Призма чувств

      Жене восемнадцать.       И кажется, в её жизни началась чёрная полоса.       Женя привыкла побеждать, потому что усердно трудилась и целенаправленно шла к этим победам. Второе место засело глубоко в голове, противно царапая черепушку изнутри. Отношения с Алиной сначала вернулись на уровень их встречи в кабинете истории, несколько месяцев назад, но позже смогли чуть-чуть наладиться, потому что не Алину она винила в своём поражении. Она винила Этери. Ведь это именно она предала её, заранее расставив свои приоритеты. Иметь целый конвейер талантливых учениц, где одна лучше другой — разве не счастье для учителя? Женя злилась. Но больше всего ей было просто больно. Больно от того, что эта женщина, заранее разменяв их с Загитовой, словно монеты, позволяла целовать себя и целовала в ответ, так нежно обнимая её и прижимая к себе. Прикасалась холодными пальцами к разгорячённой коже и заставляла хрипеть её имя в экстазе. А потом заправляла тёмные пряди за ухо и мягко целовала в висок, словно и не знала ни о каком размене собственных учениц.       Именно поэтому Женя решила, что нужно что-то менять. Сначала она пересела на заднюю парту, оставив на первой жутко недовольную Алёнку, которая лишилась источника помощи на контрольных, затем перестала посещать дополнительные занятия с Этери, а в середине марта нашла себе репетитора из МГУ. Брайан Орсер был зарубежным специалистом, глубоко изучающим историю России, который приехал несколько лет назад в Россию на стажировку, но настолько сильно его покорила красота этой страны, что он остался работать здесь, преподавая и иногда занимаясь репетиторством.       Этери Георгиевна сначала не обращала внимания на такие выходки, хотя и разговаривала с классным руководителем Жени о том, что она настороженна таким поведением. А когда Женя не пришла на пробный экзамен, сославшись на то, что у неё репетитор, Тутберидзе не выдержала.       Когда прозвенел звонок с урока, Женька быстро смахнула тетрадки и учебник в сумку, намереваясь быстро покинуть кабинет и направиться в столовую, но громкий, властный голос заставил её вздрогнуть.       — Медведева, подойди!       — У нас не очень большая перемена, — лениво протянула она, неохотно подходя к учительскому столу. — Я бы хотела успеть поесть.       — Успеешь, — хмыкнула Этери, провожая взглядом последних учеников, которые предусмотрительно закрыли за собой дверь.       — Плешь проедать ты мне успеваешь же.       — Не поняла? — Медведева скрестила руки на груди, вопросительно изогнув бровь.       — Это я не поняла, Жень, ты у нас царских кровей или что? — Тутберидзе говорила спокойно, но от этого спокойствия у Жени зарождалось неприятное беспокойство в груди. — Тебе нужно высылать отдельное приглашение на пробный экзамен?       — Нет, но если бы его можно было писать не в одном кабинете с тобой, я была бы очень рада.       В глазах Этери вспыхнул гнев. На секунду Евгения даже подумала, что женщина её сейчас ударит.       — Если я не буду наблюдать тебя на своих занятиях, — сквозь зубы процедила Тутберидзе, пальцами сжимая край собственного стола. — У тебя начнутся большие проблемы с администрацией школы.       — Брайан - хороший специалист, я ему доверяю, — продолжала гнуть своё Медведева. — И не нуждаюсь в дополнительных занятиях.       Девушка на пятках развернулась и собралась идти на выход, когда чужая рука вцепилась в её собственную, заставив обернуться. От этого прикосновения внутри всё болезненно сжалось, а в голове мелькнули воспоминания о том, какими нежными с ней когда-то были эти руки. Женя встряхивает головой, прогоняя наваждение, ведь сейчас в движениях этих рук не было ни капли нежности.       — Мне абсолютно наплевать, хороший он специалист или нет, — Этери крепче сжимает её запястье и Женька думает, что на коже точно останется красный след. — Ты идёшь на экзамен от школы. Ты — моя ответственность, и поэтому я должна видеть твой результат на элективах и пробниках, а не переживать из-за того, что ты где-то там занимаешься непонятно чем!       — Я занимаюсь программой, — Медведева вырывает руку и трёт запястье. — И разве вы обо мне переживаете? Вы о своём статусе хорошего учителя переживаете, а не обо мне!       — Женя, ну что за бред ты несёшь? — женщина качает головой. — Ты же знаешь, что всё совсем не так.       — Не знаю! — выпаливает Женя, не позволяя себе согласиться с её словами. Потому что слишком заманчиво, слишком красиво, но слишком больно. — И не хочу знать!       Она разворачивается и почти бегом покидает кабинет.       И всё-таки она появляется на следующих дополнительных занятиях. Сначала она молчит, пытаясь доказать Этери, что ей здесь совершенно не интересно, но позже включается в работу и на секунду им обеим кажется, что всё снова как прежде. Но урок заканчивается, и Женя молча уходит, а Этери не просит остаться. И только Алёна, всегда ожидающая Женьку возле двери, каждый раз замечает два грустных взгляда, которые не могут пересечься друг с другом.       — Ты не думаешь, что вам нужно поговорить? — спрашивает Алёна, застёгивая куртку и накидывая капюшон на голову. Несмотря на то, что весна была в самом разгаре, на улице по-прежнему было жутко холодно.       — Поговорить? С кем? — Женька, уже полностью одетая, отрывается от просмотра ленты в инстаграме и смотрит на подругу.       — С Этери Георгиевной, — тихо произносит Косторная, оглядываясь, словно только что произнесла запретное имя и сейчас кудрявая бестия совершенно точно появится в поле зрения.       — О чём мне с ней разговаривать?       — Хотя бы просто заговорить, как нормальные люди. Не об истории! — девушка закидывает рюкзак на плечи и они обе идут на выход из школы. — Не то чтобы я лезла в ваши отношения, но…       — Вот и не лезь, Алён! — резко отвечает Медведева, но потом выдыхает и добавляет мягче: — Мы разберёмся.       — Как знаешь, — Алёна примирительно поднимает руки вверх и меняет тему разговора.       Время летит так неумолимо быстро, приближая конец учебного года, а вместе с ним и экзамены. Женя очень напряжена, у неё большие планы, в которых она время от времени сомневается. Она иногда делится своими страхами с Брайаном, и он говорит такие простые вещи, что это ненадолго притупляет страх и прибавляет сил двигаться к своей заветной цели — сто баллов, но легче окончательно не становится. Потому что ему не так нужен высший результат, ему важно сохранить Жене нервную систему, поэтому мужчина постоянно твердит ей, что нужен отдых. А Женька не хочет отдыхать, она хочет доказать всем, что может достичь самого высокого результата. Доказать Этери, что та сделала неправильную ставку. И просто разделить вместе с ней эту большую «победу».       И она начинает доказывать, когда они с классом приходят на последний дополнительный урок перед майскими праздниками. В конце занятия, Этери выводит на экран одну из карт:       — Интересно, угадаете, что за событие? — женщина по-доброму усмехается, оглядывая присутствующих. — Мало, кто может определить, к чему относится эта карта.       Женя чуть щурится, всматриваясь в изображение. Названия советских городов, серые стрелочки, обозначающие направление движения советских войск, кольцом сжимающихся возле города, скрытого за цифрой, и названия нескольких фронтов.       — Операция «Уран», — говорит она с таким видом, словно её попросили сказать самую очевидную вещь на свете.       — Как? — удивлённо выдыхает учитель. Ещё ни один из её учеников так точно не определял с первого раза эту сложную карту. И то, что Женя так быстро и безошибочно дала ответ, приятно удивило её, ведь у Медведевой исторические карты до сих пор вызывали панику. — На что ты смотришь?       — Там изображены Юго-Западный и Донской фронты, — девушка пожимает плечами. — А ещё под цифрой — Сталинград и, соответственно, Сталинградский фронт.       — Молодец, Жень, — Тутберидзе улыбается и одобрительно кивает головой. Может, не так уж и плохо, что Женька обзавелась репетитором — закрыла некоторые пробелы. Вот только почему же тогда так больно от осознания, что это не она помогает Жене справляться с такими проблемами?       Когда электив подходит к концу, Этери впервые за долгое время просит Женьку задержаться.       — Хорошая работа, Жень, — начинает она, поднимаясь со своего места. — Я не только про карты, я в целом.       — Спасибо! — девушка старается держаться ровно, но внутри у неё всё ликует. Она никогда не признается, но она очень скучала по Этери, хоть и всё ещё злилась.       — Я просто хотела напомнить, что если тебе нужна помощь или совет, ты всегда можешь прийти ко мне.       Женя молча смотрит на неё, поджав губы. В её глазах Этери видит сомнение и это, словно острый осколок, больно режет по сердцу. Но сомнение быстро сменяется благодарностью и через секунду Женька уже сжимает её в своих объятиях.       — Я знаю, — выдыхает куда-то в шею. — Я скучаю.       — Женечка, — женщина кладёт руки на её талию, чуть сжимая.       — И мне больно, — она отстраняется, заглядывая в чужие глаза. — Очень больно.       — Ты же знаешь, что я бы никогда…       — Тшш, — Женя прикладывает палец к её губам. — Не говори ничего.       Медведева поднимается на носочках, убирает палец от чужих губ и накрывает их своими. Этери притягивает её ближе, отвечая на поцелуй, а потом отстраняется, нервно косясь в сторону неплотно закрытой двери.       — Нам нужно поговорить, Жень, — женщина кончиком пальца стирает чуть смазанную Женькину помаду в уголке её губ. — Правда нужно.       — Хорошо, — улыбается она, перехватывая чужую руку и покрывая пальцы кроткими поцелуями. — На майских праздниках?       — На праздниках, — соглашается Тутберидзе. — А теперь беги, тебя твоя подружка уже заждалась, наверное.       Женька сейчас выглядела такой счастливой и влюблённой, что это сбивало Этери с толку. Сначала Медведева чуть ли не огнём дышала в её сторону, обвиняя в том, чего у женщины даже в голове не возникало, а сейчас так просто соглашалась на разговор, словно и не было этих двух месяцев отчуждения.       — До встречи! — уже выходя из кабинета бросает Женька с широкой улыбкой.       — До свидания, — прощается учитель, качая головой. Вот же правду говорят, что любовь зла и сердцу не прикажешь. Если бы она могла, то сразу бы провела воспитательную беседу с этой противной штукой в груди, чтобы та не занималась ерундой. Но уже было поздно — эта штука учащённо бьётся, стоит только Женьке подойти ближе, чем на расстояние вытянутой руки. И желание проводить воспитательные беседы сразу как-то отпадает.       В коридоре, уткнувшись в телефон и облокотившись спиной на подоконник, Алёна ждёт подругу. Когда та наконец-то выходит из кабинета, она поднимает голову.       — Жень, у тебя с помадой что-то не то, — говорит Косторная, когда они идут по коридору. — Она смазалась.       — А, это я неудачно рукой задела, — отмахивается она, облизнув губы кончиком языка.       — Рукой? — Алёна в удивлении вскидывает брови вверх. — Ах, ну да, рукой…       Женя лишь хихикает в ответ и толкает её в плечо, ведь если не пойман — не вор.       Но разговор на праздниках так и не состоялся, Этери уехала по делам в северную столицу, а Женя старательно доделывала все свои долги по другим учебным предметам. А выйдя потом в школу и снова погрузившись в подготовку к экзаменам и последнему звонку, она совсем не находила времени, чтобы договориться с учителем о встрече.       Но была ещё одна причина, почему Женя оттягивала этот разговор — она боялась. Ей казалось, что после этого разговора что-то между ними точно изменится, и почему-то Жене думалось, что не в хорошую сторону. А ещё она боялась признаться, что тогда, в феврале, она была не права. Признать это было страшнее всего, ведь тогда все её действия, сделанные наперекор Этери, оказались бы бессмысленными. Иногда в её голове всплывал один короткий диалог из прошлого, который заставлял сильно-сильно жмуриться и кусать собственные губы, только бы выбросить его из головы.       — Потому что тот факт, что я не реагирую на её истерики, её злит. И это её мотивирует.        — На сто баллов?       — Дай Бог, Жень, чтобы тебе никогда такая мотивация не понадобилась.       Нет, Женя совершенно точно не была похожа на Юлю. У Липницкой был резкий характер, она хотела всего и сразу. А Женя… Она мотает головой и зарывается в учебники, потому что с каждым разом она всё ближе и ближе к тому, чтобы согласиться с тем, что между ними нет разницы.       Конец учебного года наступил быстрее, чем Женька успела опомниться. В кабинетах пахло наступающим летом, младшие классы счастливые ходили по школе, дожидаясь последних майских дней, после которых их ожидают три месяца свободы. И даже выпускники, хоть и были напряжены перед самым главным последним рывком, тоже радовались наступающему лету. Завтра у них был последний звонок, а дальше их ожидала усиленная работа на элективах.       Последний урок истории подходил к концу и Жене даже стало грустно от осознания, что больше такой полюбившейся школьной атмосферы у неё в жизни не будет. Она не могла представить, что придёт в сентябре в университет, а историю будет вести кто-то другой: чужой и совсем не родной сердцу.       — Жень, торопишься? — спрашивает её Этери, когда звенит звонок с урока и ученики, прощаясь, начинают покидать кабинет. Женька радостно мотает головой. — Выпьем чаю?       Этери разливает чай по кружкам, достаёт из шкафа печенье и салфетки, и они усаживаются за парту, мило беседуя обо всём на свете. Медведева рассказывает, как в начале ей тяжело давалась история и она тысячу раз жалела, что вообще собралась сдавать её, а потом со смехом вспоминала, как первые несколько дней побаивалась нового учителя, но несмотря на это, никогда не соглашалась со слухами и прозвищем «Снежная королева» данным Этери учениками.       — У тебя хоть и холодный взгляд был, но доброе сердце! — говорит Женька, откусывая край печенья. — Я это почему-то всегда знала.       — И именно поэтому ты тогда на меня так пялилась, что даже встать забыла? — женщина упирается подбородком в собственную ладонь и усмехается, замечая, как у Жени широко раскрываются глаза.       — Ты помнишь! — девушка смущённо опускает взгляд. — Это случайно получилось. И вообще, я просто задумалась!       — Задумалась, значит, — улыбка Этери становится шире. — И о чём же?       — Не помню! — Женька закатывает глаза. — И вообще, Этери Георгиевна, что вы пристали с расспросами?       — Ладно, задумалась так задумалась, — Тутберидзе пожимает плечами и поднимает кружку, делая глоток и пряча в ней свою улыбку.       Они ещё какое-то время разговаривают, а потом Женя начинает собираться домой. Она помогает Этери, споласкивает кружки и убирает обратно в шкаф.       — Увидимся завтра на празднике, — говорит Женя, сжимая чужие руки. — Я буду там самая красивая!       Этери Георгиевна тут же меняется в лице, закусывает губу и опускает голову вниз, делая шаг назад. За всеми этими душевными разговорами, она забыла сообщить самое главное.       — Жень, — она смотрит вниз, пытаясь подобрать нужные слова, и пальцами касается цепочки на шее. Евгения знает, что это плохой знак. — По поводу последнего звонка…       — Да? — Этери поднимает голову и заглядывает ей в глаза.       — Я не приду завтра.       У Жени сердце, кажется, пропускает удар. Эти слова словно хлестнули по лицу, заставляя отшатнуться назад.       — Ч-что? — она надеется, что просто ослышалась. Сейчас Этери улыбнётся и скажет, что пошутила. Но она молчит. — Почему?       — Мне нужно уехать на конкурс с Алиной, — женщина тянется к чужой руке, но Женя отдёргивает её.       — Ты это сейчас серьёзно? — у Жени в глазах — непонимание, она всё ещё надеется, что это просто глупая шутка. — Алина это твоя причина пропустить мой праздник, который мы… я приготовила для тебя?!       — Я не могу бросить её одну, Жень.       — А меня значит можешь? — только сейчас осознание, что это не шутка, больно бьёт по голове. Она опускает голову вниз, пытаясь сдержать подступающие слёзы, но попытка получается слабой.       — Женя, послушай меня, пожалуйста, — Этери касается её лица и поднимает его вверх, ладонями стирая дорожки слёз. Но Женя отступает назад, вырываясь и не желая её слушать.       — Просто скажи, почему между нами всегда стоит она?! — девушка не сдерживается, кричит, утирая солёные дорожки с собственных щёк. — Почему ты всегда выбираешь её?!       — Алина здесь ни при чём! — в голосе женщины звучит сталь, но только потому что так она старается успокоить чужую истерику. На сердце же у неё кошки скребут. — Просто есть работа и договорённости, которые я не в силах нарушать!       — Если бы ты хотела, то нашла бы способ! — Женя хватает свою сумку. — Значит для тебя я просто очередной трофей, Этери.       — Женя! — кричит женщина, но ответом ей служит лишь громкий хлопок двери. Она стучит кулаком по деревянной поверхности стола и запрокидывает голову наверх, не позволяя предательским слезам скатиться вниз.       Наперекор судьбе и назло всем, Женя сдаёт экзамен на максимальный балл, но большой радости ей это не приносит. Родители и друзья поздравляют с таким феноменальным результатом, Брайан по телефону говорит о том, как сильно он гордится ей, а учителя в школе радостно хлопают её по плечу, когда она приходит расписываться за получение результатов.       — Вы знаете, мне просто повезло с репетитором, он очень много сделал для меня, — говорит Женя своему классному руководителю, точно зная, что эти слова дойдут до нужного адресата.       — А как же Этери Георгиевна? — спрашивает пожилая женщина, поправляя платок на своей шее. — Мне казалось, вы — очень хороший тандем.       — Она тоже молодец, — соглашается Женя, возвращая учителю ручку и документ. — Но это уже в прошлом.       — Главное, что ты это сделала! — улыбается женщина в ответ. — На следующей неделе нужно будет за последний экзамен расписаться прийти, не забудь.       — Конечно, Татьяна Анатольевна.       Она приходит через неделю, расписывается в кабинете у школьной администрации, улыбается в ответ на поздравления и искренне благодарит. И уже собирается уходить, когда одна из женщин достаёт какую-то папку из ящика стола и просит Женю отнести её в кабинет Этери Георгиевны. Медведева сначала хотела отказаться, сославшись на то, что очень торопится, но передумала. С папкой в руках, она без стука заходит в такой до боли знакомый кабинет, и на секунду даже ощущает грусть. Это место навсегда останется для неё родным, несмотря на всё произошедшее в его стенах.       — Меня попросили передать Вам, — вместо приветствия произносит Женя, приближаясь к столу и кладя на него папку.       — Благодарю, — Этери поднимает взгляд от заполнения бумаг и улыбается ученице, откладывая ручку в сторону. — Я тобой очень горжусь, Женька.       — Спасибо, — сухо отвечает Медведева.       — Жаль, что я не оказалась человеком, который столько сделал для тебя.       — Мне тоже жаль.       — Что ж, — женщина поджимает губы и скрещивает пальцы в замок, локтями опираясь на стол. — Удачи тебе и пусть всё в жизни сложится так, как ты хочешь.       — Знаете, что я поняла за всё это время? — Женя вдруг усмехается, игнорируя произнесённые секундой ранее слова учителя.— Мы с Вами Лёд и Пламя, которым не суждено быть вместе. Потому что при соприкосновении между нами всегда возникает вода.       — Интересное суждение. А ты сама-то в него веришь, Жень?       — Верю, — говорит она и мысленно корит себя за эти слова. Потому что не верит, но сил доказывать обратное у неё уже просто не осталось. — Прощайте, Этери Георгиевна.       — До свидания, Женя.       Евгения ещё несколько секунд смотрит в чужие карие глаза, в надежде, что что-то ещё можно изменить, но понимает, что их красивая, но очень печальная глава на этом завершилась.

За все, что было между нами — спасибо, Все это было нам необходимо, Я пойду, и ты иди, Очевидно, нам не по пути с тобой.