carpe diem

— Пей! Пей! Пей! — слышалось со всех сторон. Я пытался залить в себя оставшуюся часть спиртного, но мне уже достаточно: организм говорил «нет». Самое мерзкое чувство на свете — это когда ты понимаешь, что с минуты на минуту всё, что было в твоём желудке, скоро станет достоянием общественности. Я уронил бутылку и побежал в туалет, снося кого-то с ног. Да мне, если честно, всё равно, на этого бедолагу, сам виноват, что попался под ноги, а я виноват, что вообще начал спор. Надо было пораскинуть мозгами как следует и сразу же понять, что этого человека вывезти просто нереально. Я обнимал унитаз. Тело начало трясти, во рту появился противный привкус — меня очень сильно рвало. После того, как я закончил, появилось какое-то облегчение. Дышать даже легче стало. — Ты там как? — Хосок постучался в дверь. — Не умер? — Не… — усмехнувшись, простонал я. Хосок за дверью рассмеялся, его поддержали некоторые ребята. Постояв немного возле двери, они пошли дальше пить, а я на дрожащих ногах поднялся к раковине, чтобы умыться. Всё тело трясло, было паршиво. Я вышел к ребятам и меня сразу же окликнули. Веселье только начиналось… — Ты проиграл, поэтому должен мне желание, — Хосок плотоядно улыбнулся, отпив пиво, от которого меня уже знатно тошнило, — вымоешь завтра и отполируешь мою ласточку от и до. Лично. Руками. … и сразу же закончилось. Потому что я знал, что вчера они ездили на рыбалку и с машиной не всё хорошо… От слова совсем…

***

— Короче, — зевая начал Хосок. Выпили вчера все знатно, голова просто трещала от малейшего слова, — снаружи, а потом всё внутри, — пальцем показывал парень, словно что-то рисовал в воздухе, — и запах, избавься от него, — брезгливо закончил он. — Хорошо… Я проводил его взглядом и сразу же оглянул машину. Последнее, что мне хотелось в такую жару — это ехать в этой душной машине, которая провоняла рыбой, и тем более мыть её. Я упёрся на капот машины и закурил сигарету. Хоть она меня успокоит перед этой поездкой и даст сил. Я облегчённо выдохнул сигаретный дым. В округе щебетали птицы, солнце било по глазам, поэтому я прищурился и перевёл взгляд на детскую площадку. Дети носились из стороны в сторону, что-то кричали друг другу, а потом смеясь, разбегались по разным сторонам. Я невольно засмотрелся на эту картину, вспоминая своё детство. Своих друзей, детский сад, школу, даже игрушки и… И родителей… — Привет! — воодушевлённо крикнули из-за спины. Я оторвался от разглядывания площадки и перевел заинтересованный взгляд, слегка прикусывая сигарету зубами. — Ну привет, белоручка, — задорно поздоровался я. — Да почему «белоручка»? — непонимающе спросил парень. Он мне напомнил маленького ребёнка, который вот-вот должен разреветься из-за того, что над ним пошутили. — Это же машина Хосока? — Тэхён сразу переключился, пробежавшись по мне заинтересованным взглядом с ног и до головы. Я с улыбкой кивнул ему. — А где сам Хосок? Я слегка приподнял плечи и опустил их. — Ты чего молчишь? — Тэхён начал беситься и ближе подошел ко мне. — Эй! Чонгук! Я засмеялся и немного отошел в сторону, потому что Тэхён начал брать тяжёлой артиллерией и в ход пошли лёгкие замашки. — Ну Чонгук! А у меня сердце пропускало сильные удары. Я никогда раньше не слышал, чтобы Тэхён называл меня по имени. Самый сладкий звук для человека — собственное имя. Так приятно слышать его из уст другого человека. А ещё у меня почему-то в этот момент внутри самые настоящие сады с цветами распустились. Словно всё ожило после затянувшейся зимней спячки. — Надо её вымыть будет, — я кивнул в сторону машину, — поедешь со мной? — перевел взгляд на Тэхёна и, получив ответный кивок, мы сели в машину. Я сразу же скривился, когда почувствовал этот стойкий запах рыбы. Если честно, то начинало уже подташнивать. Я опустил везде окна, машина тронулась с места. Свежий воздух гоняло по всему салону и со временем уже казалось, что всё