Нити судьбы

- Анапа? - Поэту кажется, что Кризалис сошел с ума. Какая Анапа? Какой совместный отдых? - У меня нет денег. Ну, вернее, у меня нет больших денег. - Жень, у меня тоже не особо много миллионов на счету, но почему бы нам не отдохнуть вместе? Сейчас август, самый сезон для этого, - в голосе Саши слышится невероятное воодушевление. - Только не говори, что уже купил все, что нужно. - Нет. Но я присмотрел недорогие путевки в пансионат. - Пансионат? Звучит так, будто мы старперы и будем посещать оздоровительные процедуры. - Не бурчи. Согласен? - Да, - кивает Женя, ощущая какой-то подъем. - Все равно у меня отпуск... Саша целует его в щеку и Онегин расплывается в улыбке. Оказалось, что для Поэта сложнее всего подобрать гардероб. Он долго стоял в растерянности перед шкафом, не зная, стоит ли позвать Сашку. За пределы Питера он никогда не выбирался, а лето в Петербурге величина непостоянная, потому летних вещей у него было немного. Да и в библиотеке даже летом довольно прохладно... - Ты чего там затих? - с кухни раздается голос Кризалиса. Он готовит ужин. Женя охотно пускает его к плите, ибо его кулинарные таланты далеки даже от отметки "удовлетворительно". Сварить пельмени или макароны он может, но супы или что-то посложнее макарон уже подвиг. Саша, на удивление, отлично с этим справляется, хотя, по его признанию, специально он не учился. - Я не знаю, какие вещи с собой взять. - Летние. - Я понимаю, но... - У тебя нет никаких шорт? Футболок и маек? Онегин так долго молчит, что Кризалис сам приходит, ему интересно, что у Поэта в гардеробе. - У меня есть... летние рубашки, - задумчиво бормочет Женя, доставая парочку рубашек разных оттенков зеленого с коротким рукавом. - Это уже хорошо. Футболки там? - мужчина с интересом оглядывает полки. - У меня нет футболок. - Вообще? Задумавшись, Женя извлекает из глубины полок помятую футболку с изображением Дональда Дака. Кризалис ржет так, что уши закладывает. Проржавшись, Саша выясняет, что шорты у Онегина отсутствуют, как класс, только брюки. - Ах да, ты и джинсы не носишь. А зря, они бы прекрасно обтягивали твою божественную задницу. Слушай, а у тебя есть эти... Ну как их... Типа подтяжек для носков? - Я покупаю качественные носки, резинка которых проявляет чудеса долголетия. - Так, а плавки? Не в трусах же ты будешь плавать? - Кризалис чувствует, что и тут ответ отрицательный. - Но я не умею плавать, зачем мне... - Поэт чувствует себя потерянным ребенком. - Сходим и купим. - Ты ужасен. - Нет, я просто тебя люблю. Прибывают они на поезде, потому что Женя категорически отказывается летать на самолете. Кризалис покорно принял его аргументы, и они дружно тряслись в плацкарте, страдая каждый по-своему. Конечно, больше от невозможности спать вместе, но и вагон, полный всех тех анекдотических стереотипов, явно удовольствия не доставлял. Кризалис почти все время проторчал в тамбуре, выкуривая сигарету за сигаретой, Онегин читал Мельникова-Печерского, пропустив мимо ушей слова Сашки о том, что на отдых берут любовные романы и детективы, а не "эти кирпичи, которыми убить можно". До пансионата добирались на такси. Пансионат Поэту понравился - два девятиэтажных здания, море недалеко, территория располагает к себе. На ресепшен сидела щекастая девушка с темным каре. Приняв документы, она долго таращилась в них, словно там ей открылись неведомые руны. - Молодые люди, вы к третьему корпусу закреплены, - сказала она, таращась потом на Кризалиса и его руки, покрытые шрамами. - Так, хорошо, и где он? Оба не заметили на территории еще какое-либо здание в девять этажей. Оказалось, идти нужно дальше