Совершенно новый старт

Следующие недели проходили вполне приемлемо. Антон помогал Поповым, делал всё, что говорят. Помогал по дому и огороду. Старался даже не материться, после первой же просьбы Арсения. Он не думал о себе. Не сказать, что раньше он позволял себе подобное, думать о себе. Но всё же Шастун делал то, к чему не привык и это дало о себе знать. В начале июня у парня случился нервный срыв с последующей панической атакой. Началом этому послужило брошенное в сторону Сергея "сам знаю". Он впервые за полтора месяца огрызнулся. Спустя пару дней наорал на Татьяну. На следующий день сделал Алисе замечание... ну, почти: «Юбка слишком короткая, ты как шлюха». Ещё спустя пару дней Антон послал Арсения. Но даже не это стало причиной истерики подростка. Он огрызался, матерился, переставал помогать и просто говорил ужасные вещи. А Поповы не реагировали. Они не били. Они не ругали. Они не обижались. Татьяна с Сергеем смотрели с сочувствием. Алиса сказала, что Антон прав. Арсений дружелюбно улыбался. Что, мать вашу, не так с этой семейкой? Антон не выдержал очередной снисходительной улыбки и психанул. Вскочил из-за стола прям во время обеда и выбежал во двор. А потом бежал через лес, мимо цветущего луга, в сторону озера. Бежал он довольно долго, пока не заболело в грудине. В один момент Антон просто рухнул сначала на колени, а потом и окончательно на землю. Упал и заплакал. Срывая голос и не жалея горла, Шастун никогда в жизни так не плакал. Он просто не мог понять, почему им не всё равно. Почему Поповы так старались...что? Помочь ему? Неужели они действительно были такими идеальными. — Угомонись, придурок. — Сам себя одёргивал Антон, стирая слёзы. — Слёзы – слабость. Ты что слабак? Антон запрещал себе испытывать какие-либо чувства, тем более грусть, печаль и слабость. Ведь если ты слабый, тобой можно воспользоваться, тобой можно манипулировать, тобой можно играть. Шастун боялся этого. Но ведь Поповым было это не нужно. — Что вам нужно от меня? — Сколько бы Антон не пытался успокоиться, слёзы не останавливались. — Я не делаю ничего не обычного. Я делаю всё, как Алиса и Арс. Вот Антон и дошёл до главной своей головной боли. Всё начиналось с него. Всё заканчивалось им. Арсением, чёрт подери, Поповым. Он слишком хороший. Слишком добрый. Слишком милый. Слишком красивый. Слишком смешной. Слишком обходительный. Слишком прямолинейный. Арсений весь был просто слишком. Арсений не играл с ним. Арсений не врал ему. Он указывал Шастуну на его ошибки, но делал это не чтобы упрекнуть, а чтобы помочь. Несколько раз, когда у Арсения было максимум две пары, они вдвоём с Антоном ездили в центр Омска. Попов на пары, Антон посмотреть город. А потом вместе гуляли. Не допоздна, конечно, ведь были дела по дому. Но во время совместных прогулок Арс был открытой книгой. Да, книга явно перевёрнутая, да ещё и на другом языке, но открытая. Он шутил. Он подкалывал. Шептал Антону на ухо, что у прошедшей мимо девушки шикарная задница. — Да-да, и задница и сиськи ахуенные. — Буркнул тогда Антон. Он же не мог сказать, что единственный шикарная задница для Антона, была Арсеньевской. Арсений понимающе кивал на слова Антона и улыбался. «Это неправильно, – кричал в душе Антон, – Так нельзя». Когда Антон запнулся о свою же ногу и упал, подвернув лодыжку, которая когда-то была сломана, Арсений не смеялся над ним. Он помог встать и похвалил Антона за удачливость. Ведь "Тох, упасть с такого роста и не умереть – уже достижение". Он не издевался, Попов подбадривал. Арсений относился к нему как к брату, родному брату. Он переживал за него так же, как и за Лиску. В такие моменты Антон начинал думать о Вике. Как бы он не убеждал себя забыть о ней, ведь её жизнь уже сложилась, она уже справилась, она уже начала всё сначала, Шастун скучал. А по вечерам Антон подолгу не мог уснуть, вспоминая голубые глаза и улыбку с ямочками. Во сне Арсений преследовал его. Во сне он его любил. Под утро Антон просыпался в мокрой постели и болезненным стояком. «Я прогнил насквозь», – повторял Антон, глядя в зеркало – «Я испорчен чувствами»,– а рука скользила по члену. Перед глазами был образ Арсения. Арсений был везде. Раньше было легче. Было легко не чувствовать ни-че-го. Сейчас ему нравился Арсений, до звёзд перед глазами. Ему нравилась его