выветрилось, хотя скорее всего, мы просто принюхались. На удивление я не услышал ни одного комментария по этому поводу от Тэхёна. Он что-то очень увлекательно рассказывал и, когда диалог подходил к концу, он отворачивался к окну и смотрел на то, как дома начали сменяться деревьями. Мы уехали за город: это место мне показал Хосок. Здесь тихо и помимо того, что здесь можно вымыть машину, ещё можно было пожарить мясо и покупаться. Я вышел из машины и потянулся: дорога очень сильно выматывает. Тэхён следом же вышел из машины и удивлённо охнул. — Здесь так красиво… Это мы где? — парень оглянулся по сторонам. — За городом, — я посмотрел на него и пошёл к багажнику за ведром с тряпкой. — Тебе помочь? — Тэхён подошёл ко мне и заинтересованно заглянул в багажник. Я лишь отрицательно промычал и пошёл в сторону воды. — Давай я! — парень выхватил у меня из рук ведро и побежал к морю, я лишь проводил его удивлённым взглядом. — А ты пока достань коврики из машины! У меня в голове просто не укладывалось то, что я сейчас увидел. Это точно была белоручка? Точнее… Тэхён. Сложно его после этого так называть. Почему-то в голове он у меня был брезгливым ко всему этому, казалось, что он боится работы и поэтому вообще её не знает. А тут… Белая рубашка уже была совсем не белая, а серая от пыли и с мокрыми разводами; джинсы хаотично закатаны; волосы напоминали одуванчик. Так странно было смотреть именно на такого Тэхёна. Он в этот момент был каким-то другим, каким-то родным… Казалось, что все рамки, которыми я обложил наше общение — стёрлись. Мне было комфортно с ним и одновременно паршиво. Паршиво от того, что сужу людей по обложке и вешаю на них ярлыки. Хотелось извиниться перед ним и начать всё с начала, где не будет места моим ошибочным суждениям. — Ты там долго? — слегка отдышавшись крикнул Тэхён. — Я уже практически всё вымыл. Машина действительно уже была наполовину чистая. Я слишком ушёл в себя, что не заметил времени. — Халтурщик… — с прищуром сказал Тэхён, намывая крышу. — Я вообще-то коврики мыл! — опомнившись начал я. — Где? — Тэхён округлив глаза подбежал ко мне. — Где ты их мыл? — указал он на пыльную резину. — У себя в мечтах? Раз ты меня называешь «белоручка», то ты будешь «халтурщик»! — твёрдо заявил Тэхён, разворачиваясь и уходя к машине. — Я больше так не буду, Тэхён. Парень остановился и повернулся ко мне. Сначала он смотрел на меня несколько секунд, а потом на лице появилась улыбка. — Мне это нравится, — с теплотой в голосе ответил Тэхён, — но это не значит, что ты не будешь ничего делать! Иди мой! Если честно, то я даже не заметил, как пролетело время. Мы слушали музыку, забегали в воду, а наша одежда вся промокла. Тэхён ещё успел собрать ракушек на пляже и вот уже закат. Мы сидели на капоте и слушали шум прибоя. Вдалеке были слышны чайки и редко проезжающие машины. — Это то, что зовётся идиллией? — Может быть, — я закуриваю сигарету и выдыхаю дым вверх. — Ладно, поехали, а то уже поздно… Я отошел от машины, чтобы выбросить окурок в урну. Тэхён собирал все вещи и убирал в багажник, а я подошел к нему, чтобы помочь. — Как так ты проиграл Хосоку? — непонимающе спросил Тэхён, а потом завис в осознании. Я остановился и смотрел на него несколько секунд не читаемым взглядом. — Ты знал? Тэхён словно в землю врос и смотрел на меня растерянным взглядом. По одному его виду можно было понять, что он сморозил лишнее. Немного промолчав он слегка кивнул и начал перебирать пальцами край своей рубашки. Я заиграл жевалками, кровь бурлила во всём теле. Меня начинало трясти от злости. — Знаешь, Тэхён, — словно выплёвывая проговаривал я каждое слово, — единственное, с чем я никогда не буду мириться — это ложь. Никто не имеет право водить меня за нос и держать за дурака. Сейчас всё начинается с малого, а дальше что? Дальше — только больше. Тэхён начал весь дрожать, его нижняя губа подрагивала. Я остановился, слишком