В твоих глазах я вижу цвета, которых не существует в природе, но это ничего не значит

***

      Когда-то, в далеком детстве, Чимин умел ловить некий кайф от всего вокруг. Из серии — ты сильно заболел, но остался дома, поэтому львиная доля радости обязана присутствовать в твоем организме, как набирающиеся в крови антитела. Это касалось и других вещей — юный Пак умел делить зерна от плевел, отсеивая мусор, обращая большее внимание на что-то хорошее. Так вот о чем мы? Сейчас его умение ой как бы пригодилось ему, но нет — оно улетучилось, как воздушный шарик, который сдуло попутным ветром. — Меня сейчас стошнит еще раз, — блондина рвало всю дорогу. Гук в это время успел поседеть на полголовы и словить микроинсульт по нескольким причинам:       Во-первых, он обещал другу не рассказывать Чимину то, куда он направляется. Во-вторых, Юнги уж точно не будет рад, когда увидит омегу вместе с ним, на месте их встречи с отцом. В-третьих, он не будет рад и двум назойливым «мухам» в виде Тэхена и Хосока, которые конечно же увязались следом. Ну и в-четвертых, Чимину стало плохо ровно в тот момент, как они сели все вместе в авто и отъехали от дома. И как раз здесь Пак перестал видеть хоть что-то положительное в своей жизни. На смену былому оптимизму пришел тотальный пиздец под названием «неконтролируемая паника». — Да что со мной такое?! — чуть ли не рыдая, спрашивает у всех Чимин, прикрывая рот ладошкой. Его пугала накатывающая тошнота, которая, по идее, уже должна была кончится на первом триместре. Его срок не давал никаких поводов для подобных «перфомансов» от организма. — Почему меня так рвет?! — Чимин, тебе надо было остаться дома! — Хосок тоже принял эстафету паники и ёрзал на месте, пытаясь подуть на Чимина холодным воздухом, чтобы хоть как-то успокоить и его и себя. — Потерпи чуть-чуть. Мы скоро приедем. — Нам ехать минут пять ещё. Даже поменьше, — уточняет Гук. — И вообще… Как я блин объясню Юнги, что ты узнал о его плане? — Да хватит трусить, — фырчит Тэ, который максимально вжался всем телом в своё сидение и просто пялился вперед, стараясь держать себя под контролем и не поддаваться общему настрою. — Объяснимся. Надо сначала откачать Чимина и дать пиздюлей его отцу. — А пиздюли-то зачем? — не понимает Хо, продолжая дуть полузелёному Чимину в лицо. — Они же вроде договорились о деньгах. Разве нет? — А нефиг брать с него ещё и деньги! — негодует Тэ. — Это ж надо быть таким наглым… Как Юнги вообще на такую сделку согласился? Да еще и Джин решил ему помочь… О чем они все блин думали? — Хватит вам. Он просто пытается решить проблему, — отзывается наконец-то Чимин, проглатывая комок в горле, который был больше похож на кость, которая встала поперек. — Что вы предлагаете сделать? Бегать от него до тех пор, пока кто-то из нас концы не отбросит? Надо покончить с этим. Малыш скоро родится — нужно принимать решение и срочно. — Чимин прав, — кивает Гук, вцепляясь в руль мертвой хваткой. — Лучше разово отдать ему деньги, чем постоянно страдать и думать, когда он нападет на вас или ребенка. Он же не отстанет от него без сделки. Вы только подумайте — Юнги сломал всю его жизнь. Уничтожил корпорацию, которой жил отец столько лет. Да ещё и срок на него повесил. Пусть Юнги откупится. — И всё заслужено! Ему заслужено дали срок! — декларирует Тэ. Кажется, он тут единственный был в полном гневе от происходящего. — Приехали. Вон их машина, — Чонгук показывает на большой пикап Намджуна, темно — серого цвета, который был припаркован у старого склада. Вид у этого пошарпанного могучего здания был весьма устрашающий. — И туда он поехал не предупредив меня?! — негодует Чимин, рассматривая здание и небольшой лес рядом с ним. — Да это