семья. Они желали ему добра и это сбивало с толку окончательно. Они вызывали у него эмоции. Совершенно непрошенные и ненужные. Антон не знал, сколько уже лежит на земле. Встать сил не было, поэтому он сел, подтянув колени и уронив на них голову. Слёзы снова полились. — Я устал. — Шастун хотел сдаться. Он запутался в себе. — Я не хочу чувствовать это. Ему было тяжело. Вся его жизнь была нелёгкой, но сейчас достигла апогея. Резко дунул ветер и Антону показалось, что кто-то подошёл. Он огляделся, убеждаясь, что он один и лишь природа его соседка. Антон не думал о том, что хотел бы увидеть сейчас Арсения. Он не хотел думать о том, что хоть кто-то пошёл бы его искать. Хоть кто-то пошёл за ним. Солнце всё ещё светило. Ветер снова поднялся, и Антон услышал четкий звук колышущейся травы, когда на неё наступают. Совсем невесомо. Стало страшно. Антон подскочил на ноги и увидел недалёко от себя лису. Или лисицу, было непонятно. По всему телу Шастуна забегали мурашки. Зрачки резко увеличились, а в горле будто ком образовался. Лисы водились в лесу, там и волки, и куча другой живности было. Арсений кучу историй рассказывал, но сейчас Антон впервые увидел дикое животное так близко. «Чем чёрт не шутит, – пронеслось в голове, в конце концов, может это судьба, – Надеюсь она не укусит.» — Эй, — Лиса дёрнулась от резко звука и замотала мордой. — Эй, рыжая. Лесная красавица подняла голову, наконец найдя источник шума и уставилась прямо в глаза. Либо же Антон себе это придумал. Когда Шастун уже решил, что зря позвал лису, та будто кивнула мордой в сторону и пошла. «Какого хуя?!» Антон сделал шаг назад. Лиса повернула морду и посмотрела, а во взгляде читалось "Тебя долго ждать?". — Похуй. Пляшем. — То ли себе, то ли лисе сказал парень и сделал несколько шагов на встречу лисице. Да, Антон отчего решил, что это именно лисица. — Знаешь, а мне страшно. — Шастун видно сошёл с ума окончательно, но решил поговорить с животным, которое даже ответить не может. — Мне очень страшно. Я не тебя боюсь. Я просто всего боюсь. Я запутался в себе. Запутался в семье, которая меня усыновила. — Шаст шёл, лисица чуть впереди, но рядом. Будто вела куда-то. — Если за это лето Поповы не откажутся от меня, я пойду в одиннадцатый класс. Они же не откажутся от меня...? Он говорил и говорил, при этом думая и осмысливая. В какой-то момент он снова вернулся к Арсению. Признал себе, что тот ему нравится. Задумался об ориентации. Антон был почти уверен, что гей. Но всё же на психику и восприятие могло повлиять несколько факторов: приёмный папаша, которому Антон отсасывал в четырнадцать, в пятнадцать сосал за деньги на заднем сиденье машины, в шестнадцать занимался сексом за деньги, и снова парни. — Я испорченный. Я ничтожный. Я грязный. — Антон посмотрел на испачканные колени. — И я говорю не про внешнее. Я грязный внутри. Потом Антон стал думать о том, кто ему раньше нравился, ну или хоть как-то симпатизировал. В голове всплывали имена и образы, и каждое имя - мужское. Лишь одна девочка - Яна, но и её Антон сначала принял за пацана из-за фигуры и причёски. Потом в сознании вспыхнул силуэт Арсения. Антон снова говорил, не замолкая. Он решил выложить всю душу незнакомой лисице, которая продолжала идти совсем близко. Она будто действительно его слушала и понимала, ответить только не могла, хотя периодически будто фыркала. Антон рассказал всё, что его гложило, очистил разум и ему даже легче стало. Всё же копить в себе столько и так долго было ошибкой. Сколько Антон уже идёт он не знал, но на улице уже алел закат и в кустах пиликали сверчки. Задумавшись о том, где он вообще, Шастун огляделся и удивился, ведь увидел недалеко от себя, буквально в десяти метрах, участок Поповых. Лисица вывела его к деревне. Она всё это время мирно шла рядом, не пыталась даже напасть. Присев на корточки, Антон вытянул руку и стал размышлять, а как позвать лису. На ум пришло лишь "кис-кис". Хотя лиса относится к псовым и логичнее было позвать её как собаку. Однако лиса и на "кис-кис" остановилась, а после боязливо подошла, тыкнувшись слегка влажным носом в вытянутую ладонь. Шастун замер, только сейчас поняв, что перед ним всё же хищное животное, а не ручной зверёк. Хотя рыжая была явно другого мнения о себе. Она примкнула головой к ладони, намекая, что можно