Облако номер семь

      Регистрацию они проходят быстро. Кажется, грузной тётке с убранными в хвост тонкими редкими бесцветными волосёнками хочется отделаться от них ещё быстрее, чем им — попасть в номер.       — По лестнице наверх, направо, а потом прямо до упора. Последняя дверь слева, сьюта семь, — напутствует она, вручая ключ-карточку. А по ощущениям — отправляет в ад, пусть и вежливо, с благими намерениями.       — По-моему, нас записали если не в любовники, то в извращенцы, — уже на лестнице говорит Эмиль.       Нил громко хмыкает, оглядываясь.       — Не знаю, что она там себе представляла, но лично я собираюсь воплотить в жизнь парочку её фантазий. И своих. Надеюсь, ты тоже предпочитаешь до упора.       Наверняка это простая шутка, но звучит, как обещание. И Эмиль чувствует, как между лопаток вниз к пояснице бегут мурашки.       — Ага.       Он не запоминает, как они прошли коридор. Не замечает, как вошли в номер. Судорожно выдыхает, когда за ними захлопывается дверь, и его вдавливают в неё спиной. Забывает, как дышать, когда сильные руки подхватывают и подкидывают наверх. Не может сдержать стон, когда влажные губы обжигают скулу, стремительно завладевают его ртом. Цепляется за плечи, позволяя себя целовать и целуя в ответ.       — Хорошо, что мы медитируем не в туалете, — бормочет Нил, на мгновение отстраняясь. — Мы бы там всё разломали.       — Давай постараемся ничего не ломать, а то потом не расплатимся.       — Давай. Нам же не надо торопиться?       — Мне — нет. А тебе?       — До завтрашнего утра я абсолютно свободен и весь в твоём распоряжении. — Нил с плутовской улыбкой приближается к его лицу. Проводит языком по губам Эмиля, прикусывая за нижнюю. — Хочешь меня?       — Очень. А ты меня?       — Ещё спрашиваешь?       В спальне горит ночник, но тусклого света не хватает, поэтому в прихожей темно. Эмиль не видит глаз Нила, только как сверкают его зрачки. Наверное, собственные блестят так же. От предвкушения и удовольствия.       — Хочу, чтобы ты остался со мной до утра. И я мог не спешить, — шепчет Нил. — Останешься?       — Конечно.       — Тогда я буду делать всё очень медленно. Согласен?       — Угу, — снова кивает Эмиль.       Нил знает, что делает. Его руки трогают, ласкают, раздевают, щупают, дразнят, обещают. Ослабляют узел на галстуке, пытаются стянуть его с шеи Эмиля. Не выходит, галстук застревает, превращаясь в повязку на глаза. Теперь то малое, что удавалось разглядеть, утопает в кромешной тьме.       Спереди на брюки ложится тёплая ладонь.       — Можно? — слышится охрипший голос Нила.       Эмиль рвано выдыхает, кивая. Старается найти губы Нила, когда внизу становится совсем мало места и пуговица на поясе больно впивается в живот. Голова кружится, в воздухе смешиваются все ароматы: имбирь, можжевельник, что-то ещё.       Эмиль спохватывается, только когда резинка трусов стягивает колени, а пальцы Нила уже подбираются к жаркой тесноте между ягодиц.       — Подожди… Нет… — Эмиль переступает с ноги на ногу. Чуть не падает, запутавшись в спущенных брюках. Хватается за Нила, повиснув на нём и сдёргивая с глаз галстук. Просит: — Не так… Не сразу… Мне надо сначала в душ. Я же целый день работал.       — Конечно, иди, — Нил, тяжело дыша, отстраняется. Наваливается голым плечом на дверь. — Но рекомендую запереться, если не ждёшь гостей.

