Call me whatever you want

Альбедо уже пятнадцать минут ожидает Кэйю за столиком, выбрав себе в компанию для обеда крепкий черный кофе, суп, какой-то салат и мясо индейки в панировке, и по той причине, что он не был любителем провести свободное время в телефоне, предпочитая этому отдаваться в размышления, время тянулось медленно. Потеряв широкую спину Альбериха в первые же несколько секунд, стоило тому скрыться за каким-то углублением кафе, из его поля зрения, Альбедо со вздохом принялся рассматривать окружение. Не то чтобы он не был здесь ни разу. Невозможно, проучась в своем университете более четырех лет, и проработав полтора года, ни разу не зайти в самое популярное кафе, которое славилось своими не самыми конскими ценами, что особенно ценили студенты, и шаговой доступностью — выгода для близлежащих офисов и той же студенческой общаги. Так что пару раз в год Альбедо здесь бывал. И, что удивительно, каждый раз интерьер хоть немного, но менялся. То плитку на полу поменяют, то светильники, то шторы другого оттенка и фасона, то на столах новые украшения появятся — на этот раз настоящие цветы взамен искусственным. Альбедо бросает взгляд вниз, к своим локтям. Сесилия. Они не пользовались популярностью у большинства людей, но у Альбедо были самыми любимыми. Он любил цветы. Особенное удовольствие ему доставлял поиск в дикой природе всеразличных диковинных цветов или иных растений, после чего можно было спокойно выдыхать и стелить плотный, теплый плед куда-нибудь в сухое место, и писать картину этого чуда фотосинтеза под звук леса. Красота. Такая далёкая и хрупкая, с трудом досягаемая, пока он окружён стенами душного выхлопного мегаполиса, задыхаясь в этой банке с этикеткой «эксперимент номер …». — Вам понравились цветы? — Звучит мягкий голосок недалеко над ухом. Ошеломлённые глаза Альбедо небесного цвета, широко распахнувшиеся, встречаются с пыльно-золотыми, скользят выше по новому лицу, сканируя быстро-быстро, запоминая каждую маленькую особенность, в том числе и родинку под правым глазом.

«Человеку с родинкой на пути слез суждено лить их всю жизнь.»

Встряхивая головой, Альбедо быстро возвращает себя в чувство, проводя обрамляющие лицо локоны пшенично-золотого цвета последним взглядом, и немного откланяется назад, чтобы увидеть картину целиком. Официант. — Ах… Да. Очень красивые цветы. — Вы не против, я присяду? — С милой улыбкой спрашивает Итер, и дождавшись чересчур быстрого кивка, отодвигает стул. — Я видел, что Вы пришли с господином Кэйей, и он сказал составить Вам компанию, если есть желание, пока он поздоровается с Мастером. Альбедо, смотрящий до этого незаинтересованным взглядом в угол подоконника, с более выраженным интересом перевел его на своего внезапного компаньона. — А что, есть такое желание? Итер смущённо улыбнулся, завозившись под столом со своим фартуком, в котором запутались пальцы от волнения, когда он захотел убрать телефон и блокнот для записи заказов в карманы. — К-как видите. — Сколько бы он ни пытался себя успокоить перед новым знакомством, голос все равно предательски дрогнул. Но он сомневался, что это сильно его спасло бы — весь Итер излучал состояние «волнение» в чистом его проявлении. Почему-то все знакомые Кэйи, с которыми тот приходил сюда (за исключением Венти, официанта и бармена по совместительству — он был той ещё душкой), выглядели очень серьезными людьми, которые оценивают исключительно по интеллекту и помнят формулу Герона как дважды-два, и господь тебя упаси, если ты не вспомнишь таблицу производных и первообразных — сожрут живьём одним взглядом. Образ у таких складывался всегда быстро и понятно — и Итеру всегда было страшно знакомиться с ними, но всё бывает в первый раз, верно? — Так, э-э… Насчёт этих цветов. — Итер кивком головы указал на небольшой горшочек, но смутился только больше, когда Альбедо не только не повернулся в ту же сторону, но и продолжал смотреть на него и только на него. — Э-эх. Мистер?.. — Мистер Альбедо, если тебе так угодно. — Усмехнулся он, подперев голову рукой. — Мистер Альбедо… Красивое у вас имя. И цветы красивые-. ох! — Осознав, что он только что сказал, Итер смущённо засопел, прикрывая покрасневшие лицо рукой. Пожалуй, такое внимание только сильнее действовало на его социальную неловкость, поскольку лёгкая безразличность и отстранённость Кэйи при первом знакомстве помогла ему держать себя в руках. Альбедо же действовал с точностью, да наоборот.— Э-это сесилия.! Я увидел ее, когда проезжал мимо туристической базы из соседнего города сюда, в Лос-Анджелес — похоже, что их добывают прямо с горных склонов и утёсов, поэтому они такие дорогие. Еле упросил Мастера Дилюка поставить здесь живые, но зато как красиво стало! — И вправду красиво. Впредь буду заходить сюда чуть чаще. Чаще, чем три раза в год. — Ох, я здесь надолго, так что не переживайте за сохранность цветов. Мастер Дилюк сказал — кто инициировал покупку, тот и ухаживает… Но мне не трудно. Нравится заботиться о чем-то беззащитном и живом, понимаете? — С улыбкой спросил Итер, чуть разговорившись. — Не совсем. Все живое, о чем я забочусь — крысы. И то до момента, как введу им очередную смертельную инъекцию лекарства. Итер ошеломленно хлопает глазами, чуть