Облако номер семь

      Из того, что Нил успел увидеть за день, Конгсборг понравился больше, чем столица Новой Дании. Там есть порт, много холмов, заводов, да и в общих чертах город сильно напоминает родной Нарвик. Вернее, канадский вариант крупного промышленного центра: краны-трансформеры, монстры-корабли, крохотные домики, разбросанные по склонам разноцветными кирпичиками, коптящие в небо трубы, убегающая к горизонту блестящая гладь залива. Солидный Фредерикстад, расползшийся по обе стороны реки, выглядит иначе: торжественно-монументально, как какой-нибудь европейский город.       Впрочем, стоит отъехать от центра, как ночной пейзаж за окном автомобиля мало чем отличается от любого среднестатистического провинциального городка Винланда.      «Грязная маленькая дрянь» снаружи вообще не похожа на ночной клуб. Больше смахивает на склад, где хранят мебель или запчасти для сельскохозяйственной техники — массивный ангар с покатой жестяной крышей, без окон, неприметного мышиного цвета посреди рощи прямо на берегу — до воды было метров сто. О том, что на самом деле здесь находится одно из популярных мест во Фредерикстаде, где можно отлично скоротать вечерок, свидетельствует лишь забитая машинами большая стоянка и красочная светящаяся вывеска. Криптоновый курсив, а в центре первой буквы мигает неоновый девичий силуэт, в одной руке с бокалом, в другой — с зажжённой сигаретой, создавая эффект качелей. Сочно, броско, маняще.       — Отличное название. Чтобы никаких иллюзий, — ухмыляется Нил, вылезая из внедорожника. Захлопывает дверцу, опирается на неё боком, изучая местность. — Сулит неприятности с парковки.       Одна видеокамера маячит красной точкой у линзы на выезде со стоянки, ещё две отсвечивают над входом в клуб. Других, скорее всего, нет, как и смысла их устанавливать — мешают высокие кроны. С акустикой тоже порядок — из здания доносятся едва слышные отголоски музыки, почти не нарушая пасторальную ночную тишину.       Нил лишь мельком и то по видеосвязи видел хозяйку заведения, пару часов назад согласившуюся им помочь. Идея полностью принадлежит Юлю, и не то чтобы Нил считает её безупречной. Но поражает другое — до сегодняшнего дня он и представить не мог, что у друга вообще существуют такие знакомые. Сколько Нил его помнит, Юль никогда не слыл завсегдатаем ночных клубов, тем более гей-вечеринок. Его и в кино-то вытащить проблема, вечно занят. Потолок их развлечений — пиво после работы в конце рабочей недели, да и то в пабе по соседству с Бюро, чтобы далеко не ходить.       А сегодня как подменили… Юль согласился не только прикинуться геем и притащить свой женатый зад в злачное местечко поближе к разврату, но и вырядиться соответствующее.       — По-моему, это я должен нервничать. Ты-то тут, — Юль окидывает здание выразительным взглядом, — как рыбка в аквариуме. Голубой меченосец.       Ну да, как рыбка. Конечно… Как будто бисексуальность и разгульное прошлое могут спасти от гнева начальства. Они-то явились сюда вовсе не по просьбе босса, а вопреки — по собственной инициативе, нарушив приказ не вмешиваться и ждать указаний.       В правильном мире Юль должен сейчас имитировать внутреннее расследование, он — искать подходы к местным айтишникам, чтобы хакнуть охранную систему Фонда без подозрений. В идеале — болтать с Эмилем, лёжа в кровати. Раз уж не вышло в одной, то хотя бы по телефону. Развести его на секс, пусть шепчет на ухо что-нибудь развратное. Потом бурно кончить и вырубиться до утра — за последние тридцать шесть часов сна в жизни определённо не хватало. Вместо этого они топчутся на стоянке у ночного клуба и собираются рискнуть если не жизнью, то как минимум карьерой.       — Вообще-то, они оранжевые. Или бежевые.       — Вот-вот. Говорю же, ты в теме, — усмехается Юль. Нажимает на брелок с ключом от машины, активируя сигнализацию. — Пошли.       Нил послушно кивает, включая ускоренную перемотку всех стадий принятия. Срабатывает, и у входа в клуб он добирается аж до смирения. По-прежнему не согласен, но хотя бы осознаёт, что сопротивляться бессмысленно, и уже дал обещание Юлю пойти вместе. Теперь остаётся удариться в пофигизм, попробовав получить удовольствие от процесса. В конце концов, когда ещё выпадет шанс поёрничать, наблюдая за резко «поголубевшим» другом и разыгрывая из себя его озабоченную подружку. Оценкой новых перспектив и возмещением ущерба можно заняться и позже.