погладить. Тоха вдохнул, провёл рукой по мягкой шерстке, выдохнул. — Спасибо тебе. — Антон гладил лису, поражаясь, почему она такая. Она дарила спокойствие и успокаивала. — Спасибо большое, но мне пора. Лисица тявкнула и отошла в сторону. Удивительное создание. Шастун хотел бы принести ей что-то, но не успел сказать и слова. Рыжая побежала прочь, куда-то в сторону леса. Антон всё ещё не знал, как ему быть дальше и что ему делать дальше. Он многое понял, но полученные знания не давали ответов. Единственное, что для себя решил Антон - нужно быть собой. Поднявшись наконец с корточек, Шастун побрёл в сторону дома Поповых. Около двери парень остановился. Вдох. Выдох. За дверью голоса. Судя по интонации голоса обеспокоенные. Голоса Сергея и Татьяны. — Пора звонить в полицию. — Таня, вероятнее всего, обратилась к Серёже, голос немного дрожал. — Нет, Танюш, подумай, если мы их вызовем, они заберут его. — Голос мужчины был скорее уставшим, нежели каким-то злым. — Антон умный парень, он вернётся. — Серёж, а если волки, лисы...? — Попова издала сдавленный выдох, переводя дыхание, Антон понял, она начинала плакать. — Да даже пчёлы. Серёж, а что если... — Успокойся. С ним всё будет в порядке. — Сергей явно пересилил себя, сделав голос увереннее. — Арсений ищет его. В ком-ком, а в нём я уверен. Если Антон не придёт, то его найдёт и приведёт Сеня. — В один момент Антону стало совсем совестно. Он причинял этим людям боль. — Антон должен доверять нам, милая. Когда он сможет нам открыться, всё станет лучше. Шастун решил, что больше стоять под дверью нет смысла. Вдох. Выдох. Ладонь накрывает ручку и легонько давит на неё. — Арсений, ты... — Татьяна перевела взгляд на дверь и голос её затих. — Антон, мы так волновались. — Женщина обхватила себя руками, сдерживая, чтобы не подойти и обнять Антона. Антон мысленно повторил то, что собрался озвучить. Он смирился. Он снова проиграл. — Извините меня. — На зелёных глазах навернулись совершенно непрошенные слёзы. — Я всё понимаю. — Голос дрогнул. — Я понимаю, почему вы вернёте меня. — Последняя фраза прозвучала совсем тихо, Антон сказал её буквально сам себе. Закончив мини-монолог, Шастун направился к лестнице. Он хотел пройти в комнату, которая была его. — Сынок, — От слов Сергея, по телу пробежали мурашки. — Куда ты собрался? — Собирать вещи. — Но зачем? — Попов старший не отходил от жены, то ли давая поддержку, то ли получая. — Я должен уйти. Я не нужен вам. — «От меня слишком много проблем» – добавил Антон уже мысленно. — Ерунда. — Сергей смотрел прямо в глаза Шастуна. Он не врал. — Мы хотим, чтобы ты остался. — Татьяна болванчиком кивнула несколько раз. — Даже после всего, что я натворил? — В голове пронеслись моменты прошедшей недели. — После всех моих слов? — Даже после этого. Не стоит сдаваться из-за того, что тебе тяжело. — Серёжа слабо улыбнулся. — Ты понимаешь, о чём я говорю? Антон кивнул. Он ничего не понял, точнее не был уверен, что понял правильно, но кивнул. Воцарилось молчание, но недолгое. Дверь распахнулась и в дом влетел Арсений. — Мам, — Арс явно бегал, голос немного хрипел, а на лбу была заметна испарина. — Там лиса, а Антон... — Арсений увидел Антона и оглядел его с ног до головы, словно пытаясь просканировать его на наличие увечий, но их не было. Попов младший прокашлялся. — Лиса? — Сеня кивнул. — Какая лиса? Где она? Ты в порядке? Кто-нибудь пострадал? Что с Алисой? — Да бог с тобой, пап. — Арсений перевёл взгляд с матери на отца. — Зачем столько вопросов сразу. Давай тогда по порядку. Я не знаю. Убежала. Да. Нет. Она со мной. Да, это действительно она. — Антон, всё это время смотревший в пол, поднял взгляд и увидел заплаканную девушку, которая мялась на крыльце. — Пап, лисичка хорошая. Но Антон, его... — Алиса вошла в дом, взглядом натыкаясь на Антона. — Тоша... — Девушка замерла, оглядывая парня, видно тоже ища раны, а потом подбежала и обняла. Антон даже ответить не успел на объятия, как Лиска отстранилась. — Ты не представляешь, как я волновалась..., ты не представляешь, как я рада, что ты вернулся. — Прости меня? — Шепнул Шастун. — Вы все, извините меня. — Не стоит, мальчик мой, — Подала голос Татьяна. — Ты здесь, ты живой, в целости и сохранности. Это самое важное. — Женщина поднялась с дивана, направляясь на кухню. — Нам нужно