приоткрыв рот. То, как Альбедо решил предподнести род своей деятельности, немного шокировало юношу. Чувствует его сердце, что новый посетитель кафе часто будет удивлять его подобным поведением. — В-вы испытатель лекарств?.. Учёный усмехается. — Можно и так сказать. Кому-то же их надо сначала произвести, прежде чем испытать, ты так не считаешь? — Ох…н-ну… — Итер догадывается, что Альбедо либо химик, либо фармацевт. В том универе по соседству же есть медицинские специальности? — А о чем ещё тебе нравится заботится? — Переводит тему Альбедо, чуть прищурив глаза от интереса. Было у него ощущение, что Итер не договорил. Итер задумчиво чешет щеку кончиком мизинца, а взгляд Альбедо в который раз привлекает его маленькая аккуратная родинка под глазом. Честно, он не был онкологом, но эта выглядело особенно красиво и органично на всём его худом юношеском лице. Словно художник в процессе созидания обронил маленькую капельку чернил, завершая работу. — У меня есть аквариум с рыбками и маленькими черепашками… Не всем интересно об этом слушать, я пойму, если и вы откажетесь. Альбедо улыбается. «И когда в последний раз у тебя просыпался такой нездоровый интерес к первому встречному человеку? Вы же даже незнакомы.» — с хитрым упрёком рассуждает Нигредо где-то далеко в мыслях, но Альбедо умело игнорирует темную личность, стремящуюся попортить его тягу к социализации. — Ничего страшного, рассказывай. Мне интересно. — Только если вы не решите потом забрать их на опыты. — Я подумаю. Итер улыбается и через несколько секунд начинает смеяться. Примерно в это же время к ним присоединяется Кэйа, а ведь Итер даже не начал рассказ. При нем будет странно говорить об этом, придется посвящать в самое начало, с чего вообще эта тема началась… А Итер не хотел лишних пересказов, тем более с его языком, который подводил от волнения через каждые три слова. — Всем привет. Кэйа нависает над ними неожиданной тенью, как всегда, подобравшийся настолько незаметно, насколько возможно в полу-пустом днём кафе. Его рука плавно ложится на поверхность стола и остаётся там, пока не владелец не сядет напротив Альбедо. Альбедо по какой-то причине понимает мальчика без слов, и кидает на официанта взгляд, что они могут обсудить это позже. — Уже познакомились? — А-ах, я Итер! — Дернувшись, выпалил Итер, и осознание того, что он даже не представился заставило его сильно покраснеть. — Мое имя ты уже знаешь. — Усмехнулся химик, убирая руку от лица, и отвернулся к окну, не выражая дальнейшего интереса. Со стороны это могло показаться ужасно грубо, но Кэйа уже привык, поэтому просто отмахнулся от него. Кто знает, как работает этот мозг. — Дилюк сказал, что сегодня его смена, но из-за внезапно присланного материала для подготовки он позвал доработать тебя. — Медленно начал он, смотря на парня, что не сводил испытывающего взгляда с Альбедо. Ах, этот холодный цветок опять привлек чье-то внимание. Так безраздельно завладел. Как грустно будет смотреть на этого мальчика, когда Альбедо обольет его сердце жидким азотом и легонечко стукнет пальцем, чтобы оно рассыпалось на тысячи осколков. Ах, тот ещё разбиватель сердец. О нем говорили меньше, чем о Кэйе, потому что смысл говорить о человеке, женатом на науке, который отшивает всех немногочисленных поклонниц? — Получается, ты не должен был выходить сегодня, хм? — Д-да, вы-... ты прав, Кэйа. У меня был выходной, но Мастер Дилюк пообещал заплатить в полтора раза больше, а деньги мне нужны… — Полтора раза? — Возмутился Кэйа. — Это твой единственный выходной, малец, бери как минимум в два раза! — Крикнул он погромче, желая произвести должное впечатление на объект своего внимания. И ему это удалось. В практически пустом кафе, за исключением их троих и нескольких официантов, Дилюк слышимо зарычал из-за своего укрытия: — Альберих, завались! Ты лишаешь меня зарплаты! — Пожалей бедного школьника, ему едва на еду хватает! — Мне плевать! Кэйа усмехнулся и ещё несколько секунд сверлил взглядом угол, в котором сидел Дилюк, возможно в какой-то маленькой надежде, что тот выйдет и гневно посмотрит на него, но в конце концов отвернулся снова к Итеру. Видимо, продолжения не планировалось. Или же Дилюк просто сидел настолько красный, что было бы стыдно показаться на люди в таком виде. — Не стоило, Кэйа… Сегодня довольно мало посетителей, и я тоже в основном готовлюсь к экзаменам, поэтому все нормально. — А-а-а, так у тебя же выпускные этим летом! Альбедо слушает их лишь краем уха, стараясь не выдавать своей заинтересованности. Но не получается. Личность и интерес Нигредо просачивается в его речь, поэтому раньше, чем успевает осознать, он открывает рот. — На кого поступаешь? — Спрашивает он, повернувшись едва ли на несколько градусов в их сторону. — Вообще на журналиста. Я слышал, там не слишком требовательные к вступительным. Сдам TOEFL, напишу эссе, и возможно какой-нибудь внутривузовый экзамен, и должны принять. — Итер опускает глаза в стол, на ладонь Альбедо. Его пальцы, медленно перебирающие край салфетки, и складывающие его на подобии какого-то примитивного оригами. И тяжело вздыхает, утомленный всей этой суетой на пороге взрослой жизни. — Как раз в этот универ по соседству. — Ты так много учишься. — Фыркает