Дримтим

      Марк заехал в супермаркет, купил некоторые продукты и фрукты и направился к дому Юли. Попасть в подъезд труда и правда не составило, Тишман мысленно поблагодарил Аню, что уладила вопрос с консьержем: милая бабуля пропустила его без каких-либо вопросов. Оставалась маленькая такая проблема под названием «Вредная Юля Паршута — 80 лэвл».       — Юль, давай не глупи, — вздохнул Марк, прижавшись спиной к железной двери ее квартиры. Он уговаривал её вот уже минут десять открыть ему дверь, но Юля была непоколебима.       — Марик, я очень ценю твою заботу, правда, — послышался осипший голос девушки по ту сторону двери. — Но это не отменяет того, что я боюсь тебя заразить. У тебя еще выступление на шоу.       — А у тебя разве нет?       — Ну если у меня корона, то вряд ли продюсеры будут ждать моего выздоровления, ты сам знаешь, какие деньги там на кону. Обыграют как-нибудь мой уход, Костюшкин шуточки накидает…       — Паршута, что за депрессивные настроения? — перебил ее Марк, закатив глаза. — Дверь открывай или я сейчас её сам открою, мне Марина ключи дала. Тишман не понимал, что с ним происходит. Человек, который не терпит лжи, соврал вот уже второй раз за этот день. Марк успокаивал себя лишь тем, что это была ложь во благо.       Сдавшись, девушка повернула замок в двери и отошла на два шага назад, чтобы дать нежданному настырному гостю пройти.       — Мы очень опрометчиво поступаем, Марик, — нахмурилась Юля, сложив руки на груди. Она наблюдала, как он ставит пакет на пол и начинает снимать кроссовки. С одной стороны, она была рада видеть родного человека, а с другой — боялась, что они оба слягут, и всё покатится к чертям.       — Хорошее слово, надо запомнить, — улыбнулся Марк. Пока Юля мысленно взвешивала ситуацию, он успел оценить её состояние. Голоса у неё практически не было, он был осипшим, иногда пробивался до хрипоты. Глаза, покрасневшие от раздражения, заложенный красный нос, раскрасневшиеся щеки, всё это не ушло от его пронзительного взгляда, как бы девушка не храбрилась.       Приблизившись к Юле, он легонько поцеловал её лоб, проверяя тем самым температуру. Девушка вздрогнула то ли от колотившего её всё это время озноба, то ли от внезапности случившегося. Её сердце пропустило удар, когда Марк легким движением руки заправил прядь её влажных волос за ухо.       — Девочка моя, ты вся горишь, — Тишман был не на шутку взволнован. Юля хотела что-то сказать, но вдруг резко отвернулась в другую сторону и несколько раз подряд чихнула в салфетку. Марк поджал губы, думая, как ей можно помочь.       — Пойдем в спальню, тебе нужно прилечь, — он аккуратно взял её за руку, а другой рукой приобнял за талию, чтобы девушка вдруг не упала. У Юли даже не было сил возразить.       Они дошли до спальни, Марк помог Юле улечься в кровати и подал с тумбочки градусник, присаживаясь рядом. На тумбочке, помимо градусника, лежала целая гора из салфеток и блистеров с таблетками, стояли всевозможные спреи и пузырьки с целебными жидкостями. Паршута не лукавила, сказав, что у неё тут целый арсенал из лекарств. Когда пришло время посмотреть градусник, мужчина с удивлением обнаружил, что девушка успела заснуть, свернувшись калачиком. Марк отметил, что даже несмотря на её состояние, Юля выглядела как всегда прекрасно. Только сейчас она была более милой, беззащитной. Марку вдруг захотелось сделать всё возможное, чтобы его маленькая девочка почувствовала себя лучше. Он аккуратно вытащил градусник из её подмышки и с ужасом обнаружил отметку в 38,5 градусов Цельсия.       — Юля, вставай, у тебя высокая температура, — он коснулся её плеча. Девушка открыла глаза и посмотрела на него расфокусированным взглядом.       — М-м, таблетки на тумбочке. Принесешь воды? — тихо попросила она, чуть приподнимаясь на кровати.       — Конечно, сейчас.       