне жаль вас, виконт. Но, не буду спорить, вы крайне привлекательны, – он сдвинул руку, чтобы кожа перчаток прошуршала по щеке. – Вы можете отомстить своим родителям, не лишая их титулов. Догадываетесь, как? – виконт затравленно сжался в кресле. – Вы можете получить удовольствие.       Юноша, видимо, до последнего таил надежду, что глава Магической полиции окажется порядочным человеком. Правда, он уже не мог сидеть на месте несколько минут как, потому что прикосновения Христиана пробуждали в нем те самые желания, мысль о которых была ему отвратительна совсем недавно.       Что ж, глава Магической полиции не может быть порядочным человеком.       Он лишил виконта возможности просить о пощаде, когда залез ему в мысли. Добавляешь всего каплю похоти – и все, границы рушатся и со стыдом невозможно бороться. Идея опорочить отца любым образом кажется ему не такой плохой на фоне возросшего возбуждения.       Виконт скорее подумает, что ему подсыпали какой-нибудь травы в чай. Ха. Нет, не подумает, он слишком наивен, и сейчас ему страшно от того, что с Христианом хочется согласиться.       – Все в порядке, – тот выпрямился и протянул ему руку. Виконт смотрел в его очки, будто загипнотизированный, подчиняясь и поднимаясь с кресла. – Оставим пока ошейник? – румянец стал сильнее. – Ничего унизительного я в виду не имею, но… профессиональное, – Христиан вкрадчиво рассмеялся. – Позвольте мне доставить вам удовольствие, виконт. Насладиться моей компанией – единственное, что вы можете сделать, чтобы ваш отец потом кусал локти.       О, он бесчестная скотина. Но так приятно утягивать за собой в ад разврата таких невинных юнцов. Как можно устоять?              Каштановые волосы разметались по подушке. Виконт сбивчиво дышал, запрокинув голову. Когда они прервались, он забавным стыдливым жестом подтянул одеяло до пояса. Христиан наблюдал за этим, опираясь на локоть, второй рукой поглаживая его ключицы. Он успел сменить артефактные перчатки на простые, прежде чем отправиться с юношей в постель, но вряд ли тот заметил. Он маг, но совсем не искушенный. Ни в каком смысле.       Христиан разгладил ему волосы, убирая пряди с лица. Неопытность – самая привлекательная черта. Ему никогда не надоест смотреть, как краснеют юноши после того, как он овладел ими.       И твари внутри него – не надоест...       Он просунул большой палец под ошейник, все еще перехватывавший шею виконта, наклонился, но не слишком близко, и произнес:       – Я заберу вас в столицу.       – Чт-то? – вздрогнул виконт. Кадык дернулся под пальцем.       – Если хотите, разумеется, – мягко улыбнулся Христиан. Очки все еще были на нем, так что виконт зря пытался заглянуть ему в глаза. Он не знал, что лучше в них и не глядеть. А как бы страстно любовники не сплетались в постели, сами очки не слетят, даже если тварь захочет. – Я увезу вас из этой дыры и устрою при дворе. Вам место там, – он снял ошейник, и тонкая вязь рун на груди виконта, порочной дорожкой убегающая под одеяло, на мгновение вспыхнула. Христиан меланхолично накрыл ее ладонью и провел рукой по животу вниз, но у одеяла остановился. Виконт тяжело дышал и смотрел на него широко распахнутыми глазами.       – Я...       – В провинциальных поместьях маги вашего положения часто скатываются в запретные эксперименты, – безжалостно продолжал Христиан, пока виконт не решался отстаивать честь родных земель. – А в столице я пригляжу за вами. За тем, чтобы вы соблюдали закон.       Он не мог подмигнуть, но очки блеснули, когда он склонил голову набок. Голос опустился до эротичного шепота.       – Я н-никогда не нарушал его, – растерянно прошептал виконт, словно вспомнив, с кем в постели находится.       О, Христиан умел заставить их забыть, какая между ними пропасть. Страстный секс возможен только между теми, кому хватает смелости цепляться друг за друга и кричать имена. Его любовники чаще всего умудрялись выдохнуть только «мастер». Ему нравилось, как это звучит.       