же… — Какая-то картинка из фильма ужасов, — договаривает Хосок за омегой. — Я бы сюда и под дулом пистолета не поехал. — Вот и сидите тут. Я пойду на склад, — Гук отстегивает ремень безопасности и глушит двигатель. — Ключи оставлю в машине, чтобы вы смогли погреться, если что. — Ты пойдешь один?! — Тэхен осуждающе смотрит на партнера. — Нет. Я иду с тобой. — И я! — подключается Хосок. — Дайте мне бумажный пакет и я иду тоже, — бурчит зеленый Чимин, стараясь быстренько прийти в себя. Хотя бы на процентов десять. — Нет, Чимини. Тебе нужно побыть здесь. Вдруг что-то случится? — хором отвечают ребята, смотря на многострадального парня на заднем сидении. — Так. Это мой мужик и он в беде. Никаких посидеть здесь. Пакет дайте мне и я иду с вами. Точка, — Чимин смиряет всех присутствующих осуждающим и хмурым взглядом и протягивает руку вперед. — На, — Хосок тут же дает небольшой пакет парню, который они купили по дороге сюда. — Если что — я тебя прикрою. — Пошлите уже, — Гук быстро выходит из авто, не дожидаясь неторопливых омег, которые уже что-то друг другу доказывали.       Остальная шальная банда вываливается из машины ровно через четыре минуты после Чонгука. Тэхен за это время успел подкрасить губы блеском и полюбоваться собою в зеркале, а Хосок дал большое напутствие Чимину для того, чтобы он больше не блевал, будто это как-то ему поможет в этом. — Я вас больше никуда не возьму, — бубнит Гук, пока омеги кучкуются и пытаются взять Чимина под руки. — Вот сказал же вам дома сидеть. — Хватит бубнеть, Гуки, — ласково, но довольно строго отвечает Тэхен, как бы намекая, что ещё одно слово и они сами разрулят все вопросы всем назло. — Радуйся, что мы помочь вызвались. А то бы поперся в эту дыру один. Чон осматривает «помощь» с ног до головы и выпускает невольный смешок. Такой помощи и врагу не пожелаешь. — Стойте тут, — уже шепотом говорит Гук и не дожидаясь реакции от парней, заходит в помещение, оставляя омег прямо у полуоткрытых ржавых ворот. — А нам что делать-то? — шепотом спрашивает Хосок, прижимая Чимина к себе посильнее, будто он его ручная мягкая подушка. — Может нам полицию вызвать лучше? — Стойте тут, а я выгляну, — Тэ отпускает руку Пака и аккуратно втискивается в щелочку, куда минуту назад улизнул Гук. — Ну вот, — вздыхает расстроено Хо и смотрит в темноту, которая сочилась из приоткрытых ворот, как какая-то тягучая смола. — Ты как, Чимин? Не лучше тебе? — Стараюсь сдерживаться, — еле дыша, отзывается блондин, вспоминая мантру Чона в машине пару минут назад. Хосок говорил о том, что нужно глубоко дышать через нос. — Зато могу использовать тошноту как оружие. — Точно, — улыбается Хосок. — Биологическое оружие против ненавистного тестя. Или кто он тебе получается? — Никто, — фыркает Чимин. — Ну где же они? Может и нам пойти посмотреть? — Стой тут, а я выгляну, — Хосок почти отпускает руку Чимина, но тот впивается в неё сильнее, будто это спасительная соломинка. — Нет уж. Пошли вместе. Я хоть и беременный, но власть имею. Пусть и мне в лицо всё скажет. Пора бы поговорить с этим тираном с глазу на глаз. Достало всё это. Чимин не дожидается ответа со стороны Чона и с грохотом открывает ржавые ворота, которые раздвигаются так, будто это врата в ад. Впрочем, это вполне могло быть реальностью. — Нам пиздец, — пищит позади Хосок, но не трусит и заходит в пыльное помещение, вслед за омегой, стараясь не сильно отдаляться от него. — А вдруг нас расстреляют? — Уже плевать, — отвечает Чимин и пытается оглядеться по сторонам. Ему правда хотелось решить всё именно сегодня и сейчас. Он устал бояться каждый день за жизнь близких и свою собственную.       