Альбедо, переводя взгляд с точки, куда были направлены глаза Итера на него самого. — Должна же быть причина. Эта странная его требовательность с едва ощутимым нажимом заставляет Итера смущённо улыбнуться в который раз. Возможно ему кажется и Альбедо просто вежливый, интересуется его жизнью и всякая прочая культурная ерунда, в которой он не очень разбирается. — Ну… — Юноша немного бегает глазами в стороны, пытаясь найти, за что можно ухватиться и заземлиться от волнения. Когда-то давно сестра говорила, что, если тебе кто-то нравится, и ты чувствуешь «бабочек в животе» от нахождения рядом с ним, то это пиздец нездоровая хуйня и надо бежать от такого человека подальше, ведь психика пытается предупредить твой нерадивый мозг. Итеру становится плевать примерно в тот момент, когда Альбедо кладет свою ладонь поверх его сжимающихся пальцев, пытаясь успокоить, Кэйа делает вид, что ничего не замечает, хотя сдерживает хитрую улыбку. — А-а… Мы с сестрой живём одни, поэтому приходится много работать, чтобы платить за квартиру коммуналку и еду. Я нашел работу здесь, в кафе, а она помогает подруге дизайнеру. Мать одной известной модели у нас в Лос-Анджелесе, не знаю, слышали ли вы про нее. — Итер поднимает на Кэйю и Альбедо глаза в надежде, что они слышали. — Шень Хэ — участвовала на показе в Вегасе и Нью-Йорке в прошлом сезоне. — О, я слышал про нее. Даже встречался один раз. — Говорит Кэйа, с интересом слушая Итера дальше, ведь если дело заходит о моде, пусть даже женской, Кэйа только рад послушать. Ему приятен такой интерес. — Так вот, ее мама-... подожди, чего? Ты встречал её? Она же из агенства не вылазеет, день по минутам расписан… — Там… Долгая история. — Загадочно улыбается Альберих, пытаясь вспомнить, через кого он знаком с этой девушкой. — Да я вроде… — Итер боязливо оглядывается через плечо, проверяя, не услышал ли его Дилюк. Он-то ему быстро найдет занятие.—…никуда не тороплюсь. Рассказывай. Альбедо легонечко перебирает подушечками пальцев по тыльной стороне его ладони. Итер чуть не вздрагивает от этого действия.

«Что я, черт возьми, делаю?»

Вопрос проносит смерчем последние обломки самоосознания в голове Альбедо, разбрасываемые во все стороны на бедных прохожих и животных, на дома и автомобили, они сносят деревья и выдирают их с корнем, поднимая в воздух камни, грязь и пыль. — «Нигредо, прекрати.» — «Разве тебе не нравится? Красиво же.» Альбедо скользит взглядом вдоль руки Итера. От рукавов его рабочей черной рубашки до изгиба локтя и плеча, пока тот о чем-то рассказывает Кэйе. На самом деле, на душе становится чуть теплее, когда он видит Кэйю, который искренне, не притворстуя, общается с этой чистой и светлой душой. Или её остатками. — Ну в общем. — Многообещающе начинает Кэйа, сложив руки перед собой в замок. Небольшая история его знакомства с одной из самых известных моделей дополняется вставками разговоров, шутками и потягиванием кофе, который Кэйа заранее заказ у бармена, на которые Итер тихо смеётся. Альбедо тоже посмеялся бы, если бы мог. Сейчас ему лучше не говорить, потому что голос, скорее всего, изменился, ведь чем больше он погружался в приятный, милый смех Итера, тем больше мыслями овладевал Нигредо, не позволяя более перевести их в другое русло. — Получается, Гань Юй, которая племянница Шэнь Хэ, которая дочь того самого дизайнера, у которого работает твоя сестра, и у этой Гань Юй есть сводный брат, приемный отец которого встречается с твоим лучшим другом? — Ха-ха, именно. — Кэйа щелкает пальцами в перчатке. — Сложная цепочка, понимаю, но это было буквально один раз. Сомневаюсь, что Шень Хэ запомнила меня. Она выглядела такой занятой и таинственно-отстраненной… Я стараюсь не залезть в память таким людям, ведь у них и так каждый день знакомств хватает, а так пришлось бы поддерживать неформальную форму общения при встречах и отсылать открытки на рождество. А я атеист, и пока не готов настолько переступать через себя. — У тебя много связей. — Чем больше связей, тем лучше. Кэйе никогда не надоест повторять этот совет. В самом деле — единственное достойное наследие от отца, помимо громкой фамилии, так почему бы не поделиться им с миром? Он не верил в теорию бумеранга, но будущему абитуриенту такой совет мог очень пригодиться. На самом деле, ему хотелось бы связаться с Илионом. Не то чтобы в Альберихе младшем вдруг проснулась внезапная сыновья любовь, но…просто хотел узнать, не умер ли он, не убили ли его, или не сел ли он в тюрьму за торговлю органами на черном рынке. А узнать это можно было лишь через других знакомых врачей, каковых на лечебном деле не было — все студенты. Нужно снова поднимать все связи. Повисает неловкая тишина, которую, кажется, замечает только Итер, ведь и Кэйа, и Альбедо, сидят с задумчивыми взглядами. Правда, пальцы Альбедо все ещё продолжают невесомо перебирать по его руке, но это не мешает ему выглядеть так, словно он вспоминает рецепт водородной бомбы. Но паузу прерывает громкий голос Сян Лин, выглянувшей из окна, ведущего в главный зал. — Итер, забери заказ! — Иду! Он поднимает чересчур резко, случайно сбросив ладонь Альбедо со своей. — Ох… И его испуганный взгляд заставляет химика многозначительно улыбнуться, чуть сощурив глаза в какой-то