Облако номер семь

      Торонборг — Фредерикстад не самое популярное направление, народу мало даже в конце недели, а значит, и работы. Встретить, рассадить, предложить напитки, собрать мусор, попрощаться на выходе… Смена закончится быстро. Если повезёт, полёт пройдёт гладко, без болтанки.       Между рейсами даже удалось вздремнуть. Недолго — от силы полчаса, но их хватило, чтобы вполне искренне, а главное, бодро улыбаться проходящим регистрацию пассажирам.       Эмиль мельком осматривает опустевший зал, находит взглядом электронное табло — до вылета остаётся всего семь минут. Через каких-то два часа будет дома, а потом — три выходных подряд. Жизнь налаживается на глазах!       Он на автомате протягивает руку и приветствует следующего пассажира, хвала Господу, последнего на сегодня:       — Добрый вечер.       Им оказывается высокий широкоплечий молодой мужчина со светлыми короткими волосами и ухоженной бородкой.       — Привет. Фух, едва успел.       У него едва уловимый акцент, точно не галльский. Наверняка турист.       Мужчина послушно отдаёт билет и удостоверение личности, а затем опускает взгляд на грудь Эмиля — туда, где висит приколотый к фирменной жилетке бейджик авиакомпании. С наигранным восхищением озвучивает:       — Эмиль Марос.       — Маро. «С» в конце не произносится, хотя смысл у фамилии похожий. Так в старину называли очень высоких людей.       — Ясно. — Его лицо вновь становится серьёзным, но озорные голубые глаза по-прежнему улыбаются. — Тебе, кстати, подходит. У меня тоже не маленький... рост. Но я тебе едва до переносицы достаю.       Его слова можно было бы принять за обычный невинный комплимент, если бы не крохотная пауза между словами. Чтобы скрыть смущение, Эмиль деловито сверяет данные удостоверения с билетом.       Нильс Хеннинг Солберг. Шесть тысяч девятьсот восемьдесят третьего года рождения. Канадец, но родился в Норвегии. Так вот откуда акцент. Место 1А — у двери, будет сидеть прямо напротив него — в первом ряду.       Эмилю требуется усилие, чтобы снова невозмутимо взглянуть ему в лицо.       — Добро пожаловать на борт, — с вежливой улыбкой произносит он, возвращая удостоверение и билет. — Желаю хорошего полёта.       Тонкие длинные, как у пианиста, пальцы Нильса едва ощутимо задевают его ладонь.       — Взаимно, Эмиль Огромный.

***

      Начальство, как обычно, провозилось. В итоге Нил едва не опоздал на последний рейс. Не то чтобы конец света — поменял бы билет до Конгсборга и оттуда на такси добрался во Фредерикстад. Максимум, полетел бы рано утром на следующий день. Никто бы не умер.       Сейчас, вальяжно развалившись в кресле и вытянув ноги, Нил радуется, что сумел добраться до аэропорта вовремя. Причин для радости хватает. Одна такая — и главная — стоит перед ним в проходе между рядами и отточенными движениями проводит инструктаж по технике безопасности. Тот самый молоденький стюард, проверявший у него документы при посадке. Миленький, загорелый с задорными вихрами цвета горького шоколада и печальными серыми глазами. Они остаются такими, даже когда он улыбается. Взгляд лишь немного теплеет и будто бы светлеет, но всё равно кажется грустным и настороженным.       С ростом Эмилю, достойному потомку галльских предков, повезло. Да и фигура отменная: худощавый, но подкачанный, с красивой осанкой и плавной, уверенной походкой. Униформа ему тоже идёт. Светло-розовая рубашка отлично подчеркивает загар и обтягивает рельефные плечи; карминовая жилетка выгодно оттеняет глаза, придавая радужке более глубокий оттенок. Даже нелепый клетчатый галстук, явно пошитый из той же ткани, из которой делают школьные юбки для католичек, не болтается глупо, а придаёт облику солидность.       Ниже пояса Нил старательно не разглядывает, хотя успел заметить ещё у стойки на регистрации: и стройные ноги, и крепкий, как орех, зад, и соблазнительную выпуклость на тонких серых брюках спереди.       Всем своим видом Эмиль напоминает подросшего щенка алабая и вызывает подсознательное желание приласкать. Что, конечно же, Нил себе не может позволить в данный момент, поэтому продолжает молча любоваться. На всякий случай засовывет руки в карманы джинсов, когда инструктаж переходит к несложным манипуляциям с пряжкой на ремне безопасности.       Интересно, с обычным ремнём на брюках Эмиль управляется так же ловко?

