Птицы надежды.

***

Нет монет, монет (монет), монет (манер), монет нет Нет монет, монет (монет), монет (манер), монет, монет Нет монет, монет (монет), монет (манер), монет нет Нет монет, монет (монет), монет (манер), монет, монет

***

      Было чувство, что руки будто и вовсе нет. Голова оставалась мутной, а в глазу все ещё кололо, несмотря на то, что эта рана не первой свежести.       Ханджи даже не знает, во сколько она ее получила.       Повертев через силу головой, она заметила рядом лежащего без сознания Армина и Сашу. Кажется, они на стене. Ее плечо было туго перетянуто. Зоэ тихо застонала, когда встала, случайно дёрнув рукой. Она почти что упала обратно, мир вокруг кружился.       Женщина схватилась за голову здоровой рукой, будто бы это могло помочь. Простояв так с минуты, она взяла контроль.       — Куда встала? — Зашептал он со спины.       Ханджи обернулась, хоть это было и больно. Она не подумала, что делать это через раненную руку заранее не лучшая идея.       Ривай стоял, как вкопанный. Однако лицо его было не особо доброжелательным, хоть и взволнованно-поникшим.       Ханджи конкретно потерялась во времени, она не понимала, сколько лежала в отключке и когда произошли последние события.       — Ханджи?       Сердце забилось чаще, Майор чувствовала, что оно будто вот-вот выпрыгнет из груди.       «Что я здесь делаю?» — Пронеслось в ее голове.       Ханджи ненавидела чувство непонимания ситуации. Она любила держать все под своим четким контролем.       Он сделал с к ней два шага, а она лишь дернулась, преследуемая болью в груди. Ханджи сделала вздох, желая утихомирит волнение, но стало только хуже.       Она поняла, что начала задыхаться.       Эта новость пришла спонтанно, её она точно не ждала. От страха мигом выступили слезы, но она все равно старалась быть тише. Рядом же дети. Ривай схватил ее за здоровую руку, заставляя повернуться к себе.       — Ханджи, ты чего ревешь?       Пытаясь дышать, она схватилась за него в ответ. Это же такое простое действие, почему у неё не получается?       Ханджи паниковала из-за всего сейчас. И из-за количества воздуха, которого резко стало не хватать, тоже. Она терялась. Мысли в голове запрыгивали одна на другую, а Зоэ все думала и боялась, что сильные раны могут вернуть ее в то состояние.       — Ханджи, ты меня слышишь? — Он легонько тряхнул её, пытаясь обратить на себя внимание, — Блять.       Аккерман удручённо вздохнул, просто даже не зная, что делать. Поэтому в первую очередь он оттащил ее от спящих детей, догадываясь, что она специально пытается быть тише. И что вообще с ней происходит? Заболела? Женщина держалась за него слишком крепко рукой, продолжая пытаться научиться дышать вновь.       Или и этому Ривай должен ее вновь научить? Как и ходить?       Но все же научить вновь ходить легче, чем дышать. К сожалению, Ривай не способен пойти против такого, как бы не хотел. С этим он не сталкивался, да и в поддержке не был силён. Он понятия не имел, как успокаивать человека в таком случае. Аккерман, будто бы это было не ее тело, надавил на плечо и посадил на холодную землю. Ханджи смотрела на него мутно, будто и вовсе не понимая, что это он.       — Ханджи. — Он боялся. Жутко. Слова о ненависти все ещё хлестали в его голове, но он все равно осмелился не прикоснуться. Женщину же надо успокоить, так ведь? Аккуратно дотронувшись рукой до ее лица, он стал равномерно поглаживать, а второй все ещё держать ее за здоровую руку, как и она его. — Ханджи, просто слушай мой голос.       Она слышала его, пытаясь ухватиться. Ривай, Ривай, Ривай.       — Дыши, Зоэ. Дыши для меня. — Он честно глядел в ее глаза. — Дыши ради меня. — Придётся немного манипулировать, ведь он вообще не понимал, что с ней делать.       