***

      День пролетает быстро, тем более к вечеру Эмиль всё-таки сломался — прилёг на диван, чтобы досмотреть наконец-то последний сезон «Колдуна», и уснул. Не то чтобы он им сильно увлёкся, но первые два отлично помогли глушить депрессию, когда после расставания с Басом в жизни образовалось чересчур много свободного времени. Третий тоже неплохо справлялся, потому что тоска нет-нет, да заглядывала в гости. И, без шуток, глазеть на красивых актёров было как минимум приятно. А ещё — безопасно. Уж они-то точно не разобьют ему сердце. Сегодня актёрское обаяние не спасло, зато на пару часов усыпило.       Вполне ожидаемо после бурной ночки в приватном вертепе имени Нила. Благодаря ему Эмиля с утра посещают сплошь радостные мысли, а тело до сих пор приятно побаливает, напоминая про ночные шалости. Но тихо-тихо настроение портится.       Он бы дорого дал, чтобы случилось чудо, и не пришлось ехать в «Грязную маленькую дрянь». По-хорошему, надо было сразу отказать брату. Заявить, что работает и нет никакой возможности поменяться. Тот бы, конечно, обиделся, потом бы забыл и простил. Но Эмиль совершенно не умеет врать, а сказать правду не выйдет. Брат засмеёт и будет прав.       Правда же заключается в том, что Эмиль отчаянно не хочет встречаться с Басом. А тот обязательно придёт в клуб посмотреть на выступление своих протеже. Конечно же, не один. С ним.       В идеальном мире Эмиль должен быть благодарен. Хотя бы за то, что Бас сдержал слово и, несмотря на их расставание, помог младшему брату и его танцевальной группе пробиться. Сегодняшнее выступление на сцене одного из престижных ночных клубов Новой Дании тоже наверняка заслуга Баса. Пусть он не лучший партнёр для жизни, но продюсер отличный. К сожалению. Окажись он гандоном во всём, было бы проще его ненавидеть.       Эмиль плохо представляет, как придётся стоять перед ним в клубе и выдавливать по капле комплименты. После долгих месяцев ссор и примирений, они с Басом окончательно расстались год назад. Достаточно времени, чтобы перевернуть страницу и забыть обо всём. Не получалось. Любви к Басу он давно не испытывал, ревность — тоже, даже горечь разочарования постепенно растворилась в буднях, но неприязнь и обида остались и не спешат уходить до сих пор.       Раньше Эмиль то и дело мысленно возвращается в прошлое, размышляя, что сделал не так и какой день считать началом их конца. Когда Бас изменил в первый раз, или когда Эмиль впервые узнал про его измены? Почему Бас не ушёл сразу, когда понял, что разлюбил? Почему он сам не бросил его, почему верил и прощал? Чего ждал? Боялся? Чувствовал себя виноватым? Надеялся, что всё наладится?       Позже Эмиль перестал задавать себе все эти вопросы. Просто ринулся с головой в новую жизнь — учился, работал, ходил на свидания. В последнее время — всё реже. Социальные сети, толпа знакомых брата нужной ориентации начали раздражать. Получалось до ужаса наигранно, как будто сидишь на собеседовании и пытаешься понравиться, не понимая, нужно ли тебе это вообще. Другое дело — случайная встреча. Искра, буря, безумие… Когда от желания сводит в паху, а обоюдная химия зашкаливает. Когда всё естественно, правильно, по-настоящему. Как вчера с Нилом. Жаль, что рано или поздно тот вернётся в Торонборг.       Эмиль замирает перед зеркалом. Какой же он всё-таки придурок! Почему не предложил Нилу пойти в клуб вместе? Чего испугался? Просьбу переехать к себе хватило смелости озвучить, а позвать на вечеринку — нет. Идиот!       Может, позвонить снова?       Он оборачивается, ища глазами сотовый. Бросает взгляд на электронные часы над диваном — без семи девять. Нет, слишком поздно. Да и Нил в их последний телефонный разговор предупредил, что будет занят в ближайшие несколько часов.       