***

      Тот самый симпатяжка-блондин, едва не опоздавший на рейс, не сводит с него глаз с момента, как Эмиль закрыл дверь в салон. Да что там… Он откровенно пялится и совершенно не пытается хоть как-то это скрывать. Даже устроился в кресле с максимальным удобством, как будто находится дома перед теликом — чуть сполз на сиденье, спрятав руки в карманы, ноги вытянул, скрестил лодыжки. От такой позы ноги выглядят ещё длиннее, хотя и так не короткие. Ярко-оранжевая толстовка с капюшоном отлично выделяется на фоне тёмно-серых кресел и делает его ещё заметнее, потому что не заметить такого красавца сложно.       «В случае снижения давления в салоне самолёта сохраняйте спокойствие и слушайте инструкции экипажа. Сверху вашего сиденья свалятся кислородные маски. Наденьте маску на рот и нос таким образом…»       Эмиль чувствовает себя странно. Пристальный взгляд беспокоит, но не доставляет дискомфорта. Наоборот. Эмилю приятно. Даже в дурацкой кислородной маске.       «Потяните за ремешок, чтобы затянуть её на лице…»       Эмиль ослабляет резинку, привычным движением снимая маску. Машинально приглаживает волосы, ощущая на себе всё тот же внимательный взгляд.       «Перед надеванием маски на своего ребёнка сначала наденьте её на себя…»       Мелькает идиотская мысль: он бы с большим удовольствием помог симпатяжке правильно надеть маску, просто чтобы дотронуться до его лица. Интересно, какая на ощупь у него щетина? Почему-то она кажется мягкой, почти шёлковой.       «В крайнем маловероятном случае аварийной посадки и эвакуации под сиденьями расположены спасательные жилеты…»       А тело наверняка плотное, такое, что каждый мускул видно. От возникшей в воображении картинки Эмиль едва не стонет, но вовремя спохватывается. Старается сосредоточиться на других немногочисленных пассажирах.       «Аварийные указатели направят вас к ближайшему аварийному выходу…»       Но те, как назло, сидят с откровенно скучающими физиономиями и, если, не дай бог, теория обернётся практикой, ни фига не вспомнят из того, что он уже десять минут демонстрирует перед ними. А вот симпатяжка слушает. И смотрит так, будто Эмиль как минимум готовится станцевать стриптиз.       А он всего лишь снимает спасательный жилет.       Эмиль опять заставляет себя отвернуться. Утыкается взглядом в затылок коллеги, синхронно повторяющей те же самые движения в середине салона.       «Пожалуйста, обратите внимание на памятку авиабезопасности. Она находится в кармане спинки на сиденье перед вами…»       — А моя где? — доносится негромкий возглас симпатяжки.       Эмиль оборачивается — тот смотрит на него с таким видом, словно купил билет на рейс только ради этой самой памятки и отсутствующее впереди кресло его безмерно удручает.       — Слева внизу. Между сиденьем и стенкой.       — О, — он деловито возится пару секунд, отвернувшись. А потом снова смотрит в глаза, благодарно улыбаясь. — Действительно. Вот она. Спасибо.       Невозможно красивый мужчина.       Эмиль не сразу понимает, что стоит и, не моргая, пялится на него. Чёрт, да что же это такое!       Голос в динамике замолкает, чтобы через минуту повторить всё то же самое, но уже на галльском. Симпатяжка, аккуратно положив памятку на живот, явно готовится слушать с самого начала.

***

      — А это правда, что дверь в туалет можно разблокировать снаружи?       Эмиль, явно неготовый к вопросу, застывает перед ним со стаканчиком апельсинового сока. Осторожно кивает, будто собирается поведать государственную тайну.       — Механизм блокировки, как правило, за значком «Не курить». Нужно просто поднять откидную створку и подвинуть болт.       — То есть, если кто-нибудь… я, например, решу там уединиться для… скажем, медитации, — Нил многозначительно вскидывает брови, — в какой-то момент ты мне помешаешь?       — Всё зависит от того, сколько времени продлится твоя… эм… медитация. Блокировку снимают в исключительных ситуациях, — он смущённо опускает взгляд, прикрываясь густыми тёмными ресницами. — В любом случае, сначала я постучу.       — А если мы отправимся медитировать вместе? — интересуется Нил, подмигивая.       Эмиль замирает, видимо, соображая, не ослышался ли. Совсем тихо, почти шёпотом произносит:       — Тогда меня, скорее всего, уволят.       — А если я попрошу принести мне целый пакет сока, ты выполнишь мою просьбу?       Резкая смена темы окончательно сбивает его с толку. Эмиль молча кивает. Делает шаг назад, как будто прямо сейчас собирается отправиться за соком.       — Не нужно, — Нил аккуратно забирает у него стаканчик, на миг накрывая его пальцы своими. Тоже понижает голос до шёпота: — Я предпочитаю звать тебя каждые десять минут. Или каждые пять.       Краснеет Эмиль очаровательно.