хищнической манере. Он издает смешок, следя за беспокойством на чужом лице. — Все в порядке, Итер. Иди. По коже Итера бегут мурашки. Этот голос совсем не голос того Альбедо, с которым он говорил две минуты назад. «Ладно, окей " — думает Итер. — «Возможно, мне показалось.» Нигредо говорит, что Итер заметил. — Не заметил он. — Ворчит Альебдо, опуская взгляд в стол. Кэйа тихо смеётся с него. Ответная реакция не заставляет себя долго ждать. — Чё ты ржешь? — Огрызается вторая личность, поднимая резко взгляд. — Ты ему понравился. И Кэйа не знает, зачем он проговаривает вслух такие очевидные вещи. Но затем вспоминает, что он разговаривает с Альебдо (или Нигредо), который о симпатии и любви знает только их химические формулы, и объяснить до жути смешное и неловкое поведение официанта было бы неплохо. — Мгх… — Блондин хмурится, касаясь пальцами одной руки виска от раскалывающей голову боли. Вот всегда так, когда этот идиот Нигредо решает с кем-то незнакомым пообщаться. — И что ты мне предлагаешь, пригласить его на кофе? — Это глупо, Альбедо. Альбедо непонимающе хмурится и недовольно смотрит на друга, словно тот только что оскорбил его научную работу. — Почему это глупо? — Прямо спрашивает он. Что всегда нравилось Кэйе в нем. Если самый умный человек из всех его знакомых чего-то не знал, то он не стеснялся об этом спрашивать. К тому же, Альбедо можно было сделать поблажку из-за его социальной неосведомленности. — Потому что он работает здесь почти всю неделю, и я более чем уверен, что его тошнит от этого места как меня от твоего тёмненького. — Кэйа делает жест рукой, мол, «этот самый в твоей башке». — Взаимно, Альберих. Меня тоже от тебя тошнит. — Отвечает Альебдо низким голосом, с прищуром сверля его взглядом. — Будь я психиатром, возможно, смог бы терпеть тебя чуточку больше. Итер подходит немного невовремя, когда слышит обрывки их разговора. Он спрашивает тихо и осторожно: — Вы поссорились? — Поссорились? — Одновременно недоуменно спрашивают они, смотря сначала на Итера, а потом друг на друга. — Ахахахха! Архонты, нет конечно же. Мы всегда так общаемся, правда, Альбедо? Альбедо в этот момент сжимает челюсть до боли в зубах. Его стоматолог этому не обрадуется. — Правда. — Спокойно выдыхает он, с облегчением осознав, что Нигредо отступил. — Почти всегда. — Да. Когда он не занудствует или не погружен в свои мысли и тупит в одну точку. Итер улыбается, вспомнив свою здесь вообще-то обязанность, подходя с его стороны и аккуратно переставляет тарелки с подноса на стол: — Ваш обед, мистер Альбедо. Альбедо внимательно следит за движениями его рук. Тонких, изящных, и совсем слегка трясущихся после расстановки всех тарелок и двух кружек кофе. Альбедо ел от силы два раза в день. Но когда он это делал, то счищал чуть ли не половину всего лаборантского холодильника, одним лишь чудом не посыпав каким-нибудь ядовитым реагентом, хранящимся только в минусовой температуре, свою еду вместо соли. Иногда ему даже было слишком лень идти до столовой на первом этаже, поэтому все чаще и чаще исключительно рабочий холодильник, раннее бывший морозильной для препаратов, стал наполняться едой из 7/11. И сейчас не стало исключением то, что Альебдо собрался очистить три тарелки и одну кружку кофе минимум. Когда живот болезненно заурчал, химик сразу же принялся за долгожданный обед, слушая Кэйю и Итера в пол уха. Уплетая вкусную еду без разбору и почти не пережевывая, он понял, что иногда на него нападал такой неконтролируемый ЗВЕРСКИЙ аппетит, что хотелось впиться зубами и высосать все соки до последней капли. И касалось это не только еды. — Вообще мы часто убираемся, даже после смены. — Итер отвечает на какой-то вопрос Кэйи, который Альбедо не был удостоен услышать. — Мне нравится профессионализм Мастера Дилюка, потому что он… Ну как бы ощущается на равных с нами после работы. Просто берет швабру или тряпку в руки и помогает с уборкой и обработкой. А так он очень строгий босс. Кэйа покусывает трубочку коктейля пина колада, вспоминая, что Дилюк действительно довольно часто задерживался на работе. Вспоминает он это потому, что на его сообщения Рагнвидр отвечает довольно поздно, лишая Альбериха компании перед сном, или составляя ее всего на пол часа. Кэйа старается найти к нему подход. Очень. Вроде они и переписываются каждый день, вроде Дилюк не дал ему ещё пощечину за его действия, но на флирт никак, кроме сильного смущения и молчания не отвечает. Видимо, он пассив, чему Кэйа, безусловно, рад, ведь ухаживать и дарить внимание ему нравилось намного больше, чем принимать его. А ещё Дилюк трудоголик. Жуткий. Если у Кэйи из-за смуглой кожи не видно мешков от недосыпа, это не значит, что их, как у любого студента медицинского, нет. А вот у Дилюка как раз наоборот — кожа бледная, как фарфор, чистая и незапятнанная, и только бледно-розовые пухлые губы составляют какой-то акцент на нижней половине лица, ведь на верхней это огненно-алые глаза, и с каждым разом сжигая себя в этих омутах, Кэйа понимает, что в следующий раз его не хватит. Ни его, ни его терпения, чтобы заставить эти глаза изменить свое холодное выражение на медленно тлеющий огонь. А затем он обращает внимание на Альбедо, который как-то подозрительно тихо сидит. На