Изумрудные спирали весны

Мысли о случившемся в библиотеке иногда снова посещали голову Казухи. Он впервые встречается с ревностью, о которых писалось в его излюбленных стихах или говорилось на уроках. Если ревнует — значит любит. Ведь так говорят? Каэдэхара, вроде бы, должен быть счастлив в такой момент, но эта ревность немного раздражала. Он не считает её обязательным фрагментом в отношениях. По крайней мере, не в таком количестве. Откуда вообще взялась эта ревность? Каэдэхара стал прокручивать у себя в голове все те сцены, когда Скарамучча делал недовольное лицо. Он шёл вдоль улиц с пакетами продуктов и думал, напрягал мозги как только мог. Может, он не так посмотрел? Не так коснулся? Не так обратился? Что, если проблема не в нём? Ревность может возникнуть из-за неуверенности в себе. Паззл понемногу стал складываться у него в голове. Неуверенность в себе — подходящее словосочетание, чтобы описать состояние Скарамуччи на данный момент. Появилось неутолимое желание взрастить пропавшую уверенность в его парне. Воодушевившись, Казуха зашагал быстрее. Хотелось прийти домой и тут же набрать Скарамучче, возможно пригласить на свидание, и следует, наверное, обсыпать его комплиментами, чтобы уверенность возросла, а значит, снизится количество ревностных сцен. Идеальный план, который созрел у Казухи в голове по дороге домой из супермаркета в ноябрьский прохладный день. Звонить никому не пришлось. Когда Каэдэхара вернулся домой, у его дверей уже стоял Скарамучча, зарываясь лицом в шарф от холода. Увидев парня, он отвернулся. — Что ты тут делаешь? — Я хотел тебя увидеть, — пробубнил Скарамучча. — Почему не позвонил? Я бы поторопился домой. — Думал, может ты занят. Каэдэхара обратил внимание на его покрасневшие от холода уши. Он тут же засуетился, пошуршал пакетами, ввёл пароль и открыл дверь. Он пригласил Скарамуччу войти и закрыл за ним дверь. Продукты тут же были уложены на кухонный столик. Гость подошел к батарее, положив на неё замерзшие руки. За спиной Казуха шуршал пакетами и хлопал дверью холодильника, а на фоне шумел закипающий чайник. — Ты не говорил, что собирался сегодня за продуктами. — Скарамучча повернулся в сторону Казухи, но руки всё еще грелись на батарее. — Да, я решил это как-то спонтанно, — машинально ответил Казуха, а затем задумался, почему он вообще должен был это говорить. — А я должен был предупредить? — Нет, — ответил Скарамучча. — Тебя не оказалось дома, я знал, что у тебя нет сегодня никаких планов. Я думал, что ты… — С кем-то другим? — закончил его мысль Казуха. Он посмотрел на парня, который опустил взгляд на пол. Он тяжело выдохнул, но попытался сделать это как можно незаметнее. Неуверенность в себе. Это единственная причина. Каэдэхара закрыл холодильник, подошёл к Скарамучче и взял его за уже тёплые руки. — Я бы никогда не стал тебе изменять, — сказал он. — Это ты сейчас так говоришь, а что будет через года два? Этот вопрос застал Казуху врасплох. Не из-за того, что он собирался в будущем изменять Скарамучче. Он просто никогда не задумывался, насколько долгими будут их отношения. Что с ними будет через год, а через два? Сможет ли Казуха за это время вытянуть Скарамуччу из той ямы, где он засел? Сможет ли избавить эти руки от новых шрамов, а голову от желания броситься под поезд? Эта его минута размышления оказалась не к месту. Скарамучча отдёрнул руки. — Прости, — извинился Казуха. — Я задумался. — По лицу парня он понял, что его извинения ничем не помогут. — Я же сказал, что никогда тебе не изменю, а «никогда» длится больше, чем два года. Казуха сел на кровать, а затем притянул к себе Скарамуччу. — Почему ты так не уверен в себе? — спросил он. Этот вопрос