Призма чувств

      Жене семнадцать.       Она продолжает уделять большее количество времени истории: решает тесты, смотрит фильмы и читает много учебников. Принимает участие в различных олимпиадах, но пока получается только лишь с трудом переваливаться чуть выше середины в ведомостях о результатах. Она вычёркивает очередную олимпиаду из списка, составленного вместе с Этери Георгиевной в начале года, и тяжело вздыхает. Звук входящего сообщения отвлекает её от грустных мыслей.       «Посмотри результаты на сайте школы.»       И тут же следом:       «Должны порадовать тебя :)»       Женя улыбается и включает ноутбук. Она кричит победное «Ессс!» и вскидывает руки вверх, откидываясь на спинку компьютерного кресла. По результатам школьного этапа она занимает почётное первое место, набрав девяносто пять баллов из ста.       «Хорошее начало, Вам так не кажется?»       Медведева тыкает на аватарку женщины, где та стоит в обнимку с дочерью, и в сотый раз рассматривает её, ещё раз убеждаясь, что Этери невероятно красивая. И её дочь — Диана, очень похожа на мать. Уведомление о новом сообщении отвлекает её от залипания на фотографию.       «Хорошее. Но школьный этап это так, фигня. Работаем дальше.»       И они работают. Женя во всю выкладывается на уроках, отвечая на вопросы и стараясь писать контрольные работы на отлично, приходит к Тутберидзе после уроков и решает олимпиадные задания.       — Жень, ты знаешь своё слабое место на данный момент? — спрашивает её Этери, когда Медведева приходит на очередное такое занятие.       — Всемирка! — без раздумий отвечает она.       Женщина поджимает губы, усмехаясь.       — Почему у тебя проблемы со всемирной историей мы выясним позже, — качает головой она, а Женя лишь пожимает плечами. — Но твоё слабое место сейчас — карты.       — Вот блин! — Женька хлопает себя ладонью по лицу. — Я вообще забыла, что они существуют.       Этери открывает стеллаж и достаёт оттуда карту, убедившись, что это именно та, которая нужна ей. Она разворачивает её и крепит на доску, Женя охотно помогает, закрепляя края карты магнитиками.       — Это контурная карта по теме «Расселение славянских племён», — поясняет Этери Георгиевна, пока Женя обречённо вздыхает. — Не самая трудная, но очень коварная.       — Да уж, не трудная… — мычит под нос Евгения, беря в руки указку, которую протягивает ей Тутберидзе.       — На карте уже изображены несколько племён, — женщина ставит палец чуть ниже центра карты, где были отмечены племена полян*. — А также некоторые города и реки.       — Ну да, самоё легкое, конечно же, отмечено, — закатывает глаза Женя. Не то чтобы она страдала географическим кретинизмом, она даже экзамен по географии сдавала в девятом классе, но почему-то с историческими картами у неё всегда возникали большие трудности.       — А ты как хотела, Женечка, — ухмыляется Этери, а у Медведевой внутри всё приятно сжимается от того, с какой нежностью та произносит её ласковую форму имени. Ради этого можно и попозориться немного. — Это тебе не таблички заполнять на ОГЭ.       — Я уже поняла, — снова вздыхает девушка. — Давайте уже, мучайте!       — Покажи мне племена словеней Ильменских.       — О, это я знаю! — Женя ведёт указкой вверх, на север, и очерчивает границы, захватывая территорию Ладоги, Новгорода и Пскова.       — Опознавательная черта?       — Озеро Ильмень, — Медведева щурится, пытаясь отыскать маленькую закорючку на карте, похожую на озеро, а потом перемещает указку туда. — А также река Волхов, вытекающая из этого озера. И на этой реке стоит Новгород.       — Хорошо, — кивает Этери. — Древляне где селились?       Женя несколько секунд молчит, пытаясь вспомнить.       — Помню, что главный город Искоростень, — она пытается отыскать на карте, но понимает, что он не изображён.       — Жень, города могут быть замазаны, ориентируйся по рекам, — помогает Этери, наблюдая за ней.       — Припять! — вспоминает Женя и быстро отыскав её, тычет указкой в карту. — Её правый берег!       — Умница, — лёгкая улыбка касается губ женщины. — Теперь покажи мне территорию дреговичей.       И здесь Женя теряется. Копается в голове, пытаясь вспомнить хоть какой-то опознавательный знак, но мысли в голове путаются. Она поворачивается к Этери и взглядом просит помочь.       — Вспоминай, от чего произошло название этих племён, — Женя в ответ мотает головой.       — Не помню, Этери Георгиевна.       — «Дрегува» со старинного балтского наречия означало «болото», — Этери делает шаг, оказываясь за спиной Жени, отчего та замирает. Берёт её руку, которой девочка держит указку, и плавно ведёт ей по карте. — Их название само по себе указывает на особенности мест проживания. Большая часть племён жила на территории современных Минской и Брестской областей.       Этери что-то ещё рассказывает об этом племени, но Женя думает лишь о том, как заставить успокоиться собственное сердце, готовое выпрыгнуть из груди. И что ладони у Этери такие тёплые-тёплые, а голос такой размеренный и тихий, что Женьке просто хочется закрыть глаза и наслаждаться этой близостью.       — Но чтобы тебе было легче, просто ориентируйся на реки Буг и Припять, — заключает Этери Георгиевна и Медведева делает огромное усилие над собой, чтобы вернуться в реальность.       — П-поняла, — отвечает она, надеясь, что учитель не заметила её внезапно возникшего волнения.       — Отлично, тогда продолжим.       Тутберидзе отпускает руку Жени и отходит в сторону, не замечая разочарованного взгляда ученицы.       Женя всё реже думает об Алине и всё чаще — об Этери. Она чувствует вину перед уже-не-её-Малявкой, которая когда-то доверилась Жене, отдала ей собственное сердце, которое Медведева последние месяцы совсем не берегла, царапая его острым лезвием ревности каждый раз, когда упоминала светловолосую женщину в разговоре. И в один день Алина не выдержала, написав о расставании. Жене было стыдно за то, что она больше не может любить её. Она помнит, как нравилось быть храброй перед Алинкой, нравилось обнимать её, когда та пугалась чего-нибудь, а ещё нравилось держать за руку, придавая девочке уверенности в себе. Помнит даже, что в моменты, когда Алина набиралась смелости и сама целовала её, у Жени в груди разливалось тепло. С Алиной было комфортно и спокойно, для неё хотелось стать тем самым принцем на белом коне.       Но с Этери всё было по-другому. В женщине была какая-то загадка, которая манила Медведеву. Женя была мотыльком, летящим на свет, которому суждено было разбиться о ледяную преграду. Но Женя упорно летела. Все в округе только и говорят: у Тутберидзе в глазах — лёд, в голосе — сталь, и негласное прозвище — Снежная королева — ей под стать, и Жене хочется закрыть уши руками, а потом привести тысячу и один аргумент, что это не так. Потому что всё чаще Медведева замечает, как женщина постепенно открывается перед ней. Проявляет теплоту и нежность, позволяя увидеть частичку своего внутреннего мира. И Жене хочется прикоснуться к этому миру, стать его частью, заглянув за ледяную завесу в глазах учителя.       Ей снится сон, где они с Этери вдвоём, сидят друг напротив друга, а потом Женя тянется к ней и целует. Уверенно и дерзко, совсем не так, как целовала когда-то Загитову. И Этери отвечает, сжимая тонкую девичью талию в своих руках. От неё сквозит холодом и Женя жмётся к ней ближе, пытаясь согреть собственным теплом, но чувствует, как начинает замерзать сама.       — Не влюбляйся, милая, — шепчет Этери ей на ухо, щекоча кожу таким же ледяным, как и она сама, дыханием. — Не люби меня, пожалуйста.       Медведева смотрит в её холодные глаза, пытаясь отыскать там частичку тепла, но видит лишь огонёк насмешки.       — Я смогу отогреть тебя, — произносит почти в самые губы, пока пальцы путаются в светлых локонах. — Смогу!       И просыпается с раскрасневшимися от смущения щеками, наконец-то признаваясь самой себе, что любит.       Почти перед самыми весенними каникулами Женя с Алёной идут по коридору, что-то бурно обсуждая, когда замечают, как из кабинета истории выходит выпустившаяся в прошлом году Липницкая. Алёна, только завидев её издалека, сразу же куда-то испаряется, бросая что-то вроде: «если я с ней пересекусь, я ей морду расцарапаю». Женя не сильно была посвящена в детали их вражды, но кажется, это было из-за мальчика, которого Юля увела у Косторной ещё до прихода Жени в эту школу.       — Привет, — сухо здоровается Женя. — Ты к Этери Георгиевне приходила?       — Привет, — отвечает Юля, останавливаясь напротив девушки, и бросает на неё презрительный взгляд. — К Этери Георгиевне.       