***

      Своё обещание симпатяжка не сдержал. Лишь однажды воспользовался кнопкой вызова и попросил у Эмиля банку диетической колы. В остальное время сидел, уткнувшись в ноутбук, и что-то там внимательно читал. За все полтора часа они почти не разговаривали, лишь обменивались взглядами и улыбками. Не то чтобы Нильс совсем утратил к нему интерес, но назойливого внимания больше не демонстрировал. Наверное, просто не хотел мешать. Или испугался.       Эмиль запоздало жалеет, что ляпнул про увольнение. А ещё не упускает случая держаться поближе к первому ряду. Напрасно. Нильс оживляется, только когда перед ним выкатывают тележку с беспошлинными товарами. Долго выбирает, что лучше взять — бутылку «Чёрного бархата» или «Унгавы», засыпая Эмиля и его коллегу вопросами, но держится в рамках приличий. Может, не хочет смущать. Может, правда сомневается, потому нуждается в совете. Или полагается на чужой вкус.       В итоге всё-таки покупает джин, аж три бутылки. Платит наличными, и пока достаёт из портмоне деньги, Эмиль успевает разглядеть внушительную пачку новеньких купюр, а в соседнем отделении — блестящий жетон. Только эмблему рассмотреть не выходит.       Полицейский он, что ли? Или внутренняя охрана? Последнее вряд ли — обычно пилоты предупреждают, когда на рейс подсаживается кто-то из своих. Хотя кто их разберёт. Выходит, это и не флирт вовсе. Обычная проверка безопасности. А он-то уже размечтался. Вот придурок.       Эмиль гонит от себя разочарование, но оно упрямо возвращается и ноет в груди. Не помогают ни натёртые до блеска шкафчики, ни сложенные аккуратными рядами салфетки. Время тянется, и всегда быстрый заход на посадку кажется сегодня бесконечным.       Эмиль дважды проверяет, выпрямлены ли спинки у кресел, пристёгнуты ли ремни безопасности. Хочет сделать третий круг по салону, но, подумав, как глупо выглядит со стороны, заставляет себя вернуться в нос самолёта и откинуть сиденье бортпроводника у двери — как раз напротив симпатяжки. Садится, щёлкает пряжкой. Утыкается взглядом в грязно-синюю ковровую дорожку между рядами.       — Тебе ещё лететь куда-нибудь? — спрашивает Нильс в паузе между сообщениями из динамиков.       Эмиль мотает головой, по-прежнему избегая смотреть ему в лицо.       — Нет. На сегодня всё.       — Супер, — оживляется Нильс. — Скажи, что мне повезло и ты живёшь во Фредерикстаде.       — Живу. А… — Эмиль мнётся, понимая, что не знает, как приличнее сформулировать вопрос. И что вообще надо спрашивать. И надо ли.       — Отлично тогда. Значит, ты точно в курсе, как у вас тут обстоят дела с такси. Дорого дерут?       Разочарование накатывает с утроенной силой. Нет, ну а на что он, собственно, рассчитывал? Что его позовут на свидание или предложат прогуляться к заливу? Идиот.       — Смотря куда тебе нужно. — Всё же получается улыбнуться — Эмиль надеется: искренне и дружелюбно. Хотя бы вежливо.       — Отель «Квельд-Ульфр-Сага Кабинн». Звучит знакомо?       Всё-таки не охрана. Тех роскошными апартаментами не балуют, отправляют в ближайший мотель.       — Ага. Рядом с Монсен-парком.       — А парк далеко? — На лице Нильса появляется жалобная гримаса. — Прости, что достаю. Впервые здесь. Обычно дальше Новой Галлии на восток не забираюсь.       — Вообще нет. Минут двадцать на машине. Если хочешь, могу... — Эмиль окидывается взглядом стоящую под креслом спортивную сумку и ещё одну, поменьше, для ноутбука — должны поместиться. На посадочном талоне багаж не указан, так что чемодана нет. Ладно, была не была. Поражаясь собственной наглости, он предлагает: — Могу подбросить. — И тут же врёт: — Мне как раз по пути.

