И павшему воину – меч

      Ей снились странные сны. Простирающееся до горизонта моря, песчаная полоса, вся залитая голубоватым светом; затем звездная дорога, уводящая в бесконечность; далекая-далекая цветущая долина, на которую почему-то Велиал глядела с высоты птичьего полета, и то, как она, сквозь облака и потоки ветра, падала в эту долину. Серебряные шуршащие на ветру ветви запомнились как блики солнца, мерцающее таинство. Грезы вперемешку с воспоминаниями.       Теперь ей могли сниться воспоминания. Но так же ей снилось настоящее — неозвученный, тревожный вопрос: насколько она, беженец из павшего и забытого мира, может принадлежать к миру существующему?       Тианьши проснулась и, открыв глаза, сразу же почувствовала себя отдохнувшей и что день обещает принести радостную весть. Золотые квадраты растянулись на стене, переломившись на стыке с полом, и одна полоска золотого света тянулась к белой подушке, где спал Сяо. Тот посапывал, обнимая во сне подушку, и румяная теплая безмятежность на его лице разгладила хмурые морщины. Несколько раз за ночь он вставал, чутко прислушивался к внешнему миру, но все было спокойно как никогда, и воин возвращался обратно, забываясь приятной дремой. Тианьши и думать не могла, что Адепт хотя бы когда-нибудь спит. И что наконец может обрести душевный покой.       Богиня бесшумно потянулась и встала. Она успела привести себя в порядок и заколоть волосы нефритовыми палочками, когда три деликатных стука нарушили тишину. Кто мог быть утренним визитером? Тианьши приоткрыла дверь и за нею обнаружила почтительного Дэшэна. Он встретил богиню легким наклоном головы. Он произнес лишь одну, невероятно емкую фразу:       — Вас двоих ожидает особый посетитель.       Этого хватило, чтобы Тианьши сразу все поняла. Она пообещала спуститься к стойке, когда они будут готовы, и Дэшэн так же плавно и беззвучно удалился, как появился до этого. Тианьши закрыла за собой дверь, задумчиво взглянула через комнату, на яркое окно, занавешенное тюлем. Эта задумчивость появилась на ее лице, как смутная прохладная тень.       Настал тот момент, когда узлы истории развязались, переплетения выстроились в понятные узоры и не было больше чернеющей пустоты. И вот, когда так многое изменилось, она будет говорить с ним. Будучи старой знакомой, но при этом далекой, более древней, шагнувшей дальше обозримого горизонта, — собой и одновременно не собой. Моракс знал ее как Тианьши — маленькую обладательницу Сердца Бога, которая однажды случайно оказалась под защитой старшего Архонта и училась жить заново. Теперь же она на все смотрела не только глазами той старой Тианьши, но еще и взглядом, принадлежавшим сильному, много раз тысячелетнему божеству. Божеству, знавшему совсем иной мир. И поэтому Тиа подозревала, — правильнее сказать, предполагала, — что между ней и Властелином камня могла разверзнуться пропасть. Ибо было смутное предчувствие этой пропасти.       Богиня аккуратно разбудила Сяо. Было достаточно лишь легкого поглаживания по голове, чтобы Адепт разомкнул глаза, будто не спал все это время — хотя доносившееся мирное сопение могло бы доказать обратное.       — Нам пора идти, — негромко сказала Тиа. — Он ждет нас.       Они спустились вместе, вдвоем, и лестница у них под ногами уютно поскрипывала, легкий сумрак был теплый, мерцающий, а через широкий проем террасы сочился уже прогретый, пахнущий листвой воздух. За стойкой их встретил Дэшэн; он безмолвно указал на закрытую дверь, где находились комнаты управляющего, выделенные в том числе для приема особо знатных и важных гостей. Дэшэн не последовал за ними, оставшись на своем посту.       Внутри комнаты в глаза сразу бросилось обилие бликов, как в сокровищнице из легенд. На секунду ослепленная, Тианьши видела искристое пространство, будто десятки маленьких утренних звезд были рассыпаны повсюду. Затем она разглядела детали: солнечные лучи, падающие сквозь неплотно занавешенное окно, играли с золотыми вставками старинной мебели, отражались в полированных поверхностях расписанных ваз; свет огибал изгибы керамических и нефритовых фигурок, и их янтарные глаза были будто выточены из этого света. Посреди комнаты, обставленной по традиционному образцу, стоял круглый, полированный стол на низких изогнутых ногах. За ним, статный в своем величавом спокойствии, восседал Моракс.       