Нити судьбы

Родителей у него не было. Вернее, они очень даже есть, просто Поэт никогда их не знал. Его пылкое детское воображение рисовало ему картины того, как отец-писатель и мама, его верная помощница, попадают в аварию и именно поэтому он оказался в приюте. Почему им не интересовались другие родственники, если они были, он не задумывался, был мал и глуп для подобного. А когда вырос, узнал всю нелицеприятную картину. Двое малолеток не подумали, что от секса бывают дети, а когда поняли ошибку, то сроки аборта были далеко позади. Да, главный школьный хулиган заделал дочке директора школы ребенка, а та кинулась с повинной к матери. Ребенок родился и в тот же день от него отказались. Имя дали не потому, что его родители были очень умными и начитанными, просто по радио передавали оперу "Евгений Онегин". Все просто. Это осознание до сих пор травит его душу своей обыденностью в духе мелодрам, которыми засматриваются домохозяйки. Родители его не искали. Отцу он вообще не был нужен, тот благополучно спивается, наплодив парочку детишек своим собутыльницам. Мама вышла замуж за какого-то респектабельного ученого, и думать забыла об ошибке молодости. Женя перенес это стойко, когда узнал. Жизнь давно показала ему, как жесток этот мир, он с самого детства варился в маленьком филиале ада под названием "детский дом". У него не было друзей. По сути, большую часть своего детства он провел в больничной палате в виду слабого здоровья, подвижные игры ему были противопоказаны. Чтобы хоть как-то его занять, лишь бы он не доставал их вопросами, воспитательницы притаскивали ему книги пачками, не особо задумываясь, какого рода литературу дают в руки ребенку. Пока его ровесники читали сказки и детские приключения, он читал "Анну Каренину" и "Воскресение". Подвижный детский ум жадно впитывал этот чудной мир взрослых, делал парадоксальные выводы, а иногда все понимал не так, как задумано. Жизнь потом наглядно ему покажет, что к чему, но его начитанность приятно поражала воспитателей и отвращала других ребят. Он пытался подружиться, но поезд ушел. Зато, в качестве мести, умел отлично придумывать игры на основе прочитанного, взрослые так ни разу и не разглядели истинную подоплеку его задумок. А он мстил. Там, где не помогали кулаки, отлично спасала старая добрая манипуляция. После выпуска из детдома его ждало еще большее разочарование. Нет, он смог выучиться, устроился на работу, но с людьми он поладить не мог. С соседями умудрился разругаться в первый же месяц, когда поселился в выданной ему квартире на чердаке. Поэт своих соседей не любил - подъезд населяли алкоголики, разведенки с кучей детей, пенсионерки с противными маленькими тявкающими шавками. Он пытался быть дружелюбным, общительным, но мужики лишь презрительно сплевывали, когда он здоровался. Если они такие, то почему он должен идти навстречу? Терпеть, закрывать глаза? Эта мерзость не стоит потраченных нервов и времени. Поэт устроился работать в библиотеку, наверное, единственное место, где ему было комфортно. Среди книг он чувствовал себя как рыба в воде. Старушки-библиотекарши, работавшие тут, Надежда Васильевна и Ефросиния Ивановна относились к нему хорошо - он мальчик тихий, воспитанный, интеллигентный. А вот Шурочка, противная очкастая девица, его неимоверно раздражала. Вечно лезла, неприятно шутила, строила глазки. А когда поняла, что он не заинтересован в отношениях с ней, стала буквально источать яд при каждой с ним встрече. Поэт не считал, что это он виноват в том, что окружающий мир не может построить с ним нормальных отношений. Собственно, он не слишком и стремился. Да, общался, да, терпел свое окружение, но он же не обязан любить своих соседей и коллег. Но, рано или поздно кто-то тронет его сердце. Ее он заметил не сразу, хотя девушка очень даже выделялась на фоне окружающих ее людей. Она жила в соседнем дворе, ходила с тростью и одевалась во все черное. Сильно хромала, но мужественно терпела боль. Женя, как завороженный, следил за ней, когда проходил через ее двор на работу и обратно домой. Гуляла она одна, очень сосредоточенная, явно сжимая зубы при каждом неудачном шаге. Онегину в такие секунды казалось, что он видит кого-то, очень похожего на себя. Ведь он тоже один против всего мира, один, и некому взять его за руку и идти рядом, помогая. Девушка явно пережила какую-то трагедию и выглядела для него символом борьбы за место под солнцем. Набрался смелости и подошел к ней, когда возвращался с работы. - Добрый вечер, - он осторожно