В старом здании, очевидно, не было света. Вместо подсветки тут были какие-то напольные led лампы, которые давали жуткое освещение, придавая заброшке более пугающий вид, чем снаружи. Хотя казалось бы, куда страшнее? — Ну и местечко, — фыркает Пак и решительно двигается вперед, стараясь не надышаться строительной пыли, коей тут было завались. — А вот и виновник торжества! — доносится издалека, от чего по спине Чимина бегут тысячи мурашек. И непонятно от чего: то ли от знакомого голоса, то ли от неожиданности. — Заходите дорогие гости на огонек! — Чего блин? — Хосок всматривается в полумрак и видит вдалеке Гука, Юнги, Джуна и Тэ, которые стояли рядом с вооруженными людьми в черном и с господином Мином во главе. С виду ребята были напуганы, но, почему-то, никаких действий не предпринимали. Видимо, те огромные парни позади них, не давали им пошевелиться. — И ты, Хосок, тоже тут? — удивленно выдает мужчина. — Что ж. Тебя я тоже рад видеть. — Что тут происходит? — Чимин и Чон наконец-то доходят до пяточка, в котором происходило всё действо. — Чимини! — Юнги рыпается с места, но тут же получает автоматом по голове, от чего быстро падает на колени и хватается за голову, из которой начинает сочиться кровь. — Чимин, уходи пока не поздно! — Почему же, сынок? Разве ты не хочешь, чтобы мы познакомились поближе? Ты как никак заделал этому беспородному щенку ребенка! — господин Мин выходит из тени и подходит к раскрасневшемуся от тревоги и волнения Чимину. — А ты поправился, я смотрю… Наверное кормят тебя хорошо. Или это вырос паршивец внутри тебя? Да? — Что вам от нас нужно? Что вы хотите? — Хосок набирается смелости и открывает рот, пока Чимин льет слезы и с жалостью смотрит на раненного возлюбленного. Такой вид Юнги вводил в ступор Чимина. Ему хотелось упасть рядом с ним на колени и просто стоять. — Всё тоже, что и хотел, — смеется мужчина в ответ. — Ты , Чимин — проблема, которая обрела глобальные масштабы. Эх… А какова бы была жизнь сейчас, если бы в школе мы не давали волю Юнги? Чертова нянька позволила ему гулять в тайне от нас… Ну ничего — с ней уже давно покончено. — Ты убил мисс Ли?! — Юнги приподнимает голову, но тут же получает ещё один удар, от чего сердце Чимина сжимается до размера горошины и он срывается с места, не в силах больше этого терпеть. — Стоять! — рявкает мужчина тут же и Пак замирает. — Видишь тех ребят? Ещё одно движение и пуля попадет тебе в лоб. Ну или в лоб любого из стоящих здесь. Выбирай. — Ладно. Стою, — Чимин шумно сглатывает и часто дышит. Приступ тошноты снова настигает его тело. — Что вы хотите? Мы и так собрали деньги для вас! — Деньги? — смеется господин Мин и этот смех раздается оглушительным эхом по всему складу. — Какой же ты глупыш, Чимин. Деньги придут ко мне в любом случае. Думаешь, я не смогу их заработать? Если не этот бизнес, то другой. Плевать. Но я не прощаю предательства. И как раз ради этого мы здесь сегодня собрались. — Вы не давали ему спокойно жить! Так нельзя! Он ведь ваш сын! — И что? Ты думаешь, что ему это дает какие-то привилегии, щенок? Он, в первую очередь, был моим сотрудником, который разнес всё, что мы так долго строили, в пух и прах. Думаешь теперь я отделаюсь от него простыми деньгами? Правда? Не смеши меня. — Просто скажите, что вы хотите. Оставьте нас. Я прошу вас! — Чимини, не нервничай. Я договорюсь с ним, — Юнги старается держать лицо, чтобы не напугать омегу, но всё это не имеет никакого смысла, потому что его вид говорит сам за себя: кровавые подтеки по всему телу, ссадины и огромный фиолетово-синий фингал, который красуется прямо под левым глазом альфы. — Молчи, ублюдок, — рычит через спину отец и телу Юнги снова выписывают новый удар ребром массивного оружия. — Как себя чувствуешь, Чимин? — Эм… — Пак