В рамках приличия

      Его тяжелое прерывистое дыхание сливалось с шумом воды. Горячие струи, обжигая, стекали по спине, пока он, упираясь лбом в стенку душевой, старался прогнать из головы непрошеные образы. Рука вновь скользнула по члену, посылая по телу дрожь. Перед глазами плясали цветные круги, ноги подкашивались. Юнхо ускорил движения, чувствуя, что безумно близок к разрядке.       «Ну же… ну же… черт!»       Опять.       В момент, когда напряжение, казалось, уже достигло своего предела, перед мысленным взором снова возникла Соджин. Ее приоткрытые губы, округлая мягкая грудь, ее глаза, с плещущейся в них похотью.       «Черт!»       Наслаждение, как непослушная океанская волна, отступило. Член болезненно дернулся, и в ушах зашумело.       Хотелось кричать от досады и злости. Образ девушки уже дважды все портил, и Юнхо ничего не мог с собой поделать. Он отчаянно пытался вспомнить, что виделось ему в те несчастные полтора часа сна, что он успел урвать, и от чего вскочил раньше будильника, ощутив дикое возбуждение. Но все плыло, он ни за не мог что зацепиться. Юн прекратил терзать свою плоть и подставил лицо под тугие струи.       Он уже потерял много времени, пора было собираться в университет. Снова терпеть косые взгляды и перешептывания и делать вид, что его это ни капли не задевает. Стараться сосредоточиться на словах лектора, чтобы не попасть впросак, как с проектом. Теперь он абсолютно точно мог рассчитывать только на себя.       Размышления об этом окончательно развеяли желание и прояснили голову, однако тело отказывалось работать правильно. Мышцы сводило, руки дрожали, как после лихой попойки. Не с первого раза застегнув пуговицу на джинсах, Юн медленно выдохнул, будто перед прыжком в бездну, и вышел из комнаты.       Из спальни брата не доносилось ни звука. Глядя на чужую дверь, Юн ощутил легкое покалывание в затылке. Он стоял пару минут, гадая, у себя ли еще Чонхо или уже спустился на завтрак, и раздумывал, насколько нормальным будет постучать и узнать это наверняка.       Его размышления прервали чьи-то шаги. На лестнице показалась домработница. Она увидела его и открыла рот, чтобы, очевидно, позвать за стол, но Юн опередил ее, кивком головы давая понять, что уже идет. Он повернулся к комнате младшего спиной, но продолжал ощущать, будто за ним следят. Между лопаток начало ныть и тянуть.       — Доброе утро, — прошелестел Юн, входя в столовую.       Отчим кивнул в ответ, мама нежно улыбнулась. Юнхо сел и подтянул к себе тарелку. Место напротив пустовало.       «Интересно, где он? Проспал? Нет, отец бы не позволил».       Юн взглянул в арку входа, за которой виднелась лестница. Он ожидал, что младший вот-вот покажется, но этого не происходило. Вообще-то опоздания были не в стиле Чонхо. Юн посмотрел на родителей, но те ничем не выказывали обеспокоенности или чего-либо еще, выходящего за рамки обычного. Снова посмотрел на лестницу, потом на родителей. Ничего. Юн заерзал. Его раздирало от любопытства и волнения, ведь происходящее не вписывалось в их привычный уклад жизни. Будто деталь от паззла выпала и потерялась, а никому и дела нет.       Аппетита не было. Юн нехотя ковырял завтрак, мечтая о телепорте, который доставил бы его прямо в аудиторию без необходимости толкаться в утренних пробках. Время ощущалось неправильно, будто жвачка на асфальте, тянущаяся за каблуком наступившего на нее ботинка. Даже их с братом поездка казалась чем-то далеким, и воспоминания о ней виделись старым фильмом на потертой пленке.       — Солнышко, ты помнишь, что сегодня прием у доктора Кана? — обратилась к Юну мать.       «Ах, да, точно».       — Конечно, — голос скрипел, как старый деревянный пол.       — Ты же справишься с этим сам?       — Разумеется.       — Замечательно. Что ж, мне пора бежать. Увидимся, — госпожа Чон поспешно встала и, чмокнув его в макушку, выпорхнула из столовой.       