Женя топчется на месте, не зная что дальше сказать. Ей всё ещё не хочется видеть Липницкую, но до жути интересно, на что же она тогда сдала экзамен.       — Сколько ты получила баллов? — так просто, без прелюдий выпаливает Женя, замечая как меняется выражение лица Юли от одного только упоминания об экзамене.       — А что, Этери не сказала своей любимой ученице, как её бывшая, подающая большие надежды воспитанница провалилась? — хмыкает девушка, скрещивая руки на груди. От неё чувствуется такая убийственная аура, что Медведевой даже становится немного не по себе.       — Видимо из уважения к тебе и твоим стараниям, — отвечает Женя, замечая как в глазах напротив мелькает удивление, а сама Юля на мгновение теряется. — И я не её любимая ученица.       — Ну да, как же, — усмехается Липницкая, возвращая себе контроль над собой. — Думаешь, никто не видел, как ты смотрела на неё, словно влюблённый щенок? Учителя таких любят, из них можно верёвки вить. Олимпиады, конкурсы — всё, что душе угодно, чтобы получить уважение коллег и хорошую премию себе в карман.       — Говоришь так, будто по себе знаешь, — Медведева старается не показывать, но её задевают эти слова. Вдруг Этери действительно всё видела, но использовала в своих целях?       — Знаешь, что я тебе скажу, Женя, — с какой-то грустью вдруг отвечает Юля, не пытаясь опровергнуть чужие слова. — Сколько по разбитому не горюй, ледяное сердце не сгорит.       Она печально усмехается и обходит Женю, направляясь к выходу, но останавливается, когда слышит в спину:       — Может, это только для тебя оно ледяное! Потому что ты растопить не смогла!       Юля смотрит на неё через плечо, а потом равнодушно пожимает плечами и уходит.       Женя проходит мимо кабинета Этери и останавливается, наблюдая как женщина стоит возле окна, хмуро смотря вдаль, и пальцами играет с цепочкой от крестика на шее. «Это у меня нервное» — сказала она однажды Жене, когда заметила, что девушка пристально наблюдает за движением её пальцев. Медведевой тогда до чёртиков интересно было, почему же Этери Георгиевна нервничает, ведь они сидят вдвоем, в знакомой им обстановке, но она так и не решилась спросить. Вот и сейчас страх показаться навязчивой пересиливает желание докопаться до истины и она, отвернувшись, идёт по коридору дальше.       На весенних каникулах Женя обещает себе, что перестанет так рьяно учиться. И первые пару дней ей действительно это удаётся, она ходит с Алёной и девчонками из класса младше — Аней и Сашей — в кино, по магазинам, просто часами гуляет по улицам города, наслаждаясь чувством свободы и отдыха. Она как раз возвращается с очередной прогулки домой, когда от Этери приходит сообщение с каким-то файлом и сообщением: «Что скажешь?»       Для Жени несколько минут, пока она включает компьютер и перекидывает туда тяжелую ссылку, которая не открывается на телефоне, кажутся ну очень мучительными. И когда, наконец, файл открывается, Женя не может сдержать эмоций. Она тут же набирает Этери Георгиевне.       — Значит, тебе много чего есть сказать, — смеётся женщина вместо приветствия. Женю настолько переполняют эмоции, что она лишь выдыхает в трубку:       — Этери Георгиевна… Это правда?       — Что ты призёр питерской олимпиады? — спрашивает она, и у Жени щемит в груди от нежности в интонации женщины. — Или что мы едем на заключительный этап в Санкт-Петербург?       — Всё! — радостно выпаливает Медведева, а потом до неё доходит смысл последней фразы. Она осторожно спрашивает: — Вы поедете со мной?       — Конечно, поеду, — в голосе Этери слышится улыбка. — Кто-то же должен тебя сопровождать.       — Мы там всех порвём, Этери Георгиевна! — хихикает Женя.       — Только если кто-то будет хорошо готовиться.       — Обижаете! — если бы Женя стояла напротив учителя, она обязательно бы состроила обиженную моську. — Конечно буду!       Они прощаются, а Женя всё ещё пытается переварить информацию о том, что скоро они вместе с Этери поедут в Санкт-Петербург. В её голове столько разных мыслей и лишь одна заставляет её задуматься.       — Я смогу отогреть тебя!       — Ледяное сердце не сгорит.       — Это ты просто не смогла растопить его!       И Женя уверена, что однажды она точно сможет.

Перепутай линии проводов, Небо разбери на календари, Самое безумное — я готов До конца времен этот лед любить.**