Призма чувств

      С утра Женя чувствует себя прекрасно и выглядит очень решительно, несмотря на то, что находится в своих мыслях и наушниках, пока они с Этери Георгиевной добираются до здания исторического института СПбГУ, где проводилась олимпиада.       — А расскажите немного об этом университете, — просит Евгения, убирая наушники в карман куртки. — Надо же немного ознакомиться с историей этого места.       — Вовремя ты решила ознакомиться, — улыбается Этери.       — Лучше поздно, чем никогда, — пожимает плечами девушка.       Женщина некоторое время молчит, думая, с чего начать.       — Если помнишь, мы уже говорили на уроках, что многие из зданий, которые занимают сейчас институты Санкт-Петербургского государственного университета, первоначально не были построены в учебных целях, — Этери смотрит на Женю, та пытается вспомнить данный факт, а потом медленно кивает. — Например там, где занимаются историки и философы, и куда мы с тобой сейчас идём, раньше находился гостиный двор, а в главном здании СПбГУ когда-то заседал Сенат и работали коллегии.       — Гостиный двор? — хмыкает Женя, не скрывая разочарования на лице. Она-то ожидала, что они чуть ли не в Зимний дворец поедут. А тут всего лишь навсего какой-то там двор. — Как-то не престижно.       — Ну, возможно, — улыбается уголками женщина и продолжает: — Здание было задумано как Новобиржевой гостиный двор, в начале XIX века его построили по проекту итальянского архитектора Джакомо Кваренги. Это был огромный четырехугольник в два этажа с открытыми галереями, обращенными внутрь просторного двора. И изначально помещение использовалось как склад.       — И когда же этот склад перестроили под учебное заведение? — Медведева по-птичьи склоняет голову вбок, не сводя взгляда с Этери.       — В середине 1930-х годов его приспособили для нужд университета и надстроили третий этаж.       — Интересно… — задумчиво произносит Женя. — А изнутри институт красивый?       — Вот и посмотришь, — усмехается женщина, ладонью легонько ероша чужие тёмные волосы.       Женька не ожидает величественных колонн и бальных залов, но всё равно приятно удивляется, когда они входят внутрь. Огромный холл с высокими потолками, массивные двери, старинные стены и запах истории, буквально витающий в воздухе — всё это заставляет её восторженно крутить головой по сторонам.       Они проходят чуть дальше в холл, направляясь к столам с табличкой «Регистрация участников». Заполняют необходимые бланки, получают бейджики и указания, куда дальше идти. Поднимаются на второй этаж, там их встречают волонтёры и направляют в актовый зал, где должна была пройти небольшая торжественная часть, посвященная началу очного тура.       — Не так уж и много людей, — негромко говорит Женя, осматриваясь. — Я думала будет больше.       — Заявлено пятьдесят человек, — отвечает Этери, а потом поднимает взгляд и кивком головы с кем-то здоровается. — Но обычно несколько человек отсутствуют по разным причинам.       — А чем вы будете заниматься четыре часа, Этери Георгиевна? — спрашивает Медведева, вспомнив, сколько им положено времени на выполнение заданий. И Женька была уверена, что будет сидеть там до последнего.       — У меня здесь есть знакомые коллеги, — улыбается вопросу Тутберидзе. — Я найду чем заняться, не переживай.       Громкий звук фанфар, прокатившийся по залу, прерывает их диалог и они переводят внимание на сцену. Ведущий сначала приветствует всех и поздравляет с успешным прохождением заочного тура, а потом начинает рассказывать краткие факты о месте, где все они сейчас находятся, и Женька гордо вскидывает голову, переглядываясь с Этери, потому что она всё это уже знает.       После торжественной части они покидают актовый зал и волонтёры сообщают о том, что сопровождающие должны спуститься вниз, в зал ожидания. Тутберидзе по глазам видит, как Женя напрягается, не готовая к тому, что сейчас она останется одна. Этери берёт её руки в свои, наклоняется к уху и произносит:       — Ты всё знаешь. Ты справишься.       Она чуть отступает, все ещё держа Женю за руки, и заглядывает ей в глаза. В них испуг сменяется уверенностью и женщина одобрительно кивает.       — Я справлюсь.       Они одновременно медленно вдыхают, не прерывая зрительного контакта, и вместе так же медленно выдыхают. Этери легонько сжимает её ладони, словно говоря этим «Я с тобой!» и отпускает.       — Всё получится, Жень.       — Получится!       Женька сливается с толпой и идёт по коридору за сопровождающими. Она хоть и собрана, но лёгкое волнение все ещё чувствуется, и Женя не может найти способ унять его.       — Привет! — раздаётся рядом с ней женский голос и она оборачивается к источнику звука.       — Привет… — Женя немного растеряна, она совсем не ожидала, что кто-то с ней заговорит.       — Ты первый раз здесь, да? — спрашивает девушка, широко улыбаясь       — Э-э, да, — отвечает Медведева, пробегая по незнакомке взглядом: девушка невысокого роста, с тёмными волосами, яркой красной помадой на губах и каким-то до невозможности живым блеском в серых глазах. — А ты как это определила?       — Ты так озираешься по сторонам, словно на экскурсию пришла, — смеётся она, а Женька, не ожидавшая такой прямоты, поджимает губы. — Да ты не обижайся, это нормальное явление здесь. Меня Лиза зовут, а тебя?       — Женя.       — Ты не переживай, — новая знакомая приобнимает её рукой за плечи. — Олимпиада не такая сложная, как её малюют. Это я по собственному опыту знаю.       — А ты уже участвовала в этой? — Медведева сначала хотела возмутиться тем, что девушка так нахально нарушает её личные границы, но у Лизы в глазах такая искренность, что это совсем не вызывает у Жени неприятных чувств, напротив — вызывает интерес.       — Ага, третий раз уже, — тараторит Елизавета, оглядываясь по сторонам и пытаясь найти кого-то взглядом, а потом, словно что-то вспомнив, обращается к Жене: — А ты откуда приехала, кстати?       — Кстати, из Москвы.       — Что-то мне вечно на московских везёт, — Лиза притворно вздыхает и убирает руку с чужого плеча. — Два года назад здесь же познакомилась с девочкой, она тоже из Москвы. Смешная такая была, хоть и строила из себя всезнайку. И учительницу у неё так красиво звали! Как же… А, Этери! Только она такой строгой мне показалась.       — И совсем она не строгая, — Женька улыбается, вспоминая, какой нежной может быть эта женщина, и прячет взгляд в пол, чтобы Лиза чего-нибудь лишнего там не увидела.       — Так ты… — девушка удивлённо вскидывает брови вверх, когда в её голове складывается картинка осознания. — Мир тесен!       Этери спускается вниз и первым делом направляется к автомату с кофе. Закинув монетки и выбрав нужный латте, она прикрывает глаза, предвкушая как насладится сейчас ароматным напитком.       — Что-то в этом мире будет вечно, — раздаётся мужской голос и Этери с лёгкой полуулыбкой оборачивается, не сомневаясь, что увидит там своего коллегу из Питера. — Этери и кофе.       — И Вам не хворать, Алексей Николаевич, — усмехается она, забирая стаканчик с готовым кофе, после чего они вместе направляются в зал ожидания. Тутберидзе пробегается по пожилому мужчине взглядом, подмечая, что за тот год, что они не виделись, ничего в нём не изменилось. Алексей опирается на трость, но в остальном его здоровью Этери могла только позавидовать. — Могли бы тоже порадовать себя приятным с утра.       — Я уже радуюсь тому, что вижу Вас здесь, — в его голосе слышится искренняя улыбка и Этери понимает, что это действительно так. — В прошлый раз без Вас было не так интересно.       — Но продуктивно.       — Продуктивно, — кивает Алексей Николаевич. Несмотря на то, что он являлся уважаемым профессором исторического факультета данного университета, он так же как и Тутберидзе брал старшие классы в школе. — Лизонька у меня очень постаралась в прошлом году, надеюсь и в этом порадует.       — Ну мы вам в этот раз не дадим так просто забрать все лавры себе, — смеётся Этери, усаживаясь в мягкое кресло. Мужчина усаживается напротив.       Алексей Николаевич, работавший со многими преподавателями из разных городов, всегда восхищался Этери Георгиевной не только как великолепным преподавателем с глубоким знанием собственного предмета, но и как человеком, успешно готовившим учеников к сложнейшим олимпиадам.       — Что это за прекрасная юная девушка приехала в этот раз? — спрашивает он, складывая руки на трость.       — Это Женя Медведева, — губы Этери расплываются в улыбке. — Моя маленькая гордость.       — Что ж, надеюсь, она хорошо себя проявит, — он не сомневается, что девочка покажет хороший результат, потому что знает — те, кто работают с Этери, по-другому не умеют.       — Проявит, — кивает женщина, скорее самой себе, чем собеседнику.       — Как там у Юленьки дела? — интересуется профессор, выуживая из кармана платок и прикладывая его к чуть вспотевшему лбу. — Почему не захотела приезжать в прошлом году?       — Решила, что это бесполезная трата времени и сил, — Тутберидзе пожимает плечами и от нежности в её голосе не остаётся ни следа. — Решила бросить все силы на подготовку к экзаменам и поступлению.       — И как?       — В общем-то неплохо, — женщина пожимает плечами, — Восемьдесят девять баллов.       — Хороший результат.       — Но не для неё, — Этери прикрывает глаза, а пальцы сами находят цепочку на шее, цепляясь за неё. В голове снова всплывает диалог по телефону, после получения результатов.       — Вы только требуете совершить невозможное, — кричит Юля в трубку, чудом сдерживая слёзы. — Но не отдаёте ничего взамен!       — О чём ты говоришь, Юль? — Этери понимает, что это всего лишь пустые слова, бросаемые на эмоциях, но они задевают за живое. — Разве всех моих сил, брошенных на твою подготовку, тебе было не достаточно?       — Твоих сил?! — Юля распаляется ещё больше, буквально захлёбываясь собственной злостью. — Ты только и делала, что смотрела на свою новую загоревшуюся звезду, Этери!       — Этери Георгиевна, не забывайся, — с холодным спокойствием произносит женщина, не реагируя на нелепые упрёки. И радуется, что говорят они по телефону, и Липницкая не может видеть её лицо, на котором ни капли того спокойствия, что удаётся вложить в голос. — Я дала тебе столько, сколько могла. И даже больше.       — Вы не дали мне самого главного, — отвечает Юлия, и не может сдержать предательский всхлип, — Вы не дали мне внимания.       — Для неё это была катастрофа, — продолжает Этери, встряхивая головой, словно пытаясь отбросить это воспоминание прочь. — А виноватой осталась я.       — Да-а, вот дела, — задумчиво протягивает мужчина, пряча платок в карман и возвращая руки на трость. — Ну ничего, Этери, пройдет время и она сама поймет, что ты сделала для неё больше, чем кто-либо.       — Не думаю, что мне уже будет нужно это её осознание.       — Может быть и не нужно, но поговорить вам всё равно стоит, — настаивает на своём профессор. — Вы ведь не чужие люди. Разговаривать нужно, Этери, разговаривать. И тогда всё у всех будет хорошо.       — Всё-то Вы знаете, Алексей Николаевич, — усмехается она, опуская взгляд в пол и думая о чём-то своём.       Он лишь пожимает плечами и по-доброму улыбается.       Женька выползает из аудитории через три с половиной часа, её голова гудит, а живот издаёт звуки умирающего кита. Она спускается вниз и буквально падает в объятия Этери.       — Я та-а-ак устала, — только и выдыхает она. Но Тутберидзе и сама всё видит, поэтому ничего не спрашивает, помогает Жене надеть куртку и ведёт её в ближайшее кафе. И уже когда в глазах Женьки вновь зажигаются огоньки, а живот больше не издаёт страшных звуков, она начинает задавать вопросы.       — Вы знаете, было не сложно, — говорит Медведева, проглотив кусочек от булочки и сделав большой глоток горячего шоколада. — Но я почему-то не могу сейчас вспомнить и половины заданий.       — Это нормально, — Этери протягивает руку и мягко сжимает чужую ладонь. — Это что-то вроде состояния аффекта. Через некоторое время начнёшь вспоминать.       — Это очень странно, — задумчиво отвечает Женя, а потом смеётся. — Я уж подумала, что старость подкралась незаметно.       — Скажешь тоже, — качает головой женщина. — Расскажи, что помнишь.       И Женя в красках начинает рассказывать о заданиях, о том, какие мысли у неё пробегали в голове и как часто она мысленно просила Этери ей помочь, но потом представляла, как женщина на неё ругается за такие просьбы, и всё само как-то вспоминалось. И только когда учитель спрашивала, как она ответила на то или иное задание, Женя немного колебалась, стараясь уйти от ответа. Она боялась, что ответила неправильно или недостаточно хорошо, и очень не хотела услышать подтверждение своих страхов от Этери Георгиевны, но та никак не комментировала её ответы, лишь иногда Медведева улавливала лёгкий кивок головы или чуть поджатые губы.       — Награждение будет завтра в семь, — заключает Женька. — Вот бы какое-нибудь место занять…       — Хорошо, — Этери встаёт из-за стола и снимает с вешалки пальто, собираясь уходить. Евгения делает то же самое. — А теперь пойдем гулять и не будем думать о местах, об этом подумают проверяющие.       — Не будем, — соглашается Женька, но чувствует, как внутри на смену радости и взбудораженности приходят грусть и пустота. Девушка никогда не признается Этери Георгиевне, но она ожидала, что женщина похвалит её и скажет что-нибудь вдохновляющее и, может быть, даже обнадёживающее. Но вместо этого та лишь холодно выслушала и так же холодно закрыла тему. И Медведевой не оставалось ничего другого, как просто следовать за ней и делать вид, что всё хорошо.       На награждение они приезжают на такси, потому что Женька долго не могла нарисовать красивые стрелки и психовала, выкидывая очередную салфетку в урну.       — Может без них пойдешь? — спрашивает её Этери Георгиевна, уже готовая к выходу.       — Нет! — фыркает девушка в ответ и упорно продолжает свои неудачные попытки.       — Господи, Жень, — женщина не выдерживает, подходит к ней и забирает подводку. — Дай сюда.       Она разворачивает её к себе и командует ошарашенной Медведевой закрыть глаза, после чего за несколько минут рисует ей аккуратные стрелки. Женька смотрится в зеркало, радостно вскрикивает и бросается на шею Этери, оставляя влажный поцелуй на её щеке. А потом смотрит на время и вздыхает:       — Кажется, мы немного опаздываем.       Женя нервничает, когда они занимают места в актовом зале. Недалеко от них она замечает Лизу, которая машет ей рукой, и приветствует её улыбкой. Женя нервничает ещё сильнее, когда начинается церемония награждения и на сцену поднимаются первые ребята, замыкающие пятёрку призёров. Медведева была бы согласна и на третье место, поэтому она сникает, когда оглашают человека, занявшего его — и это оказывается не она. Женька искренне радуется, когда Лиза поднимается на сцену в статусе призёра второй степени. Где-то глубоко в душе она надеется, что сейчас назовут её, но почему-то готовится принимать тот факт, что в этот раз она в Санкт-Петербург съездила просто туристом.       — И победителем ежегодной олимпиады СПбГУ становится… — Женя набирает воздух в лёгкие. Ладонь Этери аккуратно ложится на её руку, в поддерживающем жесте, и Женя, не задумываясь, кладёт вторую ладонь поверх руки женщины. — Евгения Медведева, город Москва!       Женя не успевает даже осознать это, когда ладони Этери Георгиевны крепко сжимают её собственные. Не осознаёт даже то, как ноги сами несут её на сцену, где ей вручают диплом первой степени, какой-то подарочный пакет и маленький букет цветов.       — Выдохни уже, дружок, — шепчет ей на ухо Елизавета, когда они встают в ряд для общей фотографии. — Ты молодец.       Женя начинает по-настоящему радоваться только в тот момент, когда в коридоре Этери Георгиевна обнимает её и шепчет что-то на ушко. Женька не запоминает ни слова, но внутри становится так тепло-тепло, что совсем не хочется разрывать объятий. Но Этери куда-то уходит, а Женя звонит маме и отписывается о победе Алёне.       Она как раз прощается с Лизой, обмениваясь с ней контактами, когда Тутберидзе возвращается с какими-то бумажками в руках.       — Взяла итоговые протоколы и сами задания, посмотрим на твои ошибки.       — А как Вы… — Женя удивлённо вскидывает брови вверх. Протоколы лично не отдают на руки, по крайней мере не сразу. Неужели Этери Георгиевна пробралась в кабинет и просто забрала, пока никто не видел?       — У меня свои связи есть везде, — усмехается Тутберидзе, а Женька лишь понимающе кивает. Идея с тем, что Этери — вор, который пытается раздобыть для Жени протоколы, ей, конечно, нравится больше. Но и связи тоже неплохо.       — Этери Георгиевна, а можно я выложу нашу совместную фотку с награждения? — спрашивает Медведева, пока женщина завязывает пояс на своём пальто. — И напишу что-нибудь хорошее!       — Можно, — кивает она, подхватывая сумку со скамьи. — А теперь идём отдыхать, нам ещё на мосты твои ехать смотреть.       Женька отрывает взгляд от телефона и восхищённо смотрит на Этери.       — Вы помните!       Этери пожимает плечами, пряча улыбку в волосах, и идёт на выход.       Женя ожидает, конечно, совсем другого зрелища от развода мостов, но всё равно очень рада, что Этери Георгиевна согласилась пойти, и сейчас они стоят рядом, соприкасаясь руками. Женька бросает взгляд на женщину, которая о чём-то задумалась, смотря на ночную Неву. Медведева пытается понять её, но настроение Этери настолько переменчиво, что Женьке всегда кажется, что она что-то упускает.       Вот женщина строго стоит в классе, отчитывая Лёшу Ерохова, который снова не выучил параграф и кривлялся у доски, вместо ответа; а вот она мягко сжимает Женины ладони, целует куда-то в волосы и покупает мармеладки. Или же холодно выслушивает, ни одной эмоцией не выдавая своих чувств и мыслей, и ведёт себя с Женей так, словно они только что познакомились; а потом нежно обнимает и ночью ведёт её смотреть на развод мостов, хотя больше всего на свете, Женя уверена в этом на сто процентов, хочет вернуться в свою постель и забыться сном.       От этих раздумий её отвлекает короткая вибрация на телефоне. Женя ловким движением достаёт телефон из кармана, долго смотрит на него, затаив дыхание, а потом блокирует экран, на котором секундой ранее горело уведомление о том, что Алине Загитовой понравилась её новая запись, опубликованная несколько часов назад.

Расскажи, что моря не кончаются, Как любовь - никогда не закончится. И мечты, ну конечно - сбываются, Если этого сильно захочется!*