озадачил парня. — С чего ты взял, что я не уверен в себе? — ответил он вопросом на вопрос. — Ты постоянно ревнуешь меня тогда, когда на это нет причины. Скарамучча усмехнулся. — И ты думаешь, что я ревную потому, что я не уверен в себе? — Скарамучча разозлился и резко встал с кровати. — Я ревную потому, что люблю тебя. А когда любят, то не хотят делить человека ни с кем. Потому что ты теперь только мой. А ты, что насчёт тебя? Ты не ревнуешь? Тебе всё равно, если кто-то другой будет ко мне прикасаться? Если кто-то другой будет меня целовать? Если я вдруг в один день скажу тебе, что у меня нет планов, а потом возьму и уйду куда-то ничего тебе не сказав?! — Я не ревную, потому что доверяю тебе. — Казуха тоже начал раздражаться. Истерика Скарамуччи казалась ему необоснованной и глупой. А ответы Казухи, в свою очередь, больно резали Скарамучче по сердцу. Он не желал терпеть этого. Вырвав руку из ладоней Казухи, парень выбежал из квартиры. Он стал мысленно оскорблять себя. Его раздражало, что он был единственным, кто хоть как-то уделяет внимание их отношениям. Казалось, будто только ему это и надо было, хотя Казуха был первым, кто заговорил с ним, первым, кто разрушил его идеальный шар изоляции, кто породил в нём эти противные чувства. Каэдэхара устало потёр переносицу. Он снова не понимал, что именно он сделал не так, где оступился. Раздражение кипело в крови от недопонимания. Прокралась нелепая мысль оставить все как есть, не бежать за ним, не просить снова прощения, но тогда это был бы не Казуха. Он встал с кровати, накинул на себя куртку и выбежал за парнем. Догнал он его быстро. Скарамучча был во дворе, видимо, убедился, что Казуха за ним не побежит, и сбавил шаг. Но Каэдэхара крепко обхватил его со спины и прижал к своей груди. Он повернул его к себе, ожидая увидеть заплаканное лицо, но вместо этого поймал на себе разочарованный взгляд. — Прости. Еще пару раз эти слова вылетят с уст Казухи и для него они вскоре потеряют всякий смысл. В этих коротких отношениях со Скарамуччей он сказал их чаще, чем в своих самых длительных отношениях. — У меня за всё время было не так много партнёров. — Нужно было подкрепить свои извинения нелепым оправданием, которое почему-то работало. — Я не знаю, как следует себя вести, что следует говорить. Я не хочу делать тебе больно, поэтому, если ты позволишь, то я бы хотел научиться, как мне следует вести себя, что следует делать. Я не такой идеальный, как ты себе мог придумать. Скарамучча слушал весь этот нелепый бред, но от него становилось легче. Не от самих слов, а от того, что Каэдэхара всё же побежал за ним, что он сейчас крепко держит его за плечи, говорит все эти глупые слова в своё оправдание. Конец Скарамучча уже не слушал. — Скажи, что любишь меня, — прервал он Казуху. Это требование застало Каэдэхару врасплох. — Люблю. Скарамучча не сдержал улыбки. Он притянул к себе Казуху и крепко поцеловал. Каэдэхара не стал отдаляться, но почему-то эта улыбка, которая нарисовалась на губах парня, была какой-то неуютной. Будто бы ненастоящей. Казуха поспешил избавиться от этих мыслей. Сейчас главное, что они помирились. Он покрепче обнял Скарамуччу и зарылся в его плече. Поднялся сильный ветер, поднимая с земли листовки и лёгкий мусор, разбросанный тут детьми. — Пойдем домой, — съёжился Казуха и протянул Скарамучче руку. Неожиданно в голову прилетела пустая банка из-под газировки. Казуха повернулся в сторону, откуда прилетел подарок, но там никого не было. — Ветер что-то разбушевался, — подметил Скарамучча. Каэдэхара согласился с ним, но почему-то по телу пробежала дрожь, а на душе стало неспокойно. Было какое-то предчувствие, что эту банку кинул не ветер.