первый взгляд он просто ест — ничего такого, но с другой… Бросает короткие и быстрые взгляды на Итера, которые мальчик, по своей наивности, не замечает. Может, не стоило его звать в людное место? Когда-то давно Альебдо и сам высказывал мысль, что он, вообще-то, официально психически нездоровый, и ему бы держаться подальше от общества, а не взаимодействовать с ним. И людей, и сестру, и одногруппников лучше от него ограничить. Но нет, Кэйа сказал, что если у него есть вторая личность, которая лишь временно развязывает самому Альбедо язык, и к тому же помогает делать вклад в это самое общество, от которого он хочет бежать, намного больше, чем якобы приносимый вред, то стоит отложить самовольную запись в псих-диспансер. Кэйа был единственным другом Альбедо на тот момент, и он его послушал. Хотя много раз жалел, когда его расстройство выходило за грань, и он не мог сутками спать из-за того, что Нигредо предлагает какие-то сумасшедшие идеи и постоянно говорит-говорит-говорит-говорит… А ведь Альбедо не может перестать его слушать. Хоть барабанную перепонку проткни, хоть размозжи там внутри весь слуховой аппарат, раздроби те три маленькие слуховые косточки — все равно будешь его слышать. И Альбедо старается не говорить, потому что это сложно, когда одновременно с тобой это делает вторая личность, и его слова могут просочиться через твою речь, и весь этот цирк будет походить на бред шизофреника, которым Альбедо, хоть и косвенно, но является. Иногда Альбедо задумывается, а стоит ли слушать Кэйю? Кэйа выглядит как человек, который знает всё, а потому настолько уверен в правильности своих слов, что без зазрения совести говорит людям что делать и как поступать, когда они спрашивают. Но откуда ему всё знать? Его отец состоит в какой-то бандитской группировке, да и сам Альберих младший очень подозрительная личность (как и его дружок Тарталья). Загадочно уходит поговорить по телефону, когда ему кто-то звонит, хладнокровно спокойный и настолько самоуверенный в себе, что ты разбираешься об его монолит. Он слишком много знает. Слишком много знает для человека, который не прожил в этом городе и пяти лет. А потом Альебдо старается не задумываться. Весь пузырь, в который он себя поместил, лопается в один момент, когда сквозь толщу мыслей он слышит Итера, подскочившего со стула и начавшего что-то горячо ему доказывать. Он поднимает медленный, заторможенный взгляд на мальчика, а затем туда, куда указывает его рука. И снова взгляд в тарелку, где быстро-быстро шевелится какая-то маленькая черная точка. Кэйа смеётся. — Откуда у вас пауки на потолке?! Ах-хаха-ха-ха! — Да мы совсем недавно убирали паутину от туда, честное слово! — Итер начинает суетиться, пытаясь найти салфетки в своих карманах, и достав, оборачивает ими пальцы, поднося руку к тарелке Альебдо. — М-мистер Альебдо, пожалуйста, дайте я уберу паука и заменю вам блюдо. Архонты, мне так неловко… Альбедо останавливает его крепкой хваткой на запястье, из-за чего Итер вздрагивает. На лице химика медленно, очень медленно во внезапно повисшей тишине появляется широкая, и какая-то маниакальная, улыбка, которой только добавляют жути его широко раскрытые глаза. Итер словно попадает под гипноз, смотря в этот горный хрусталь, боясь сорваться с высоты, возможность рассмотреть который предоставилась только сейчас. И не смотря вниз, Альбедо голыми руками берет этого бедного паука и кладет себе в рот. — Альбедо, ахаххахаха!.. — Кэйа смеётся ещё больше, то ли с поведения своего друга, то ли с реакции совершенно неподвижно застывшего Итера. — Вот дурак! — В-вы-. — Что-то не так? — Переспрашивает он низким голосом, сжимая пальцы на запястье Итера сильнее, чувствуя, как кости и связки беспомощно шевелятся под ними. Будто Итер хочет освободиться, но не настолько сильно, чтобы одергивать руку. — Е-его… Съели… — Я люблю пауков. Резкий звук тяжёлого хлопка доносится из-за скрытой зоны, и через несколько секунд от туда выходит хмурый, как грозовая туча, Дилюк. На его лице прослеживается раздражение от мешающего шума. Неумолимо быстро он движется к компании посетителей. — Что у вас происходит, Итер? Какого черта ты прохлаждаешься с клиентами? У тебя работы нет? — Простите, Мастер, просто тут… — Дилюк, да у тебя пауки с потолка сыпятся. — Усмехается Кэйа, подперев голову рукой, и когда Дилюк подходит ближе к их столику, поднимает на него хитрый взгляд. — Или ты не дотягиваешься, чтобы самому убрать? Дилюк рычит, смеряя Кэйю горячим, несомненно горячим, взглядом, и резко отворачивает от него голову, да настолько резко, что слышится хруст позвонков. Кэйа мысленно пытается представить, какие это по счету. Атлант, эпистрофей, С3, С4, С5… — Итер, быстро за работу, если не хочешь штрафа. — Холодно отчеканил Дилюк, уперевшись одной рукой в стол. Кэйя смотрит на его ладонь и видит зажившие ранки сбитых костяшках. Ах, эти старые добрые кумитэ* и отжимания на кулаках. — Альберих. — Цедит он, поджимая губы и поворачиваясь к парню, но за секунды снижает напор. Видимо, вспомнил, что Кэйа может с ним сделать, если они окажутся одни. — Не отвлекай моего официанта. Как же ему было жаль, что он не может (или не хочет?) послать и вышвырнуть студента медицинского факультета из своего