нервно оглядывается по сторонам и смотрит на ошарашенных друзей. Те старались молчать и не издавать ни звука, потому что на кону были человеческие жизни. Кто же знал, что отец Юнги был до сих пор таким деспотичным и тоталитарным? Хотя, с чего ему меняться? Стоило предположить, что они тут не будут вести светские разговоры. Вот к чему может приводить наивность и вера в людей. — Почему вы спрашиваете это у меня? Я не понимаю… — Тошнит, да? — продолжает мужчина и улыбается так, будто внутри него сидит какой-то кровожадный демон, который вот-вот вырвется наружу. — Ну… — Яд медленно отравляет. Придется помучиться, Чимин. Впрочем, я этого и добивался, — продолжает улыбаться мужчина, как ни в чем не бывало. — Что?! — Юнги, Хосок и Джун выкрикивают это одновременно. Тэ закрывает рот рукой, а сам Чимин, почему-то, просто часто моргает и пытается осознать, что ему сейчас сказали. Его отравили? Но когда? И как? — Что ты сделал с ним?! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?! — Юнги кое-как встает с коленей и пытается добежать до отца и рядом стоящего Чимина, но один из охранников за его спиной делает выстрел в спину, который оглушает всех так, будто рядом с ними рванула бомба. — Юнги, нет! ЮНГИ!!! НЕТ!!!       Гул вокруг тут же нарастает. Чимин уже не понимает, что это. То ли это громкие крики, то ли так стучит его собственное сердце, пытаясь выжить, то ли эти звуки доносятся с улицы. Уже ничего не ясно. Он просто теряется. Теряется настолько, что сознание не выдерживает. Пиковая боль настолько сильно бьет по всем органам, что омега падает в обморок. А дальше — темнота.

***

      Май. Яркий, теплый, насыщенный запахами и буйством красок вокруг. В мае всегда хочется открыть настежь окно и надышаться вдоволь весной, которая распахивает двери перед нетерпеливым летом. В мае всё прекрасно. Люди становятся добрее, люди становятся спокойнее, люди счастливы, потому что сама природа дарует им это счастье, пихая его прямо под нос. Счастье повсюду. Но только не для Чимина. Он будто в инверсии. Он в тотальном непонимании, что ждет его дальше и как справиться с тем, что с ним случилось. — Я открою окошко. Хорошо? — женщина, в белом халате опускает ручку и мягко улыбается пациенту. Ей хочется улыбнуться в ответ, но Чимин не в силах нарисовать на лице хоть что-то, кроме боли и страдания. — Спасибо, — выдавливает через силу Пак, рассматривая белый потолок, который он выучил наизусть. Каждую микро трещинку и паутинку в углу. — Вы не знаете, как там Мин Юнги из второго корпуса? — Господин Мин? Стабильно. Пока ничего не ясно, к сожалению, — женщина, с приятным голосом и добрым выражением лица, поспешно выходит из палаты, чтобы не отвечать на кучу вопросов, которые Чимин всегда задавал заходящим в его апартаменты людям. И совершенно не важно было, кто эти люди — допросам подвергались все.       Никто не говорил ничего конкретного. Все общались с парнем общими фразами, рассказывая про то, что нужно время. А ещё, никто не давал Чимину вставать с койки и выходить одному в больничный коридор. Единственное, что Пак видел за этот месяц — это цветущая под окнами вишня, которая благоухала и хоть как-то скрашивала нахождение здесь. — Привет, Чимини, — из приоткрытой двери палаты виднеется знакомая жизнерадостная физиономия, которая бывала тут чаще, чем сами медсестры и доктора. — Как твои дела сегодня? — Хосок, — как-то с облегчением произносит Чимин. Пак всегда с теплом принимал визиты Чона к себе. Он ценил тот факт, что парень ходил сюда как на работу, не жалея своего времени. — Привет. Проходи. Я тут один. — Ну так как ты? Как малышня? — омега быстренько вваливается в небольшую комнатку и садится на стул, который был тут в