Значит, придётся катиться одному. И сначала всё же решить, что лучше надеть: элегантные тёмные брюки с белой рубашкой или узкие голубые джинсы и абрикосовую тенниску.       Когда он приезжает в клуб, ещё нет одиннадцати. Баса тоже. И это не может не радовать. Эмиль наконец-то расслабляется. Он, конечно, с удовольствием провёл бы этот вечер иначе — в компании с Нилом. Но выбирать не приходится. Значит, посвятит время семье, поддержит брата, в кои-то веки отпразднуют вместе после выступления.       Пожелав ребятам удачи, Эмиль выходит из гримёрки в основной зал. Оглядывается.       Внутри на удивление уютно: мягкая фиолетово-сиреневая подсветка, удобные кожаные диванчики и кресла, квадратные мраморные столики и такие же, но круглые — на втором этаже. Два бара: внизу напротив сцены и танцопла и наверху, с которого наверняка открывался шикарный обзор. В противоположном от входа углу — широкая лестница в ВИП-зону. У двери в гримёрку — ещё одна, круглая, которая вела в бар. Сделано аккуратно, с толком — чтобы вместить максимальное количество людей, но не дать им чувствовать себя зажатыми селёдками в бочке. Высокий потолок, увешанный красивыми люстрами и диско-шарами, только усиливает ощущение свободного пространства вокруг.       Эмиль, недолго думая, поднимается наверх. Заказывает некрепкий коктейль. Выбрав свободный столик у стеклянного бортика, садится и с любопытством глазеет на снующих внизу людей.

***

      Они могут вести себя обычно. Ничего подозрительного в том, что два бисексуала пришли оторваться и потанцевать, нет. Никто бы на них не обратил внимания — в таких местах каждый занят собой и потенциальным партнёром на ночь, чужие заморочки никого не волнуют. Но не без помощи хозяйки клуба Юль вбил себе в голову, что одного его обязательно трахнут, и попросил активно отыгрывать весьма озабоченного «плюс один».       Нил согласился. Ему не сложно, и хоть какое-то развлечение на вечер.       Он вытаскивает из кармана смартфон. Пропущенных звонков или новых сообщений нет. Ожидаемо, Эмиль же говорил, что будет занят. Нил мельком бросает взгляд на циферблат — почти одиннадцать.       — Детское время, Юль. Все только собираются, потихоньку присматриваются друг к другу. — Нил смотрит на хмурую физиономию друга и не без удовольствия «обнадёживает»: — Не переживай. Разврат начнётся позже. Ровно в полночь все тыковки превратятся во влагалища, а крысы — в фаллосы. И устроят гон.       Юль едва заметно передёргивает плечами, что-то мычит. Что именно — не позволяет расслышать музыка. Наверняка тоже нервничает.       — Милый, ты напряжён, — Нил обнимает его за талию, притягивает к себе. Кладёт пятерню на ягодицу друга, наблюдая, как Юль разрывается между желанием отпихнуть и необходимостью притворяться. Нет уж, придётся терпеть. Сам напросился.       Нил наклоняется ближе, шепчет прямо в ухо:       — Расслабься. Никто тебе дрын в задницу не вставит. Если сам не захочешь, конечно.       — Да расслаблен я!       — Ага, вижу, — хмыкает Нил. — Пойдём что-нибудь выпьем, что ли. Тебе не помешает. Хотя бы перестанешь испуганно озираться.       — Пошли наверх, — Юль кивает на широкую винтовую лестницу, ведущую на второй этаж. — Там меньше народу и есть зона для курящих.       — Но нет танцпола. — Нил обнимает его крепче, уводит в сторону — к бару внизу напротив сцены, — и продолжает глумиться: — Ты обещал мне танец, Юль. Но сначала нежный ледяной напиток, чтобы смазать шарниры. Раз уж затащил меня сюда, будешь отыгрывать по полной.       У него всё-таки получается рассмешить друга.       — На категорию «три С»? Смело, страстно, сексуально? — улыбается Юль, намекая на их первую встречу, когда от него, новенького аналитика в отделе — высокого смазливого шатена с печальными голубыми глазами, — несло гейством за километр, и Нил ни секунды не сомневался, что рано или поздно обязательно его трахнет. — Вот так, дорогой?       Выглядит, как в пошлой комедии про геев восьмидесятых. Не хватает только боа. Нил закатывает глаза, стараясь не заржать в голос.       — Похоже на обжимашки прыщавого девственника, но для начала сойдёт. Главное, не комплексуй и не останавливай себя.       — Угу, постараюсь. Только будь со мной нежным.       — Размечтался. За твои выкидоны, Юль, твой зад надо отходить плёткой, а потом вставить тебе по самые гланды. Исключительно в воспитательных целях.       — Звучит жестоко. Я думал, ты меня любишь.       — Хорошая наковальня молота не боится.       — Это здесь причём?       — Поговорка.       — Неужели? — насмешливо хохочет Юль. — Вообще-то, я в курсе. Но у неё другой смысл.       — Разве? — Нил искренне удивлён. Безуспешно пытается вспомнить, от кого услышал. — А член её знает... Я думал, она как раз об этом.       — Об этом скорее «Хорошая собака заслуживает хорошую кость».       — Я ж говорю, Юль. Мы были бы отличной парой. Ты умный, я красивый.       — Намекаешь, что я урод?       — Да, но не весь. — Нил останавливается, вынуждая его замедлить шаг. Наклоняется назад, с нарочитым вниманием разглядывая задницу Юля. Несильно шлёпает по правой ягодице: — Кое-что выглядит трахательно.       — Я польщён, Солберг.       Нил молча берёт его за руку — так они хотя бы не выглядят как два дебила из какого-нибудь дурацкого ситкома, — и подводит к бару. Чтобы продолжать ломать комедию, ему срочно нужно выпить.       Накачанный бармен с миленькой аккуратной бородкой и холёным загорелым телом типичного инстасамца, на котором из одежды только татуировки, белоснежные галстук-бабочка, короткие перчатки и брюки в обтяжку, уже заприметил их. Радушно улыбается, перебросив через плечо светлое полотенце.       Неужели весь персонал, а не только охранников, предупредили об их появлении? Отличная маскировка, чего уж… Разве что слепой не в курсе, что именно они здесь забыли.       Нил с ухмылкой пробегается по залу глазами, выискивая свободные места. Как раз с края, в самом конце барной стойки есть два. Будто специально для них. Он легонько подталкивает Юля в поясницу, пропуская вперёд себя к круглым высоким табуретам, и обращается к услужливо застывшему бармену:       — Два мохито. Безалкогольный — ему, классический — мне. И побольше мяты, дружок. Не будь жадиной. — Вечно они экономят, кладут всего пару веточек, а в настоящем мохито должно быть шесть, не меньше. Тогда и ром ощущается совсем иначе.       — Для тебя, красавчик, самые свежие листики, — слащаво воркует качок в бабочке и, кажется, любитель пофлиртовать с посетителями. Или это у него такой способ общения с особенными клиентами.       Нил еле сдерживает смех — они-то определённо особенные. Юль уж точно: пока бармен манерно тянется на верхнюю полку за чистыми стаканами, этот чуть не сжирает его взглядом. Спасибо, лупу не достаёт, чтобы изучить до мелочей ниже пояса.       — Между прочим, я всё вижу, — поддевает его Нил. — И почти ревную.       — Иди к чёрту. — Друг смущается и торопливо отворачивается к заполненному людьми залу. Поглазеть там и правда есть на кого — публика в клубе собралась на удивление разношёрстная.       — Положить много льда, чтобы погасить пламя? — нежным баритоном напоминает о себе бармен.       — Ему — да, — Нил кивком указывает на стакан Юля. — А мне, пожалуйста, побольше рома и мяты. И, если можно, четвертинку лайма отдельно, — он привстаёт, доставая из кармана портмоне. Лучше расплатиться сразу. Мало ли как быстро им придётся уносить отсюда ноги.