***

      В Торонборге уже половина десятого. В Новой Дании — на час вперёд. За огромным, во всю стену, окном, давно стемнело и моросит дождь. Народу — никого. Приличные местные жители дрыхнут в уютных постелях.       Нил уверен, что ждать придётся долго, поэтому садится в кафе у выхода из зала, заказывает крепкий чёрный кофе. Если что, можно в любой момент сбегать покурить и без проблем вернуться за столик. Но ошибается.       Эмиль появляется минут через пятнадцать, в кожаной куртке поверх униформы. Он торопится, но, видя, что его заметили, переходит на обычный шаг. Вернее, на необычный. Эмиль не идёт, а как будто перетекает из одной плоскости в другую — грациозно, плавно, красиво. Щенки алабая вряд ли так передвигаются. А вот рысята наверняка. И они обязательно умеют мурлыкать.       — Ты быстро.       — Старался, — Эмиль радостно улыбается. Закидывает на плечо чёрный рюкзак с эмблемой лётной школы «Эльбу». — Пошли? Здесь недалеко.       Нил торопливо вытаскивает из кармана мелочь, высыпает её на столик. Затем подхватывает свои вещи, пристраивается рядом с Эмилем. Показывает кивком на его спину, набросив на голову капюшон:       — Это там вас учат на стюардов?       — Что? — не сразу догадывается тот. — А, это… Нет. Там учат на пилотов и инженеров. Стюард — это так… Удобная подработка.       — Вау, — Нил восхищённо присвистывает. — Так ты будущий лётчик?       — Не совсем. Оператор беспилотных летательных аппаратов.       — Жаль. А я уже раскатал губу на бесплатный бизнес-класс по знакомству.       — Могу покатать на дроне, — смеётся Эмиль. — И вот на этом.       Он останавливается возле чёрного с красными волнообразными росчерками мотоцикла, на корпусе которого красуется гордое название бренда.       — А… Мы точно вдвоём поместимся?       — Конечно, — уверенно подтверждает Эмиль. Наклоняется вперёд, что-то нажимает, откидывает часть сиденья и неожиданно вытаскивает изнутри второй шлем.       — Держи, — он протягивает его Нилу, другой надевает на себя. — Давай, — забирает сумки и так же ловко прячет их в мотоцикл. — Правда, сидеть придётся впритык друг к другу. — Он оборачивается к Нилу: — Это же не проблема?       — Ни разу.       — Ну и отлично. Главное, Нильс, держись за меня и не раскачивайся из стороны в сторону. Иначе точно случится проблема. Твоя толстовка при встрече с асфальтом не спасёт. — Эмиль многозначительно хлопает его по плечу. — К отелю могут приехать только уши.       — Не хотелось бы. Остальное мне тоже нравится. Кстати, зови меня Нил, а то Нильс — это что-то из сказок.       — Про дудочку и крыс? — Эмиль держится и говорит куда увереннее, чем в самолёте.       — Крыс не обещаю, а вот дудочку могу показать. Если довезёшь. — Нил осторожно, стараясь не завалить вместе с собой мотоцикл и Эмиля, перекидывает ногу. Садится, елозя задом по мягкому сиденью и пытаясь устроиться поудобнее. Надевает шлем, крутит головой.       Все звуки вокруг на миг исчезают, но быстро возвращаются. А через пару секунд, когда мотоцикл трогается с места, и вовсе превращаются в оглушительный рёв.       Эмиль что-то кричит, но Нил не слышит ни слова. Только крепче обхватывает его за пояс, уже жалея, что у Эмиля на спине рюкзак. Хочется прижаться ближе, почувствовать на груди тепло чужого тела, пусть и спрятанного под курткой.       Нил пытается смотреть по сторонам, но в темноте сквозь стекающие по защитному стеклу капли всё сливается, плывёт разноцветными пятнами вывесок и светофоров, мелькает фонарями и фарами встречных машин. Страх сменяется азартом. Нил даже жалеет, когда они сбавляют скорость и реальность вокруг начинает принимать привычные очертания: зелёные газоны на обочине, деревья, живая изгородь с двух сторон, аккуратные дорожки, мокрый асфальт. Синий указатель с белыми буквами, подтверждающий, что буквально через минуту, если не меньше, они будут на стоянке отеля.       — И правда близко, — не скрывая досады, бормочет Нил.       Эмиль его вряд ли расслышал. Спрашивает, когда они оба уже слезли с мотоцикла и сняли шлемы:       — Ты как? Не замёрз?       — Порядок.       — Промок, наверное. — Он задирает к небу лицо, приглаживая непослушные вихры на макушке. — Жаль, погода дурацкая. Последние три недели стояла такая жара, как летом. А сегодня — на тебе. Дождь.       — Романтика, мне понравилось, — искренне улыбается Нил. — Спасибо, было круто. Слушай...       Он представляет, как сейчас заберёт сумки, попрощается с Эмилем, зайдёт в номер, бросит вещи у двери, пойдёт в душ. Потом ляжет спать.       Хель его побери! Расставаться совершенно не хочется.       — Может, поднимешься? Вкусный ужин не обещаю, зато есть джин.       Эмиль опускает голову, прекращая разглядывать затянутое тучами ночное небо. Смотрит ему в глаза и тоже улыбается.       — У тебя нет тоника.       — Зато есть дудочка. — Нил подмигивает. — Я же обещал её показать.