единственном экземпляре. — Я тут принес твой любимый виноград, пастилу, а ещё нашел на местном рынке инжир. Представляешь? Инжир! Я сам его не ел уже сто лет. Кажется, последний раз мне его приносили на Бали… Попробуем? — Ничего не слышно о нем? — снова спрашивает Чимин, начиная разговор с одной и той же темы. Он всегда игнорировал любой разговор в начале. Чтобы не говорил Чон, заходя в палату к Паку — было не интересным ему до тех пор, пока он не спрашивал про Юнги. — Чимин, я… — Значит ничего, — омега опустошенно смотрит сквозь и пытается держать себя в руках, чтобы снова не заливаться слезами. — Почему? Почему никто мне ничего не говорит? — Потому что ничего не меняется, Чимин, — честно отвечает Хосок, доставая из пакетов фрукты и какие-то мелкие яркие предметы, похожие на брелоки. — Ты же знаешь — я бы сказал тебе в первую очередь, если бы что-то поменялось. — Всё так плохо? — Чимин с надеждой смотрит на друга и пытается прочитать его эмоцию на лице. Хосок не умел ничего скрывать. В этом была его слабость и сила одновременно. — Я не хочу навредить тебе и малышу, Чимин, — тихо, почти шепотом, отвечает Чон. — Ты и сам еле выкарабкался с того света. Ты же прекрасно понимаешь…       Чимин тяжело вздыхает и решает больше не допрашивать Хосока. Он понимал, что и так достал всех этими расспросами про Юнги. Сейчас нужно бросить все силы на то, чтобы родить здорового ребенка и не отдать Богу душу. — Я не знаю за что нам это всё… Все эти испытания, ещё со школы — за что? Почему именно я и он? Мы ведь… — Не вини себя или его. Знаешь, вам повезло, что вы вообще встретили друг друга. Я ведь… так до сих пор никого не встретил… Смотрел на вас и думал — «почему у меня нет такого родного человека?». Я правда… завидовал вам. По-хорошему, но завидовал. И если бы у меня был выбор: найти любовь и преодолевать вместе с ней трудности или быть одному — я бы выбрал первое, Чимин. Я мечтаю встретить кого-то, кто будет так же любить меня, а я его. — Думаешь? — Конечно. Вам повезло друг с другом. Юнги конечно тот ещё старый пердун, но он любит тебя всем сердцем. Честно говоря, я до конца не верил в его и твои чувства, пока не убедился в этом на деле. Я ведь с ним прожил не мало… Видел всю его «изнанку», — Хосок впервые улыбается за весь разговор, что не было на него похоже. Обычно, улыбка с его лица не сходила вообще. — Он — хороший человек. Он любит тебя. Надеюсь, вы справитесь с этим. Это всё, что я могу тебе сказать сейчас. — Спасибо, Хосок, — Чимин кладет свою холодную руку поверх руки Чона. — Спасибо тебе большое. Ты действительно многое сделал для нас и… черт, — блондин замолкает и тут же хмурится. — Ай! — Что такое? — Чон обеспокоено смотрит на парня и пытается понять, что происходит. — Чимин, ты чего? — Живот, — хрипит блондин и прижимает обе руки к низу живота. — Ай! — повторяет вопли Пак. — Что-то происходит. Как больно! — Я за врачом, — Хосок тут же отбрасывает пакеты с фруктами в сторону и вылетает из палаты, оставляя её приоткрытой. Чимина начинает пробирать дрожь, а на лбу проступает пот, который за пару секунд начинает буквально течь градом. Блондина трясет. И эта тряска явно не вызвана милым разговором с другом. Что-то происходило с его организмом. — Что за… — Пак сбрасывает с себя простынь и смотрит вниз. Живот был тех же размеров, той же формы и ничего внешне не давало ответов на то, почему ему так больно. Ощущения были схожи с резью. Будто Чимина на живую разрезают огромным тесаком по животу. — Боже мой, — вздыхает Пак и зажмуривается. Боль начинает накрывать не только низ живота, но и органы выше, будто это некий вирус, который распространяется по всему телу за считанные секунды. — Помогите! — кричит от