я был резок в своих словах. Но как быть и что говорить, если ты отстаиваешь свою позицию и говоришь о том, что действительно важно для тебя. Тем более не так давно была подобная ситуация с враньём, а её побочка — это измена. Последнее, что бы хотелось любому здравомыслящему человеку — это переносить свои старые ошибки в настоящее. Может для многих людей это покажется чем-то незначительным, но для меня это было всё. Буквально всё на чём строятся любые отношения — это на доверии. Подорвать его можно в один момент, а выстраивать годами. Тэхён развернулся и начал куда-то быстро идти, я тяжело вздохнул и окрикнул его, чтобы он сел в машину. Не хватало мне ещё бегать по лесу и искать его. Я сел в машину, вставил ключ в замок зажигания и повернул его. Открылась вторая дверь: в салон сел Тэхён. Я повернул ключ снова, но машина не заводилась. И так раз десять. Продолжать поворачивать его — бессмысленно, тем более из-за этого быстро садится аккумулятор. — Походу приехали, — нервно бросил я и вышел из машины посмотреть под капот. Минут семь я всё проверял и просматривал, но ничего не нашёл. Бензин тоже был в норме. Я снова сел в машину. Начинало смеркаться, со стороны моря потянуло прохладой и где-то вдалеке начинал собираться дождь. Телефон здесь не ловил, поэтому надеяться на это изначально даже не стоило. В голове ни одной мысли. Идти до города не безопасно, тем более если с минуты на минуту ливанёт. Я начал что-то искать в машине, вдруг появится какая-то идея. — Прости… — еле слышно сказал Тэхён. Я замер, но в ту же секунду продолжил дальше что-то искать, не показывая и вида, что опешил и на самом деле весь во внимании. — Я просто хотел побыть с тобой и не знал, как именно… — продолжал парень. — А тут так удачно получилось. Мне казалось, что если я просто предложу погулять, то ты мне не раздумывая откажешь. В салоне повисла тишина, я услышал еле уловимые всхлипы. Тэхён отвернулся к окну, прижав к себе ноги. — Я не хотел тебя обижать и дураком я тебя никогда не считал, — с небольшими паузами говорил он. — Правда-правда… Тэхён повернулся ко мне и посмотрел большими глазами-бусинками, которые были наполнены слезами. А у меня у самого ком в горле стоял от этой картины. Я поджал губу и посмотрел ему в глаза. Так же пристально, как и он мне. Я не понимал почему, но мне хотелось прижать его к себе и защитить от всего мира. Я хотел, чтобы он ради меня стал той самой «белоручкой» и перестал делать хоть что-то сам, потому что эти руки и это тело были предназначены лишь для того, чтобы ими любовались. Я наклонился к нему вперёд, а он отодвигался, но буквально в тот же миг он прильнул ко мне на встречу. Солёный вкус. Я почувствовал его на своих губах. Я чувствовал его губы. Они были такими мягкими, что хотелось вот так вот просидеть целую вечность. Тэхён отстранился от меня тяжело дыша. Я и сам еле как пытался стабилизировать дыхание. В голове буря эмоций, тело всё горело, а губы пылали. По стеклу начал стучать дождь, ветер завывал, даже в салоне это было слышно. Море штормило, небо окрасилось в тёмно-синий цвет, сливаясь с водой. Завораживающая картина. Я потянулся к телефону, чтобы запечатлеть этот момент на память, попутно фотографируя ещё Тэхёна. — Ты меня тоже сфотографировал? — удивлённо уточнил парень. — Но я же весь грязный и растрёпанный… — За то настоящий, — я ему подмигнул и начал листать получившиеся фото. Тэхён улыбнулся и попросил показать, что получилось, а когда увидел, то не мог оторваться от них. — У тебя талант… — завороженно прошептал парень. — Редко я так тщательно разглядываю снимки, — Тэхён отдал мне телефон. — Не бросай это дело. Немного подождав, Тэхён полез за своим телефоном. — У меня тоже есть снимки, посмотри, — он протянул мне свой телефон. Я листал фотографии: все они красочные, сочные, хотелось смотреть на них и думать как и при каких обстоятельствах они были сделаны Тэхёном. И