Марк ретировался на кухню и за то время, что отсутствовал, Юля снова почти уснула. Ему пришлось снова её будить и чуть ли не заставлять выпить таблетку, потому как она отнекивалась и отворачивалась, всё ещё пребывая в состоянии полусна. Он просидел у её кровати еще минут двадцать, наблюдая, как она спит. Его сердце сжималось каждый раз, когда Юля надрывисто кашляла сквозь сон. Тишман приложил руку к её лбу и, убедившись, что температура немного спала, вышел из комнаты, прихватив с собой телефон подруги, чтобы её никто не побеспокоил.       Следующие часа три Марк провел на кухне. Он успел приготовить куриный бульон из курицы, что купил ранее и заварил вкусный травяной чай. За это время он, конечно же, пару раз приходил к ней в комнату, осторожно, почти не дыша, чтобы не разбудить, аккуратно прикладывал ладонь к ее лбу, проверяя температуру. Пока Юля спала Марк успел даже порепетировать движения танца, пытаясь хоть как-то отвлечься от негативных мыслей. выбивающих его из колеи. Он боялся, что Юля могла заболеть слишком серьезно и молился лишь бы обошлось без сильных осложнений. Марк знал, что участие в шоу для Юли было как глоток свежего воздуха, она слишком ответственно подходила к каждому номеру, к каждому образу, и он даже представлять не хотел, что будет с ней, если она всего этого лишиться в один миг из-за треклятой простуды. Паршута очень расстроится и воспримет всё близко к сердцу. В этом случае болезнь будет не поводом наконец-то выдохнуть и позволить себе отдохнуть, а причиной из-за которой Юля не смогла дойти до своей цели.       На часах было шесть, когда Марк всё-таки осмелился разбудить Юлю, чтобы она поела и смогла принять лекарства. Он нашел в кухонном шкафчике поднос, налил бульон в супницу, налил чай в самую большую кружку, что нашел у неё в квартире, поставил креманку с медом и понес всё это в её спальню. Мужчина аккуратно поставил поднос тумбочку и присел на край кровати.       — Юля, проснись, надо поесть, — Марк коснулся ее плеча и легонько встряхнул. Послышалось недовольное бурчание, но Паршута выбралась из одеяла и открыла глаза.       — Чувствуешь себя лучше? — с надеждой спросил Марк, встретившись со взглядом её карих глаз, которые с удивлением смотрели то на него, то на поднос с ужином.       — Ты приготовил бульон? — с неким замешательством в голосе спросила очевидное Юля.       — Что именно тебя удивляет? — ответил он вопросом на вопрос, не в силах скрыть смех.       — Обо мне никто давно так не заботился, — ответила она, откашлявшись. Марк заметил, что её глаза заблестели от слез. Зная о ее горьком опыте в отношениях с мужчинами, ему вдруг захотелось прижать эту хрупкую девочку к себе и крепко обнять, но он побоялся, что тем самым может её смутить и остановил себя от необдуманного поступка.       — Так, отставить пессимистические настроения! — Тишман нарушил возникшую неловкую паузу. — Давай ты поешь, а потом выпьем лекарства и еще раз измерим температуру.       — Ну ты прям Айболит, — засмеялась Юля, принимая его помощь. Он помог ей сесть на кровати и даже взбил подушку, чтобы ей было удобно сидеть.        — Добрый доктор Айболит всех излечит, исцелит! — весело пропел Марк всем известные стихи. Юля рассмеялась, а затем и он вместе с ней. Он хотел, чтобы она улыбалась.       Юля попробовала ложку бульона и зажмурилась от того, насколько это было вкусно. Умом она, конечно, понимала, что когда ты сутки ничего не ела, любая еда покажется тебе вкусной, но девушка была уверена, что это исключительно из-за кулинарных способностей её лучшего друга. Ещё со времен их гастролей Юля успела попробовать несколько блюд, приготовленных Марком собственноручно и тогда же отметила, что талантливый человек талантлив во всём. Она всегда поражалась тому, насколько её друг многогранен. Он умел всё. Тишман был просто ходячей энциклопедией. Друзья недаром шутили про «встроенный гугл». Юля всегда знала к кому обратиться, если что-то было непонятно. Он учил её как и музыке, так и искусству. Она восхищалась его талантом, восхищалась тонкостью его души и необычным видением этого мира. Марк Тишман был как будто бы не из этой эпохи.       