безысходности Пак и смотрит с надеждой на приоткрытую дверь. — Это точно что-то ненормальное… Малыш, пожалуйста, потерпи… Чимин приподнимается с кровати и старается встать. Почему-то, боль в стоячем положении тела немного стихает. Так, по крайней мере, кажется Чимину первые пару секунд. — Господин Пак! — в палату влетает женщина-врач, которая осматривала Чимина ранее. Он знал её. За ней забегает бледный Хосок и пару медсестер, которые держали в руках какие-то небольшие чемоданчики, видимо, медицинские. — Какая боль? Ложитесь на кушетку. Быстрее. — Будто меня ножом режут. Почему… Ай! — Чимина тут же укладывают обратно и раздвигают ноги, начиная осмотр. — Очень больно. — Вкалывайте, — командует женщина медсестрам позади нее и те заправляют шприцы какой-то красной жидкостью. — Два кубика. Поживее! — Что происходит? — Чимин почему-то смотрит на Хосока, который был цвета потолка. — Что это за уколы? — Ты рожаешь. Зовите остальных и готовьте родовую палату. Быстрее! — женщина снова гаргает в сторону двух медсестер. — Чимин, мужайтесь. — Да что… — Пак не успевает договорить, как ему всандаливают два шприца, с неизвестным нечто. — Хосок, позвони ребятам! — Конечно, Ч-чимин, — трясущимся голосом отвечает Чон и не знает куда себя деть. — Мне можно в родовую палату? — Нет конечно, — коротко рявкает врач, даже не оглядываясь на омегу. — Везите его. Я иду готовиться. Чимин, выполняйте дыхательную практику, про которую мы вам говорили. — Хосок! — Чимин успевает коснуться руки друга и посмотреть на его испуганное лицо. — Чимини, всё будет хорошо! Всё будет… — Чон не успевает договорить, потому что блондинистая голова омеги скрывается за закрытой дверью. Медсестры резво увозят парня в родовую, оставляя Чона одного в палате. — Твою мать… Почему? Почему всё так? Хосок судорожно достает телефон из кармана джинс и набирает первый попавшийся контакт, коим оказался номер Джина. — Джин, Чимин рожает, — сразу же выдает Чон, не заводя лишних разговоров. — Как?! Ему же ещё пару месяцев ходить! Ты уверен? — Вот так. Я не знаю… Ему стало очень плохо резко. Я пришел к нему с этим чертовым инжиром, будь он неладен… Увезли только что в родильную палату и… Я не знаю, что будет. Не знаю, Джин! — Хорошо. Мы выезжаем. Точнее, я выезжаю. Джун из дома уехал пока. — Скажи Тэ и Гуку тоже. Я… мне нужно время, чтобы прийти в себя. Я буду в коридоре. — Всё будет хорошо, Хосок. Будь там. Мы скоро приедем. Крепись!

***

      Раздражающий звук протекающего крана в уборной уже не так сильно бьет по нервам. По нервам бьет осознание, что жизнь поделилась на до и после, будто в ней провели жирную черную линию, которая контрастировала между двумя половинами, образовавшимися тут как две зияющие дырки в полу. — Хватит спорить, — Намджун стоял у окошка и смотрел на всю то же цветущее дерево, что росло у здания больницы.       Величественная вишня, с раскидистыми ветвями, очаровывала своей красотой. Теперь понятно, почему здесь росла именно она — такое природное явление успокаивало и заставляло немного расслабиться, отбросив на второй план все проблемы. Джун всматривался в красивый рельеф могучего ствола, прикрытый цветущими розовыми лепестками, уже минут пятнадцать и не мог оторваться. Точнее, он не хотел отрываться, потому что позади него лежал его друг, который никак не соглашался с его мнением. — Юнги… — Джун наконец-то поворачивается всем корпусом к койке и смотрит на друга в упор. — Я ведь зла тебе не желаю. — Знаю, — Мин смотрит в одну точку перед собой и не изображает никакую эмоцию на своем лице. Кажется, он вообще разучился что-либо показывать за это время. — Я всё прекрасно знаю. — Давай дождемся точно диагноза или… хотя бы того момента, когда