***

      — Держи.       Эмиль благодарит смущённым кивком. Торопливо забирает из рук Нила бежевый махровый халат с логотипом отеля и, будто боясь передумать, исчезает в ванной. Следом раздаётся щелчок замка — оглушительно громко в неловко повисшей тишине.       — Ну заебись, — с досадой бормочет Нил, сплетая пальцы на затылке. Топчется ещё несколько секунд, прислушиваясь к шорохам из-за двери, пока оттуда не доносится шум воды.       Ладно, не конец же света. В конце концов, он сам посоветовал запереться, пусть и надеялся на обратный результат. Но раз уж у них захимичило, десять минут погоды не сделают. Не удерёт же Эмиль в окно. Зато есть время осмотреться.       Нил поправляет джинсы с ремнём, зажигает в комнате свет. Рекламный буклет, который вручили внизу вместе с ключом, не обманул. Просторная сьюта выглядит именно так, как обещали: комфортно, уютно и с шармом колониальной североатлантической провинции. Та самая пресловутая недорогая роскошь, которой славится этот отель.       Стены выкрашены в светло-серый цвет, в тон ему подобрали обивку дивана, абажуры и покрывало на двуспальной кровати. На каждой стене по картине, все с чёрно-белыми пейзажами. Наверняка репродукции, но качественные. Юль, коллега по Бюро и его друг, с которым предстоит провести бессрочную командировку здесь, в Новой Дании, сходу назвал бы имя художника. Нил в искусстве не разбирается. Его конёк — компьютеры и информационные технологии, а работа в криминальной разведке за восемь лет основательно расширила специализацию, вынудив стать практически «универсальным солдатом».       Он подходит к окну, приоткрывает осторожно выглядывая наружу. Поднявшийся ветер немилосердно трепет кроны деревьев, и растущая поблизости берёза настойчиво скребётся по обшивке. Летний тёплый дождик всё так же накрапывает, чёрное мрачное небо тяжелеет на глазах, готовое вот-вот излиться на город, а над горизонтом то и дело сверкают ослепительные, ветвистые молнии. Грома ещё не слышно, но на Конгсборг совершенно точно надвигается гроза.       Кажется, им повезло — приземлились до начала бури.       Нил решает не закрывать занавески. Гасит свет, оставляя включённым только один торшер — на столе в противоположном конце комнаты. Потом передумывает. Забирает с прикроватных тумбочек миниатюрные пахучие свечи, переставляет их на журнальный столик и зажигает. Возвращается в прихожую, поднимает с пола толстовку, брюки и галстук Эмиля. Аккуратно вешает всё на спинку кресла. Стягивает кроссовки, следом — носки. Запихивает их вместе с дорожной сумкой на последнюю полку в шкафу. На верхнюю аккуратно убирает ноутбук, ключи с карточкой от номера и портмоне. В одних джинсах, босиком подходит к постели. Садится, вытаскивая из кармана смартфон и сигареты. Отбрасывает их на покрывало, осторожно подпрыгивает на кровати — вроде прочная, не скрипит. Должна выдержать.       Вода в ванной всё ещё шумит. Других звуков оттуда не доносится.       Нил ложится на спину, подкладывает под голову руки. Улыбается, представляя, как Эмиль подставляет под струи лицо и грудь. Намывается, небось, перед сексом.       Ему бы самому не мешает — последний раз он был в душе днём после тренировки. Потом дважды мотался в Бюро, выслушивал инструктаж и последние напутствия начальства. Перекусил и то на бегу — уже в такси по дороге в аэропорт. Тогда он не думал, что скучный перелёт получит такое приятное продолжение, поэтому собирался нормально поужинать с…       — Юль!.. — Нил резко садится. Нащупывает на постели смартфон. Он напрочь забыл, что должен был позвонить, когда доберётся до отеля и заселится. Они ведь договорились встретиться.       Как назло, шум воды стихает.       Идиот! Звонить теперь не имеет смысла. Не то чтобы встречу с Юлем нельзя было перенести на утро, но объяснять ему по телефону, почему она не случится сегодня, отчаянно не хочется. Тем более, когда Эмиль может услышать.       Значит, смска. Нил торопливо вводит пароль, нажимает иконку рабочего мессенджера.       «Уже в отеле. Проснусь — позвоню. Не буди».       Больше ничего написать не успевает — щёлкает замок, и дверь из ванной плавно распахивается.       Нил тыкает на кнопку «отправить», отключает смартфон и, бросив его на тумбочку, выпрямляется. Невольно расплывается в улыбке — раскрасневшийся, с взъерошенными мокрыми волосами и в длинном халате Эмиль выглядит до ужаса соблазнительно. Стоит босиком, переминается с ноги на ногу в дверном проёме. В одной руке держит чёрные ботинки с всунутыми в них носками, в другой — остальную одежду. На лице такое невинное выражение, что хочется сгрести Эмиля в охапку и любить до беспамятства.       Нил еле сдерживается. Сначала всё-таки душ. Потом — остальное.       — Твоя очередь скучать, — подмигивает он, приближаясь к Эмилю. Обхватывает ладонями его лицо, мягко целуя в губы: — Никуда не уходи. Я тоже умею быстро мыться.

