Призма чувств

      Евгении сегодня восемнадцать.       Она завивает кудри и красится, попутно отвечая на поздравления друзей в интернете. С её губ весь день не сходит улыбка, но несмотря на праздничное настроение, выкинуть тяжелые мысли из головы совсем не получается. Накручивая прядь волос на плойку, Женя уходит в них с головой.       Вот они с Этери в мае вернулись из Санкт-Петербурга. Женька ещё неделю ходила такая счастливая, будто она выиграла не одну из обычных школьных олимпиад, а настоящие Олимпийские игры. Только медальки на шее не хватало, но Женю это совсем не расстраивало, потому что у неё на шее теперь висело кое что намного ценнее, чем какой-то кусок металла.       — Жень, подойди ко мне в кабинет после уроков, пожалуйста, — просит Этери Георгиевна, встречаясь с ней в коридоре школы. Женька кивает и широко улыбается, провожая удаляющуюся женщину взглядом, а потом возвращается к диалогу с подругами, продолжая наслаждаться последним учебным днём перед летними каникулами.       — Можно? — спрашивает Медведева, после негромкого стука входя в кабинет. Почему-то здесь как-то по-особенному пахнет приближающимся летом, и Женя не может сдержать очередную улыбку. Особенно, когда хозяйка кабинета встаёт из-за учительского стола и раскрывает руки для объятий. Женьке нравится нырять в них, прижиматься к чужому телу так близко, насколько это возможно, и зарываться носом в ворох светлых волос.       — Какие планы на лето, Женьк? — заботливо спрашивает Этери, не разрывая объятий, но одной рукой заправляя непослушный тёмный локон за ухо девушки.       — Море! Солнце! Пляж! — радостно перечисляет она, вскидывая голову вверх после каждого слова. Потом цепляется взглядом за губы Этери Георгиевны и вдруг жалеет, что не может включить поцелуй с этой женщиной в список своих планов. И поднимает глаза вверх, пытаясь не думать о том, какие же всё-таки у женщины губы на вкус. — А у Вас?       — А у меня как обычно, долгий перелёт в Америку, — взгляд женщины и без того тёплый, ещё больше наполняется любовью.       — У меня Диана там учится.       — Ого! Я не знала… — Женя удивлена. Таких подробностей Алёна ей не рассказывала. Скорее всего, потому что она сама не знала. И Жене приятно, что Этери поделилась этим с ней. — А Вы потом расскажете мне про Диану побольше?       — Расскажу, если захочешь, — только сейчас Тутберидзе убирает руки с Жениной спины и поворачивается к столу, что-то ища в ящике стола. — Но сегодня я бы хотела поговорить о другом.       Она достаёт из ящика небольшую коробочку, перевязанную ленточкой и протягивает её Евгении. Та переводит удивлённый взгляд с коробочки на Этери Георгиевну, а потом обратно, пытаясь подобрать нужные слова.       — Это тебе небольшой презент за победу, Жень, — женщина улыбается, наблюдая за Женькиной нерешительностью, поэтому сама берёт её руку и вкладывает в неё коробочку. — Ты заслужила.       — Этери Георгиевна… — выдыхает она, а потом снова сжимает Тутберидзе в объятиях. — Спасибо большое! Но не стоило, правда!       — Открой, — настаивает Этери.       Женька отвязывает ленточку и убирает крышку, доставая оттуда красивый кулон в виде сердечка, внутри которого было выгравировано сердце поменьше, с пронизывающей его стрелой.       — Такой красивый! — девушка всё ещё ошарашена подарком и ей до чёртиков приятно, что Этери проявила к ней такое внимание. — Ещё раз огромное спасибо!       — Когда я его увидела, сразу почему-то подумала о тебе, — Этери берёт кулон из её рук, обходит девушку со спины, отодвигает тёмные волосы и надевает кулон на шею. Мягкие пальцы касаются горячей кожи, и по спине Жени пробегают мурашки. — Хотела подарить его сразу после возвращения, но замоталась с делами.       — Должники? — смеётся Женька, разворачиваясь к ней, когда женщина застёгивает застежку.       — Курсовики, — улыбается Этери, окидывая девушку взглядом. — Тебе очень идёт.       — Вы лучшая, Этери Георгиевна!       