Змей Горыныч

Чонгук схватился исцарапанной рукой за выступающий камень и сделал последний рывок вверх. Наконец он забросил на гору ногу и, забравшись окончательно, ощутил под собой холодную твёрдость камня. Богатырь крепко встал на ноги и бесстрашно взглянул вниз: туман заволакивал несколько сотен метров крутой горы, которые Чонгук преодолел собственными силами, без верёвок и прочих орудий для тех, кто силой не вышел. Недаром молодец из семьи Чон слывёт самым сильным богатырём в государстве. Чонгук обернулся и увидел огромную пещеру, возвышающуюся над ним так, как возвышаться будет и окаянный змей, повадившийся в последние месяцы воровать из их столицы золото да белолицых юношей, краше которых на свете не сыскать. Богатыря князь послал, чтобы придушил душегуба да вернул честному народу всё золото, которое украла бессовестная змеюка. Молодец набрал в грудь воздуха и во всю мощь прокричал, так что эхо прогремело на все горные вершины ему в ответ: — Выходи, бес проклятый! Биться будем с тобой на равных, без меча и щита! — Ну чего ты разорался? Богатырь отпрыгнул в сторону и оглянулся: за ним в длинных чёрных одеждах, тянущихся за хозяином, стоял бледный и костлявый человек с ярко-багряными волосами, как у деревенской колдуньи, и изумрудными глазами, сверкавшими двумя драгоценными камнями из-под густых опущенных ресниц. По виду незнакомец напоминал разбалованного барского отпрыска или, того хуже, молодого Кощея Бессмертного, чахнущего над чужим златом. Церемониться с надменным чужаком Чонгук не собирался и с презрением бросил: — Эй, нечисть, где мне Змея Горыныча искать? Зелёные глаза незнакомца вспыхнули интересом, а губы, до этого неприязненно скривлённые, вытянулись в хитрую ухмылку. Из-под полов чёрных одежд он пнул к ногам богатыря старый треснувший человеческий череп и склонил голову в сторону, ехидно прищурившись. — Ну я Горыныч, от рождения Тэхёном звать. Зачем ко мне пожаловал? Чонгук удивлённо распахнул глаза и приблизил к чужаку лицо, разглядывая худосочное тело, которое уж никак не могло принадлежать огромной змее, вот уже сколько времени пьющей кровь у простого люда. — В самом деле Змей Горыныч? А почему ж голова только одна? Змей, назвавшийся Тэхёном, заигрывающе приподнял брови и уголки губ. — Ну так змей же. Молодец нахмурился, не понимая, о чём говорит нечисть, а тот в это время разглядывал недурного собой богатыря: высок, широкоплеч, на лицо мил, хоть и видно сразу, что недалёкий, но это не беда. Тэхён юношей из города крадёт не для того, чтобы заумными беседами себя развлекать. — Господь силушкой наградил, головку красивую дал, только самое важное в эту головку положить забыл, — самодовольно изрёк змей, наблюдая за тем, как на красивом юношеском лице загорелось негодование. — Да как ты, змеюка подколодная, смеешь?! Я убивать тебя пришёл да возвращать тобой награбленное! Мне твое плутовство тут ни к чему! Змей улыбнулся ещё лукавее и подошёл лисицей к богатырю, положив тощую ладонь с тонкими длинными пальцами на сильную грудь, скрытую тяжёлой кольчугой, нагревшейся от тепла горячего тела. Молодец вжался сам в себя и замер, будто околдованный. — Неужто, милок, змеев никогда вживую не видел? Меня ведь не просто так трёхголовым кличут. Ступай со мной: покажу тебе несметные свои сокровища, с ног до головы золотом одарю, да узнаешь, отчего меня Змеем Горынычем зовут. Тэхён прошагал пальцами по крепкой груди, часто вздымающейся от волнения, взял молодца за руку и повёл в свои тёмные хоромы. Потолки внутри были выше, чем во дворце князя, а такого дорогого убранства не мог позволить себе ни один монарх мира — люстра из человеческих костей и черепов украшала потолки, а вокруг всюду блестели горы золота, накопленные змеем за многие года разбоя в других