***

После очередного заезда Кэйа наконец ввалился в свою старую комнату в поместье, где на кровати служанка уже приготовила чистые банный халат и белье. Кэйа чувствовал приятную боль в ногах. Он снял с себя грязную рубашку, с трудом стянул бриджи и с недовольством заметил, что те всё-таки натёрли ему на внутренней стороне бедра. Альберих полностью разделся, взял в руки халат и открыл дверь в ванную комнату. Она была большой, достаточно, чтобы вместить в себя две раковины, душевую кабину и отдельно стоящую ванную, которая уже была наполнена. Кэйа по быстрому принял душ, смыл с себя грязь, листья в волосах и запах лошади. Он залез в горячую ванную с водой, от которой по комнате разносился приятный запах лилии каллы. Альберих снял повязку с глаза и позволил влажным волосам опуститься на лицо. Неожиданно другая дверь открылась, и в ванную вошёл Дилюк с полотенцем на бёдрах. Кэйа закинул голову назад, любуясь видом. — Я и забыл, что у нас ванная общая, — улыбнулся Кэйа. Дилюк кинул в него полотенце, закрывая вид, а сам прошмыгнул в душевую кабину, где запотевшее стекло не позволило Кэйе разглядеть детали. Альберих посмеялся, бросил полотенце в сторону душевой и опустился в воду до подбородка, закрыв глаза. Он прислушался к каплям, которые барабанили по душевому стеклу, к тому, как выключается кран, открывается дверь и Дилюк ступает на коврик. — Марта постаралась, — сказал он. — Ванная просто восхитительная. Залезай. — Нет, спасибо, — ответил Дилюк. — После тебя сяду. — После меня вода уже будет не такой горячей. Ты хочешь заставить Марту снова готовить тебе ванную? Она уже не такая молодая, чтобы делать это дважды за вечер. — Кэйа взглянул на Дилюка в халате. — Не вредничай. Залезай. Кэйа собрал ноги, освобождая место напротив. Рагнвиндир взглянул на манящую воду в ванной и всё же сдался. Он скинул с себя халат и забрался к Альбериху. Горячая вода тут же окутала его тело и слегка вылилась из ванны на пол. Всё же это то, что телу было так необходимо после их долгой прогулки. Они касались ступнями, но убрать ноги было уже некуда. Дилюк скользнул глазами по ногам Альбериха, останавливая свой взгляд на покраснениях внутренней стороны бедра. Неосознанно он коснулся кожи, вытягивая ногу Альбериха. — Я же говорил, что эти бриджи тебе натрут, — сказал он, скользя пальцами по красноте на смуглой коже. — Мои были грязные. Надел, что было, — ответил Кэйа, расслабляясь от прикосновений Дилюка. — Сильно болит? — Нет. — Где-нибудь еще натёрло? Кэйа помотал головой. Руки Дилюка блуждали по его ногам, рассматривая потёртости. Альберих был заворожен картиной сидящего перед ним влажного Дилюка с мокрыми волосами на плечах, который нежно поглаживал кожу Кэйи и был так задумчив, что не заметил, как его руки понемногу скользили всё выше и выше. Альберих очень надеялся, что мысли, которые сейчас вертятся в голове Дилюка, настолько затмят его разум, что он не заметит возникшую у парня эрекцию. Температура тела неожиданно поднялась. Кэйа понимал, что если он просидит так еще минуту, то либо упадёт в обморок, либо бросится на Дилюка. Он резко дёрнул ноги к себе, прикрывая стояк. — Что-то я слишком долго тут сижу, голова кружится. — Кэйа потянулся за полотенцем на полу, которое слегка намокло от вылившейся воды, быстро обернул его вокруг себя и вылез из ванны. Он проскочил в свою комнату, оставляя Дилюка одного. Альберих упал на кровать, надев нижнее бельё. Спустя пару минут он успокоился, а за дверью было слышно, как Дилюк тоже покинул ванную и закрылся в своей комнате. Но через секунду он снова хлопнул дверью, прошёл через ванную комнату и открыл дверь комнаты Кэйи. Альберих решил притвориться спящим. В комнате уже было темно. Он услышал, как Дилюк включил старую лампу, которая совсем немного