Призма чувств

      Утро у Жени не задалось с самого его начала. Сначала она проигнорировала будильник, затем, когда он заиграл повторно, вовсе отключила его, чтобы продолжить наслаждаться своим чудесным сном. Уже потом, когда Алина вышла из ванной, обнаружила всё ещё спящую подругу и начала толкать её в бок, Женька подскочила и, словно ошпаренная, начала носиться по номеру, громко ругаясь на всех и вся.       Алина спустилась на завтрак раньше Жени и на вопрос Этери Георгиевны об отсутствии Медведевой сообщила:       — Стрелки пытается нарисовать.       — Зря ты её одну там оставила, это надолго, — качая головой и поднимаясь с места произнесла Этери. — Пойду спасать нашу красавицу, пока она себя в чудовище случайно не превратила.       Женя игнорирует стук в дверь, потому как важнее сейчас было сосредоточится на собственном макияже. Она слышит, как дверь номера открывается и, желая прервать поток чужого негодования, кричит из ванной:       — Алин, я сейчас!       — Алина уже наслаждается завтраком, в отличие от некоторых, — рука Жени дёргается от неожиданности, оставляя грязный след на коже.       — Этери Георгиевна, доброе утро, — улыбается Женька, поворачиваясь к ней. — Не поможете?       — Не пойму, зачем тебе сегодня понадобилось рисовать эти твои стрелки? — интересуется женщина, проходя в ванную.       — Чтобы быть красивой! — отвечает Медведева, и улыбка её становится ещё шире.       — Ты на олимпиаду идёшь, а не на вечеринку, — усмехается Тутберидзе, смачивая ватный диск мицеллярной жидкостью и аккуратно стирая не получившуюся стрелку с женькиного глаза. — Перед кем ты там красоваться собралась?       — Перед Вами, конечно же! — победно выпаливает она, приоткрывая глаза, чтобы посмотреть на реакцию Этери.       — Жень, ты мне и без стрелок нравишься, — Этери откладывает грязный диск в сторону, а потом поднимает взгляд на лицо Жени, на котором красовалась самодовольная ухмылка. Тутберидзе с опозданием осознаёт, что только что ляпнула.       — Ага, вот Вы и признали, что я Вам нравлюсь!       — Я имела ввиду, что…       — А пришли тогда зачем? — перебивает её Женя, обрывая мысль на полуслове. — Могли бы Алину послать за мной.       — Тогда мне бы пришлось вас обеих из этой ванной вытаскивать, — спокойно отвечает она, а потом, прерывая поток возражений, командует ей закрыть глаза и рисует злосчастную стрелку.       Когда женщина заканчивает, Женька смотрится в зеркало. Довольная результатом она на носочках разворачивается к Этери и та замечает хитрые огоньки в её глазах.       — А если я Вас сейчас поцелую, что Вы на это ответите?       — Женя, не стоит…       Но Женино кредо сегодня — игнорируй. Поэтому она с удовольствием пропускает эти слова мимо ушей, обвивает её шею руками, чуть приподнимается и всего лишь на пару секунд замирает возле чужих губ, чтобы проверить свою догадку, а потом, не встретив возражений, уверенно целует.       Они успевают на завтрак за десять минут до его окончания, когда Алина уже допивает кофе и доедает свой десерт. Загитова смотрит на них, пока они обе быстро уплетают завтрак, и пытается понять, что же изменилось. Волосы Этери Георгиевны немного растрёпаны, а Женька выглядит в тысячу раз счастливее, чем когда Алинка уходила из номера. Она ещё несколько секунд не сводит с них взгляд, а потом медленно качает головой, так и не придя ни к какому ответу. Наверное, рисовать Жене стрелки действительно непростая задача.       Евгения выползает из такси и осматривает здание, куда они приехали на олимпиаду.       — Обычное, скучное серое здание, — констатирует она, когда они втроём проходят в холл.       — А ты в Питере жаловалась, что всего лишь «какой-то гостиный двор», — усмехается Этери.       — Ну они могли бы и в главном здании тогда провести, — Женька пожимает плечами. — Престижная олимпиада была всё-таки.       — Престижнее этой? — спрашивает Алинка, стягивая шапку с головы.       — Чуть менее, наверное.       Они сдают одежду в гардероб, проходят регистрацию и уже собираются идти на торжественное открытие в актовый зал, когда Загитову кто-то окликает.       — Даниил Маркович? — девочка удивлена, но не скрывая радости тут же подбегает к мужчине и обнимает его. Этери и Женя лишь переглядываются. — Вы какими судьбами здесь?       — Семиклассников привёз, у нас в этом году целых три товарища до финала дорвались, — смеётся он, а потом поднимает глаза и, замечая Медведеву вместе с её учителем, движется в их сторону. Заметив это, Этери почти одними губами спрашивает Женю:       — Кто это?       — Я не знаю, — Тутберидзе удивлённо вскидывает брови вверх. «Зато он тебя знает» — не успевает сорваться с языка.       — Здравствуй, Женя, — здоровается Даниил, кладя ладонь на её плечо. Женя молча кивает и бросает недоуменный взгляд на Алину.       — Он из нашей школы в Ижевске, — шепчет на ухо Загитова. Медведева хмурится, пытаясь вспомнить этого странного мужчину, но все воспоминания о школе в Ижевске словно испарились из головы.       — Этери Георгиевна, для меня честь познакомиться с Вами, — продолжает Даниил Маркович, потеряв интерес к Медведевой и обращаясь уже к Этери. — Недавно прочитал ваши с Сергеем Дудаковым труды по Отечественной войне 1812 года, и до сих пор не могу отойти. Ну очень сильное впечатление вы на меня произвели!       — Ой, ну вы и вспомнили, конечно, — отмахивается Этери, не готовая сейчас выслушивать оды восхищения от какого-то незнакомого ей учителя из глубинки. — Это было давно и неправда.       — Да, согласен, почти десять лет назад была выпущена эта монография, но такое ощущение, будто писалось только вчера!       — Даниил Маркович, мне кажется, что ребята вас потеряли, — Алина, поняв, что нужно спасать ситуацию, решила напомнить ему о том, с кем и зачем он сюда приехал.       — Было приятно познакомиться, — мужчина широко улыбается, не сводя взгляда с Тутберидзе, а потом уходит к своим ученикам, кивнув девочкам на прощание. — Удачи, Алина, Женя!       — Фу, какой мерзкий, — фыркает Женька, когда он пропадает из зоны видимости. — Я даже очень рада, что не помню его.       — Так потому что у вас Царёва вела историю, а у нас Даниил Маркович, — Загитова пожимает плечами. — Он так-то хороший учитель, но помешанный на книжках.       — И на Этери Георгиевне, — хмыкает Женя, скрещивая руки на груди.       — И не только он, — усмехается Этери, кладя ладонь чуть выше жениной лопатки.       — Не только, — тихо бормочет в ответ.       Всю торжественную часть Женя просидела склонив голову на плечо Этери Георгиевны и терзая себя разными мыслями. Для неё это была последняя школьная олимпиада, она же была для неё самой важной: выиграв её Женя сможет не переживать о поступлении в МГУ, с ней будут не важны даже результаты экзаменов. Ведущий говорит о совмещении десятых и одиннадцатых классов в одной номинации как единого старшего звена, и Женя устало переводит взгляд на Алину. Ещё год назад, когда Женька была на её месте, она даже мечтать не могла о том, чтобы пробиться в финал этой олимпиады, а Алина делает то, что ей тогда казалось невозможным. И это было неприятно. Ведь ещё год назад это она, Женька, была главной звездой, а теперь ей в спину дышит подрастающее поколение. Женя морщится. Подрастающее поколение, какой ужас! Ей же всего восемнадцать лет, а она уже думает так о тех, кто чуть младше неё самой.       — Жень! — Медведева чувствует как чужая рука обхватывает её плечо и легонько тормошит. Она поднимает голову и непонимающе смотрит на Этери. — Улыбайся, нас снимают.       Тутберидзе показывает ей камеру сбоку от них и Женя, прижимаясь к учителю ближе, улыбается, пальцы складывая в знак мира. Этери крепко обнимает её и все плохие мысли уходят из Женькиной головы, а на их место приходят такие, от которых у неё предательски краснеют щёки.       — Вы знаете гораздо больше, чем вам самим кажется, — говорит Этери Георгиевна, когда приходит время девочкам идти в аудиторию. Женщина берёт обеих за руки и крепко сжимает их. — Всё будет хорошо.       Алина и Женя коротко кивают и молча следуют за сопровождающими, понимая, что проявлять какие-либо эмоции сейчас — не место и не время.       Медведева коротко стучит в дверь номера. Так много мыслей и страхов терзают её, а номер Этери кажется единственным местом, где можно спрятаться не только от разных душевных терзаний, но и от всего внешнего мира.       — Ты сегодня расстроена, — говорит женщина, запуская девушку в номер. — Что тебя тревожит?       — Мне кажется я в нескольких заданиях глупо ошиблась, — Женя проходит в номер и с ногами залезает в кресло. Сейчас не хотелось бросаться на шею к Этери Георгиевне и искать утешения в её объятиях, хотелось просто смотреть на неё и слушать. Слушать то, что больше никто и никогда не скажет — жёсткую правду.       — Почему ты так думаешь? — Тутберидзе наливает воду в стакан и протягивает его Жене. Девушка забирает его и благодарно кивает, делая глоток.       — Я торопилась.       — Причина?       — Хотелось сделать как можно больше заданий, — после небольшой паузы отвечает она.       — Жень, о чём мы с тобой постоянно говорим? — Этери вздыхает и присаживается на подлокотник дивана. — Что для нас важнее?       — Качество, — понуро отвечает Медведева.       — И что же такого произошло в аудитории, что ты забыла об этом?       — Не знаю, — бормочет Женя, лицом утыкаясь в собственные ладони. — Помутнение какое-то, наверное.       Этери несколько секунд молчит, обдумывая ситуацию, а потом протягивает руки к Жене и прижимает её к груди, целуя в макушку.       — Делаем выводы, Женёк, и работаем дальше.       — Я соберусь завтра, честное слово! — Женька чуть отодвигается, заглядывая в чужие карие глаза. — Я Вас не разочарую!       — Ты не для меня старайся, — Этери качает головой, сжимая пальцами её острые плечи. — Для себя, Жень, для себя!       — Я для себя не умею, Этери Георгиевна, мне для кого-то нужно! — она поджимает губы, обдумывая что-то, а потом тихо добавляет: — Для Вас.       — Глупышка ты, Женька, — лёгкий поцелуй остается на виске и Жене этого больше, чем просто достаточно, чтобы понять — она на правильном пути.       На следующий день Женя действительно собирается, внимательно читает текст заданий и всё проверяет, крутя в голове слова Этери Георгиевны: «результат складывается из качества, а не из количества». Она вновь отказывается комментировать всё, что она написала, даже несмотря на то, что, выйдя из аудитории в этот раз, она была намного счастливее, чем днём ранее. Оставшийся день они втроём провели прогуливаясь по городу, вечером должны были выложить предварительные результаты первого дня, но думать о них не хотелось никому. Только ужиная, они всё-таки заводят об этом разговор. Женя открывает положение с результатами и хмурится, читая его.       — Алина, у тебя 82.92 балла, — она делает паузу. — У меня 81.61 балла.       — Есть кто-то с более высокими баллами? — спрашивает Этери, делая глоток своего кофе. Она видит, как сникла Женя, после увиденных результатов, и пытается прикинуть, какие слова подобрать, чтобы и Женьку подбодрить, и Алинке показать, что радоваться это нормально, а то она, бедная, даже сжалась от осознания, что опережает Женю.       — Нет, мы с Алинкой лидируем, — механически отвечает Медведева, после чего откладывает телефон в сторону.       — Что ж, это замечательно, — женщина улыбается уголками губ. — Ждём результаты второго дня и общую сумму баллов. Все ещё может поменяться, не забываем об этом. Надеемся на лучшее, но предполагаем худший исход.       — Но мы же всё равно молодцы? — по-детски интересуется Загитова, вызывая добрую усмешку на губах учителя.       — Конечно, вы вообще умнички мои, — женщина поднимается со своего места, обходит девочек, сидящих рядом, и обнимает обеих со спины. — А теперь, умнички, расходимся по номерам отдыхать!       — Этери Георгиевна, можно я к вам зайду попозже? — спрашивает Медведева и получает одобрительный кивок в ответ.       Женя лежит на своей кровати, смотря в потолок. Настроение было ни к чёрту, но она старалась успокоить себя тем, что сегодня у неё всё удалось. Алинка выходит из душа и тихонько присаживается на краешек её кровати.       — Женька, — Загитова мягко касается её руки. — А ты помнишь, как ты меня в детстве в заброшку притащила?       — Как ты тогда дрожала я ещё не скоро забуду, Малявка, — хихикает Медведева, пододвигаясь, чтобы Алина поудобнее забралась к ней на кровать.       — Зато ты такой бесстрашной казалась, — она улыбается и кладёт голову на чужое плечо. — Даже Мориса чуть на месте не прибила.       — Он дурак потому что, — Женя рукой приобнимает её за плечи. — Как он там? Давно с ним не общалась.       — Да хорошо всё, закончил колледж, работает. Девушку себе нашёл, счастливый ходит.       — Надеюсь, она его воспитает нормально, — усмехается Женька.       — Это бесполезно, — хмыкает Алина. Всё же она так и не простила его до конца за этот «сюрприз» на заброшке.       — А к чему ты это вспомнила-то? — интересуется Медведева. Алинка поднимает голову и долго смотрит в её глаза, а потом улыбается.       — Хотела тебе просто напомнить, что ты у нас бесстрашная, Жень.       — А то, — Женька притягивает Алину ближе и подбородком упирается в её макушку. — Только невнимательная. И задания с картами так и не научилась нормально решать.       — А мне Этери Георгиевна недавно секрет рассказала, как с ними работать и не бояться ошибиться.       — Когда это она успела? — девушка вопросительно вскидывает бровь вверх, пытаясь припомнить, когда учитель что-то говорила по этому поводу. Они вместе с Алинкой приходили на дополнительные занятия и единственной, кто задерживался после них, чтобы задать какой-либо вопрос, была Женя.       — Так на прошлой неделе, у меня уроки закончились, а у Этери Георгиевны окно было, она меня и позвала на доп, — вспоминает Алина, чувствуя как напрягается Женя.       — А меня почему не позвали? — резче, чем хотела, спрашивает Евгения, разрывая объятия.       — Я предложила, но у тебя была математика и Этери Георгиевна решила, что не стоит тебя снимать с урока, — Алина чувствовала себя такой виноватой, сжимаясь в комок, словно нашкодивший котёнок. Она ведь знала, что Женьке это не понравится, но даже не догадывалась, что это её настолько сильно заденет.       — Действительно, математика же самый нужный мне сейчас предмет! — фыркает Женя, подхватывая телефон и что-то кому-то печатая. Телефон мигает уведомлением о том, что его необходимо подключить к сети питания, а через несколько секунд полностью отключается.       — Жень, она хотела как лучше…       — А получилось как всегда! — Женя откидывает разряженный телефон на кровать и обиженно скрещивает руки на груди, а потом взглядом цепляется за приготовленный для Этери Георгиевны подарок и её немного отпускает. — Ладно, проехали.       — Жень…       — Всё хорошо, Аль, — она берёт свой подарок и направляется к выходу, обуваясь. — Не принимай на свой счёт, ладно?       — Ладно, — успевает кивнуть Алина, прежде чем дверь номера захлопывается.       Этери по приближающимся шагам в коридоре понимает, что кто-то сейчас постучится в дверь. Поэтому откладывает книжку и поднимается с кровати, поправляя подушку, на которой так удобно лежала минутой ранее.       — Это уже традиция, — улыбается женщина, запуская Женю в номер.       — Я сегодня по делу, — обиженно бормочет Медведева, но потом выдыхает, понимая, что выяснять отношения сейчас совсем некстати. Этери удивляется такому ответу и тону в голосе.       — И что же за дело такое? — интересуется она, сложив руки на груди. Женька опускает голову вниз, словно пытаясь прогнать ненужные мысли, а потом прокашливается и вновь поднимает на неё глаза. В них женщина видит чистую любовь и преданность, и от этого у неё в груди приятно щемит.       — Этери Георгиевна, я хочу поздравить Вас с Днём Рождения! — улыбается Женя и достает из-за спины красивую коробочку, протягивая её учителю. — Хочу пожелать, чтобы все Ваши мечты всегда сбывались!       — Жень… — Этери от неожиданности даже теряется, не находя слов, но принимает подарок, заключая девушку в объятия.— Спасибо тебе большое!       — Будьте счастливы! — Женька крепче сжимает её талию. В её объятиях тепло и уютно, не хочется думать ни об олимпиаде, ни о результатах, ни о чём-то ещё.       Они проходят в глубь номера, женщина ещё раз благодарит Женю, на что девушка просит Этери открыть подарок. Тутберидзе ловким движением пальцев отвязывает ленточку, открывает коробочку и достаёт оттуда ежедневник чёрного цвета.       — Я увидела, что Ваш уже почти закончился, а Вы всегда что-то записываете, поэтому подумала, что он будет очень нужным, — смущённо произносит Женя.       — Жень, это действительно очень нужный подарок! — Этери нежно проводит ладонью по его поверхности.       — Но это ещё не всё! Посмотрите на дно коробочки, — женщина заботливо откладывает массивный ежедневник в сторону и снова берёт коробку в руки, заглядывая внутрь. Там, на дне, аккуратно лежат две тонкие красные ниточки, с маленькими серебряными знаками бесконечности на каждой из них.       — Это…       — На счастье! — смеётся Женька, беря её правую руку и завязывая одну из ниток на её запястье. А потом достаёт вторую и просит помочь закрепить её на собственной руке. Женя переплетает их пальцы и смотрит на то, как гармонично смотрится её подарок на их запястьях. — Красная нить на запястье, встречи длиною в судьбу, где находим мы счастье, с кем встречаем весну*.       — А ты у нас ещё и стихи читаешь? — улыбается Этери.       — Только для Вас, — отвечает Медведева, а потом застывает напротив чужого лица, кончиками пальцев касаясь щеки. — Для тебя.       — Жень… — выдыхает почти в самые губы. Этери много думала о том, что произошло между ними за эти несколько дней, и пришла к выводу, что так не должно быть. Они перешли черту, которую не стоило переступать, и это могло повлечь за собой ужасные последствия. Но у Жени в глазах такая любовь, а у самой Этери в груди такая нежность, что она снова сдаётся, позволяя губам Жени целовать её, а своим рукам — обвить девичью талию, ладонью скользя чуть ниже, чем ей было положено как простому учителю.       — С Днём Рождения, Этери, — шепчет Женька, мягко подталкивая женщину в сторону кровати и пальцами цепляя верхние пуговки на её рубашке. Этери перехватывает её ладони, молча заглядывая в глаза, сама не до конца понимая, что этим жестом хочет сделать: то ли Женьку вразумить, то ли себе дать время, чтобы найти причину остановиться.       — Так нельзя, Жень.       — Тшш, — она губами касается пленивших её руки ладоней, а потом поднимается и приникает к шее, оставляя на горячей коже мокрую дорожку из поцелуев. — Так правильно.       Этери с этим категорически не согласна, но откладывает все свои возражения на потом, позволяя чужим проворным рукам расстегнуть последнюю пуговицу на рубашке и стянуть её с себя, а губам — с нежной жадностью исследовать её обнажённое тело. Женщина обязательно подумает о том, что ей со всем этим делать, но это всё потом, а сейчас она наслаждается моментом, позволяя Жене любить её и отдавая свою любовь взамен.       Женя из стороны в сторону ходит по номеру, нервно заламывая руки. С минуты на минуту должен был быть опубликован общий протокол с результатами, поэтому чувство какой-то непонятной ей тревоги нарастало всё больше и больше.       — Женька, ты чего не собираешься? — спрашивает её Алина, убирая тушь и маленькое зеркальце в косметичку. Она уже минут десять наблюдает за тем, как подруга наматывает километры от окна до двери их номера и обратно. С Женей в последнее время вообще происходит что-то очень странное, начиная от психов по поводу не получившейся стрелки, заканчивая тем, что она где-то гуляет полночи, а потом приходит под утро и не отвечает на вопросы, говоря о том, что она устала и хочет спать. На самом деле Алинка не была глупой девочкой и догадывалась, что происходит с Женей, но задавать ей какие-либо вопросы сейчас было просто бесполезно.       — Я уже готова, — отмахивается Медведева, бросая взгляд на часы. — Почти.       Алина лишь пожимает плечами, протягивая руку к расчёске и принимаясь собирать высокий хвост на голове. В дверь стучат, и Женя, в два шага оказавшись возле, распахивает её, даже не поинтересовавшись тем, кто там стоит.       — Всё хорошо? — спрашивает Этери, проходя за ней и аккуратно закрывая за собой дверь. Евгения лишь кивает головой и наконец-то опускается на свою кровать, переставая мельтешить по номеру. — Вы готовы?       — Почти, — протягивает Загитова, пытаясь зачесать вылезшего петуха на голове. Тутберидзе отмечает для себя, что на фоне взбудораженной Медведевой, Алина держится очень спокойно. Этери подходит к ней и предлагает помочь, краем глаза замечая, как дёргается Женя. Медведева внимательно следит за каждым их движением, пока не замечает, что на сайте появляется положение с результатами второго дня.       — Появилось! — громче, чем хотела, вскрикивает она и дрожащими от волнения пальцами открывает файл. Пока он загружается, женщина заканчивает с причёской Алины и они вместе садятся к Жене на кровать, заглядывая в её телефон. Этери касается Женькиного бедра в поддерживающем жесте, большим пальцем очерчивая круговые движения, пытаясь её хоть немного успокоить.       — Не может быть… — выдыхает Женя, когда файл открывается и они видят результаты. — Они одинаковые!       На странице крупными цифрами выделяются два идентичных результата — 156.65. Жене не нужно смотреть общий протокол, чтобы понять — она проиграла. Рука Этери сжимает её колено, а Женя чувствует, как слёзы скапливаются в уголках глаз. Она вскакивает с кровати и, не сказав ни слова, покидает номер. Этери Георгиевна вздыхает, провожая её взглядом, а потом поворачивается к Алине и сжимает её в объятиях.       — Поздравляю, Алинка, ты молодец! — женщина искренне улыбается, наблюдая за эмоциями девочки, все ещё не осознавшей победы.       — Спасибо! — выдыхает она, а потом тянется к своему телефону, чтобы открыть этот файл и ещё раз убедиться, что это всё правда. — Я… я не знаю, что сказать даже.       — Алин, ты всё уже сказала и сделала, — Этери хлопает её по плечу. — Осталось принять и наслаждаться.       — Да, наверное, — она кивает, глупо улыбаясь. — А Женя…       — Не переживай, с ней все хорошо будет, — женщина поднимается с кровати. — Ты честно заработала эти баллы и победу, и не должна чувствовать вину за это. Я с ней поговорю, а ты пока собирайся, а то на награждение опоздаем.       — Хорошо! — отвечает Алинка, провожая её взглядом.       Этери находит её в коридоре, облокотившуюся руками на подоконник и тихо вздрагивающую от рыданий. Она касается её спины и Женька разворачивается к ней, лбом утыкаясь в плечо и пальцами впиваясь в ткань чужой одежды. Ладони Этери ложатся на её спину и макушку, а губы мягко касаются виска.       — Жень, ты чего, всё же хорошо! Никто ж не умер, ну, — Женя не отвечает, лишь всхлипы становятся громче, а тело начинает вздрагивать ещё сильнее. — Женечка…       — Почему Вы не могли придержать её ещё на один год? — спрашивает вдруг Женя, поднимая заплаканные глаза. В них — боль и разочарование, а ещё искреннее непонимание и злость.       — Ты что такое говоришь, Жень? — Этери сама вздрагивает, не ожидая такого вопроса. — Я не могу просто взять и запретить кому-то принимать участие в олимпиаде!       — Но ведь это Вы проверяете самый первый, школьный, этап! — уже не сдерживаясь, кричит Евгения, скидывая с себя чужие руки. — Вы оцениваете! Вы могли придержать её, не допустив в следующий этап!       — Женя, мы должны всем давать равные шансы!       — Вы же знали, как мне важно было выиграть именно эту олимпиаду, — она шмыгает носом и руками утирает слёзы с щёк. — У меня не будет больше шанса. Всё, конец!       — Послушай меня, пожалуйста, — женщина обхватывает её за плечи. — Ты призёр всероссийской олимпиады, понимаешь? Всероссийской! Не обесценивай это, потому что не каждому дано даже попасть сюда, не говоря уже о том, чтобы попасть в тройку лучших.       — Но…       — Жень, жизнь на этом не заканчивается, — Этери снова заключает её в объятия. — Будут у тебя ещё олимпиады в университете, круче будут, престижнее!       Женя молчит, не находя в себе сил поднять руки и обнять женщину в ответ. Внутри неё — пустота и обида от поражения. Она могла быть первой, если бы не разница в один чёртов балл. Если бы не Алина, если бы…       — Может быть, если бы Вы тогда сняли меня с математики, я была бы первой, — Женя сжимает кулаки и прикусывает собственную губу. — А Вы просто променяли меня на более талантливую девочку!       — Ты сама-то себя слышишь? — ахает Этери, отступая на шаг назад.       — Теперь у Вас, Этери Георгиевна, всё идеально сложилось, — отвечает Женя, а потом на носках разворачивается и направляется в собственный номер, бросив из-за спины: — Пойду, поздравлю Вашу чемпионку.       Медведева исчезает в глубине коридора, а Этери устало облокачивается на стену, прикрывая глаза и пытаясь переварить все прозвучавшие упреки и обвинения в её адрес. Ещё вчера она была для Жени целым миром, на который та влюблённо смотрела и крепко держала, не желая отпускать. А теперь она для неё — предатель. Женщина дрожащими пальцами касается красной нити, повязанной вокруг её запястья, и горько усмехается, приходя к мысли, что в их судьбе произошёл разлом.

Новый рассвет в холодной постели, Было, но нет того, что имели, Сердце мое напомнит о себе, Как я верила тебе**