тут я остановился на одной. Парень это сразу же заметил и придвинулся ко мне. — Это мои родители, — с теплотой в голосе оповестил он меня, — братьев и сестёр у меня нет, я один в семье. Не хотелось делить родительскую любовь с кем-то другим, — с еле заметной улыбкой сказал Тэхён. Мне показалось, что это он рассказывал не мне, а самому себе. Словно проговаривал и убеждал себя в чём-то. — А твои? Где твои родители? — парень перевел на меня взгляд. — Расскажи, пожалуйста. Я слегка отодвинулся от него и развалился в кресле, как будто искал защиту. В салоне повисла тишина и лишь звук дождя разбавлял её. Тэхён продолжал всё также смотреть на меня, ждать ответа. А мне тяжело. Тяжело говорить на эту тему. Есть у каждого человека, какая-то определённая тема, на которой строгое табу. И это именно она. Я редко что-то рассказываю про родителей, лишь самые близкие мне люди знают всю историю. — Я видел, как отец бил мою мать… — мне до сих пор не понятно, почему я начал рассказывать это. — Я видел кровь, много крови… — может я доверился? — Я видел, как рушится моя семья на глазах, как оба родителя пьют и забивают на меня, как отец приводит в дом любовницу, а потом меня отвозят к бабушке и всё… — может хотел выговориться. — Я там должен был прожить целый год, но по факту было дольше, — а может и то, и другое. — Я боялся по ночам засыпать позже всех, потому что казалось, что я останусь один… — но мне всё равно, я продолжал говорить. — Хотя я уже был один. Потом я начал задыхаться по ночам, врачи сказали, что образовались кисты на щитовидной железе и поэтому каждый день приходится пить таблетки, и так до самой смерти. Тэхён пристально смотрел на меня и сглатывал вязкую слюну. — Мне так жаль… — обеспокоенно прошептал он. Я кивнул ему, переводя взгляд на море. — Мне тоже жаль. Жаль себя в том возрасте… — я стучал пальцем по панели. — Дети не должны страдать из-за ошибок своих родителей. Тэхён не отрываясь смотрел на меня, а потом перевёл взгляд на море, согласно промычав. Я открывался ему постепенно, словно распускающийся цветок. Постепенно бутон расцветал, лепесток за лепестком. На это нужно было время и мы ждали. Ждали результат. И он появился. Мы увидели плод нашего творения, нашей работы. Цветок распустился, как и наши отношения. Но не всё было так гладко. Были моменты, когда он не менялся изо дня в день оставаясь прежним. Были моменты, когда вот-вот он должен отойти от спячки. Но не смотря на это, мы верили всегда в лучшее. Верили, что после зимы всегда наступит оттепель. И мы дождались. Дождались того, чего ждали.

***

— Устрашающее море на этом снимке, — Юнги крутит у себя в руке фото. Он больше мне не показывает их, а сам продолжает их смотреть в одиночку. — Я бы сказал — завораживающее, — я подхожу к окну и закуриваю сигарету. Весь пейзаж вновь был у меня перед глазами: всё кажется таким чётким и реалистичным, как будто я снова там. На фото повторно смотреть у меня нет никакого желания, поэтому я отошёл от стола. — Очень красивые фотографии. Я чувствую спиной, как Юнги сверлит меня взглядом, но я не поворачиваюсь. Продолжаю всё так же смотреть куда-то вдаль сквозь дождь. — Зачем их убрал? Это же воспоминания, — непонимающе спрашивает Юнги, а может он всё прекрасно понимает, просто включает дурочка. — Какими бы тяжёлыми и болезненными они не были — это часть тебя, твоей истории. В комнате нависает тишина — лишь тиканье часов разбавляет её. Соседи больше не шумят, дом спит. — Ты отрекаешься от себя? — А я и не принимал… По всей квартире разносится звук удара кулака о стол. Я вздрагиваю и в непонимании поворачиваюсь к Юнги, который стоит и смотрит на меня. Его всего трясёт от злости, грудь тяжело то вздымается, то опускается. В глазах ярость, языки пламени играют в них, сжигая всё на своём пути, даже сочувствие. Его сожгли в первую очередь. Импульсивность всегда была неотъемлемой чертой характера