О, Ханджи ещё как пыталась дышать. А Ривай возился с Зоэ, как с маленьким ребёнком, начиная дышать с ней. Зоэ повторяла за ним, медленно вдыхая и выдыхая.       Сколько раз она говорила ему, что любит? А ненавидит? Но Аккерман все ещё возится с ней и заботится. Какой странный мужчина.       Дыхание восстановить вышло. Она будто в очередной раз умерла и воскресла. Сколько у неё уже было «смертей» за последнее время? Но слёзы течь не переставали.       «Почему я плачу?» — Она старалась выгнать мысли о непонимании из головы, дабы не вернуться к прежнему состоянию.       — Почему ты плачешь? — Следом спросил Ривай. Так и не услышав ответа, он задал уже другой вопрос, — Пить будешь?       Она кивнула.       Ривай протянул ей фляжку, а у самой не было потому что Аккерман предварительно снял с неё все оружие, устройство пространственного маневрирования и набор первой необходимости, когда та получила рану и отключилась.       Женщина жадно пила, не обращая внимания на то, что капли воды текут по шее, как и ее слёзы, но те — по щекам.       — Спасибо. — Она отдала предмет обратно, потирая рот дрожащей рукой.       — Может, рассказать тебе что? — Спросил вновь он, смотря на ее состояние и на наличие слез.       Но они текли лишь из одного глаза.       — Давай…       Риваю было не особо что рассказывать. Его жизнь не назовёшь позитивной, наполненной счастливыми моментами. Но если…       — Я не знаю, Ханджи, как успокаивать людей в этой ситуации, но когда я был маленьким и… — Он хотел сказать про слёзы, но не осмелился. Ривай ненавидел слабость в себе. Да и во всех остальных, просто даже психическое здоровье Ханджи было для него важно. Как и сама женщина. — Когда мне было плохо, — Скорректировал Ривай. — Мама пела мне песни.       — И что случилось с твоей мамой?       Аккерман не хотел, чтобы она задала этот вопрос. Он и сам не любил вспоминать бледное, худое лицо матери, ее умирающие глаза и тяжёлое дыхание. Почему она? За что ей это? Почему она умерла такой мучительной смертью?       Почему, почему, почему?       Даже умирая, она все по возможности отдавала Риваю. А потом у неё просто не осталось сил, а Аккерман был слишком ещё мал, чтобы выживать. Да и мама его этому не учила.       Но Ривай не любил врать, но это явно не лучший разговор для успокоения Ханджи.       — Ты уверена, что хочешь услышать ответ?       — Да. — Слезливо ответила она.       Ривай вздохнул.       — Она умерла, когда я был ещё совсем ребёнком.       Бедная травмированная ее психика. Ханджи сейчас была жутко эмоциональной, поэтому заревела пуще прежнего.       — Ханджи, — Они все ещё сидели напротив друг друга. Мужчина принялся крепко держать ее руку. — Извини. Мне нечего особо рассказ…       — Сколько тебе было?       — Что?       — Сколько тебе было, когда она умерла?       — Лет шесть, наверное. Я не… Особо помню. — Он отвёл взгляд.       — И ты остался один?       Ривай не ответил. Он не хотел мусолить эту тему, но Зоэ все пыталась выпытать из него правду. Ханджи, сквозь молчание, обняла его, пускай и одной рукой, прижавшись всем телом.       «Почему Ривай сидит на стене? Тут же, вероятно, грязно».       Аккерман, кажется, даже опешил от такой нежности, но сопротивляться не стал. Обнял ее также одной рукой, принимаясь поглаживать спину, что была вся в шрамах.       — У тебя бывали такие приступы раньше?       — Не помню. Вроде, нет. — Ханджи немного успокоилась, шмыгая носом. — Прости меня, Ривай. — Только он хотел вставить свои два слова, спрашивая глупо: «за что?», она продолжила реветь ему в рубашку. — Прости. Прости, прости, прости.       — Ханджи, все хорошо. Успокойся, пожалуйста.       — Прости меня. Прости.       Он отстранился, глянул в ее лицо. Поцеловал ее холодный лоб, что-то шепча на ухо. Они ещё долго так просидели.