И вот сейчас вместо того, чтобы проводить время с пользой, этот невероятный человек сидел напротив неё и наблюдал за тем, как она ест. Он бы мог сейчас писать песню или готовиться к выступлению, но почему-то из тысячи возможных планов Марк выбрал Её. Юля искренне не понимала почему. Она знала, что друг в беде не бросит, но он мог бы просто позвонить, поинтересоваться самочувствием, а тут Марк приехал, да еще и нянчится тут с ней. Юля не понимала, но Юле было приятно и тепло на душе от мысли, что рядом есть такие люди, как он.       — Спасибо, Марк. Очень вкусно, — искренне поблагодарила его Паршута, поставив посудину на тумбочку.       — На здоровье.       Марк улыбался. Если хорошо ей — значит, хорошо и ему. Он правда тяжело переносил периоды, когда дорогой ему человек страдал и был безумно рад облегчить эту боль хотя бы ненадолго.       Юля выпила все назначенные ей лекарства, померила температуру и даже с помощью друга дошла до ванны, где промыла нос и сделала необходимые процедуры. Они с Марком, лежа на кровати, пили чай с мёдом и говорили на разные темы, начиная от проектов, заканчивая до идей крутых клипов и коллаборации с известными артистами. Марк поймал себя на мысли, что это была настолько уютная, домашняя атмосфера, что он не хотел, чтобы это всё заканчивалось. С Юлей всегда было тепло. С Юлей всегда можно было поговорить, ничего не скрывая. С Юлей даже можно было долго молчать и не чувствовать при этом дискомфорт или неловкости. С Юлей было комфортно.       — Останешься? — вдруг спросила она, неуверенно коснувшись его руки. Юля закусила губу, жалея о сказанном. А, может, у него вообще другие планы на вечер, а тут ноющая сопливая подруга, которая портит всю малину. Да кого Паршута обманывает, саму себя? Она боялась отказа. Она не хотела сейчас оставаться одна. С Марком ей было хорошо.       — Конечно, останусь, — ответил Марк, целуя подругу в нос. — Ты думала, я тебя тут одну оставлю?       — Ой, всё, Тишман, прекрати быть таким милым, — засмеялась Юля, взяв его за руку. Они любили брать друг друга за руки. Они же друзья.       — Так просто от меня не избавишься, разве что завтра мне надо будет на репетицию к обеду.       Марк совсем забыл, что завтра очередная репетиция, и он её пропустить не может, так как она чуть ли не крайняя перед съемкой. Будет примерка костюмов, выставление света и декораций, повторение танца, который так трудно ему дается, что мужчина начинает уже по-настоящему переживать.       А вот Юля не знала, когда смогла бы прийти для подготовки своего номера. Съемка была назначена на послезавтра. Режиссер-постановщик утром сказал, что ждет её в любое время, как только ей станет лучше, при условии, конечно, что это не тот самый вирус, который нельзя называть. Поэтому девушка грезила мыслями о том, что если всё будет хорошо, на репетицию железобетонно поедет завтра вечером.       — У тебя какой-то технически сложный номер? — спросила Юля. — Я слышала, как ты топаешь на кухне, — отвечая на его немой вопрос, продолжила она. Марк смущенно улыбнулся.       — Танцы, — театрально выдохнул он, сделав обреченное выражение лица, как у великого мученика.       — Танцы? — воодушевилась Юля. — Марк, круто! Даже не переживай, у тебя все получится! — Паршута говорила искренне. Ей очень хотелось посмотреть на Марка в таком амплуа.       — Спасибо, дорогая, — мягко рассмеялся Марк. Ему была важна её поддержка.       Их идиллию нарушил звонок телефона Паршуты. Марк принес его из кухни, не сумев не обратить внимание на абонента. Это был Цой.