осветила комнату тёплым желтоватым светом. Кровать под ним прогнулась, и Кэйа почувствовал его у своих ног. Он слышал, как Дилюк возится с какой-то баночкой, а затем его коснулось что-то освежающее. Кэйа приоткрыл глаза. Рагнвиндир натирал ему потёртости мазью и сидел напротив в одних штанах со все еще влажными волосами. — Не притворяйся, что спишь, — сказал он, закрыв крышку. — А я и не притворялся. — Кэйа приподнялся с кровати. Выражение лица Дилюка насторожило его. Он видел, что тот явно хочет о чем-то поговорить. Альберих сел на кровати, придвинувшись ближе. — Спасибо тебе за тренировки, — сказал он тихо. Почему-то казалось, что в этой комнате надо говорить шёпотом. — Я чувствую, что стал намного лучше. Так что думаю, что смогу победить на завтрашних скачках. — Ты уверен, что стоит участвовать с такими потёртостями? — Дилюк снова коснулся влажной от мази кожи. — Я же не ноги лишился, — посмеялся Кэйа. — Всё будет хорошо. Горячая ванная разморила их тела, усталость приятно отдавала покалыванием в ногах, а желтоватый свет от старой лампы в комнате обволакивал. На секунду Кэйе показалось, что они находятся совсем в другой вселенной. Возможно, в той, где они не являются братьями. Что бы было тогда? Познакомились ли они, стали бы друзьями, любовниками? — Почему ты возбудился? — спросил Дилюк. Кэйа и сам не заметил, как от его мыслей да и атмосферы в принципе, он снова возбудился. — Потому что ты так касаешься меня, — ответил Кэйа. — Это моя эрогенная зона. — Указал он на ногу, на которой всё еще была рука Дилюка. Рагнвиндир немного подождал, прежде чем убрать руку. Ему тоже казалось, что сейчас время тянулось ужасно медленно. Он чувствовал, что его тело настолько расслабилось, что те приказы, которые посылает мозг в отдельные части тела, буквально доползают до них. — Прекращай такие шутки. — Дилюк отвернулся и собрался встать с кровати, но Кэйа обхватил его ногами. — Это не шутки. Кэйа со всей силы дёрнул Дилюка к себе, из-за чего упал на парня сверху. На лицо Кэйи капнула вода с волос Дилюка. Альберих крепко сжимал Дилюка между ног. Но тот будто бы не понимал, в какой ситуации они оказались. Он будто бы хотел что-то сказать, но сдерживался, или же не мог подобрать слов. Кэйа положил свои руки на его широкие плечи и улыбнулся. — Ты же хочешь что-то сказать. Я слушаю. Рагнвиндир отвёл взгляд, подумал, а затем набрался сил и спросил: — Ты уверен, что это хорошая идея участвовать в скачках завтра? Я думаю, что ты еще не готов. Кэйа разочарованно опустил руки. Он думал, что тот разговор был лишь капризом со стороны Дилюка, и что он сдался, раз они все это время приезжали в поместье и вместе тренировались. Но видимо, Рагнвиндир так не думал. Кэйа разжал ноги и отвернулся. — Я уверен, — пробубнил он. — Я уверен в своих силах. Он оттолкнул от себя Дилюка и сел с другой стороны кровати. — Ты же сам видел. Ты знаешь, что я стал лучше, что я избавился от страха. Я вполне могу выиграть. — А если с тобой что-то случится? — Ничего со мной не случится, а если и случится, то это будет моей проблемой и моей ошибкой. Мы больше не дети. Я полностью беру ответственность за свои действия и решения, тебе не стоит волноваться, что отец вдруг встанет с могилы и начнёт ругать тебя за то, что ты не уследил за мной. Ты ведь только этого и боишься? Дилюк не стал отвечать. Кэйа злился на брата, но сил уже не оставалось на очередную ссору. — Я лягу спать. Завтра уеду рано. — Кэйа забрался под одеяло. — Без тебя. Он отвернулся и натянул на себя одеяло, заставив Дилюка встать. Альберих чувствовал на себе его взгляд, а затем услышал, как он закрывает за собой дверь. А ведь день был отличный, всё было так хорошо, но теперь он засыпает со скверным чувством внутри, не настроившись на завтрашнюю победу.