Виконт будет отлично смотреться в компании остальных. Он будет невероятно краснеть и, возможно, возмущаться, когда осознает, что попал в… гарем. Но он его украсит, если все сделать правильно. Ведь как можно сопротивляться такому обаятельному и властному человеку, как глава Магической полиции?       Если он не захочет, Христиан его даже отпустит. Тварь будет выть и беситься, требовать, чтобы виконта отдали ей, но Христиан отпустит, если попросить...       Виконт поедет в столицу и останется при нем. Ясно же. Даже очки не понадобилось снимать, чтобы охмурить его.       Христиан сел и потянулся за портсигаром. Высек искру маленьким огнивом – никакой магии; для всех окружающих он не колдует. Он не разделся полностью – расстегнул рубашку, но не снял. Перчатки на нем, а волосы перехвачены широкой лентой, так, чтобы скрывать шею. На Христиане рун немного, только у основания шеи и на пальцах. Перчатки придают занятиям любовью особенный шарм, он считал. Его возбуждали обнаженные партнеры – и собственные полностью покрытые легкой мягкой замшей или темной грубой кожей руки, гладящие их плечи и грудь.       Он протянул виконту самокрутку. Тот, растерявшись, покорно и неловко затянулся, закашлялся, проглотив лишку дыма... его зрачки быстро расширились. Смесь, которую курил Христиан, расслабляла, но в то же время обостряла чувства. Ему она была нужна, чтобы выносить постоянное общение с Паулем и приглушать шепот твари в голове. В конце концов он подсел и стал курить всегда, даже когда канцлера рядом нет, а тварь молчит.       Впрочем, на краю сознания сейчас он слышал, что зря тратит силы на виконта. Что если стянуть очки на кончик носа, тот пообещает ему что угодно, сдаст с потрохами родителей, наплевательски отнесшихся к преступлениям на своей территории, откроет свой девственный рот пошире и будет сосать, как портовая шлюха, забыв про свою гордость и неопытность. А когда Христиан кончит ему на лицо, будет счастлив.       Благодаря самокрутке и дыму, наполняющему легкие, Христиан не скривился, слушая этот голос. Зачем ему унижать мальчика с помощью сверхъестественных сил, если он может сделать его благодарным любовником, прибегнув лишь к собственному обаянию?       – Так вы хотите уехать со мной? – спросил он.       – Мои родители… – хрипло начал виконт. Да, горло немного дерет.       – Ваши родители продали вас, как раба для утех, – жестко сказал Христиан, и виконт вздрогнул. – Прислали вас ко мне против вашей воли, чтобы вы меня удовлетворили, и я не рыл под них. И вы хотите зависеть от них дальше? Торговать собой перед любой шишкой из столицы?       Нельзя быть более пунцовым, чем виконт сейчас.       – Я завишу от них сильнее, чем вы думаете, – проронил он. С его сигареты пепел упал на простыню.       – Вам не понадобятся их деньги, если вы об этом, – небрежно отмахнулся Христиан. – Столица устроена иначе. Там можно найти все, что нужно, если приносить пользу и крутиться в высшем свете. Поверьте.       Поверьте простолюдину, занявшему такую высокую ступень в Империи, что благородные графы отдают ему в жертву своих старших сыновей. Христиан едва не рассмеялся.       Виконт согласится. На самом деле он готов на все, лишь бы вырваться из своей дыры навстречу блистательной жизни, даже если не готов к ней. В столице он станет полностью зависимым от Христиана. Так забавно: теперь он имеет контроль над богачами, лордами, графами, а сам родился безродным слугой. Страшно подумать, как давно. Во сколько раз мальчишка его моложе?       Еще одна польза от твари, прячущейся за стеклами магических очков. Сосуд для демона не стареет и не умирает. Он всегда в форме и всегда соблазнительно улыбается.       И, без сомнения, граф Пивот будет считать его ужасным человеком.
Вперед