Осколки историй

      Хадар живет с человеком уже неприлично долго. Пять лет почти.       Для начала он оправдывался тем, что человека хочет сожрать. Сейчас уже оправдоваться этим не выходит. Разве что... блинчики у него вкусные? С вареньем. Блинчики Хадар уже умеет жарить сам, поэтому даже это за оправдание не считается.       Горах бы весьма цинично посмеялся — и к лучшему, что с ним Хадар своими размышлениями не делится.       Хадар живет с человеком неприлично долго — и до сих пор не знает, что у него в голове. Вот зачем его брать на какие-то переговоры? Хадар даже не знает — ему и не интересно — о чем. Хадар не присутствует в качестве устрашения — это было бы понятно — но Мастеру ни к чему устрашать. Да и его, кажется, опасаются больше, чем демона.       Поэтому на время переговоров Хадар остается почти один. Он, замок и, ах, да...       Дети. Любопытные дети.              Горах, как честный лис, прятал ухмылку за веером. Не сильно-то помогало, Хадар все равно знал, что насмешливая ухмылка все еще на этом красивом личике, но...       Дети. Просто дети. А Хадар сам еще по человечьим меркам... Ну, не деть, но недалеко ушел. Можно и поприставать. А почему у дяди рога, а почему такие уши, а почему хвост с кисточкой...       Кисточка произвела на малышню неизгладимое впечатление, даже отговорки про сташного демона не спасли — ну не бывает страшных демонов с кисточкой, хоть ты тресни.       Детей трогать было невежливо, это Хадар помнил. Даже если они хотят в тебя поиграть.       А дети хотели! Еще как хотели!       И теперь Хадар молча сдирал бантики и рюшечки с одежды, под насмешливым взглядом. И с рогов. И это... Ему б умыться. И причесаться б тоже неплохо, а то эти кривые хвостики, бр-р-р... Хорошо хоть магия есть. Хадар запускает руки в волосы, распрямляя, проводит руками по лицу, испаряя краску. Сдирает последний бантик с рога.       Тихий смешок все же прерывает тишину.       Хвост раздраженно дергается. Колокольчики на нем звенят нежно-мелодичным звоном. Бантик на кисточке — особая детская гордость. Ленту для него — голубую, того цвета, которого Хадар любит, как обмолвился — они дружно вместе с демоном стащили из корсажа какой-то придворной дамы. На редкость занудной, по словам детей. Так что вылазка в чужие покои была хорошим приключением, а ленточка — законным трофеем. Маленькие колокольчики были негероически оторванны от шторы, а вот бантик завязывали дружно, уступив эту привилегию самой младшей. Поэтому он и вышел такой на редкость кривой. Хорошо хоть крепкий. Или не хорошо.       Хадар тянется к кисточке. Бант, конечно, на редкость дурацкий. И вид у него теперь совсем не демонический — вон, даже дух уже всего с ног до головы оборжал!       Хадар тянется — а потом рука замирает на пол-пути. Поперек горла встает эта детская радость, это торжественное ощущение какого-то чуда, пока этот бант вязали. Светлое, слишком светлое чувство. Теплое такое и чуть щекотное.       Хвост чуть виляет, издавая мелодичный звон. Ему вторит еще один смешок.       Хадар хмурится — а потом гордо задирает нос — и кисточку.       А ему бантик не повязали!