заведения, потому что терпеть этот смешливый взгляд становилось все труднее. И тот факт, что Дилюк стоял, а Кэйа сидел, никак не помогал. Словно даже из этого, более низкого положения, Кэйа все равно проявлял превосходство. — Тогда можно я отвлеку ТЕБЯ? Сегодня вечером после твоей смены. В парке. Альбедо закатывает глаза, но внутренне бьёт себя по лицу. Неужели пригласить на свидание так просто? Он провожает взглядом Итера, который уже спешит выполнять другие обязанности, видимо напуганный обещанием урезать его выходную зарплату. Неужели деньги для него так важны сейчас? Выпускник школы, живёт с сестрой, оба работают. Видимо, родители не в состоянии их обеспечить, потому дети вынуждены выживать сами. Сам Альбедо уже некоторое время не беспокоится о средствах. Его исследования и рабочую деятельность полностью финансирует университет, этот же университет позволяет вести какие-то лекции по базовой медицине в выходные и платит за это сверху, а то, что самый молодой учёный ночует в своей лаборантской и свет белый видит раз в неделю на дезинфекции, их волнует уже не так сильно. Но у Альбедо совсем недавно началось новое исследование лекарственных препаратов, но подопытных, которые могли бы согласиться на такую авантюру пока не нашлось. А Итеру как раз нужны деньги. Альбедо доедает обед и встаёт из-за стола, игнорируя вопрос Кэйи о том, куда он намылился без него. Ладно, сейчас или никогда. — Итер. — Окликает он официанта, остановившись на углу барной стойки, и для уверенности покрепче ухватившись за нее рукой. От мальчика не ускользает этот жест, и он слегка обеспокоено смотрит на Альбедо. — Да, мистер Альбедо? Вам нехорошо? — Нет, а… — Он немного запинается в своих же словах, впервые осознавая, что его речь сбилась от какого-то чертового волнения. Хорошо, он просто даст ему визитку и попросит связаться для разговора в более удобное время. Это же просто, да? — Итер. Это мои контакты. — Альбедо передает официанту маленькую карточку молочно-белого цвета с минималистичным дизайном. — Свяжись со мной, когда будет удобно, у меня есть предложение для тебя. Итер внимательно всматривается в напечатанные курсивом инициалы Альбедо, номер его телефона, телефон комиссии университета и название самого учебного заведения. Он решил помочь ему с поступлением или с деньгами? — Какого рода… — Итер неловко перебирает пальцами по матовой поверхности карточки. Он прокашливается, одна рука поднимается к горловине черной рубашки, ослабляя галстук. — Кхм… Предложение? — Финансового. Больше ты можешь узнать, связавшись со мной. Мне пора. Альбедо уходит от Итера, не дождавшись его ответа, потому что он, черт возьми, чувствует это тревожное чувство в груди, и не хочет видеть его лица. Каким бы оно ни было. Он предложил — его дело сделано. Согласиться или отказаться — уже воля Итера. Но если ответ будет положительным… Альбедо возвращается к Кэйе, и издалека видит, как тот склонился к Дилюку, уже севшему рядом с ним за столик. Он говорит что-то не так громко, но подойдя ближе, учёный слышит: — Ты чувствуешь, как нас притягивает друг к другу? — Кэйа, прекрати двигать мой стул. — Эй, пошли. — Коротко зовёт его Альбедо, остановившись в нескольких метрах для приличия. — Мой обеденный перерыв уже закончился, мне нужно продолжить работу. — Учёные они такие учёные. — Элегантно взмахнув рукой, Кэйа последний раз смотрит на Дилюка, прежде чем встать. — Ну так что насчёт моего предложения? Хозяин кафе несколько секунд рассматривает узоры на столе, едва заметно перебирая пальцами, как будто это действительно очень важно. Важно настолько, что может заставить Кэйю подождать. В какой-то момент Дилюк осознает, что ему нравится иметь хоть какие-то рычаги управления этим Альберихом, хоть какую-то власть над ним и его бесконтрольным поведением. Наконец, он принимает решение, не без тяжёлого вздоха. С каждым разговором Кэйа ему кажется все адекватнее и адекватнее. — Ладно. — Он делает вид, что не замечает его победно вскинутую бровь и радостную улыбку. — Но не сегодня. У меня завал с учебой, можешь встретить меня завтра с тренировки. Додзё-… — Не беспокойся об этом, я знаю, где твое додзё. — Знаешь? — Их всего два в центре, которые самые крупные. И самое близкое к университету — твое. — Ладно, американская версия Шерлока, вали уже отсюда. — Дилюк беззлобно закатывает глаза, махнув ему рукой. — И подумай над моим предложением. Красноволосым юноша смотрит на него каким-то взглядом, который понятен только им двоим, и Альбедо чувствует, что упустил создание ещё одной тайны Альбериха и другого человека. Когда только успевает… — Слишком много запросов в один день, Кэйа. — Главное не закинь его в ящик со спамом. На самом деле, Дилюк бы с удовольствием закинул все их ночные разговоры в ящик со спамом, поскольку те мешали его и так хрупкому . Обыкновенно поздно заходящий в телеграмм Дилюк читает сообщения только в двенадцать ночи, а отвечает с задержкой в час. Как таковых друзей у него не слишком много — тот же Синь Цю, совладелец крупного бизнеса и торговой компании, с которым он иногда может проконсультироваться, или Джинн, подруга его отца. Фейсбук же служил для делового общения с клиентами, сотрудниками и множеством агентств, предлагающим