Она встретилась с ним взглядом на мгновение.       — Приветствую вас, — глубокий голос Властелина камня охватил пространство комнаты. — Прошу, присоединяйтесь к моей трапезе.       Тиа и Сяо заняли два места напротив. На столе стояли в излишестве различные закуски, нефритовые мешочки в блюдах с каймой, миндальный тофу, свежие румяные закатники и многие другие деликатесы. Из большого фарфорового чайника, расписанного золотистыми фениксами и драконами, шел ароматный пар.       — Это лучший чай с плантаций долины Чэньюй, — говорил Моракс, пока разливал душистый отвар по пиалам. — За его насыщенный вкус и богатый аромат в народе его называют чаем Адептов. Я предпочитаю добавлять в него лепестки жасмина — хотя многие ценители считают этот напиток полностью самостоятельным.       Пока они трое пробовали чай, Моракс с вниманием наблюдал за двумя, сидящими напротив. Тианьши видела, как драконьи глаза блестели расплавленным золотом, но не могла угадать мысли Архонта.       — И все же кое-что изменилось… — Моракс взглянул и на Сяо.       — Мы оба изменились, — подала голос богиня.       Их взгляды снова скрестились. Тианьши видела ожидание, настороженность — или то была ее собственная настороженность, просто отразившаяся в глазах другого? Ей казалось, что Моракс задается вопросом, — но, может быть, это был ее собственный вопрос. Она смотрела в глаза, хорошо знакомые за многие года, проведенные рука об руку, и почему-то особенно остро маячил рядом Сал Виндагнир, и эти две реальности никак не могли сшиться вместе.       Но вдруг кое-что само по себе вспомнилось. Тианьши подумала, как совсем недавно после долгих странствий вернулась в Ли Юэ — который называла в то время родным — и как за круглым столом сидела с Мораксом точно так же, напротив, и вела непринужденную интересную беседу. Она была увлечена, смеялась над рассказами о нелепых ситуациях, а он посмеивался вместе с ней, и она была совершенно довольна и чувствовала себя дома. Что изменилось с того времени? Можно сказать, что все. Но Тианьши вдруг отыскала в себе ту старую, прежнюю деталь. Деталь звала из воспоминаний, таких же ценных, как и любые другие, и этот кусочек пазла, ставший частью общей картины, на самом деле никогда из нее не исчезнет.       Моракс, все это время молча наблюдавший, видимо, заметил, как проясняются глаза у его подопечной. И они синхронно улыбнулись, узнав друг друга.       — Каждый из нас меняется, когда приходит его черед, и не единственный раз, — изрек Архонт, кивнув Тианьши и Сяо. — И если мы можем принять это, то с каждым изменением на самом деле все больше и больше становимся самими собой.       И тогда богиня поведала историю. Она рассказала про свое первое путешествие на Хребет и про странную встречу с жизнью, спрятанной в сердцевине льда; рассказала про руины и сны, про то, как прошлое потихоньку, просачиваясь подобно ручейку воды, наполняло ее, пока не открылось полностью. Она рассказала о королевстве, чье наследие было погребено под снегами безвозвратно и утеряно навсегда. Но по какой-то причине она умолчала о своем последнем видении; словно рассказ о нем мог исчерпать его полностью и нарушить некое таинство, состоявшееся в ее душе. В конце своего длинного монолога богиня выдохнула и как никогда почувствовала себя собой.       — Велиал, — повторил Моракс, попробовав его звучание, как произношение древней песни на незнакомом языке. Как ключ к той части истории мира, о которой даже он сам ничего не знал.       — Но знаете, — улыбнулась богиня. — Все-таки зовите меня Тианьши.       Под столом Сяо некрепко сжал девичьи пальцы.       — Эта история… — протянул Властелин камня. — Я подозревал губительную природу твоих воспоминаний. Трагедия, случившаяся на Драконьем Хребте, чувствуется даже сквозь многие века, как чувствуются толчки от движения тектонических плит в глубинах тверди. Вода отзывается на эти вибрации, ее гладь ощетинивается, сжимается и расправляется, и уже затем мы можем быть свидетелями беспокойных волн, накрывающих береговую линию. Таковым было твое появление — волной, добежавшей до берега. И уже тогда, при первой встрече, я подумал, что твое надтреснутое Сердце может не выдержать муки правды. Тебе нужно было что-то, за что ты могла бы удержаться и в конце концов выстоять; неприкаянному семени нужна была почва, чтобы пустить свои корни и выжить во время бури. Поэтому я сознательно отвел твой взор от Хребта. Нет, Тианьши, я не врал тебе: мне действительно было неизвестно его прошлое, как была неизвестна и причина, по которой богиня света оказалась заточенной в ледяной гробнице. Но предчувствие… подсказало мне, что ты не принадлежишь этому миру и что окружающий мир воспринимает тебя как чужестранку. В те первые года ты действительно была гостем и так же легко, как гость, могла покинуть его. Что означало бы большую трагедию.       — И поэтому ты решил отправить меня в странствия?       — Все верно. Моей целью было не уберечь тебя от горькой истины, наведя на ложный след, а лишь дать тебе отсрочку — и возможность набрать силы. Возможность привязаться к действительности. Малейшее колебание могло оторвать тебя от земли, от жизни, навсегда лишив всех ее проявлений. Горе легко бы перевесило даже самую очаровательную деталь гавани Ли Юэ. Я хотел, чтобы мир завоевал тебя так, как и ты бы завоевала его. Это был большой риск: с той же вероятностью ты, познав его трудность и несовершенство, могла наполниться разочарованием. Но я никогда в тебе не сомневался. В твоей возможности взглянуть правде в глаза, принять ее с высоко поднятой головой. Не смущайся, юная воительница. Именно эта твоя черта помогла тебе выжить на Драконьем Хребте. Ты видишь чудеса всюду, подобно цветам цинсинь, прорастающим среди зарослей сухого шиповника.       — Но была ли необходимость в моей помощи? — вдруг подал голос Сяо. — Я помню, ты рассказала, что воспоминания содержались в корнях Иггдрасиля. Наверняка Тианьши могла справиться и без меня.       — Тут вы меня и подловили. Не ритуал являлся моей главной целью — хотя, нужно признать, я крайне восхищен и доволен тем, что у вас все получилось. Нет, дело было и есть в том, что вы могли помочь друг другу, даже не прилагая свою божественную природу.       Тианьши и Сяо с непониманием переглянулись, что вызвало у Моракса дружелюбную усмешку.       — У каждого из вас было то, в чем нуждался второй. И дело вовсе не в силах, способных побороть демонов или исцелять. Ваша связь… А впрочем… — Моракс загадочно улыбался. — Вы поймете. В свое время.       Сяо и Тианьши вновь растерянно переглянулись. Адепт скептически поднял бровь. Он снова прервал свою трапезу, состоящую из изрядного количества миндального тофу:       — Как Тианьши связана с Бай Ху? Почему он ожил тогда, когда она оказалась на Драконьем Хребте?       — Это хороший вопрос. То и вправду было не совпадение. У меня есть теория, которая может быть построена лишь на наблюдениях и логических сопоставлениях фактов, но подтверждена быть не может. Она состоит в следующем: пока Тианьши спала, заточенная в ледяной глыбе, ее Сердце, несмотря на большие повреждения, все еще обладало мощью. Эта сила усыпляла демона, по совершенной случайности оказавшегося неподалеку. Смею предположить, именно сила Тианьши и привела Бай Ху в деревню, где он нашел свой ненадежный покой, отравлявший существование жителей Миньюнь. Но влияние проклятия было незаметно, слабо из-за Сердца Бога, которое, несмотря на свою слабость и расстояние, все же сдерживало проклятие. Для деревни настали темные времена, когда Тианьши была вызволена и оказалась слишком далеко. Тогда уже больше ничто не сдерживало губительную мощь кармы, которая, по капле стачивала жизнь в деревне. Катастрофа была неизбежна. Земля в тех местах, претерпев слишком продолжительный контакт с демоном, сама стала проклятой и непригодной для жизни. Мне пришлось обеднить рудники, чтобы не сеять паники, и переселить жителей в другие деревни.       