будет поговорить. Всей семьёй. Но не сейчас. — Таня говорила и наливала в стакан воду. — Сегодня нам нужно успокоиться, привести дыхание и мысли в порядок. Поговорим, когда будем все к этому готовы. — Заканчивая предложение Татьяна мельком глянула на Антона, а потом маленькими глотками стала пить воду. Шастун стоял в шоке, просто хлопая глазами. Почему она так поступила. Почему сказала именно так, как было нужно Антону? Неужели им не всё равно. Они и правда переживали. Последнее слово, как оказалось, было именно за матерью семейства, поэтому после них все стали расходиться. Антон тоже намеревался зайти в комнату, поднялся по лестнице и остановился, держа руки на дверной ручке. Точнее его остановил Арсений, но Антон и сам хотел с ним поговорить, не факт, что решился бы, но сейчас не стал упускать момент, Антон просто замер, почувствовав его рядом. — Волновалась не только Лиска. — Шастун почувствовал, что температура резко возросла, или это его в жар бросило. Конечно, более реально второе. Рядом с Арсом ему всегда было горячее, кончики ушей краснели. Антону не нравилось, что его тело так реагирует на парня, его тело предавало его, не давая выбора. — Прости. — Буркнул Антон и надавил на ручку, намереваясь скрыться в комнате. — Когда я увидел лису, я испугался, но не за себя. Я боялся, что она, или какая-то из её сестриц, напала на тебя и ты истекаешь кровью где-то. — Арсений говорил почти шёпотом, вероятно, чтобы никто не слышал, а может пытался скрыть дрожащий голос. — Лежишь и думаешь, что нам всё равно. Но мне было не всё равно. Я хотел, чтобы ты знал. — От голоса Арса мурашки бежали по спине. — Попался, — Усмехнулся Антон. — Тебе всё равно. — Конечно, Шастун понял, что имел ввиду Попов, но намеренно игнорировал это. — Нет. — Арсений нахмурился и запустил руки в волосы, делая беспорядок на голове ещё более буйным. — Я не это... — Тут Арсения осенило, что Антон издевается над ним и улыбнулся. — Ах ты... — Арсений положил руку на щёку Шастуна и в этот момент ситуация кардинально изменилась. Улыбка одновременно пропала у обоих. Арс смотрел на искусанные губы Антона. Антон смотрел на Арсения, немного возвышаясь над ним. Сердце Шастуна начало отплясывать чечетку. В мыслях Антон допустил возможность поцелуя. Он не знает, хочет он этого или нет, но картинка в голове сама сложилась и раскрасилась радужными красками. И в тот момент, когда Антон уже почти наклоняет голову, на этаж поднимается Алиса. Арсений улыбается и убирает руку. — Не кисни, Тох, — Улыбалась Лиска, как же ей шло это имя. — Получишь его утром. — И подмигнув скрылась за дверью своей комнаты. Антона перекосило от слов девушки. Попов тут же заметил перемену в парне. — Эй, тише. Она не хотела сказать что-то плохое. Это лишь шутки. — Арс, я ведь облажался. — Шастун не решался поднять взгляд. Боялся утонуть в Арсении. — Я кричал на неё, на тебя, на ваших родителей. — Не накручивай себя. Тох, правда, мне даже думать страшно о том, что было с тобой раньше. — Рука вновь легла на щёку, легонько поднимая голову. — Я не знаю, к чему ты привык и чего натерпелся, но поверь, мы не они. Это не здесь, не с нами. Я обещаю тебе. — Я хочу верить. — Шептал Антон. — Не нужно торопить себя. — Вторил Арсений. — Ты поможешь мне поверить? — Антон знал, что звучит жалко, но продолжил. — Пожалуйста. — Шастун не знал, почему именно Арс вызывает в нём такие чувства, но именно рядом с Арсением Антон чувствовал себя в безопасности. — Конечно. — Попов улыбнулся и рукой разлохматил кудрящуюся чёлку. — Увидимся утром. Арсений отстранился и ушёл в противоположную сторону, к себе в комнату. Антон так и замер с рукой на ручке и смотрел в тёмный коридор. Мысли в голове сводили с ума. Он снова не знал, что с ним. «Я чуть всё не испортил», – о чём конкретно думал Антон не знал никто, тем более он. То ли о срыве, то ли о его истериках, то ли о несостоявшемся поцелуе. Мысль о последнем была загнана подальше. Не было поцелуя, значит нет и проблемы. А вот остальное... Он убежал, а Поповы волновались. Они его искали. Думали о нём. Все они. Поповым было не плевать. «Неужели я сплю», – Антон боялся, что проснётся. Боялся, но ждал окончание прекрасного сна. Поповы действительно заботятся обо мне. Это было последняя дума перед тем, как Антон провалился в глубокий сон.