свои услуги, рекламу и сотрудничество, и на ответы им Дилюк тратил больше всего времени. Но тут появился Кэйа. И вместо половины второго ночи он стал ложиться в половину третьего. Потому что он… Увлекает. Не ебёт мозги под конец тяжёлого дня, шутит, не зацикливается на своих проблемах. Или, по крайней мере, делает вид, что не зацикливается. Дилюку просто забавно наблюдать, как он пытается поднять ему настроение, но иногда разговоры заходят в какую-то философскую тему, и тот становится слишком серьезным. Беззаботный на первый взгляд Кэйа просто не может быть таким серьезным — кажется ему. Звон колокольчика оповещает о том, что гости покинули заведение, а на их место пришли новые. Дилюк тихо вздыхает и разворачивается, уходя в сторону своего стола от поснтителей. Но останавливается напротив окна, видя знакомый силуэт ещё одного своего официанта. Итер и Розария суетятся где-то там на фоне, принимая и передавая заказ на кухню, разговаривают о чем-то своем с барменом, и все эти разговоры происходят где-то на фоне, пока Дилюк смотрит через стекло на Венти с Сяо. Ему не слышно, что они говорят, но этот дурачок так влюбленно улыбается, что он задаётся вопросом, кто из них двоих глупее — Венти или его неназванный эмо-парень. Сяо поправляет забившийся под куртку капюшон кофты Венти, а заодно и его слегка растрёпанные косички после утренней прогулки. Они встретились совершенно неожиданно — Сяо шел по центру в поисках магазина с медицинскими тренажёрами, чтобы отработать прокол пирсинга для вечернего занятия, а Венти по той же дороге — на работу. Не долго думая Ли сменил курс, догнал Венти и как ни в чем не бывало пристроился к нему, вызвав неожиданным появлением волну удушающий объятий и визгов на пол улицы. Венти каждый раз так радостно встречал его, словно они пол года не виделись. Хотя с ним и день разлуки — пытка, но Сяо старается не думать над этим сравнением, и почему оно вообще возникло в его голове. — Ты как обычно до вечера? — Да… Заняться все равно нечем, решил смену сегодня взять за тот отгул. — Не перерабатывай. Венти ярко улыбается и кивает головой, но все равно решает переспросить: — Я похож на того, кто будет перерабатывать? — И добавляет, увидев босса в окно. — Я же не Дилюк. — Он машет ему рукой, жестом показывая, что скоро подойдёт. Его спутник хмурится в указанную сторону. Сяо молчит, смеряя его спокойным взглядом, но в слух не озвучивает мысль о том, что да, он знает, что Венти будет перерабатывать. Но не потому, что он трудоголик, а потому — что топит свои проблемы и темные мысли в другой деятельности, которая требует отвлечения внимания. И это плохо — считает он. Но не осуждает. Потому что делал также, но другими, более болезненными и неочевидными даже для отца способами. Наконец, спустя пару секунд задумчивого любования Венти (любования?) Сяо прокашливается и негромко говорит: — Если поздно закончишь, напиши. Я тебя встречу. — Спасибо, милый. — Венти привстает на носочки и обнимает его поперек груди, прижавшись всем своим маленьким телом к чужому, сильному и крепкому, в котором всегда чувствуется защита. *** Дилюк, ложась поверх своих тетрадей и трёх учебников, говорит обречённо: — Я не технарь, я маркетолог, я не разбираюсь в математике, Джинн… Да, я высчитываю алгоритмы, да, я знаю определенные формулы, но говоря чисто и от сердца, мне ещё ни разу не пригодились определенные косинусоидные интегралы. Ни в старшей школе, ни сейчас, ни в жизни в общем. — Тебе настолько не нравится алгебра, дорогой? — Джинн смотрит на него с сочувствием и нежной улыбкой, медленно поднося дымящуюся чашку кофе к губам. Благослови Архонты, что один из ее студентов, и по совместительству хороший знакомый, был ещё и потрясающим бариста, и приготовил ей, не спавшей вторые сутки, замечательный черный кофе. Дилюк поворачивает голову и смотрит на нее широко раскрытыми и красными от напряжения глазами. — Да. Я терпеть её не могу. Всем своим существом ненавижу. Профессор мягко улыбается, поглаживая его по голове. — Забавно, Кэйа говорит мне то же самое, но про историю. — Кэйа?.. — Тихо переспрашивает он, став чуть мягче в своем тяжёлом взгляде. — Вы даже здесь противоположности, ты не любишь техническую науку, а он — гуманитарную. — Что здесь делал Кэйа… Поскольку Дилюк продолжает так же едва слышно бормотать себе под нос, Джинн его не слышит. — Правда, Тарталья живёт вместе с господином Ли и иногда даёт Кэйе ответы на тесты… Чего я, конечно же, не одобряю, но в жизни нужно как-то уметь вертеться. Мы не пытаемся воспитать в вас роботов, которые делают все по накатанной, не используя такие вещи как нетворкинг, взаимопомощь, сотрудничество и обмен информацией между друг другом. Этим занималась школа. — Джинн. — Да? Девушка чуть опешила, виновато улыбнувшись, когда поняла, что Дилюк, вероятно, зацепился за какую-то предыдущую часть ее рассказа. — Что у тебя делал Кэйа? — Ах? Да ничего особенного, иногда приходит поболтать, я же говорила тебе. Он очень милый, вежливый, умный не по годам, прямо как ты. — Она улыбнулась, внимательно смотря на Дилюка, выражение лица которого едва заметно, но менялось при каждом ее слове. — Ты уверена, что мы говорим об одном и том же человеке? — Да, конечно… Дилюк, я