Сяо кивнул. Моракс еще раз пристально взглянул на сидящих напротив:       — Есть ли еще что-нибудь, что гложет вас двоих?       — Есть, — подала голос Тианьши. Она поджала губы в нерешительности, но все же задала вопрос, который беспокоил ее все это время: — Что будет дальше?       — Дальше? — глаза Моракса сверкали, как драконье золото. — Это не мне решать.              Богиня сначала решила, что ей послышалось. Она не сразу нашла, что сказать, лишь растерянно округлив глаза, — таким сильным было ее удивление.       — Но как? Это ведь ты Архонт здешних земель. Ты следишь за порядком и отвечаешь за ее будущее. И только ты обладаешь правом иметь Сердце Бога, ты завоевал его когда-то давным-давно.       — Верно. И все же… Что будет дальше? — переспросил он. — А чего бы хотела ты?       Этот вопрос поставил ее в тупик. Тиа взглянула на Сяо, на Моракса, затем перевела взгляд на свои ладони. С момента возвращения она была полностью убеждена, что теперь решается ее судьба и что именно Властелин камня должен был определить, что же делать с божеством из из другого мира. Однако все же… И тут она все поняла. Как легко было вдохнуть.       — Не волнуйся, — сказал Моракс. — Ты можешь ответить не сразу и некоторое время подумать.       Но Тианьши не нужно было думать. Ей были известны свои желания. Она еще раз вспомнила напутствие Принцессы — и подумала, что та, увидев богиню в такой момент, гордилась бы ею. Тианьши нравилось думать, что она — одна из далеких звезд, а может бы та самая последняя, что исчезает на рассвете, — наблюдает за ней.       — На самом деле я хочу помогать тебе, — повернулась богиня к Сяо. — Хочу навсегда избавить человеческий мир от этих страшных тварей, несущих страдания и разрушения. И снова беседовать с тобою за чаем, — это она сказала, глядя на Властелина камня. — И быть частью Ли Юэ. Быть Тианьши. В общем-то, быть собой.       Тогда Властелин камня очертил кончиками пальцев небольшой прямоугольник на поверхности стола. Этот прямоугольник посветлел, как прозрачный перламутр, уплотнился, став цвета слоновой кости, обрел форму и текстуру, и на получившемся листе пергамента проступил текст. Рядом, сотканное из солнечных лучей, вспыхнуло красное перо и плавно осело на стол. Моракс повернул лист богине:       — Это контракт, который ты можешь подписать. Если согласна быть с Сяо до последнего вздоха — твоего или его; если согласна оберегать покой Ли Юэ, защищать его народ и сохранять его культуру; если согласна быть хранителем знания и памяти — ибо знание с течением времени становится историей. То, что оставило после себя историю, пронесенную сквозь реку времен, обладает бессмертием.       Взяв перо, Тианьши со вниманием придвинула к себе контракт.       — Твоя связь с Ли Юэ крепка, даже крепче, чем тебе может казаться. Прочнее, чем ты была в этом уверена, с самого первого дня. Этот контракт — лишь бумажное формальное ее воплощение.       Перо оставляло за собой след. На шершавой бумаге вилась чернильная тонкая полоска, складываясь в витиеватую линию — такую, которую нам предоставляет судьба, неизъяснимую, полную неожиданных пересечений, но ту, что складывается в итоге в определенный силуэт. Как только был сделан последний штрих, обе подписи вспыхнули золотым, а под ними расплылся мягкий горячий воск; в нем затвердел закольцованный дракон — форма, оставленная печатью.       Теперь она была Тианьши, хранитель знания. Все встало на свои места.       Но, прежде, чем стать кем-то новым, — она почувствовала это — богине нужно было завершить историю правильно.       — Я бы хотела окончить одно дело.       Моракс ни секунды не возражал. Тогда богиня взглянула на Адепта:       — Ты пойдешь со мной и в этот раз?       — Как и в любой другой, — ни секунды не раздумывая, ответил Сяо.