***

      — Эй, Армин, ты как? Все понял? — Спросил Ривай.       — Значит… От разведкорпуса осталось всего девять человек?       Ханджи было жаль Армина, но с другой стороны и она тешила на него надежды, хоть предпочитала и Эрвина разумом. Сердцем она бы выбрала Армина, и для Смита тоже этот выбор лучше.       — На данный момент — да. — Ответил Жан. — После битвы прошло уже четыре часа. Мы продолжаем поиски выживших, но пока безуспешно. — Конни поил Сашу водой, пока Арлерт пытался свыкнуться хоть с чем-то.       — Дыра в воротах запечатана. Однако, Райнер, зверотитан и ещё один разумный смогли скрыться. Вы захватили Бертольта. Возник спор, кому отдать ампулу… Мне или Командующему. Мы оба были при смерти… Я стал титаном и съел Бертольта. — Его затошнило, поэтому он хлебнул ещё воды, — Но почему вы… Выбрали меня? Ведь с какой стороны ни посмотри, выжить должен был Командующий Эрвин. Капитан! — Он повернулся к Риваю лицом, смотря на него своими испуганными глазами. — Почему вы сделали укол мне?       — Тч. — Ривай ударил ногой Эрена по спине. — Я же велел вам ничего не утаивать. — Аккерман вновь обратился к Арлерту, — Тебе стоит знать… Что вот эта парочка, твои верные друзья, сопротивлялись до последнего. — Говорить о том, что сам он терзался в выборах, и что его чуть не прибил Флок Форстер он не стал.       — Мы готовы принять любое наказание. — Удрученно сказал Эрен.       — Разумеется, вы и Флок понесёте наказание за нарушение субординации. — Заговорила Ханджи. Пускай они и не так сильно накосячили, как Форстер, но никто не имеет противиться решениям выше стоящего в личных целях.       — Флок? — Переспросил Армин.       Ханджи проигнорировала его. Не было желания рассказывать о Форстере. Его они накажут намного сильнее, чем Эрена с Микасой.       — Не думайте, что отделаетесь дисциплинарным взысканием. — Закончила Зоэ.       — Само собой…       — И все же… В конечном итоге я сам выбрал тебя. — Ривай вздохнул. — Вернее, я выбрал для Эрвина время и место смерти.       Армин смотрел на них своими детскими, испуганными глазами. Ханджи понимала, что после этого дня они повзрослели ещё больше, но не как обычные дети.       — Ничего не понимаю… Но как вы могли допустить смерть Командующего? И если он мёртв, то как мы… Как нам дальше-то быть? — В миллионный раз спросил Армин.       — Я тоже считаю, что инъекцию нужно было сделать Эрвину. — После того, как Ханджи сказала это, дети недоуменно и испуганно уставились на неё. — Но Эрвин сам, лично доверил право выбора Риваю. И Ривай выбрал тебя. Что тут ещё скажешь. Разве что теперь на тебя возложены большие ожидания. Тебе отдали жизнь Эрвина и силу титана. — Ханджи немного наклонила голову. — И кто бы что ни говорил, этого уже не изменить. Однако, мы вправе рассчитывать, что ты принесёшь человечеству большую пользу.       Ханджи любила этих детей. И они к ней относились также. Изменят ли ее слова их отношения? Перестанут ли они считать ее мамой?       — Я… Должен стать заменой Командующему? Как такое вообще…       — Не пойми меня неправильно, но Эрвина ты заменить не сможешь. Однако, теперь ты обладаешь нечеловеческой силой. — На Ривая же Армин не смотрел. — Доходит? Сделай так, чтобы мы не пожалели о своём выборе. Ни я, ни вот эти. — Он потрепал Эрена и Микасу по голове, путая их волосы. — Никто. В том числе и ты сам. Не разочаруй нас, это твой долг.       — Да… Заткнитесь вы все.       Все резко повернулись к Саше, замолчав на секунду. Она и впрямь заткнула их всех. Ханджи добродушно рассмеялась.       — Саша в своём репертуаре. — Она вновь перевела взор на Армина. — Эрвин назначил меня своей преемницей, так что в какой-то мере я могу тебя понять. Нам ничего не остаётся, кроме как жить с этим.       — Да. — Кратко ответил он.       — Итак… — Ханджи встала, кряхтя. — Армин, если ты немного пришёл в себя, пора двигаться.       Ривай противился этому ее желанию идти вместе с ними в подвал Йегеров. Но все равно удержать не смог.       Флок же, стоял на краю стены и бубнил себе что-то под нос. Рыжий явно был недоволен больше всех.       — Мы с Риваем, Микасой и Эреном отправляемся в город. Вы четверо наблюдайте за окрестностями стены. Эрен. — Обратилась она к Йегеру, замечая его растерянный взгляд. Хотя сейчас так выглядели все. — Надеюсь, ключ не потерял?       — Нет. — Парень ухватился за кофту, сжал ключ через ткань. — Он здесь, со мной.