кивнул, не зная, как девушка среагирует на незнакомца. Девушка подняла на него равнодушные глаза. - Я... давно за вами наблюдаю... - Маньяк, что ли? - хмыкнула она, ее лицо немного оживилось, перестало напоминать маску. - Что? Нет, я просто... хотел познакомиться. Я живу неподалеку. Заметил Вас... Девушка смотрела на него с интересом и какой-то насмешкой, но то, что она его не прогнала, подбодрило Поэта и он, присев рядом с ней на лавочку, завел разговор. - А ты странный. - Мне иногда говорят такое.. Хотите, прочту вам стихи? Слова вырвались сами собой, волнение зашкаливало, а биение пульса звучало в ушах набатом. - Стихи? Офигеть. Блаженный, что ли? Женя дернулся, как от удара. Блаженный... Он вскочил со скамейки стремительно убежал прочь со двора. - Эй, ты куда?! Мужик, ты чего, совсем, что ли?! Он не слышал ее. Блаженный... Онегин ненавидел это слово. Его так называли воспитатели в детском доме, когда он с вдохновенным видом читал им стихи или же целые отрывки из прозаических произведений. Многие дети, услышав это слово, начали повторять его, вкладывая в обзывательство свои значения, но ему этого хватало за глаза. Стоило Поэту услышать такое обращение, и он терялся. Ненавидел появляющуюся слабость, ощущение паники, как в далеком детстве. Наверное, тогда это и случилось - всю ночь ему снились кошмары, а наутро в голове не было никаких мыслей, только строчки стихов. На работе Женя промучился почти неделю, отвечая невпопад или стихотворными строчками, откровенно пугая посетителей и сотрудников. Его трясло, как в лихорадке, а кошмары стали постоянным спутником. Онегин почти ничего не ел, держался на одном растворимом кофе и кусках хлеба, которые и запихивал в себя с трудом. Ему стало страшно, он все чаще видел, как при взгляде на него старушки-библиотекарши перешептываются, и он был готов поклясться, что они говорят "блаженный". Решение пришло само, он взял отпуск и добровольно пришел в больницу. Лучше так, среди других психов, чем медленно сходить с ума в одиночестве. Он даже умудрился познакомиться с одним из тамошних обитателей, парнем с глазами хищного зверя, по имени Алексей. Из больницы он вышел, триггера больше не случалось, но кошмары никуда не делись. Кризалис не казался ему воплощением интеллекта, он вообще сначала показался ему очень косноязычным и тупым. Поэт наделся, что Саша никогда об этом не узнает. Он сам подошел к нему, сам завел разговор, хотя не собирался. И поразился тому, как этот человек... похож на него. В глазах мужчины было такое страшное одиночество, что сердце дрогнуло. Не этот ли взгляд загнанного зверя он сам видит по утрам в зеркале? Разговор продолжился, они обменялись телефонами. Господи, да он даже в соцсетях зарегистрировался, хотя раньше только брезгливо морщился при их упоминании. Общались, встречались, чтобы прогуляться. Даже посидели в кафе под названием "Райдо", ему там понравилось. Как-то незаметно Кризалис стал частью его жизни. Он... понимал. В тот вечер они допоздна засиделись у Саши на квартире, которая не слишком нравилась Жене - жилище требовало ремонта и было порядком захламленным. - Я.. Это в тот период было... Убираться не хотелось. Руки не доходят, понимаешь? - смутился Кризалис в ответ на его неодобрительный взгляд. О, он понимает. Себя заставлял, правда, а его кто заставит? - Останешься на ночь? - спросил Кризалис, ополаскивая чашки. - Что? - На ночь, говорю, останешься? - Я и с первого раза услышал. Зачем? - Ты, конечно, через две остановки живешь, но завтра выходной, ни тебе, ни мне на работу не надо. Почему нет? - У меня нет... - Онегин не знал, как отказаться. Почему-то предложение взволновало. - Щетка не распакованная у меня есть, есть новая футболка, которую я ни разу не надевал. Полотенце дам, шорты тоже найду, - Саша звучал так, словно давно прикидывал нечто подобное. - Хорошо... Ему постелили в комнате, Кризалис лег в "зале". Поэт минут двадцать лежал и сверлил потолок взглядом, пока не понял, чего хочет. Тихо встал с кровати и вышел из комнаты. Саша тоже не спал. Открыл глаза и усмехнулся, увидев Женю, застывшего над ним, как тень отца Гамлета. - Это неправильно. Это ты должен там спать. - С тобой? Онегин дернулся, но кивнул. Они умудрились уместиться вдвоем на этой старой кровати и Поэт, положив голову Кризалису на плечо, заснул. Кошмаров с той ночи он больше не видел. Оказалось, Саша тоже. Странное притяжение, зародившееся в тот день в библиотеке, усиливалось, и ему не хотелось разрывать эти связующие нити.