***

      Нил действительно умеет. Это и многое другое.       В начале Эмиль нервничает — вытаскивает из рюкзака сотовый телефон, проверяет сообщения. Подтверждает брату, что помнит про завтрашнее выступление в клубе. Зачем-то лезет в соцсети, машинально обновляя новостную ленту и ничего толком не читая. Отвлечься не получается — мысли то и дело уносятся к Нилу.       Тот запираться не стал, то ли не обратив внимания, то ли намекая, что не прочь, если к нему присоединятся. Эмиль несколько раз встаёт, подходит к двери, собираясь войти, но в последнюю минуту одёргивает себя. Столько же меняет место и позу: то ложится на кровать, то решает, что похож на дешёвую шлюху, и пересаживается в кресло. Хочет снять халат и опасается, что голым будет выглядеть ещё нелепее. Не влезать же в несвежее бельё.       Побеждает последнее желание: всё-таки раздеться, забраться под одеяло и ждать. Но Эмиль не успевает. Замирает в сброшенном с плеч халате, весь, как был, на виду. Оборачивается к Нилу — лохматому, невыносимо соблазнительному, в каплях воды, стекающих по загорелым рукам и широкой груди. В одном полотенце, обмотанном вокруг бёдер и державшемся на честном слове — так низко, что трудно отвести глаза. Эмиль не пытается. Стоит и бессовестно пялится, возбуждаясь от направленного на него похотливого взгляда и представляя, что случится дальше, когда полотенце упадёт.       И снова не угадывает.       Нил сдерживает данное обещание — сводит Эмиля с ума медленно. Очень. Даже халат не снимает. Так и ласкает — сквозь мешающую ткань и забираясь под неё, будто приручает дикого пугливого зверя. Осторожно, нежно, терпеливо. Позволяет привыкнуть к своим пальцам, губам, языку, запаху.       Эмиль просит завязать ему глаза. Чтобы не видеть, только чувствовать, слышать. И послушно сходит с ума в его руках. Растворяется в поцелуях, не понимая, почему, чем их больше, тем сильнее хочется ещё. Вспыхивает под тёплыми ладонями, подставляясь, ловит каждый миг, каждое прикосновение. Касается в ответ, стараясь вобрать в себя все ощущения, запомнить.       Волосы у Нила и правда мягкие — почти шёлковые. Даже щетина. Кожа — нежная, а мышцы под ней — каменные. В паху — горячо, твёрже камня. Готового взорваться камня.       Эмиль сам готов взорваться. Особенно когда всё-таки остаётся без халата придавленный сверху крепким телом. Нил входит в него плавно, гладко, не причиняя боли. С каждым новым толчком — чуть сильнее, чуть глубже. Эмиль мычит, потом спохватывается, что делает это слишком пошло и громко, пытается контролировать. Кусает губы, впивается зубами в подушку, беспомощно цепляется пальцами за простыню. Снова забывается и снова воет от накатывающего удовольствия.       Нил двигается всё быстрее, сильнее вжимает его в постель. Обнимает ногами бёдра Эмиля, сжимает их коленями. Перехватывает, удерживая в ладонях, за запястья. Что-то бормочет — Эмиль не может разобрать. В ушах ревёт, дыхания не хватает. Под завязанными поясом веками расплываются разноцветные круги.       А потом накрывает — искрящимся, оглушительным непрерывным водопадом.