***

Чжун Ли вошёл в отель, адрес которого отправил ему Чайлд. По его словам, увидеться у него дома они не могли из-за неожиданного наплыва жуков, которых пришла травить специальная служба, и в квартиру лучше не заходить несколько дней. Моракс понимал, что уединяться в чайном доме или у него в комнате было не очень хорошей идеей. Поэтому квартира Тартальи была единственным вариантом, но сегодня рыжий почему-то настоял на том, чтобы Чжун Ли провёл эту ночь с ним в отеле. Чжун Ли поймал себя на мысли, что, если бы это был кто-то другой, то он бы не стал так заморачиваться и просто отменил встречу. Но почему-то сейчас Чжун Ли готов прибежать к рыжему по любому его зову. Он никогда не отказывал ему, когда тот предлагал провести время вместе. От любого лёгкого прикосновения Чайлда почему-то сносило крышу и хотелось следовать за ним в тесный туалет даже посреди рабочего дня. Моракс подошёл к девушке у стойки регистрации, назвал своё имя и получил карту-ключ от номера. Он не совсем понял, почему ему вообще нужна эта карта, но последовал указаниям парня. Чжун Ли поднялся на этаж, нашёл нужную дверь и приложил к ней карту. Включился автоматический свет. Было слишком тихо. Моракс снова проверил номер комнаты, убедился, что он верный, а затем зашёл в комнату. Он сделал пару шагов по коридору, а затем вышел в главную комнату, посреди которой стояла большая кровать, а над ней висела труба, к которой были прицеплены наручники, обвившие запястья Чайлда. Тарталья сидел на коленях, с руками над головой. Его глаза были закрыты повязкой, а тело крепко сжимала верёвка, обводя грудь, набухшие соски и член в чёрных стрингах. Только сейчас Моракс заметил, что это не просто отель. Вокруг Чайлда лежали разного рода игрушки: вибратор, пробка, плеть и кляп. У стены висело еще несколько атрибутов из кожи. — Чжун Ли. — Голос Чайлда вернул Чжун Ли в реальность. — Это вы? Моракс не мог подобрать слов. Чайлд улыбнулся, пытаясь понять, в какую сторону ему стоит говорить. — Я ждал вас. Как насчёт того, чтобы немного поэкспериментировать? Чжун Ли сглотнул. В штанах стало ужасно тесно от одного только вида. Он скинул с себя плащ и встал на колени напротив Чайлда. Тот дёрнулся от неожиданности, когда Чжун ли коснулся его лица. — Зачем ты это делаешь? — спросил он. В его голосе почему-то слышались нотки разочарованности. От чего Тарталья немного расстроился. Он ожидал, что от увиденного Моракс тут же набросится на него, но тот почему-то решил включить взрослого и поиграть в заботливого мужчину. — Потому что хочу сделать вам приятно, — ответил Тарталья. — Я не дурак. У меня было достаточно партнёров, чтобы понять, что вы сдерживаетесь, когда вы со мной. — Тарталья поддался чуть ближе к Мораксу. — Но сегодня я хочу, чтобы вы не сдерживались. Хочу чтобы вы взяли меня так, как этого хотите. Хочу полностью стать вашим. Голова стала кружиться от возбуждения. Моракс упал лицом в голые плечи парня, пытаясь сдержать своё нарастающее возбуждение. — Еще не поздно отказаться, — прошептал он. Чайлд натянул победную улыбку, понимая, что еще немного, и Моракс сдастся. — Я не собираюсь отказываться, — произнёс он. Этого хватило, чтобы полностью снести крышу Мораксу. Он оттянул Чайлда за волосы, всматриваясь в его бледную