Лето было действительно замечательным, Женя любила приезжать на море, бродить по тёплому песку, принимать солнечные ванны и дышать свежим морским воздухом. Здесь не было никаких забот, проблем и переживаний. Здесь было хорошо. Но каждый раз Женя ловила себя на мысли, что было бы гораздо лучше, если бы здесь была одна светловолосая особа. Она думала о ней каждый день, постоянно порываясь написать что-нибудь Этери, как только та проникала в её мысли. Но боялась показаться навязчивой, поэтому всегда откладывала телефон и возвращалась обратно в свои мысли, где придумывала красочные сюжеты о том, как здорово они могли бы отдохнуть здесь вдвоём.       И как же неприятно ей было осознавать, вернувшись в школу в сентябре, что что-то поменялось. Тутберидзе выглядела уставшей, постоянно решала какие-то проблемы по телефону, и за весь сентябрь провела только один электив для тех, кто собирался сдавать историю на экзамене. Об отдельных дополнительных с Женей не шло и речи. Этери продолжала отправлять Медведевой материалы для подготовки к олимпиадам, но просила её позаниматься самой. И в конце месяца Женя не выдержала, подойдя к Этери с прямым вопросом.       — Этери Георгиевна, что-то случилось? — задержавшись после урока, спрашивает она, подойдя к учителю.       — Ты о чём? — женщина поднимает на неё удивлённый, но всё такой же уставший взгляд.       — Вы выглядите так, словно не спите от слова «совсем», — Женька поджимает губы. Ей хочется обнять женщину, оградив так её от всего внешнего мира, и просто сидеть с ней, легонько покачивая в своих руках. — И, если честно, я скучаю по нашим дополнительным занятиям.       — Просто у меня в университете на кафедре с самого начала года появились внутренние проблемы, решение которых занимает больше времени, чем мне бы хотелось, — Тутберидзе прикрывает глаза и трёт пальцами виски. — Ещё и знакомые хотят перевести свою дочь в нашу школу, просили разузнать что и как.       — А почему именно в нашу?       — Я занималась с этой девочкой в прошлом учебном году по видео-связи, она на максимальный балл сдала огэ. И теперь её родители хотят, чтобы мы продолжили уже очное сотрудничество.       — О, Вы не рассказывали про это… — Женьку немного задевает тот факт, что скоро придётся делить Этери Георгиевну с кем-то ещё. Но ещё больше задевает то, что учитель даже ни разу не заикнулась о новой талантливой ученице из какой-то глубинки.       — Я не обязана тебе обо всём докладывать, Жень, — холодно произносит Этери, открывая глаза. А потом, видя как та напряглась от этих слов, добавляет мягче: — Спасибо за беспокойство, Жень, но тебе сейчас лучше подумать не обо мне, а о предстоящей всероссийской олимпиаде.       — Конечно, — Медведева опускает голову вниз, пытаясь сдержать подступившие слёзы. — Я пойду готовиться.       — Жень, погоди, — Этери касается её руки. — Приходи в следующую пятницу после уроков, мы разберём трудные задания.       — Хорошо, Этери Георгиевна, я приду. — Женя вырывает руку и, попрощавшись, быстро покидает кабинет.       Когда Женя и Алёна шли по коридору в сторону кабинета истории, Женька выглядела очень счастливой. Она была рада, что наконец-то сможет позаниматься с Этери наедине, как раньше. Алёна же радости её не разделяла, ей нужно было сдать тетрадь с домашним заданием, которую она днём ранее не принесла на урок, и уже готовилась по этому поводу выслушивать язвительные комментарии в свою сторону. И ещё не факт, что учитель примет у неё эту тетрадь, но здесь Алёна надеялась лишь на то, что Женька вступится за неё. Медведевой Этери Георгиевна позволяла слишком много, и хоть Алёна и не понимала, чем же Женю так зацепила эта холодная женщина, таких очевидных фактов не могла отрицать — Женя была особенной для Этери. И Алёна, на правах подруги, собиралась этим воспользоваться.       Женя первая переступает порог кабинета и резко тормозит, отчего Косторная буквально врезается в её спину.       — Жень, ты чего? — спрашивает она, обходя вросшую в пол подругу. А потом поворачивает голову и ясно понимает, что заставило Медведеву замереть. Её взгляд упирается в красивую девушку со смуглой кожей, сидевшую за первой партой, прямо на Женином месте. Её длинные тёмные волосы были собраны в аккуратный высокий хвост, а в карих глазах удивления было не намного меньше, чем у Женьки. И если бы в первый год Женя не прожужжала Алёне все уши о своей — сейчас уже бывшей — девушке, то Алёна бы обязательно пошутила, что Медведева тормоз.       — Жень, наконец-то, проходи давай, — говорит Этери, кивком головы указывая на место рядом с Алиной.       — Привет, — тихо здоровается Загитова, приподнимая руку в приветственном жесте       Женя отмирает, переводит взгляд с Алины на Этери, и чувствует, как внутри всё закипает от злости. Она разворачивается и пулей вылетает из кабинета, хлопнув дверью.       — Этери Георгиевна, я тут тетрадь принесла, — нарушает повисшую тишину Косторная, неловкими шагами подбираясь к учительскому столу. Кладёт тетрадь и быстро добавляет, пока женщина не успела что-нибудь ей сказать: — Я сейчас за ней схожу, вы пока начинайте!       И ещё быстрее, чем Женя, покидает кабинет.       Догоняет она её в конце коридора, хватает за руку и разворачивает к себе.       — Медведева, ты совсем с ума сошла что ли?       — Я сошла?! — Женька уже готова была выплеснуть всю свою злость на подруге, но вовремя себя останавливает. — Ты это видела?       — Да, судьба страшная штука, — Алёна согласно кивает и, удостоверившись, что Женя не сбежит, отпускает её руку. — Но это же не повод, блин, сбегать оттуда! Ещё и меня с ними наедине оставила!       — Судьба?! — Медведева снова начинает заводиться, с каждым новым словом её лицо принимает более алый оттенок. — Ты вообще понимаешь, что происходит?       — Честно, не очень, — она скрещивает руки на груди, готовясь выслушивать теорию заговора в исполнении Жени Медведевой.       — Этери Георгиевна весь прошлый год занималась с Алиной, не просто с какой-то левой девочкой, а моей Алиной! И это всё у меня за спиной!       — Уже не твоей, это первое, — поправляет Косторная, прочистив горло. — И второе, я очень сомневаюсь, что Тутберидзе была в курсе того, что вы, скажем так… были знакомы.       — Но Алина-то была! — продолжает девушка, всплескивая руками в стороны. — Она знала кто такая Этери и специально стала с ней заниматься! Чтобы меня задеть, понимаешь?!       — Жень, даже если и знала, может у неё были какие-то другие причины. Ты бы узнала сначала, прежде чем выводы делать.       — Я не…       — Медведева! — рявкнула Этери, выходя в коридор, отчего обе девушки вздрогнули. — Я что, бегать за тобой должна?! Быстро в кабинет!       Бросив печальный взгляд на подругу и опустив голову, Женя поплелась обратно.       Наладить отношения и с Алиной, и с Этери не получалось совсем. Женя злилась на них обеих и игнорировала любые попытки заговорить с ней по любой теме, не касающейся истории. Медведева не могла понять, на кого из них злится больше — на Алину, которая прекрасно зная, кто такая Этери Тутберидзе, продолжила с ней заниматься и ничего об этом не говорила самой Жене; или на Этери Георгиевну, которая тоже не обмолвилась ни словом об Алине, так ещё и устроила такую неожиданную встречу двух бывших. Конечно, женщина была не в курсе данного факта, но это не мешало Жене злиться на неё.       — Жень, мы можем с тобой поговорить? — после окончания урока спрашивает Этери, пока Медведева убирает тетрадки в сумку.       — Конечно, — у Жени было хорошее настроение, поэтому она даже не стала строить из себя недотрогу, хотя последние несколько недель только этим и занималась в обществе учителя и своей бывшей девушки.       Когда за последним учеником закрывается дверь, Этери кивком головы просит девушку присесть за парту, сама присаживается напротив и складывает руки в замок.       — Жень, что у вас с Алинкой такого случилось, ты можешь мне рассказать?       — Для чего? — тут же ощетинилась Женя, готовая вытащить свои колючки в любой подходящий момент.       — Мне завтра вас обеих сопровождать на городской этап олимпиады, но помимо вас там будут ещё и младшие классы. Я должна быть уверена, что вы не переубиваете друг друга, пока я буду отвлекаться на малышей, — женщина улыбается уголками губ. — Так что случилось?       — Мы были знакомы. Давно       — Это я уже знаю, — Этери не сводит взгляда с ученицы, отчего та ёжится, не зная, какие подобрать слова.       — Я поступила очень нехорошо по отношению к ней. И она решила мне отомстить.       — В чём проявляется её месть?       — В том, что она здесь.       — И почему ты решила, что она сделала это назло тебе?       