государствах. — Отродясь такого богатства не видывал, верно? Любуйся же, отдам тебе только малость, но и того хватит, чтобы ты и дети твои жили не хуже бояр до конца жизни. Змей проводил молодца до небольшой пещеры в самой глубине горы, освещённой лучше всего. Здесь не меньше было богатств, столько же людских костей, сваленных в кучу, но особенно взгляд привлекала настоящая пирамида из всевозможных подушек и перин, на которых отдыхал от грабежей и развлечений Тэхён. — Присаживайся, милок, и не стесняйся: мы всё же оба мужчины, всё у нас с тобой одинаковое. Чонгук, изумлённый всем увиденным, присел подле пуховой горы, оглядываясь. Змей тем временем распахнул свои одежды и спустил их с тонких костистых плеч, обнажив бледную спину. Молодец поймал себя на мысли, что засмотрелся на хозяина пещеры, увидел его лукаво сверкающий взгляд и отвёл глаза, разрумянившись, как невинная девица. Тэхён, обнажённый с плеч по пояс, подошёл к богатырю с грацией лебедя и присел рядом, положив ладонь на его колено. — Неужто ты близости никогда не знал, добрый молодец? Даже с девицей? Богатырь опустил взор и поджал губы, умиляя искусителя ещё пуще. — Не женат я, да и утехам любовным никогда не придавался. Не так меня отче с матушкой растили, не для того. Змей приобнял молодца и приоткрыл уста, откуда показался длинный тонкий язычок и коснулся румяного ушка юноши. Чон вздрогнул и чуть не бросился бежать, но Тэхён толкнул его и богатырь упал на гору подушек, придавленный собственной кольчугой. Змей навис над ним и облизнулся. — С виду грозный, удалой, в плечах сажень косая, а на деле мальчик непорочный, маменькино да папенькино дитя. И чего ж я тебя, чудо такое, раньше не приметил? У молодца спёрло дыхание, а искуситель коснулся пылающей груди и стянул с сильного тела тяжёлый железный доспех, будто простую льняную рубаху. Чонгук без главной своей защиты ощутил себя совсем беспомощным, как зайчонок под голодным волком, а у змея глаза похотливо заблестели, по телу жар разлился в верном предчувствии. Рубаху под кольчугой Тэхён безжалостно порвал от нетерпения, обнажив, наконец, часто вздымающуюся грудь и поджарое тело, закалённое тяжёлой работой. Змей жадно сглотнул и ухмыльнулся. — Каков красавец! Да за такое тело не жалко и половины моих богатств отдать! Богатырь вскрикнул, ощутив давление чужой ладони между своих ног и увидел, как Тэхён опустился к его груди и коснулся юрким язычком чувствительного розового соска, а затем вобрал его в рот, массируя сквозь штаны напряжённое достоинство Чона. Не сдержав себя и впервые испытывая подобные чувства, молодец простонал и толкнулся бёдрами в чужую руку. — Что ж ты творишь… бес проклятый… — прошипел сквозь сжатые зубы молодец, вопреки своим словам глядящий на Кима жалостливо, глазами, полными желания. — Желаешь меня с праведного пути увести? — Так ведь я уже, — ухмыльнулся змей и коснулся полными розовыми устами чужих, слившись с ними в сладострастном поцелуе. Тэхён положил широкие ладони на сильные бёдра Чона и одним движением тела сбросил с себя чёрные одеяния. Против воли богатырь опустил взгляд ниже чужого живота и глаза человека стали похожи на два блюдца. Змей рассмеялся. — Теперь понятно, отчего меня трёхголовым кличут? Очень удобно, когда у меня в распоряжении сразу несколько юношей, но сегодня у меня ты один, потому будешь хорошо стараться, чтобы я остался доволен. А не то отправишься туда же, куда и очень строптивые мои прошлые гости, которым я не пришёлся по нраву. — Куда это? — испуганно спросил молодец. В очах искусителя блеснул бесноватый огонёк и змей кивнул на высокую кучу костей, лежащую рядом. Человек сглотнул. — Ну так что? — улыбнулся хозяин пещеры. — Угодишь мне? Чонгук кивнул и шире развёл ноги, между которыми удобно