***

      Нил пристраивается сзади. Лежит, обнимая Эмиля за живот. Лениво поглаживает, о чём-то размышляет. Или просто молчит, приходя в себя после второго забега.       За окном бушует гроза — прямо над ними. Шумит ливень, бьётся в стекло тяжёлыми каплями; глухо стонет ветер и гнёт деревья к земле. Свечи уже догорели, и комнату то и дело освещают электрические всполохи, за которыми следуют внушительные раскаты грома.       Под один из них Эмиль вздыхает украдкой, суёт под щёку согнутую в локте руку. Уходить не хочется и не нужно — Нил просил остаться до утра, обещал сытный завтрак, и Эмиль, не раздумывая, согласился. А, кажется, не стоило.       Нил понравился ему сразу, с первого взгляда, когда только приблизился к стойке регистрации в Торонто. Но то, что Эмиль принял за обычное сексуальное напряжение — шикарный парень, заинтересовавшийся им, а у него слишком долго никого не было, — никуда не делось. И не спешит исчезать. Нил нравится больше, чем просто случайный секс. И точно не просто сексом. Отличный, суперский, охрененный секс — да. И парень, с которым хочется быть рядом. Слушать, шутить, даже молчать, как сейчас. Что угодно… Парнем, которому хочется нравиться.       Глупо, конечно. Серьёзные романы не начинаются с секса. Даже с хорошего секса. Даже с очень хорошего. Во всяком случае, у него ни один не начинался так. Не то чтобы их было много. О последнем вообще лучше не вспоминать.       А ещё Нил в Новой Дании проездом. Эмиль понятия не имеет, как долго тот пробудет во Фредерикстаде, чем собирается здесь заниматься, встретятся ли они и если да, то когда.       Столько вопросов… Они возникли из ниоткуда сразу, когда внутри перестало клокотать и Эмиль больше не чувствовал себя тикающей бомбой удовольствия. А теперь мешают наслаждаться моментом. Утром их станет больше, и прощание выйдет в разы тяжелее. Другое дело, если встать и уехать прямо сейчас. Но в такую погоду об этом не может быть и речи.       Эмиль представляет, как тащится под проливным дождём через весь город, и сдерживает новый вздох. Нет уж. Лучше разбитые надежды, чем разбитый байк или череп.       — Эй, ты в порядке? — будто чувствуя смену его настроения, спрашивает Нил.       Эмиль заставляет себя перевернуться на другой бок, лицом к Нилу, и как можно беззаботнее улыбнуться. На работе же получается притворяться счастливым. Надо лишь переключиться и перестать грузить себя. Никто же не умер.       — В абсолютном.       Нил явно не спешит верить.       — Уверен?       — Конечно. Просто немного в ауте. После последнего раунда… — он весело и вполне искренне смеётся. — Должен признать, ты умеешь отправить в нокаут.       — Кто бы говорил, — ухмыляется Нил, не больно щёлкая его по носу. — Мне тоже досталось.       — Кстати… Хотел спросить. Ты что-то сказал… ну, тогда… в начале… перед тем, как меня унесло в первый раз.       Нил переворачивается на спину, подложив под голову согнутые руки.       — Что у тебя отличная задница. — Он зажмуривает левый глаз, во втором застывают озорные смешинки, хотя губы вовсе не улыбаются. — Не совсем такими словами, но общий смысл был такой.       Пока польщённый Эмиль раздумывает, что лучше: поблагодарить или вернуть комплимент, Нил добавляет, глядя в потолок:       — Я сказал, что на такой заднице готов жениться.       В груди вспыхивает и жжётся. Он же несерьёзно?       — Твоя тоже отличная.       Нил никак не реагирует на комплимент. Продолжает разглядывать потолок, задумчиво покусывая нижнюю губу. Потом вдруг улыбается, оборачиваясь к Эмилю:       — Никак не могу решить, с чего лучше начать. Выйти покурить и затащить тебя в джакузи или всё то же самое, но в обратном порядке. Ты что предпочитаешь?       — Я бы с удовольствием поел.       Нил переводит взгляд на окно, хмурясь.       — Даже если мы закажем сейчас пиццу, не факт, что её привезут быстро. И вообще привезут.       Эмиль садится на постели.       — Не надо пиццу. Здесь рядом есть круглосуточное кафе. Прямо за углом. Можем прогуляться.       — Намокнем ведь?       — Подумаешь, — пожимает плечами Эмиль. — Ты же всё равно собираешься окунуть меня в джакузи.       — Знаешь, а это мысль.