по улице. Тащились минут пятнадцать, отдаляясь и от моря и от каких-то признаков цивилизации, пока не уперлись в пятиэтажное здание советской постройки. Мимо них что-то пролетело по грязной подъездной дорожке, и Женя был готов поклясться, что это перекати-поле. Номер поражал воображение - в голову сразу приходили советские фильмы, где мелькали дома отдыха. Странно, но душ был современным, но это было единственным, что было здесь от двадцать первого века. Кризалис первым делом проверил кровати на прочность, и Онегин поджал губы. - Только об одном и думаешь. - Думаю. Как не думать. Ты свои ноги в шортах видел? Жень, в кого ты такой красивый, а? Поэт закатил глаза и вышел на балкон. На балконе стояла еще одна кровать, с отломанной спинкой и матрасом с пятнами плесени. Вид на бетонную стену напротив и кучу не стриженых деревьев заставил Женю уйти оттуда и потребовать, чтобы его увезли обратно. Только сильные руки, перехватившие его талию, и поцелуй в шею заставили его успокоиться. Господи, что он с ним делает? И Онегин решил дать первому совместному отдыху шанс... Таким довольным Кризалис еще никогда не был. Он человек простой - ему моря и пляжа хватает, правда, он не отказался бы от многих удовольствий, доступных на морских курортах, но они с Поэтом, увы, два нищеброда, и деньги расходуют на нужное. На еду тратиться не пришлось, через дорогу от корпуса была столовая. Посещения этого осколка Советского Союза даже доставляли ему удовольствие. Женя молчал, но ел все, что предложат, по сохранившейся детдомовской привычке. Глубоко в воду заходить Поэт боялся, и Саша ненавязчиво был с ним рядом для подстраховки. Женя с самым гордым видом отказывался от помощи; что ж, хозяин барин. Зато, он буквально в первые пару дней стал идеально бронзовым, ни разу не обгорев. Кризалис на себя в зеркало не хотел смотреть, обгорел моментально, как бы Онегин не натирал его кремом. С утра до вечера они либо пропадали на пляже, либо гуляли. Никто не обращал на них внимания, и Сашка упорно брал Поэта за руку. Сначала Женя хотел вырвать руку, но Кризалис кивнул на прогуливающуюся мимо парочку, состоящую из блондина в очках и высокого парня с татуировками едва ли не всему телу. Они держались за руки и совершенно не обращали внимания на прохожих, увлеченные разговором. - Мы не одни такие, Жень. Все в порядке. Если что случится, я всем морды набью. - Я не трепетная фиалка, Саш. Я в детском доме рос, там такая борьба на выживание, - вспыхнул Онегин. - Мне тридцать два года и я могу за себя постоять. Драться я тоже умею. Тем же вечером они впервые занялись любовью здесь, в номере пансионата и Поэт, словно в отместку, искусал и исцарапал обгоревшие плечи любовника. Но Кризалис не выглядел недовольным. Женя назвал его мазохистом, но спать в соседнюю кровать не перебрался. Все оставшееся время отдыха они спали вместе и вид горничной, с испугом приходящей менять в номере постельное белье немало их забавлял. Перед отъездом Саша купил Онегину подарок. - Что это? - Онегин долго разглядывает сувенир. - Кружка. - Я вижу, что кружка. Зачем? - Подарок. Символичный такой. - Дурацкая кружка! - Отличная кружка! - Кризалис даже не обижается, понимая, что Поэт просто вредничает. Ему с первого взгляда приглянулась белоснежная кружка с черной надписью и ярко-красным сердцем. Он никогда не обращал внимания на кружки и чашки, магнитики и фигурки его не интересовали, но почему-то захотелось сохранить на память что-то, связанное с их первым совместным отпуском. Когда они собирают вещи, он краем глаза замечает, как заботливо Женя заворачивает кружку в полотенца и укладывает в сумку.