Ужасный человек

      Боль осталась только внутри, она не имела точного места, просто плескалась в его отравленной крови. Пальцы не болели, разве что кожу слегка тянуло на местах порезов. Он вошел в кабинет Пауля, разминая руку, и жизнерадостно провозгласил:       – Где ты нашел такого искусного резчика по плоти? Эти руны как будто у меня на сердце теперь вырезаны… Пауль? – он озадаченно замер, обнаружив хозяина кабинета стоящим за креслом.       Пауль вцепился в его спинку так, что костяшки побелели, и не шевелился. На появление Христиана он не обратил никакого внимания. Его взгляд блуждал в пустоте – нездорово блестящие стальные глаза редко выражали такую... растерянность? Страх?       Губы Пауля шевелились. Притворив за собой дверь, Христиан подошел к столу, уже не улыбаясь во весь рот.       – Я ужасный человек, – донеслось до него. Пауль шептал снова и снова, а пальцы уже, похоже, сводило. – Я ужасный человек. Я ужасный человек...       – Пауль, – Христиан стремительно обогнул стол и встал рядом. – Пауль, опомнись, что ты...       – Я ужасный человек, – повторил Пауль громче, опуская взгляд на стол. Здесь – бумаги по его проекту. Контроль магии во всей Империи. Невероятно амбициозная и ужасающая затея. – Я...       – Тише, тише, – Христиан накрыл его руки своими и едва сдержался, чтобы не скривиться. Касаться такого, как Пауль, человека, уничтожающего магию вокруг себя, вот, что по-настоящему больно. – А если какой шпион тебя услышит? – попробовал он пошутить. – Подумай, как это повлияет на твою репутацию…       Апелляция к репутации впервые, наверное, не помогла. Пауль содрогнулся всем телом, низко опустил голову и навалился на злосчастное кресло. Христиану пришлось его поддержать.       – Я принес столько боли. И принесу, – пробормотал Пауль, сбивчиво, будто задыхаясь от нахлынувшей истерики. – Я заставлю всех страдать. Они будут проклинать меня. Они уже проклинают меня...       Массовые аресты прошли недавно; пока еще только в столице. Магическая полиция, основанная Паулем, была еще слишком малочисленной, а технологии – неотработанными. Множество волшебников самых разных талантов и мастей бежали в другие города и деревни, но ясно было, что канцлер не остановится, раз уж Империя теперь – едина. Новый свод законов требовал отчетности от каждого мага. От природных колдунов – прохождения через крайне болезненную и неприятную руническую операцию. Во время экспериментов погибли десятки подопытных – Христиан прошел уже проверенный, наименее опасный ритуал усмирения.       Он не родился магом, но стал им в результате чужого эксперимента, пожалуй, не менее зверского, чем то, что задумал Пауль. Теперь Христиан наконец-то мог не бояться, что случайно выжжет свою пятерню на чьей-нибудь груди, когда будет ее ласкать. А все-то нужно было потерпеть… несколько часов агонии. Хех.       С успокоением стихийных колдунов общество еще готово было смириться, но когда Пауль полез в дела высоких родов, лелеявших магические традиции и ритуалы, которые отныне стали запретными, он действительно обрел ненависть. Народ ненавидел его за одно, знать – за другое. Пауль получил одобрение дракона и пост канцлера; он на всех смотрел, презрительно поджав губы…       Но вчера сожгли несколько десятков магов, нарушивших закон и попытавшихся убить канцлера. И сожгут, повесят и бросят в темницы еще немало. Пожалуй… пожалуй даже очень крепкие человеческие нервы не способны выдержать столько пожеланий сдохнуть.       – Пауль, – Христиан взялся за оправу очков. С усилием снял их и отложил в сторону, инстинктивно опуская веки. Нашарил руку Пауля, отцепил от кресла и поднес к своему лицу. – Ты все делаешь правильно.       Когда холодные пальцы Пауля касаются век, тварь, живущая в глазах Христиана, вопит и агонизирует. В юности его принесли в жертву демонам. Его тело должно было стать вместилищем развратной твари, инкуба, которому те ублюдки, кажется, намеревались поклоняться дальше. Столько магических сил влито – только ради удачных оргий… тьфу.       