кожу и в эти губы, которые так хотелось искусать. — Сейчас не время придумывать «стоп-слово», так что просто назови меня по имени, если захочешь прекратить. От его серьезного голоса пробежали мурашки. — А как тогда мне вас сейчас звать? — улыбнулся Чайлд. — Сяньшэн. — Чжун Ли прошёлся руками по манящему телу. — Зови меня господином. — Хорошо, сяньшэн. Моракс притянул Чайлда к себе поцелуем. Голова была затуманена. Чайлд дал ему зеленый свет и полностью разбудил в нём именно того, кого Моракс пытался закопать глубоко в себе все эти годы. Он прервал поцелуй и впился зубами в плечи Чайлда, вслушиваясь в блаженное тяжелое дыхание парня. Он заметил покраснения на теле парня от верёвки, и они его ужасно возбуждали. Почему-то на теле этого парня покраснения выглядели как произведение искусства. Тело Чайлда горело от прикосновений Моракса. Он подготовился к этому вечеру, прочитал множество необходимой литературы, но всё равно было немного страшно. Этот страх будоражил всё внутри. Каждый раз, когда Чжун Ли кусал его сильнее обычного, становилось больно, но затем эта боль блаженством растекалась по всему телу. От завязанных глаз адреналин буквально бурлил в крови. Чайлд не знал, чего стоит ожидать. Он услышал, как Моракс встаёт с кровати. Он взял что-то, что лежало рядом. Тарталья напрягся. Он услышал, как воздух рассекают ленты, и почувствовал жгучую боль на своих ягодицах, а затем и влажность между ног. Смазка уже сочилась через стринги. Тарталья сильнее выгнулся, выпячивая покрасневшие ягодицы. — Неужели я в чем-то провинился, сяньшэн? Вы меня наказываете? — Да. — Тарталья дёрнулся, когда услышал голос Моракса слишком близко к своему уху. Он не ожидал, что тот совсем рядом. — Ты плохо сегодня убрался в чайном доме. Очередной замах, и Тарталья выгнулся от боли, издавая стон. По телу снова пробежала дрожь, когда Моракс ввёл в него прохладный от смазки палец. Чжун Ли не мог сдержать наслаждения от того, как Чайлд извивался в его руках, выгибался от очередного замаха, не сдерживал стоны. Появилось желание увидеть его взгляд. Он снял наручники, сорвал с его лица повязку и удивился проступившим слезам. На секунду он остановился, вспомнив своего предыдущего партнёра, который умолял его остановиться. Чайлд заметил это и закинул покрасневшие руки на плечи мужчине, натягивая улыбку. — Всё хорошо, — прошептал он. — Прошу, не останавливайтесь. Его слова звучали так сладко, что Чжун Ли грубо вошёл в него, кусая за шею. Стоны Чайлда разносились по всей комнате, блаженство отдавало в ушах Чжун Ли. Он молил его быть помедленнее, нежнее, но это еще больше дразнило мужчину. Он хотел быть еще грубее. Моракс крепко сжимал Тарталью в своих руках, оставляя отметины, кусая его. Он хотел сделать его своим и только своим. Ему голову сносило от взгляда этого лиса, такого похотливого и надменного. Хотелось подчинить его себе, заставить умолять о пощаде, просить о прощении и склониться перед ним. Тарталья позволял ему делать с собой всё, что вздумается. Когда Чжун Ли грубо вошёл в него, от боли хлынули слёзы из глаз, но потом стало так приятно. Хотелось большего. Чайлд чувствовал вкус победы каждый раз, когда встречался с возбужденным взглядом Моракса. Он пугал, но так завораживал. Их тела крепко прижимались