***

      Нил здесь? Но откуда?..       Эмиль замечает его, когда, свесившись через перила, с любопытством разглядывает людей внизу. Вот те на! Боялся встретить Баса, а тут…       Нил идёт мимо танцпола в обнимку с тем долговязым, который явился к ним в номер и которого позже Эмиль видел на парковке у отеля. Томас Юль, всплывает в памяти имя. Крутой аналитик, вместе приехали в командировку…       Оба сменили одежду: Нил теперь в ярко-жёлтом поло, тёмных свободных штанах, а его дружок — в серой клетчатой двойке, состоявшей из брюк и жилетки, под которой белеет майка. Меньше всего они выглядят, как коллеги. Скорее, как парочка. Долговязый нервно озирается, Нил, наоборот, держится уверенно и нагло.       Пока Эмиль от неожиданности тупо глазеет на них, ладонь Нила перемещается на задницу «коллеги» и властно притягивает того к себе. Он что-то шепчет ему на ухо и ржёт. Долговязый, не разделяя веселья, кивает в сторону лестницы — как раз туда, где наверху замер Эмиль. Он машинально отшатывается назад, переводя дыхание. Осторожно заглядывает вниз. Подниматься они не стали. Нил, взяв долговязого за руку, уверенно ведёт к бару на первом этаже.       — А?.. — вырывается у Эмиля. Кажется, вслух. Он так и стоит, вцепившись в железный поручень.       Не может быть! Нил же сказал, что будет допоздна работать. Что…       Господи, какой же он всё-таки кретин!       Хочется уйти. Прямо сейчас, не дожидаясь выступления брата. Выскочить на улицу, сесть на байк и гнать до самого дома. Не думать. Вычеркнуть из памяти вчерашний вечер, стереть все воспоминания о нём. Сделать вид, что никакого Нильса Солберга никогда не существовало. Что ничего вообще не произошло.       Эмиль пятится назад, натыкается на кресло, буквально падает в него. Хватает стакан с аперолем, едва не опрокинув его. Жадно выпивает содержимое, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями.       Он действительно может сейчас встать и уйти. Или дождаться хотя бы первого танца, а потом уехать. С братом они уже поговорили, тот знает, что Эмиль здесь… Остальное — частности. Их новую программу он и так уже видел, пусть и в записи. Никто не станет расспрашивать. Потом, уже дома, — заблокировать номер Нила. Выпить снотворное и просто уснуть. А завтра…       Эмиль нервно сглатывает слюну, представляя, как проснётся с утра, а через секунду на него навалятся все воспоминания разом. И, как назло, впереди ещё два выходных, которые теперь будут тянуться невыносимо медленно. Никакой Том Эллис уже не спасёт.       Есть и другой выход. Уехать и сделать вид, что ничего не случилось. Дождаться, когда Нил позвонит. Встретиться, посмотреть, как тот станет себя вести. Попробовать ему намекнуть, послушать, что ответит…       Нет. Ни за что. Именно так Эмиль вёл себя, когда застукал Баса с другим. Нет уж… Если рвать, то сразу. Тем более они даже не… Они никто. Нет, правда… Встретились, переспали. Нил вообще здесь проездом и… Никакого счастливого конца их история не предполагала с самого начала, никто ничего никому не обещал. Или обещал?       Эмиль задумывается, вспоминая. Нил вёл себя так, будто их встреча — вовсе не одноразовый секс, о котором на утро забывают. Он явно хотел увидеться снова, он так говорил… Или всё было игрой? Что Эмиль вообще про него знает? Может, для Нила так себя вести — обычное дело. Может, просто собирался позлить долговязого. Заставить ревновать, например. Кажется, тот женился… Может, поэтому не стал прятаться и открыто поцеловал у него на глазах? Хотел показать, что жизнь продолжается. Да мало ли! У него было столько презервативов в сумке, на целую роту хватило бы. Скучать в командировке Нил точно не собирается.       Эмиль залпом допивает остатки коктейля, возвращает на столик пустой бокал с остатками апельсина. Сжимает от злости кулаки. Недоумение и обида сменяются гневом. Как ни крути «Грязная маленькая дрянь» — не какой-нибудь простой клуб по соседству с отелем, куда можно заглянуть случайно. Сюда надо ехать специально, а на сегодняшнюю вечеринку — ещё и заранее заказывать билеты. Значит, всё давно было спланировано и обговорено.       Он имеет право злиться. Он не игрушка! И сейчас обязательно докажет это Нилу. Пусть на мгновение, но сотрёт с его рожи самодовольную улыбочку.