Демон по-прежнему живет в его глазах. Со стороны это похоже на истинную бурлящую магию, затягивающую, подчиняющую. Но это он – тюрьма для демонической силы. Он способен загипнотизировать кого угодно, если посмотрит на него без артефактных очков, но… но не Пауля.       – Тебя еще будут посещать эти мысли, – сочувственно сказал он, – еще много раз… Пожалуйста, помни, что я с тобой по своему желанию. Я маг, и я твой друг, и я тебя подержу.       Ему показалось, что Пауль сейчас выдавит ему глаза. Но это, кажется, он просто перепутал Христиана с креслом. Надо как-то усадить его и… сколько он не спал? Христиану больно на него смотреть, но он все-таки приподнял веки. Синяки под глазами похожи на болезненные фингалы, а ведь никто не бил канцлера по лицу.       – Все будут ненавидеть меня, – прошептал Пауль, глядя теперь куда-то в потолок.       – И пусть. Ты справишься. Ты принесешь порядок. У тебя будет власть, которой ни у кого без магических способностей никогда не было, и ты наконец-то будешь голосом рассудка в этом хаосе… И даже если все поголовно будут считать тебя ужасным человеком, я буду с тобой. Мы будем ужасными людьми вместе, – он виновато улыбнулся и обнял Пауля. Коротко – но крепко. И чтобы тот не вздумал сопротивляться, зажав руки заодно.       Пауль вздрогнул, и взгляд стал из потерянного – удивленным. Он предпринял попытку отстраниться, но Христиан все равно проследил, что он действительно стоит на ногах. Пауль поджал губы и нахмурил брови.       – Я… не должен был допускать эту слабость, – произнес он сухо, будто сорвал голос. – Как ты после…       – Я? Отлично. В итоге все эти опыты принесли плоды. Ритуал упрощает контроль. Мне нужно будет носить ошейник? – Христиан потянулся за очками, но не надел их. Тварь в голове визжала, тварь ненавидела Пауля и его власть отталкивать магию, к которой он не прилагал ни малейшего усилия… И Христиан невольно улыбался.       – Нет, – Пауль покачал головой. – Никому не стоит знать, что ты маг.       – Ладно, как скажешь… Ты в порядке? Ты выглядел…       – Забудь. Нужно работать, – Пауль сдвинул многострадальное кресло и сел в него. – Я должен предоставить Императору отчеты о первых успешных операциях и… цифры по задержаниям.       – Можно тебе помочь?       Пауль поднял на него взгляд и недоверчиво спросил:       – Разве ты не хочешь заняться придворными развлечениями?       – Я?.. Хех. Нет, я еще не готов к плотским утехам, у меня все пальцы изрезаны, – рассмеялся Христиан. Наверное, если бы в его голове не жила вечно жаждущая страстных совокуплений тварь, ему было бы проще сосредотачиваться на работе, но он неплохо контролировал и ее, и себя.       Что-то в нем, конечно, сломалось. Даже тени невинного мальчика, каким он был прежде, не осталось. Но он все еще знает, когда можно уйти развлекаться, а когда стоит остаться с другом, которому нужна помощь.       – Да… точно.       – Соберись, – Христиан сжал его плечо и улыбнулся. – Ты же канцлер.       Пауль внимательно смотрел на него снизу вверх, а потом спросил негромко:       – Это демон в твоих глазах заставляет тебя улыбаться?       Христиан замер на мгновение, а потом мягко возразил, качая головой:       – Нет. Он корчится в агонии, когда я на тебя смотрю. Это я улыбаюсь, – он стянул стопку бумаг со стола. В рунах на пальцах не проступает кровь, они сделаны аккуратно и заживут быстро, оставив шрамы, означающие, что бешено пульсирующая в нем магия запечатана контролирующими обрядами. Что он больше не опасен для мира. – С тобой – всегда только я.       – Что ж. Значит, мы по-настоящему ужасные люди, – пробормотал Пауль. – Садись вон там, – он указал на стул с высокой спинкой в стороне, где полагалось бы сидеть секретарю Пауля, если бы тот не пытался убить его светлость канцлера на прошлой неделе. Замену ему Пауль пока не выбрал. – Возьми на себя казни, пожалуйста, – он подвинул груду свитков в его сторону.       – О, – отозвался Христиан, – без проблем.