Юнги. Он шёл с ней под ручку с самого детства. Она защищала его, а иногда обрекала на страдание. И никогда не узнаешь, что она выкинет в этот раз, как разрешит ситуацию. Но очень часто она склонялась именно к второму варианту. Юнги наговорив слишком много из-за эмоций — получал. Иногда не сильно, а иногда до полуживого состояния. Но он уже привык, потому что как говорилось ранее, он шёл с ней под ручку с самого детства. Хосок говорил с ним очень часто на эту тему и о том, как лучше себя вести в подобных ситуациях. Но это помогло лишь на время — потом всё началось по новой. В тот день Юнги пришёл ко мне поздно ночью, я ещё не спал. Когда я открыл дверь, то с трудом узнал его: красные волосы были для меня маячком. Всё лицо было в крови и ссадинах, он лишь что-то простонал и упал на пол. Я тогда очень сильно испугался за него, мне было страшно от одной мысли, что скорая не успеет. — Юнги, как ты? — я на полусогнутых, подошёл к больничной койке. Лунный свет падал на его бледную кожу, подчёркивая каждый синяк и ранки. В комнате стояло тихое пикание от техники. Палата была полностью пустая, поэтому Юнги здесь лежал один. Он смотрел куда-то в пустоту, думая о своём. Я не знал, стоит ли вообще к нему подходить, не хотелось нарушать его спокойствие. Хотя можно ли его назвать таковым? Что он чувствует сейчас помимо боли? Казалось, что внутри него самые настоящие штормы с ураганами, а он даже не пытался их успокоить, он им подыгрывал. Подливал масло в огонь. — Помнишь ты спрашивал у меня, — раздался хриплый голос Юнги, — почему я так отношусь к Хосоку, почему нашему общение прекратилось. — Да… Я не понимал к чему он это начал. Зачем поднимать эту тему именно сейчас, когда ты находишься между жизнью и смертью. — Любовь, — Юнги произносил это, как самую элементарную вещь на свете. А для кого именно — не понятно. — Всему виной любовь. —Ты думаешь, что в вашем разладе виновата Саён? — непонимающе уточнил я. — Я не думаю, что она что-то… — Моя любовь, — Юнги перебил меня. Мне кажется, что какое-то время я смотрел на него не моргая. Осознание не так быстро пришло, точнее я всё понял, но принять почему-то этот факт не мог. В голове просто не укладывалось, что Юнги мог кого-то полюбить. Пол этого человека мне не был важен, мне просто было дико от осознания, что Юнги не бездушное существо, каким всё время хочет показаться, а в душе он другой. В душе он до боли раним и боязлив перед этим жестоким миром. Ему так же страшно смотреть на реакции людей, страшно от грозы или шторма. Он такой же человек. Я с облегчением выдохнул и сел к нему на койку, слегка похлопав по руке. Юнги улыбнулся мне, а я ему в ответ. Я не в праве осуждать его, моё дело — поддержать. —Я давно хотел тебе сказать об этом. Я не отрываясь смотрел на него, словно ждал продолжение, но и так было понятно, что его не будет… — Юнги! Дверь распахнулась и в палату влетел перепуганный Хосок. По нему было сразу видно, что проснулся он недавно и сразу же побежал сюда. Волосы у него взъерошенные, футболка вся вытянутая — было понятно, что домашняя, как и собственно шорты, которые были на нём. Он быстрым шагом подошёл к койке и навис над ней, как коршун над добычей. —Кто это сделал с тобой? —озлобленно спросил Хосок. Голос у него был хриплый, не отошедший ещё от сна. На его лице одна эмоция сменялась на другую и это буквально происходило каждую секунду. Я перевел взгляд на Юнги и совсем растерялся. Тот смотрел на Хосока и улыбался, а в глазах у него языки пламени танцевали свой победный танец. Может это была самая элементарная забота, но у Юнги были свои мысли на этот счёт. И они это вдвоём понимали, глядя друг другу в глаза. — Чонгук… Опомнись твою мать! — злобно прорычал Юнги. — Всё это.. это в прошлом, — он показывает пальцами на фотографии, — и он тоже в нём! — Благодаря тебе он в нём… Я ухожу в спальню, оставляя Юнги со своими мыслями. Один на один.