***

      — Что в этих свертках, которые ты забрала у ювелира? — спросил юноша, щурясь от яркого солнца.       Снег, лучезарно чистый, как небеса, ровным плотным слоем покрывал лежащие в округе перекаты и просторы, и горный рельеф сверкал, как алмаз. Пробираться сквозь холодные толщи было тяжело; Тианьши немного запыхалась от крутого подъема в гору. Откинув прядь волос с лица, она коротко ответила:       — Увидишь.       Руины стояли молчаливые, неузнанные, но как-то посветлевшие по сравнению со всеми предыдущими посещениями. Тиа, следуя своему внутреннему компасу, смело шла вперед, выбирая неожиданные направления и находя тропы там, где их не никаким образом не ожидаешь увидеть. В один момент вдруг громадины камня выросли до масштабов головокружительной, монолитной высоты, и Сяо подумал, что здесь когда-то, видимо, стоял замок. Тианьши, не останавливаясь, повернула; они зашли в какое-то гулкое пространство, сменившееся затем хорошо освещенным длинным коридором — хотя догадаться по каменным останкам, что здесь когда-то был коридор, можно было лишь интуитивно. Их путь окончился каменной залой. Эхо хрустящих шагов разлетелось по пространству, пронизанному редкими лучами. Сяо с интересом оглядел окружение и стены, расписанные неизвестными ему фресками.       — Что это?       В центре залы, прямо в каменный пол, был воткнут внушительный меч. От его лезвия по каменной кладке расползались трещины. Меч был сплошь покрыт пылью, но сталь выглядела гладкой, нетронутой коррозией. «Скорее всего, меч заколдован», — подумал Сяо.       — Он был здесь в прошлый раз, когда я очнулась. Мне кажется, он приходил сюда после падения Сал Виндагнира, после трагедий, и что это его меч. Воин, наверное, сожалел о том, что явился слишком поздно. Могу представить, почему он оставил его здесь.       Богиня достала из поклажи некоторые механизмы, созданные прогрессивной цивилизацией, о которой Сяо хоть и слышал кое-что, но вдаваться в подробности не желал: кажется, у той страны не было своего Архонта. Выйдя из залы, Тианьши расставила устройства около входа и по углам, выбранным по какому-то известному только ей замыслу. Закончив, она оставила на камнях древние рунические символы.       — Это нужно, чтобы защитить это место от случайных катастроф. Чтобы оно сохранилось для будущего. Как доказательство былого и случившегося.       Сяо наблюдал, как Тиа воспользовалась адептовой магией, позаимствованной у Моракса, как механизмы тут же отозвались. Шестеренки на них закрутились, прожилки засветились желтым, синхронно вспыхнув. От рунических символов потянулись золотые ленты, заскрежетало железо, задрожала каменная крошка, и массивные каменные двери, оплетенные древним узором, с гулом закрылись, запечатав комнату с фресками. Убедившись, что все в порядке, путники вышли на воздух, на секунду зажмурив веки от яркого света.       — Теперь это, — Тианьши вынула увесистый сверток, о котором изначально интересовался Сяо, развернула его, и Адепт увидел три одинаковых шкатулки, увитых золотыми линиями и узлами. — Я хочу спрятать их в разных местах. Специально носила их к ювелиру, чтобы он украсил их узорами Сал Виндагнира. В каждой лежит пергамент с кусочком той истории, что случилась здесь. Это будет все равно что рассказ очевидца или беседа с голосами прошлого. — Она поглядела по сторонам. — Полагаю, сначала нам сюда.       