друг другу и были липкими от пота и слюны. Вся кровать была в белых засохших пятнах, но они всё равно продолжали. Энергией для них служило возбуждение, которое накатывало очередной волной. Чайлд уже давно потерял счет времени. Он был так пленен Мораксом, он хотел большего. Он хотел почувствовать его настоящего внутри. Это желание стало таким сильным, что парень остановил Моракса в процессе и нежно коснулся его щеки. — Хочу, чтобы вы кончили в меня. — Ты уверен? — спросил Чжун Ли. Чайлд прижался к мужчине сильнее и кивнул головой. Моракс не стал ждать. Он вышел, снял с себя презерватив и снова вошёл в Тарталью. Без резинки чувства были совсем другими. Внутри было слишком горячо, слишком приятно. На пике Чжун Ли всё же кончил в Тарталью, устало падая на него сверху. Они ужасно взмокли, тяжело дышали, а кровать была полностью измята под их телами. Чжун Ли всё еще был внутри, не в силах пошевелиться. На утро, которое наступило буквально через пару часов после их последнего захода, Чжун Ли проснулся в обнимку с Чайлдом. В этот раз всё его тело было в царапинах, ссадинах и метках. Моракс был жесток с ним, но он не сбежал. Казалось, что всё это один сплошной сон, который когда-нибудь закончится. Но так хотелось остаться в нём, чтобы он никогда не заканчивался. Он крепко прижал к себе рыжего, зарываясь в волосах. Его запах был таким приятным и одурманивающим. Вот бы связать его, запереть в комнате, ключ от которого есть только у Чжун Ли, навещать его время от времени и видеть этот умоляющий взгляд, видеть слёзы на его глазах. Хотелось сделать его своим и только своим. Чтобы больше никто не мог его видеть. От такого крепкого объятия Чайлд проснулся и тут же уткнулся в грудь мужчине. Всё тело саднило, внизу ужасно болело, но это того стоило. Чайлд не ожидал, что ему всё понравится, хоть тело и протестует. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Чжун Ли. Тарталья посмеялся, а затем ответил: — Вы не похожи на доминантного садиста, раз потом спрашиваете у партнёра, как он себя чувствует. — Потому что я переживаю, тебе не стоило делать это ради меня. — Не льстите себе. Мне самому было интересно. Тарталья присел на кровати и поморщился от внезапной боли. Сидеть было неприятно. Он встал с кровати, мысленно обрадовался, что ночью у него хватило сил очистить всё внутри, иначе боль в животе он бы точно не пережил. — Почему ты вообще решил это попробовать? — спросил Чжун Ли, любуясь отметинами, которые оставил именно он. — Я всегда был за эксперименты. — Чайлд подошёл к косметическому столику, на котором стояли бутылки с водой, открыл одну и сделал долгожданный глоток. — Вот решил попробовать. Он взглянул на себя в отражении. Все эти ссадины даже возбуждали. — Вы так постарались, — сказал он, все еще разглядывая себя в зеркале. — Мне придётся снова взять перерыв и пока не выставлять новые фото или видео. Чжун Ли вспомнил о хобби Чайлда. Он обрадовался, что это прекрасное тело никто не увидит, он готов каждый день оставлять эти отметины, чтобы Чайлд полностью забыл об этой работе. Моракс встал с кровати, подошёл к Тарталье и обнял его сзади, утыкаясь лицом в его плечо. Он почувствовал, как Чайлд потрепал его по голове. На душе стало так тепло, это солнце, что он сейчас держал