***

      Не сразу, но в итоге у Нила получается уговорить Эмиля влезть в его спортивные штаны и футболку. По-хорошему и то и другое ему велико, но для прогулки ночью за сэндвичем в забегаловку вполне подходит. Штанины можно подвернуть, футболку заправить внутрь и спрятать под курткой. А вот униформа, если промокнет, вряд ли высохнет до утра.       Уже на улице Нил мысленно хвалит себя за настойчивость — масштабы стихии из тёплой постели они явно недооценили. Вокруг гремит и сверкает, а льёт так, как будто стоят под водопадом. Картину Всемирного потопа в отдельно взятой Новой Дании дополняет сильный, порывистый ветер с океана, обрушивая за шиворот нехилое ведёрко воды в секунду.       Кафешка выглядит гораздо цивильнее, чем её рисовала фантазия. Чистенькая, миленькая, с дружелюбными ценами и умопомрачительным ароматом кофе и свежей сдобы.       Нил осознаёт, как сильно проголодался, только когда вместе с Эмилем они замирают у огромной витрины — от пола чуть ли не до потолка, — в которой красуются вкусности: щедро политые глазурью пончики, румяные рогалики, пирожные с кусочками свежих фруктов, сэндвичи со всевозможной начинкой, ровные куски аккуратно нарезанной фокаччи с овощами и розмарином.       А ещё в кафе подают рёд грёз мез флёзе.       Они заказывают каждый по большой порции: Эмиль — свинину с яблоками и черносливом, Нил — солёную курицу с ананасом, и берут по бутылочке эля. Садятся на диванчики друг напротив друга — в самом дальнем от входа углу. Кроме них в кафе никого.       — Расслабься, ты отлично выглядишь, — хмыкает Нил, замечая, как Эмиль напряжён.       — Ага, как клоун.       — Неправда. Как намокший голодный клоун.       — Смейся-смейся, — Эмиль кисло улыбается. — Тебе-то здесь не жить.       Ляпнул и сам испугался. Сидит притихший, делая вид, что увлечён едой.       Нил бросает на него быстрый взгляд. Наверное, им всё-таки стоило обсудить то, что произошло, чуть раньше. Хотя бы по дороге сюда.       — Я бы хотел увидеть тебя снова, Эмиль. — Впервые за вечер он произносит его имя вслух. Надо же, какое оно мягкое, податливое, нежное, как сам Эмиль. Вроде ничего такого не подразумеваешь, а всё равно звучит ласково.       — Когда?       — Завтра, скорее всего, не получится. Может, только поздно вечером. Ещё не знаю.       — Завтра… то есть уже сегодня вечером, — Эмиль продолжает жевать картошку-фри, не поднимая глаз, а в голосе сквозит заметное разочарование, — у меня тоже не получится.       — Тогда послезавтра. Если сможешь. И захочешь, конечно.       — Захочу.       — У тебя когда следующий рейс?       — Через три дня. Рано утром.       — А заканчиваешь во сколько?       — Как сегодня.       — В тот же день?       — Ну да, — Эмиль кивает и наконец-то смотрит на него, а не в тарелку. — А что?       — Не возражаешь, если сходим куда-нибудь?       — Ты и я?       — Ну, я пока не готов делить тебя с другими, — подмигивает Нил. — Так что да. Ты и я. Встретимся, когда вернёшься. Я могу приехать в аэропорт. А оттуда… — он многозначительно замолкает.       Ледышки в настороженных глазах Эмиля исчезают.       — Конечно, не возражаю.       — Вот и отлично.       Эмиль ему понравился. Не только симпатичной мордашкой и шикарной задницей. Есть в нём что-то безумно трогательное, настоящее. Его хочется узнавать — постепенно, шаг за шагом. Не все те обычные формальности — возраст, образование, адрес, семья, количество штрафов за неправильную парковку, которые успел сосчитать ещё в самолёте. А какие фильмы любит, когда в первый раз поцеловался, какую музыку слушает, как долго дуется после ссоры… Хочется ходить с ним на свидания, болтать обо всём и ни о чём. И обязательно махнуть куда-нибудь за границу, устроив себе пусть короткий, но увлекательный отпуск.       Они могли бы встречаться в Торонборге. Или он сам прилетал бы к нему сюда. Подумаешь, каких-то три часа на дорогу в оба конца. При его работе расстояние — не главная проблема, и уж точно решаемая.       — А ты здесь надолго? — с надеждой спрашивает Эмиль. Видимо, размышлял о том же. — Я имею в виду в Фредерикстаде.       — Без понятия. Может, до конца лета, может, позже. А может, придётся уехать раньше. — Заметив недоумение на его лице, Нил поясняет: — Сроки зависят не от меня.       — А от кого?       Привет, простые вопросы, на которые сложно ответить.       Нил дожевывает последний кусок. Облизывал кончики пальцев, испачканные в подливке. Тянется за салфеткой.       — В основном — от обстоятельств. И ещё от кое-каких факторов.       — У тебя какая-то секретная работа, что ли?       — Вроде того. — Закончив вытирать руки, Нил комкает грязную салфетку. Бросает её на тарелку. — Позже я смогу рассказать больше. Но не обещаю.       Эмиль не настаивает. Несколько секунд задумчиво крутит в руке стакан с недопитым элем. Затем поднимает на Нила взгляд.       — Эта гостиница, — он неопределённо кивает вперёд, вероятно, подразумевая отель. — Наверняка дорогая?       — Бывает дороже, — Нил не совсем понимает, к чему клонит Эмиль. — Почему ты спрашиваешь?       — Я просто подумал… — тот окончательно смущается. Отводит взгляд, потом всё-таки смотри Нилу в глаза. — Я живу один. Недалеко от даунтауна. Гораздо ближе, чем добираться отсюда. И в общем… Если хочешь, можешь пожить у меня вместо отеля.