Чимин родит. Ему и так не сладко. Представь, что будет, когда он узнает, что ты… — Думаешь, ему будет слаще от того, что он меня не видит? Несколько месяцев? Ты серьезно? — Ну не в таком же состоянии, бро! Не в таком состоянии ты к нему приедешь! Ты посмотри на себя…       Юнги вздыхает в очередной раз. Он знал, что во мгновение ока его тело превратилось в труху, будто он никогда до этого не бегал по улице, не мог размахивать руками при горячем споре с кем-то, не мог быстро перепрыгнуть пару ступенек, если опаздывал куда-то и прочее. Теперь, его тело не принадлежало ему, будто так было всю жизнь. И Намджун прав, когда говорит, что вид Юнги беспомощен. Потому что, так оно и было. — Я… я хочу помочь тебе. Пойми. Мы все приглядываем за ним. И за тобой тоже. — Когда врачи поставят окончательный диагноз? — Не знаю, Юнги… Нам всем говорят, что нужно время. Сколько времени — никто не говорит. — Не верится… Неужели я больше ничего не смогу сделать? Вот так просто… Один выстрел в спину и я… Я не могу поверить в это. — Бро, я… — Джун, разве… разве я смогу в таком состоянии быть ему нужным? Нужным ребенку в конце концов? — Не говори чушь! Нужен! Конечно нужен, старый ты идиот! — Я ведь не могу ничего… Сотрясать воздух, да и только. Что они будут со мной делать? Как я буду деньги зарабатывать? Что я вообще… — Слушай. У тебя есть друзья. Есть Чимин. Мы все вместе что-нибудь придумаем и сделаем. Будем помогать и… Юнги, никто не бросает тебя. — Я не про это. Я про то, что я стану обузой. Ему не нужна обуза. Я всегда приношу ему только боль, хоть и не хочу… Черт. — Хватит. — Что хватит? Я половая тряпка… Да и то… — Юнги, перестань! — Я буду овощем! — Заткнись! Заткнись блять! Хватит уже! — срывается Джун и снова отворачивается в сторону окна. На этот раз он не смотрит на могучее дерево. Он смотрит куда-то сквозь, стараясь проглотить горькие слезы. — Вот видишь… И тебе я тоже делаю больно. Намджун ничего не отвечает. Слезы сами катятся по щекам и больно обжигают кожу. Альфа пытался держаться, но даже ему это не под силу. — Слушай, Юнги, я… — Джун не договаривает, потому что его прерывает трель телефонного звонка. — Одну секунду, — обращаясь к Юнги, говорит Джун. — Алло. — Чимин рожает! Ты где? Поехали в больницу! Срочно! — на том конце связи нервничал Джин. Судя по голосу — он был в адской панике. — Что?! Как рожает? Ему же ещё… — Да знаю я, что ему ещё ходить несколько месяцев. Где ты блин?! — Я в больнице вообще-то… У Юнги в палате. — Вот поднимай свой прекрасный зад и бегом к Хосоку. Он там в коридоре бедный ждет. Скоро в обморок упадет от нервов. Я тоже выезжаю. Тэ и Гук в пути. Должны подъехать в течении часа, если не меньше. — О господи… — осознавая весь надвигающийся пиздец, выдавливает из Ким. — Никаких господи, Джун. Встречаемся в корпусе. До связи, любимый. Джун убирает телефон от уха и смотрит на Юнги, который и так уже всё понял. — Я не знаю как, но ты меня туда отвезешь, — декларирует довольно спокойно Мин. — И это не обсуждается. — Блять… Как? Как я повезу твою кровать туда? — Джун смотрит на кучу аппаратуры рядом с альфой и на размеры самой койки. — Ты уверен, что… — Да! — прерывает друга Мин. — Уверен на сто миллиардов процентов. Она двигается. Видишь колеса? — Ты меня будешь учить как койки двигать? Я вообще-то работаю в больнице. Алло. — Тогда руки в ноги и поехали! — подначивает Мин. — Она то двигается… Но как я тебя в другой корпус телепортирую? Там нет ни лифтов, ни нормальных пандусов. Я один кровать не отнесу. Если только… — На руках, — поддерживая мысль друга, говорит вслух Юнги. — Прошу тебя. Я должен быть рядом с ним. — Ладно. Только потом не вини меня, что это была плохая идея. — Не буду.