Повороты судьбы

— Олег, зачем тебе в больницу? — продолжал хмуриться Птица, глядя за неловкими движениями Волкова, который собирал вещи. — Надо же, ты меня по имени назвал, сильно волнуешься, — заметил Волков, укладывая плед в сумку — этот плед был в первую беременность и был с Тошей первое время, чтобы Птица привык к ребенку, во вторую беременность Олег был с ним, а теперь собирался и второго ребенка укрывать им. Прямо не плед, а боевое семейное знамя. — Я не волнуюсь, — нахохлился Птица, скрещивая руки на груди. — И по имени я до этого назвал. — Только когда сильно волнуешься или прямо что-то очень важное произошло, — ответил Олег, укладывая в сумку вещи для ребенка. — Например, когда я забеременел второй раз и когда вы узнали, что это мальчик. А в остальное время Волчик, Волче, Волков-какого-черта-не-Разумовский. — Да, почему до сих пор Волков?! — возмутился из другой комнаты Сережа — ему дали ответственную миссию уложить сына спать, но судя по тому, что он кричал, ему никак не удавалось этого сделать, хотя Тоша голоса не подавал. — А почему до сих пор не определились с именем? — парировал омега, закидывая шмотки поменьше размером, в которые надеялся влезть после родов. Скорее бы вернуть себе форму, надоело быть колобком массивным. Хотя эти двое от послеродовой полноты тащились, как мартовские коты. Психи. — Серый не соглашается на Бертрандо, — пробурчал обиженно Птица. — Я тоже не согласен, — фыркнул Олег. — Мы хоть и собираемся уезжать из этой страны, но все равно ребенку с этим именем жить придется. — Нормальное имя, — возмутился Птица. — Нет, — категорически ответил Волков. — Мне тоже не нравится, лучше Эцио, — ответил Сережа, зайдя в комнату. — Тоже нет, — отказал Олег строго. — Значит так, пока я буду в больнице, вы решаете с именем, если никаких вариантов не будет, то называть буду я, а вам наверняка это не понравится. — Почему сразу не понравится? — удивился Разумовский, беря приготовленную сумку. — Потому что вы — чертовы эстеты, вам должно быть все особенно красиво, а обычно все, что выбираю я, под эту категорию не подходит, — спокойно ответил Олег, хотя чуть-чуть было обидно, потому что все не так делает. Хотя сейчас его обидеть легко, даже слишком. И еще полгода гормоны шалить будут ни с чего. — Ну не все, — пробормотал Сережа. — Я не буду просить приводить примеры, а то поругаемся, потому что ты не сможешь их придумать, — вздохнул Олег, поглаживая живот и задумчиво хмурясь. — Волчик, ты ничего не забыл, — ответил за него Птица, находя по одному взгляду на омегу причину его волнения. — Но ты правда должен уезжать? Можем же в день родов сразу… — Мне так будет спокойнее, — прервал поток мольбы альфы Волков. — Пару дней вы без меня вытерпите. Тоша уже более сознательный. — Вообще нет, — хором ответили альфы, содрогаясь от мысли, что им придется остаться один на один с ребенком. Точнее двое, на одного. Шансы есть. Маленькие, но они не из таких передряг выбирались. — Я довезу тебя, — бодро произнес Сережа, вылетая в коридор. — Падла, я хотел это сделать! — взревел Птица, вскакивая и выбегая за альфой. — Я не могу понять, вы меня хотите проводить или не оставаться с ребенком? — спросил, вздыхая, омега, забирая своей телефон с зарядкой и документы. В коридоре ругались мужчины, что-то выясняя, а Олег зашел в комнату к сыну. Тот спокойно спал в кроватке — все-таки смог Сережа уложить, молодец. Волков вздохнул снова — от любви к ребенку, от нежности к нему, от бесконечного счастья, что он есть в его жизни. Он легонько погладил его по волосам, наблюдая, как тот забавно хмурится во сне — Сережа говорит, что он так похож на Олега с этой хмуростью. Омега целует сына в лоб, неловко перегнувшись через кроватку. — Не скучай, скоро вернусь, — прошептал он, прощаясь. Хоть бы снова не вздыхать, когда он увидит двух дерущихся взрослых. — Если вы не успокоитесь, я поеду один, — сказал Олег, заходя в прихожую. Естественно альфы боролись друг с другом, распихивая обувь в разные стороны. — Как же ты поедешь, ты с таким животом не поместишься в машину за руль, — прохрипел Птица, которого усиленно придушивал Сережа. — Есть такая вещь, как такси, не знал? — усмехнулся Олег, пытаясь обуть кроссовки. Оба альфы отлипли друг от друга, присев у ног Волкова, помогая завязать шнурки. — Как вас легко помирить. Мне собственно все равно, как добираться, но хотя бы один должен остаться дома с Тошей. Будить и брать его с собой не будем. Так что решайте — либо с кем-то одним, либо без никого. Сережа с Птицей переглянулись. Сверлили друг друга взглядами, а затем Птица вздохнул. — Птенчик, скоро увидимся, — пророкотал мягко альфа, наглаживая круглый живот, целуя его сквозь одежду. — Скоро ты появишься на свет, мой маленький. И сделаешь меня самым