Женя открывает рот, чтобы что-то ответить, но тут же закрывает, опуская взгляд вниз. Не скажешь же Этери, что она была в неё влюблена и Алина поняла это ещё раньше, чем сама Медведева. А вот был ли её приезд сюда назло Жене или просто воля случая, она не находила ответа. Не была её Алинка мстительной особой, готовой провернуть такое. Или была?       — Не знаю, — после долгой паузы отвечает Женя и поднимает взгляд. — Если Вас успокоит, то я обещаю, что мы не будем драться.       — Успокоит, — Этери поднимается из-за стола и Женя делает то же самое. Тутберидзе мягко обхватывает её плечи руками и чуть сжимает. — Но, пожалуйста, поговорите друг с другом.       — Этого я не обещаю, — вздыхает Евгения, а потом, смотря в карие глаза напротив, добавляет: — Но я постараюсь.       Алинка выглядела очень напряжённой. Она искренне не понимала, почему Женька на неё так злится. Да, они расстались не на хорошей ноте. Да, Алина целый год занималась с Этери Георгиевной и не сообщила об этом Жене. Но с другой стороны, это была чистая случайность. Кто же знал, что мир НАСТОЛЬКО тесен, что единственной хорошей, знакомой её родителям, историчкой оказалась именно Тутберидзе. Когда Алина её увидела и узнала имя, она очень хотела захлопнуть ноутбук и треснуть его об стену. Или сказать, что у неё проблемы с интернетом и вообще она передумала сдавать этот предмет на экзамене. Но потом ей стало интересно, чем же эта женщина так увлекла Женю, и уже через несколько занятий поняла. То, как Этери Георгиевна преподносила предмет, как спрашивала, как мотивировала и хвалила — всё это вызывало восхищение.       Женя наблюдала за тихой, ушедшей в свои мысли Загитовой. Для неё это была первая серьёзная олимпиада, поэтому девушка чувствовала волнение и, чтобы унять его, обнимала себя руками, пытаясь собраться с мыслями и настроиться. Они так и не заговорили, обменявшись лишь дежурными кивками приветствия в собственной школе. Не заговорили и по пути, и даже распрощавшись с Этери внизу, не обмолвились ни словом друг с другом. И только сейчас, стоя в коридоре в ожидании, когда их запустят в аудиторию, Женька вдруг задумалась о том, что вот она — Алина, здесь, рядом. Стоит такая же красивая и слегка неуверенная в себе. Словно и не было этой разлуки в несколько лет.       — Не нервничай ты так, — говорит Медведева, облокачиваясь спиной о стену рядом с Алиной. — Это не страшно, правда.       — Жень… — девушка выглядит удивлённой, по глазам Женька видит, что та хочет задать сотни вопросов, но в итоге лишь улыбается и тихо произносит: — Спасибо.       Евгения улыбается в ответ и понимает, что это был первый шаг к сближению.       Женька делает последние штрихи: наносит не слишком яркую помаду на губы, брызгается духами и надевает любимый кулон в виде сердца на шею. Мама предлагает ей надеть бусы из жемчуга, которые очень хорошо подходят к её нежному платью цвета сакуры, но Женя непреклонна. Отвечая на очередное сообщение, она кричит папе о том, что готова ехать, и через пять минут они уже едут в сторону кафе, куда Евгения пригласила своих самых дорогих друзей.       Внутри её уже ждут Алёна и Лёша Ерохов, которые о чём-то ожесточенно спорят друг с другом; Миша Коляда, который пытается свести их спор к минимуму; Аня Щербакова и Саша Трусова, которые снимают всё это на телефон, хихикая. И Алина, которая первая замечает остановившуюся в дверях и наблюдавшую за всем этим счастливую Женьку. В объятиях друзей так комфортно и тепло, их поздравления греют душу, а смешные истории весь вечер не дают Женьке заскучать и только подтверждают, что рядом с ней действительно лучшие люди.       И только одного человека не хватает ей для полного счастья и спокойствия на душе. Телефон, словно читая мысли Медведевой, мигает уведомлением, и Женька замирает, открывая сообщение от самого нужного человека.       «Будь счастлива, Жень! С Днём Рождения!»       «Спасибо большое, Этери Георгиевна! Я Вас очень люблю!»       «И я вас всех люблю»       Женя грустно улыбается. Не этого ответа она хотела увидеть. Но, по-крайней мере, Женька входит в число этих «всех», кого любит Этери. И, может быть, однажды, она станет единственной.

Знаешь, моё сердце — это не игрушки. Засыпаю тихо, слёзы на подушке, Знаешь, моё сердце мучается сильно, Я в тебя влюбиться его не просила.*