Они долго бродили по Хребту, в поисках укромных уголков, достаточно укрытых от стихии и диких зверей, но вполне доступных для любопытного искателя. Сейчас уже и не вспомнить, какие именно были выбраны места, но, во всяком случае, Тианьши от всей души надеялась, что когда-нибудь они будут найдены. Когда же последняя шкатулка была зарыта, солнце окрасило небеса и заснеженные пики в багряный и нежно-пурпурный цвета. Закат был прекрасен и взывал к самому глубокому и чистому чувству печали. Взглянув на алеющий горизонт, Тианьши поняла, что пора.       — Когда люди будут готовы принять Драконий Хребет, они узнают правду о нем. Я видела, как суеверие постепенно вырождается, и первые любопытные уже исследуют пороги его тайны, — она с улыбкой вспомнила Вильгельма и Адсона. — Что ж, когда-нибудь найдется первый, кто копнет достаточно глубоко. Тогда он узнает о том, что давным-давно в далекую эпоху здесь процветало королевство. — Тиа вздохнула. Слеза быстро сбежала по ее щеке. — Осталась последняя вещь.       Они снова шли, пересекая узкие ущелья, заросшие мохнатыми синими елями, спускаясь по скользким покатым склонам, и в какой-то момент Сяо осознал, что они идут по тропе, ведущей обратно в Ли Юэ. Он услышал журчание реки издалека, той, что служила ориентиром; ее течение бежало вдоль границы двух миров и уходило в жаркое лето, в мир живых. Тут Тиа остановилась и, попросив подождать ее здесь, свернула с тропы там, где была переправа через быстро текущий поток. Сяо видел, как Тианьши, ловко перепрыгивая с камня на камень, оказалась на небольшом островке. Он был сплошь покрытом снегом. Там же стояло корявое засохшее деревцо. Тиа достала свой меч из звездного серебра и с силой воткнула его у корней, постояла немного, положив ладонь на кору, затем развернулась и так же ловко пересекла реку обратно. Сяо сложно понять человеческие эмоции, но глаза Тианьши были влажные и светлые.       Это был последний раз, когда Тиа посетила Драконий Хребет. Больше она его никогда не видела. Сал Виндагнир был оставлен далеко позади, но всегда жил в ее памяти. Она искренне верила, что когда-нибудь люди перестанут бояться мира, укрытого вечной вьюгой, — или, по крайней мере, увидят в общем его образе маленькое зерно правды. Богиня не знала, что спустя очень-очень много лет найдется такой смельчак, который храбро шагнет за завесу Хребта и разгадает его сумрачные, наполненные печалью тайны. Сидя на вершине Ваншу, наблюдая за островами с высоты, она почувствует это, когда древо, напитавшееся драконьей кровью, впитает в себя жизнь и выпустит новые ростки. Это кратко всколыхнет в ней давно забытое знакомое чувство и напомнит о мелькнувшем озарении лунного лика. Лучезарная улыбка блеснет в глубинах памяти, как блик в тот самый солнечный день, — и опять стихнет.       Тианьши будет вспоминать, иногда. Мелкие детали со временем сотрутся, лица размоет река времен, останутся лишь самые важные и самые крупные мазки. Но воспоминания эти будут далекими и тихими, вечными, как самая последняя предрассветная звезда, блеснувшая на востоке.