***

      — Я говорил, что тебе не стоит идти.       Они шли сзади, а дети — впереди. Ханджи тихо поскуливала от боли в плече, ведь почти каждое движение приносило неприятные ощущения.       Но Зоэ молчала, как и всегда, только редко держалась за Ривая здоровой рукой, пока дети не видят.       А что? Он видел ее всякой. А детям ее слабости нельзя замечать.       — Ханджи, у тебя голова не кружится?       — Нет-нет. — Она отмахнулась, отстраняясь, — Только рука болит.       — Я не врач, не умею идеально перевязывать раны. Вернёмся в корпус, отправлю тебя в госпиталь, дабы проверили.       — Дела, Ривай. У меня есть де…       — Думаю, пятнадцать минут дела подождут.       Ему нужно было поговорить с ней о… Кое-чем. Ривай догадывался, как на неё это повлияет и какие мысли уже просочились в ее светлую голову.       — Ты настроена быть командующей разведкорпуса?       Ханджи помолчала. Конечно, он знает ответ, но ему нужно услышать это от неё. Зоэ вздохнула, хмыкнула.       — Нет, но что уже спрашивать? У меня нет выбора. Должность командующей — мой долг.       Аккерман кивнул. Более они не разговаривали до дома Эрена.       — К счастью, пожар сюда не добрался. — Начала она, высовываясь из-за угла другого здания. — Это твой дом?       — Да. — Тихо, но уверенно ответил Эрен.       Им пришлось разгребать все разрушения, таскать доски и поднимать камни с помощью них. Как бы Аккерман не уговаривал, Ханджи все равно стояла на своём и помогала, хоть и одной рукой.       «Упёртая, — Недовольно думал Ривай, пытаясь фокусироваться лишь на камне, — Настырная. Слишком».       — Отлично, — Наконец, после освобождения входа в подвал сказала Ханджи, светя фонариком внутрь. — Похоже, сухо. Подвал не затопило.       — Идём. — Сказала Микаса, положив Эрену руку на плечо.       Первый шёл Ривай, потом Эрен и Микаса, а замыкала их Ханджи. Встав перед деревянной дверью, Йегер вздохнул. Спустя столько лет его жизни этот момент наконец-то настал. Он узнаёт, что таил отец. Эрен достал ключ, пристально смотря на него. Ривай цокнул, заранее подумав о том, что этот ребёнок недоразвитый и просто будет пялится на вещь.       — Открывай.       — А? — Откликнулся Эрен. — Да-да, сейчас.       Вставив ключ в замок, Эрен дёрнул. Потом ещё, ещё и ещё раз. Ничего не происходило.       — Ой!       — Что такое? — Спросила Зоэ.       — Открывай уже давай. — Строго приказал Ривай.       — Ключ… Не подходит к замку.       — Не может быть! — Воскликнула Микаса. — Доктор Йегер всегда носил с собой именно этот ключ.       — Пусти. Дай-ка мне.       Ривай отгородил Эрена подальше, вставая перед дверью. Дети не особо понимали, что он собирается сделать. Зато взволнованно-недовольное лицо Зоэ он уловил. Она прекрасно знала то, что он сейчас сотворит.       Она прекрасно знала его.       Ривай выбил дверь с правой ноги одним ударом. А если бы там было что-то взрывчатое? А может, вообще титан? Или какая ловушка? Кто знает? А он так беспардонно бьет ногой!       — Осторожнее. — Лишь сказала она, следя за его действиями. Аккерман прошёл вперёд.       И ничего. Самый обычный подвал, кабинет врача, где он хранил разные вещи для работы. Они принялись осматриваться. Дети же, остались у входа, застопорившись.       — Судя по этикеткам, это просто лекарства. Если, конечно, в склянки не налито что-то ещё. — Ривай пытался найти хоть что-то, но безуспешно. Все выглядело абсолютно… Нормально?       — И книжки все про медицину. На первый взгляд обычный врачебный кабинет. Прямо-таки образцовый. Каждая вещь будто твердит… «Здесь нет ровным счетом ничего подозрительного».       — Ничего такого, что могло бы привлечь внимание центральной полиции. — Ответил Ривай Ханджи. — Эй, а ну хватит стоять столбами, — Обратился он к детям, строго посмотрев на них, — Чутьё Эрвина никогда нас не подводило.       — Так точно.       Микаса и Эрен принялись также копаться в этом хламе, перебирая вещицу за вещицей, но ничего не находили. Аккерман наклонилась, проведя по столу пальцами.       — Эрен, тут… Замочная скважина.       Йегер вставил ключ. Он спокойно провернул его, радуясь. Эрен отодвинул ящик, уже пугаясь.       — Пусто?!       — Разуй глаза. — Недовольно проговорил Ривай. — У этого ящика двойное дно.       Там оказалось три книги. И все. Больше — ничего. Ханджи взяла одну из них, принюхавшись.       — Пахнет углём и перечной мятой. Специально обработано, чтобы защитить бумагу от влаги и насекомых. — Ханджи, когда была возможность, и сама так делала со своими записными книжками. Все таки они считала свои исследования крайне важными. — Три записные книжки…       — Похоже, мы нашли, что искали.       — Значит, вот что отец хотел показать мне?       Дрожащей рукой он ухватился за книгу, не осмеливаясь открыть. Рядом стоящая Микаса вздохнула, также берясь. Она сверкнула в него уверенным и стойким взглядом, и он ответил ей тем же, успокоившись.       Они вместе открыли книжку, а Ривай и Ханджи наблюдали за их действиями. Когда они увидели, что там находилось, то все пришли в некий ужас, испуг и шок, сами не понимая почему. Их сердца бешено стучались.       — Это… Картина? — Спросил Эрен.       — Нет… — Ответила Зоэ. — Ни один художник так не сможет. Посмотри, какое точне изображение.       Они принялись читать. На обратной стороне той картинки почерком Гриши было написано:       «Это не рисунок. Это «фотография». Светокопия реальности, отпечатанная на специальной бумаге. Я пришёл из внешнего мира, где люди живут и процветают. Человечество вовсе не было уничтожено».

