Повороты судьбы

Для Птицы было нормально делать гнездовье перед родами. Дважды они всей семьей переживали эту катастрофу, но честно Олегу даже приятна была такая свое образная забота. Чувствовалась защита и любовь, хотя Птица и продолжал раздраженно нервно шипеть. После рождения детей в принципе это закончилось, больше их личный ворон не старался делать гнезда, да и по настоянию Сережи — огромному скандалу и ссоре — он стал вести себя более человечно. Даже крылья не распускал! Три года держался, а потом выпустили Птичку на волю, то бишь разрешили показать свою суть. Объяснять это явление детям было особенно проблематично, но они старались, пока Птица им мешал. Но и после этого он оставался более менее человечным. Крылышки выпускал, да, сверкал янтарными глазами, аккуратно чесал коготками, но поведением оставался вполне адекватным. Но Олежа почувствовал неладное. Заметил, но не от Птицы, а неожиданно от Марка. Марку было шесть, Антону уже семь. Они готовились пойти в школу, родители решили их не разлучать и не делить на классы. Но мальчики, несмотря на то, что шли вдвоем, все равно переживали и волновались. В основном они говорили это перед сном Сереже или Олегу, и очень редко плакались Птице. По итогу за месяц до начала школы у мальчишек начались проблемы со сном. Они почти постоянно теперь спали с родителями, что привело к тесноте. Если кто-то из взрослых пытался уйти на ночь, то у детей опять начинались кошмары. И вот тут Птица снова встрепенулся, в нем пробудились спавшие инстинкты. В одну из ночей он вытолкал из кровати Олега и Сережу и остался сам с мальчиками, укрывая их крыльями и долго-долго им что-то урча. Они в итоге даже не стали сильно волноваться, что папы ушли на ту ночь. Было ли им обидно? Ну, может слегка, но главное, что дети успокоились. После той ночи мальчишки меньше подрывались посреди ночи, было чуть спокойнее. Пока Марк не стал удивлять. Сережа и Птица особо не заметили ничего, но Олег присмотрелся к младшему сыну. Маркуша ходил задумчиво, постоянно что-то высматривал и как будто искал, мог закрываться в их с братом комнате и что-то там тайно делая. — Волчик, он же ребенок, чего ты так переживаешь? — усмехнулся Сережа, когда Олег поделился своими наблюдениями. — Серый, меня беспокоит, что у них кошмары ни с чего начались, а теперь вот это, — возразил Олег хмуро. Сережа тоже посерьезнел, стискивая ладони омеги в своих руках, целуя костяшки. — Олеж, кошмары — это естественно, но они не такие, как наши, и никогда такими не станут, — мягко произнес Сережа, зацеловывая маленькие шрамики на смуглых пальцах и ладонях. — Они боятся своего, наша задача показать, что они могут с этим справиться. Они же сильные мальчики, как их папа. — Не льсти мне, — закатил глаза Олег, несколько расслабляясь от ласки и такой нежной заботы альфы. — Я говорю правду, — хмыкнул Разумовский, целуя омегу в переносицу. — А ты не загоняйся слишком сильно. Дети сильнее, чем кажутся. Птиц с ними поговорил, и им точно стало получше, а дальше они сами найдут способ справиться, доверься им. — До чего ж ты умный, — ворчливо заметил Олег. — Так гений же, мог бы уже привыкнуть, — усмехнулся горделиво Сережа. После этого Олег все же продолжил приглядывать за Марком и его действиями. Он с братом уже не бегал к родителям в кровать, взрослые приходили, укладывали их, но омега заметил, что минут через 20-25 после того, как они уходят, в комнате начинается тихая возня. А затем, когда разбирал вещи, он не нашел несколько своих футболок, свитера Сережи и худи Птицы. В голове что-то щелкнуло, и до Олега дошло. Но ему захотелось подтвердить это. Он уложил детей, пока два компьютерных гения переругивались в комнате. Марк и Антон пока спали вместе, но в принципе у них была возможность ложиться отдельно. Олег привычно их укрыл, почитал на ночь, расцеловал, и ушел, когда те сонно засопели. Омега вышел и стал ждать. Через какое-то время опять началась привычная возня. Олег сам себе волка в засаде напоминал — прислушивался и выжидал время. — Волчик, ты с ума сошел? — спросил Птица, застав Олега под дверью детской. Волков зашипел на него, призывая к тишине и жестом указал на дверь. Птица ничего не понял, но присоединился к засаде, чтобы удовлетворить свое любопытство. Возня притихла. Олег напрягся, но не стал сразу врываться, а подождал еще несколько минут. Птица нетерпеливо сопел за плечом Олега, пару раз его прикусив, поторапливая. Но быстро он получил только щелбан. Наступила идеальная тишина, и тогда омега приоткрыл дверь, заглядывая в комнату. И его мысли подтвердились. Посреди кровати была навалена куча из двух одеял, подушек, игрушек и вещей, в которых затесались и одежда взрослых. У Олега сердце замерло, когда он заметил, что дети закутались в его футболки и в них уютно спали, свернувшись в этом нагромождении мягкого, прижимаясь друг к дружке. — Волче, это же… — прошептал восторженно Птица, гладя на заснувших сыновей. — Это гнездо, — подтвердил Олег, сам замирая от растапливающей нежности к ним. — Они построили себе гнездышко, чтобы не бояться. — Ох, Марко, мой золотой птенчик, — вздохнул счастливо альфа. — Не думал, что он настолько серьезно воспримет мои слова. — Но видимо им было так нужно, — произнес задумчиво Олег, прикрывая дверь. — А вы не слушали меня, — зашипел возникший за их спинами Сережа. — А я говорил, что наши дети способны на многое, и тем более позаботиться о себе. — Да-да, гений наш, — закатил глаза Птица. — Олеж? — Ты просто раньше всех нас это увидел, — усмехнулся Олег. Возмущенно-смущенный вид Разумовского этого подтвердил. — Ах ты падла рыжая, — задохнулся от возмущения Птица, но при этом улыбался удивленно-восхищенно. — Ты нас решил унизить, тварь? — Не у детской ругайтесь, — предупредил Олег, но это и не нужно было, потому что по-настоящему ругаться альфы все равно не собирались — понимали, что каждый из них поступил бы так же. Одна суть все же. И Марк тоже их суть, а точнее настоящий птенчик, который заботится и о себе, и о своей семье.