не совсем понимаю о чем ты. — Он…аргх… — Дилюк рычит и закрывает лицо рукой, а затем снова отворачивает голову, утыкаясь в стол. — Он домогается до меня при любом угодно случае… Я не знаю, как он меня находит, но это иногда случается. И он сам выглядит так, будто не ожидал этого, но мне кажется, что это подстроенно. — Домогается? — Серьезно переспросила Джинн, придвинувшись к нему ближе. Она наклонила голову к плечу и положила ладонь на огненную макушку Дилюка. Он был сыном ее близкого друга. И после смерти Крепуса Дилюк стал ей как племянник или даже сын. Он всегда мог придти к ней за компанией или помощью. В советах он не нуждался — огромный груз, лёгкший на его плечи в лице крупного бизнеса и таких же крупных денежных средств ожесточили его и заставили слишком рано повзрослеть. К тому же, множество прилегающих маленьких бизнесов, пакеты акций на рынке и вклады в банках, за которыми нужно было следить и контролировать — все это пришлось изучать в срочном порядке в старшей школы, едва ли ему исполнилось восемнадцать, когда навалилось всё и так сразу. Смерть отца, тяжёлая учеба, тренировки, экзамены, поступление и подработка — всё это пришлось променять на углубление в бизнес, который Крепус не планировал так скоро передавать в руки своего сына, хоть и морально готовил ещё с четырнадцати лет. Это плавное, постепенное ознакомление резко сменилось оглушающим ударом в затылок, огромной информационной волной, новых связей и партнёров, которые вывели Дилюка из равновесия на долгие годы. И все время на него продолжал давить груз скорби. Черной скорби, бесконечной боли, стресса и одиночества. И все это ненужное и противное до глубины души сочувствием, от которого хотелось только рвать желчь и внутренние органы, кровь, мозг, сердце и душу, — всё, что хоть немного напоминало об отце или носило хоть капельку его существа, хоть малейшую частичку. Хотелось стереть себя из этого мира, полностью уничтожить и сжечь все существующие следы существования, от свидетельства о рождении до документов о поступлении и переоформлении бизнеса на Дилюка Рагнвидра. Он был копией отца. Его ещё очень долго путали, называя по-доброму «Мастер Крепус», и сердце Дилюка, казалось, невозможное разбиться ещё больше, снова и снова ломалось вновь. Было очень больно. Больно и до сих пор. А Джинн его очень любила. Очень любила и заботилась, давала свою поддержку и внимание, если юноша хоть немного показывал, что ему это нужно. Он мог просто прийти к ним с Лизой домой или в университет и поговорить. Тогда он ещё не учился здесь, но преподавателям было трудно не запомнить юношу с яркими красными волосами, что ходил к одной из их коллег пару раз в месяц и работал в соседнем кафе, а через два года поступил. Где вы ещё встретите старшеклассника, являющегося владельцем и директором того самого кафе? — Может, обратишься в полицию? Милый мой, я не пытаюсь указывать, как тебе жить, — быстро добавила она, когда увидела какой-то странный, то ли испуганный, то ли осуждающий взгляд Дилюка. — Но такое лучше не терпеть. — Да нет, это не… Я имею ввиду, что смогу справиться с этим сам. — Отмахивается он, складывая руки перед собой, чтобы было удобней лежать на них. Не говорить же, что каждый раз, стоит Кэйе посмотреть на него тем самым взглядом, который так и говорит «обычным разговором ты сегодня не отделаешься», как на Дилюка накатывает волна жара? «До момента, пока он не выкинет что-то на самом деле сумасшедшее» — думает Дилюк. — Ты спать собрался, Дилюк? — Да. А что? — Архонты, Рагнвидр, не дразни меня. Я не сплю вторые сутки. — А, понял. — Дилюк моментально выпрямился, стряхнул с себя пыль и собрал в руки учебные материалы. — В кафе тогда посплю. — Умоляю, просто поднимись в квартиру и не мучай свою спину. Будешь потом как я носить корсет. Дилюк машет рукой в знак того, что принял не слова, и закрывает за собой дверь. Интересная мысль прозвучала только что… Корсет, значит? Он жил в привычном для Америки многоэтажном доме, на первом этаже которого было помещение для съёма, а на втором — квартира хозяина заведения. Такая планировка помогала в короткие сроки достигать рабочего места, и чем-то напоминала двухэтажную квартиру Тартальи в пентхауса в другом районе центра. Однако, дом, где он жил, и на первом этаже которого была очередная точка кафе, не был его основным местом обитания. Чаще всего Дилюк до ночи задерживался в самом большом кафе, что было около университета. Фактически, после учебы у него начиналась вторая смена — баристой, а в свободные от посетителей минуты он занимался домашними заданиями или писал всеразличные отчёты, подписывал договора и занимался прочими делами многофондового бизнеса. По той причине, что это кафе, чаще всего люди останавливались у барной стойки, предпочитая коктейль или кофе, но в их меню также были комплексные обеды, поэтому кухня не стояла без дела. Иначе бы Дилюк снёс лишнюю часть помещения и достроил стену, чтобы не нести убытки за пустую электроэнергию и свет. Чтобы, собственно, все проверить и закрыть заведение, он оставался до самого последнего клиента, и уходил даже позже главного повара — Сян Лин. Времени оставалось только на остатки заданий и поспать. А, ну и на тупые сообщения от Кэйи.