***

      Так Разведкорпус ещё никогда не встречали. Гражданские ликовали, а оставшиеся девять солдат из трёхсот стояли и смотрели на это.       Они и впрямь… Победили?       Столькими жертвами не только в этой битве, но и во всем им пути. Однако ничей взгляд большим счастьем не был наполнен.       «Они ещё… Ничего не знают, — Подумала Ханджи про народ, — Они ещё не знают правды».       А для них это было уже открыто. На самом деле истина повергла в шок всех. Даже Ривай не смог скрыть своих эмоций.       — Мне кажется, уже ничего не будет, как раньше. — Сказала ему Ханджи, спускаясь на произвольном лифте.       — Тебе не кажется.       Народ их встречал чуть ли не целуя. На самом деле это было приятно, но в груди у Ханджи все равно щемило от того, что именно она теперь должна будет рассказать им правду. Сначала, конечно, Дариусу Заклаю и Хистории, но все равно истина в народ польётся именно из ее уст.       Аккерман посмотрел на неё, замечая эти испуганные нотки в глазах. Она была нехило ранена, но боялась не этого.       Но, собственно, кто не боится будущего?       Ривай смотрел на неё не отрываясь, думая обо всем. Его не сильно волновало, что будет с миром. Но вот что будет… С ними?       Все, что у них двоих осталось — это надежда.