счастливым. — Господи, что с тобой сделалось, будто ты беременный, а не Олежа, — поморщился Сережа, обуваясь. — Ты также ворковал, когда он волчонка носил, так что не бузи, — зафырчал Птица, потираясь щеками о живот. — У волчонка есть имя, — улыбнулся, фыркнув, Олег, поглаживая альфу по волосам. — И птенчику придумайте без меня, хорошо? — Самое лучшее придумаем, — пообещал Птица, утыкаясь лбом в живот. — Ну, не уезжай, Волчик. Я ж без вас чокнусь. Я так привык, что не могу без вас. — Милый, ты и так чокнутый, — рассмеялся Волков, скребясь ногтями по коже головы млеющего альфы. — А мне надо в больницу. Ты ж знаешь, я не очень здоров. Так будет безопаснее для нас двоих. Птица что-то проскулил в живот, обхватывая, как мог, руками омегу. — Обещай звонить, — просипел Птица, поднимая глаза. — Господи, он уже уезжал рожать, что ж ты такую трагедию устраиваешь, — не выдержал Сережа. — Ты первый канючить начнешь, — парировал альфа, вставая на ноги и подавая руку Олегу. — Я этого не отрицаю, — усмехнулся Разумовский, пожав плечами. — Поехали? Птица потянулся к омеге, целуя его, не желая отпускать. Сережа его понимал — ни в первый раз не хотел отпускать, ни сейчас. Но понимал, что нужно. А у другого альфы все было на инстинктах, чуть проще, а потому болезненнее. — Я скоро вернусь, — пообещал Олег, напоследок чмокая Птицу в нос. — Серый, поехали, а то так не выйдем. Они выехали, но отпустить у самой больницы не мог Сережа, удерживая Олега уже в своих руках, утыкаясь в живот. Разумовские одинаковые. И они остались вдвоем на доме наедине с Тошей и проблемой. — Давай все-таки выберем имя, — заявил Сережа в один момент, пока они все вместе были на кухне и пытались кормить ребенка. — Я предлагал, — пробурчал Птица, пытаясь накормить Тошу творогом. — Давай нормальные посмотрим, — вздохнул Сережа, доставая телефон. — Как тебе Альберто? — Неплохо, — согласился альфа, вытирая салфеткой перемазанные щеки ребенка. — Но Олег не одобрит. — Нам делать все, чтобы одобрил? — усмехнулся Птица. Серый отзеркалил усмешку — они почти никогда не делают ничего, что одобрил бы Олег. — Жакомо? — продолжил предлагать Сережа, когда они кое-как смогли прибрать кухню и помыть ребенка, который теперь довольно сопел у них под боком с игрушкой. — Не, слишком банально, — протянул Птица, щелкая семечки. — Коломбо? — произнес, посмеиваясь, Сережа. — Мой сын не будет носить имя, означающее голубя, — рявкнул обиженно альфа, оскорбляясь до глубины души. — Леон? — Издеваешься? — Нино? — Олег скажет, что оно женское, — закатил глаза Птица. — Он конечно лапочка, но несколько ограниченный. — Так, не обижай волчика, — строго ответил Сережа, укутывая сына. — Райль? — Родится птенчик, а не второй волчонок, — недовольно цокнул языком альфа, а потом в его глазах загорелось осознание. Он быстро полез за телефоном и набрал номер, игнорируя тот факт, что возможно сейчас не время для звонков. Но все же на звонок ответили, хоть и как-то устало и тихо. — Что случилось? — полушепотом спросил Олег. — Не бойся, ничего, с волчонком и Серым все в порядке, — отмахнулся Птица, игнорируя офигевшего Разумовского. — Я имя придумал. — Судя по этому «я», Сережу ты решил не предупреждать, — заметил омега, в голосе которого звучала усмешка. — Что решил? — Марко, — произнес Птица с улыбкой от уха до уха. Сережа аж рот открыл от удивления, а Олег замолчал как-то надолго. — Марко? — переспросил омега, подав голос через какое-то время. — Ну, если не нравится так, то можно Марк, — закатил глаза Птица. — Ты ведь в курсе, что я Марк по поддельным документам? — уточнил Олег, с каким-то неопределенным теплом в голосе. — Да, — кивнул Птица, хитро скалясь. — А еще я знаю, почему ты взял это имя, вороненок. — Я не по этому, мне плевать было на значение, — пробормотал Олег, стараясь скрыть смущение. — Ну да, верю, — усмехнулся Птица. — Ну так, что? Он будет Марком? Пожалуйста, Олеж, это идеальное имя для него… В трубке повисло молчание. Птица нервно дергал крыльями, когтями царапая обивку дивана. Уже Сережа готов был молить Олега, чтобы тот согласился — в кое-то веки Птица действительно чего-то искренне просил и так трепетно из-за этого волновался. — Марк, да? — переспросил Олег, а после болезненно зашипел. — Черт, похоже ему понравилось, что схватки усилились. — У тебя схватки? — встрепенулся Сережа, выхватывая трубку. — Это долгий процесс, так что они уже давно, но слабые, а тут… В общем, похоже он согласен быть Марком, — произнес, посмеиваясь, Олег, хотя голос немного дрожал. — Спасибо, Олеж, — прошептал хрипло Птица в трубку. — Что все-таки… ты точно в порядке? — Все хорошо, насколько это возможно, — ответил Олег. — Не переживайте. Лучше присмотрите за Тошей. И готовьтесь к приезду Марка. Скоро будем дома.