в руках, так грело душу. — Почему бы тебе не прекратить это? — спросил он. — Это неплохой пассивный доход, — сказал Тарталья. — Я готов платить тебе больше. — Чжун Ли обнял парня сильнее. — Хахахаха, не шутите так. Не думаю, что вы осилите. Видели, сколько извращенцы готовы отдать за одно фото моих ягодиц? — Чайлд открыл приложение в телефоне и показал Мораксу доход за этот месяц. Чжун Ли пробежал взглядом по большой сумме и по нику, который был в топе донатеров. «DoctorLove». — Кто это? — спросил он. — Не знаю. Какой-то мужчина, пишет часто, да и, судя по тому, сколько денег он мне отправляет, он довольно богат. Чжун Ли опустил телефон Чайлда на стол и повернул его к себе. — Я не хочу чтобы кто-то еще видел это тело. — Он коснулся его лбом. — Я люблю тебя, Аякс. Пожалуйста, будь только моим. Чайлд не мог подобрать слов. Он никогда не думал об их отношениях с Чжун Ли в таком ключе. Он и представить не мог, что такой как Моракс вообще согласится на серьезные отношения, а о признании в любви и речи быть не может. Все, кто был старше Чайлда, всегда только спали с ним, и он со временем привык к этому. Впервые за всё их с Чжун Ли знакомство Тарталья засмущался настолько, что ему было стыдно смотреть Мораксу в глаза. Он отвернулся, надеясь скрыть своё покрасневшее лицо. — Я вам быстро надоем, — стал оправдываться Чайлд. — Не надоешь. — Чжун Ли продолжал напирать. — Вы устанете от меня. — Чайлд попытался оттолкнуть от себя мужчину. — Не устану. — Моракс словил руки Тартальи и стал нежно целовать их. — У нас большая разница в возрасте. — Но ведь это не помешало тебе соблазнить меня. Чайлд не понимал, откуда в нём столько настойчивости. — Что скажут другие, если узнают, что вы встречаетесь со студентом? — Меня не волнует, что они скажут. Аякс. — Чжун Ли повернул лицо парня к себе. — Ты прав, я уже не студент, как ты. Я достаточно прожил, чтобы научиться разбираться в своих чувствах. У меня было несколько партнёров, но никого из них я не хотел сделать своим, а тебя я хочу защищать, о тебе хочу заботиться. Почему-то ты никак не выходишь у меня из головы, будто я помешался на тебе. Я ошибся, когда подумал, что мои чувства взаимны? Тарталья испуганно посмотрел на мужчину. Он был серьезен. Ошибся ли Моракс? Чайлд и сам не знал. Он с самого начала знал, что хочет Чжун Ли. Хочет его тело, хочет почувствовать его запах, его руки, но он никогда не задумывался о том, хочет ли он и его душу. — Я… Я не уверен, — смущенно ответил Тарталья. — Ты прав. — Моракс отпустил Чайлда. Чайлд испугался. Может, не стоило так отвечать, что, если на этом их отношения закончатся, пусть даже и такие? Что тогда придется делать? Бросить работу в чайном доме? Будет ли им неловко, если они случайно встретятся на улице? Все эти мысли пронеслись в голове за секунду, пока Моракс отходил к дивану с дешевым отельным халатом. — Для начала, — сказал он. — Почему бы нам не сходить на свидание? — Чжун Ли улыбнулся, и от его улыбки все негативные мысли тут же улетучились из рыжей головы. — Вы такой старомодный, — посмеялся Чайлд. — А ваше поколение не ходит на свидания? — спросил Чжун Ли. — Ходит, — улыбнулся Чайлд. Он подошёл к мужчине, нежно поцеловал его в щеку и потянул его за собой в душ перед очередным рабочим днём.