my ray of light

      Этот холод почти совсем успокоил боль, растворил ее в себе. Когда он говорит об этом, он имеет в виду свою собственную боль, а не боль других людей. Потому что в душе человека образуется страшная пустота, которую ничем не заполнить. Ты не можешь остановится, меч так и тянется нанести решающий удар, но все зря: Лавачурл снова создает защитный панцирник, чтобы предотвратить появление ран на своем человекоподобном теле. Но что это за чувство? Эти щиты — не только крепкие защитные инструменты, но ещё и большая ценность для членов племени. В тейвате они распространены везде. Словно эти хиличурлы и другие непонятные для двуручника названия не могут просто исчезнуть прочь с лица земли. Они специально пробуждают в Чун Юне монстра, уничтожавший как танк все на своем пути. Его сила и вправду становятся в 2 раза больше. Та его личность и правда пугающая?       Эти большие, маленькие, захапавшие зрачки смотрящие в никуда, и походу сами не понимающие происходящее превращаются в черт-те какой кошачий взгляд, где царит желание раскромсать все сущее на этой выдумке под названием «Земля». Запах крови, ему это нравится, нравится чувствовать, нравится щупать, пробовать, мазать. Это было великолепно. Висящие небольшие мешки под глазами и немного исцарапанные глаза дают некую деталь к его очертанию лица. Это еще больше пугало; Он словно становится дьявольским сумрачным, окутанный мраком, какой то не такой, это не тот голубоволосый парень с искринкой в глазу который желает истребить всех злых демонов и духов. Он сам становился демоном. Жажда, сухость во рту напомнили нескончаемые тренировки в попытках контролировать энергию Ян; Он поглощал шумы суматохи, сдавливая горло людям и приглушая их голоса. Каким-то образом вымученный тон их голосов, в попытках вымолвить хоть слово, придавал уверенности в себе. Только тогда Чун Юнь успокаивался окончательно. Ощущение холода в руках и ногах было настолько сильным, что казалось, холод пронзил его в самое сердце. Чувство начала и конца. Он припомнил, как, гуляя по Ли Юэ, ощутил чье-то теплое прикосновение, от этого пошла небольшая дрожь, от чего парень немного вздрогнул, он увидел родного, притягивающего, нежного юношу, от которого так и веяло заботой и постоянным вниманием. — Чунь, ты забыл где сейчас ты находишься? — Он вздыхавши улыбнулся, его взгляд был такой искренний, а глаза были наполнены чтимой и ненаглядной ладой. А ведь и правда, тело превращалось во внутренний круг ада: Его наполняло раскаленный спертое состояние, напоминавший дыхание дьявола, и грохот реторт. Что-то резко заставило его выйти из транса и вернуться в реальность, он ощутил в области живота, как что то жгучее, словно лава, прожгла, кажется насквозь кожу. Помнится, как из-за горизонта рано утром зловеще поднималось кроваво-красное горячее солнце, такое же солнце у него сейчас бушевало внутри. Чун Юнь не сразу понял всей ситуации, лавачурл стоит уже без панцыря, весь истекающий кровью, похоже, неплохо его покромсал малец, пока тот витал где-то в облаках. Он хочет атаковать, но походу тоже не понял ситуации. Чунь Юнь опустил голову на рану, всматриваясь, она прожигала тело, сначало можно было подумать, он ее не чувствовал, но ведь там был огненный шар, размером детского мячика, он немного истекал нечто похожим на лаву. И тут, удар в нижнюю область тела, спина не по струнке ходившая, никак не подчинялась, острая боль распространялась по всему телу, он кричал, подобно зверю, этот крик пронзал все перепонки, успокойте его уже хоть кто нибудь.. Он откинулся назад, словно ты в камере пыток, а в сознании чувствуешь каждую боль, и твой «хозяин» недурно этим пользуется, это и называется конец начала.       Он упал на землю, скривившийся весь в надеждах помощи. Похоже, ему и вправду лучше умереть, чем всем делать только хуже, но ему было сейчас не до этого. На руках появился заметный ожог, из-за чего парень сново вскрикнул. Попытки облегчить боль были в клочья обнулированы. Как краска заливает лицо, так горячее счастье залило его сердце. Он больше не мог терпеть этой боли, телом прислонившись к щекочущей траве, до конца не прикосавшись, таким образом вытащил шар из тела, он почувствовал облегчение, пот с его макушки плавно стекал проходя через щеки, челюсь, и уже упав на этот шар. Он буйно зашипел, и извлек из себя пар. Чунь Юнь отстранился, и принялся вставать, он не собирался ждать помощи, в ближайшие 10 минут никто так и не издал хоть единый звук. Клокочущая боль не позволяла парню стоять прямо, поэтому, он немного похрамывая, повернувшись вбок, увидел за собой попрыгунью. «Чтоб ты была проклята!» Изворотливое миметическое растение-монстр, которое использует в бою элементы, скрылась под землю, оставив торчать хвостик от верхушки тела. Этим она и воспользовалась, нанеся колоссальный удар хлопцу. Вроде он только пришел в себя, он ведь совсем забыл про рядом стоящего лавачурла; Он не знал состояние человека, ведь он только и делал, что помирал, и сново возрождался, ему не понять какого это — выживать в Тейвате. Его глаз плыл, голос хрипел, он истекал кровью, как раненый зверь, бился в страшной агонии, и никто не мог ему помочь. Чунь Юнь и не мог представить, словно тысяча кинжалов пронзает его душу нестерпимой болью. Он почувствовал в своем теле пустоту, темноту, там ничего не было сущего, неужели это конец? Чун Юнь только и слышал, как летит вниз от вытащенного из него коготь лавачурла. Падает, и не дышит. Вскоре его поглотила в широкой степи тьма и ливень.