расположился змей. Тот ухмыльнулся и опустил руку к чужому паху, скользнув ниже. Молодец вздрогнул, когда тонкие пальцы коснулись напряжённого колечка мышц. — Расслабься, не съем я тебя, — усмехнулся Ким и проник внутрь кончиком среднего пальца, увлечённо следя за изменениями в лице человека. Чон свёл брови и поджал губы. — Если будешь послушным мальчиком. Чонгук приоткрыл рот и выгнул спину. Змей двигался активнее, с жадностью наблюдая за тем, как раскрепощается юноша, самостоятельно следуя за новым для него удовольствием. Молодец сам насаживался на длинные тонкие пальцы, стоная так сладостно и громко, что оба члена Тэхёна налились кровью в предвкушении. — Ах, какой распутник, — прошептал на ухо Чону змей. — В самом деле никогда плотских утех не знал? Не верю. Чонгук возмущённо промычал, разрумянившись и перехватив чужую руку, погрузив пальцы глубже в себя. Тэхён возбуждённо и удовлетворённо прошипел. — Готов меня принять? Юноша посмотрел на него глубоко чёрными влажными глазами и гулко сглотнул. — Только один. Змей ухмыльнулся и одним движением поменял их с человеком местами. Чонгук оказался сидящим на чужих бёдрах, ощущая пятой точкой два твёрдых органа. Его щёки ещё краше расцвели багрянцем. — Не страшись, пряничек. Чонгук выдохнул всей грудью и плавно опустился бёдрами до упора, заломив брови. Тэхён закатил глаза от удовольствия и обвил руками тонкую талию. Его длинный раздвоенный язык прошёлся по напряжённой шее человека, закинувшего голову. Чон начал на пробу двигаться, осторожно опускаясь и поднимаясь, глядя исподлобья на улыбающегося хитрым лисом змея, как нельзя довольного всем происходящим. — Какой умница, пряничек. Будь посмелее, я тебя не скушаю. Молодец кивнул и при очередном движении закатил глаза. С его уст сорвался негромкий стон. Тэхён, кажется, даже замурчал, приподняв Чона под ягодицами и глубоко в него толкнувшись. Не ожидавший этого, Чонгук вскрикнул, а змей рассмеялся. — Ты такой сладенький, так в тебе хорошо. Ты готов принять ещё? Юноша смутился и, опустив глаза, неуверенно кивнул. — Прелестно. Змей приподнял человека над собой, освободив из него свой влажный член, и обхватил рукой оба ствола. Чонгук замер, не смея пошевелиться, чувствуя, как оба органа медленно проникают в него. Тэхён чувственно выдохнул. Когда оба члена до красноты растягивали не привыкшее к подобному отверстие, Чонгук начал медленно двигаться, опускаясь до соприкосновения с бёдрами змея. Он мычал, стараясь не быть слишком громким, но в особенные моменты его голос разносился по всей пещере и возвращался назад долгим эхом. На любовника похититель прекрасных молодцев глядел восхищённо, почти любовно, проглатывая каждое проявление запретного удовольствия на румяном лице. Чувствуя, что юноша уже достаточно растянут, змей сорвался на рык и приподнял богатыря под бёдрами, принявшись рваными толчками вбиваться в чувствительное тело. Чон от неожиданности повалился вперёд и уткнулся лицом в основание шеи змея, бесстыдно ахая и хныкая, как девка на сеновале. Змея это только больше распаляло и тот не жалел юношу в погоне за удовлетворением. Чонгук почувствовал, как всё внутри напряглось, стянулось, и вскрикнул, обильно излившись на чужую обнажённую грудь. Змей оскалил длинные ядовитые клыки, то ли шипя, то ли рыча, и человек почувствовал, как крупными толчками в него вливается что-то густое и тёплое. Хозяин пещеры прижал молодца к себе и уткнулся носом в его волосы, часто и глубоко дыша. Чувство наполненности внутри Чонгука продолжало расти, и от обилия спермы его живот уже слегка выпирал. — Умница, — пролепетал Тэхён. — Теперь уж точно никуда от меня не денешься: выносишь моих деток, будешь им родителем. Чонгук уставился испуганно и изумлённо. Змей довольно ухмыльнулся.