***

Если дождь, то это уже не дождь, а льющий с неба кипяток или серная кислота. Атмосфера сгущалась, это чувствовали все. Прежде всего, он ощущал чье то присутствие, кого то такого заботливого, теплого, и доброго. Единственный, не желавший зла в его сторону. Это успокаивало. Слева от полумрачного Чун Юня, который еле очнулся, сидел, оперевшись о спинку кровати,на которой лежал малец, синеволосый парнишка. Он о чем то старательно думал, немного подрагивая, скрестивший руки в коленках, и тихонько похлипывая. Чун Юнь тихо привстал и принял сидящее положение, он потянулся в сторону Син Цю, и коснулся его плеча. Неожиданно и приятно для короткостриженного парня, ощущать тепло немного дрожащей и еще неконтролируемой руки. Ему бросились в глаза тонкие пальцы рук, перебинтованные эластичным бинтом, они такие измученные. В них уже потихоньку начинает пропитываться кровь. Этим кровавым в повязке руках не хватает прикосновений и ласки, а эти поцелуи, это внимание, эта забота? Начинался шум: и привести себя в дух, и Чуня уберечь. С ним готовы разделить его боль, скорбь, одиночество. Юноша поворачивается — Чунь! — его голос звучал смятенно и в тоже время радостно, в тот же момент Чун Юня накрыло теплым телом, от чего все кости перекромсались на части, но сейчас это чувствовалось безболезненно: он покраснел, пустился в путаные объяснения, запнулся и после вымарал этот фрагмент. — Как же я переживал, ты что так пугаешь?! — Он произнес это с неким облегчением и спокойствием. Чун Юнь съёжился в колкий комочек, и накрыл своими руками лопатки друга, ощущая его тонкие шелковистые волосы, вдыхая запах волос, уткнувшись носом в его плечо. — Прости, я правда чувствую себя виновным, — Парень выдохнул, от чего Син Цю почувствовал небольшое пекло. — Сколько я был в отключке? И где мы сейчас? — Парень отстранился от другого, изводя обычный успокаивающий тон, как будто слушаешь арфу — ее изящные очертания. Она явно превосходит всех своих соседей по оркестру не столько эмоционально, сколько красочно. — Ты был в отключке 3 дня. Мы сейчас находимся в деревни Цинцэ, это было самым ближайшим и безопасным местом. Я уже думал, это конец. — Сказал юноша, но как будто что-то не договорив, возникла небольшая пауза, словно она длилась целую вечность. — В любом случае, я очень рад, что ты в порядке, Чунь. — Голос звучал искренне и без утайки, говоря о своем переживании и нервотрепке, которая мучала его каждую секунду. Он слабо улыбнулся, но насколько мило. Чун Юнь отвернулся, закрыв глаза волосами. Не прошло и доли секунды как он чувствует пронзающую боль в животе, он дрожал, тело пронзал холод, а щеки запылали жаром. Мысли неслись галопом, но тело словно онемело, кости казались пустыми, а из вен словно вытекла вся кровь. Син Цю обеспокоенно подпрыгивает, — Забыл напомнить, тебе нельзя принимать сидячее положение! — быстро сказал юнец ахнув, взял за обе стороны руки, аккуратно, словно тревожная мама, которая так переживает за любое движение своего ребенка, положила парня на бок. — Я сейчас принесу что нибудь холодное и таблетки. Лежи, и не двигайся, ладно? — Сказал Син Цю уже стоя у прохода в комнату, а затем быстро скрывшийся так и не услышав ответа. Пот бежал по лицу и разъедал растрескавшиеся губы. Холодная постель, холодный пот, бешено стучащее сердце, бешено скачущие мысли: что с ним, здоров ли, он это точно он, с ним все будет нормально? В первое время краснеют глаза, затем опухают щеки, наконец, незаметно выкатываются соленые слезы. Наступает мрак, и темнота.