Оставшись наедине с отчимом, Юнхо поежился. Господин Чхве давил на него своим присутствием. Он будто занимал все пространство вокруг. Уходить сразу же вслед за матерью было бы неучтиво, поэтому Юн медленно потянулся к соку и неторопливо начал его пить небольшими глотками. Этого явно было недостаточно, и он лихорадочно соображал, что еще предпринять, чтобы протянуть хотя бы минуту.       — Встречаешься с кем-то? — вдруг спросил господин Чхве.       Юнхо закашлялся, сок полился изо рта на край стола, пачкая скатерть.       — Что? — он вытаращился на отчима, как если бы тот был не человеком, а медведем заговорившим по-французски.       — Не подумай, я не сторонник пуританской морали, — продолжал мужчина, не обращая внимания на учиненный беспорядок, — но ты должен уметь расставлять приоритеты. Успехи в учебе — это твой билет в обеспеченное будущее. Не упусти все, поддавшись страстям. Девушек в твоей жизни будет еще много, а шансов крепко встать на ноги… — он оборвал свою мысль так же резко, как и начал.       Юнхо не знал, что сказать. Его щеки начали гореть.       Отчим решил поучить его жизни? Не он двадцать два года занимался его воспитанием. Не он вставал к его кроватке по ночам и откручивал лишние колеса от его велосипеда, не он приносил орехи и сладости в пору подготовки к выпускным экзаменам. С какой стати? С чего он решил, что ему позволено раздавать подобные советы?!       «У вас для этого собственный сын имеется!»       Наверное, нужно было что-то ответить. Поблагодарить за заботу, сказать, что все понял. Но Юн лишь коротко кивнул и вышел из-за стола. Руки задрожали с новой силой. Решив, что в таком состоянии за рулем ему делать нечего, он вызвал такси и всю дорогу читал вывески, чтобы отвлечься.       Едва он переступил порог университета, как его окликнули. Юн повернулся на голос, но не сразу узнал Уёна. Парень, которого он привык видеть в приподнятом настроении, готовым шутить и дурачиться, вечно согласным на любые авантюры, выглядел теперь совершенно разбитым. Его глаза покраснели и опухли, под ними залегли глубокие тени. Каждая черта болезненно осунувшегося лица заострилась. Сердце Юна оборвалось. Он быстро подошел к Уёну и оттащил его за рукав в сторону, туда, где их никто не мог бы услышать.       — Боже, Ён…       — Мне Сан написал.       В горле пересохло.       — У него телефон и ноут забрали. Он каким-то чудом с компа отца зашел в твиттер на пару минут. Сказал… — Уёна затрясло.       Юнхо сжал его ладони, пытаясь успокоить, хотя и сам едва держался. Страх душил, не позволяя сделать достаточно глубокий вздох.       — Что?       — Сказал, что родители в шоке. Отец особенно. На маму наорал, что она неправильно сына воспитывала. Короче, все плохо. Его посадили под домашний арест, он пока не знает на сколько. И еще нам теперь нельзя с ним видеться. Всем нам. Потому что его родители думают, что кто-то из нас на него повлиял. Юно… что теперь с ним будет?       Уён замолчал, и по его щекам потекли слезы. Наверное, это был последний человек, которого Юн ожидал увидеть плачущим. Не зная, что еще делать, он потянул парня к себе и крепко обнял. Сердце колотилось как сумасшедшее. Обида и злость смешались в один большой ком негодования. Юн понимал, почему родители Сана отреагировали подобным образом, и оттого становилось вдвойне паршивей. Некоторые заплесневелые взгляды на жизнь были в их обществе еще слишком сильны. Сан поступил и смело, и безрассудно, он не мог не осознавать всех рисков. Стоило ли оно того?       Кто-то за спиной сдавленно захихикал. Юнхо зажмурил глаза, сдерживая порыв развернуться и разразиться отборной бранью.       «Катитесь все к черту!»       Им с Уёном удалось побыть вместе недолго. Занятия должны были вот-вот начаться, и пришлось распрощаться и разойтись по аудиториям. Юнхо казалось, что от его души оторвали кусок, оставив зияющую дыру, продуваемую холодными ветрами. Он занял свое место за партой, но отключился от происходящего вокруг и никак не мог сосредоточиться на задании. Ему было нестерпимо больно от осознания того, что он не в силах поддержать друга. Орать под окнами вряд ли было хорошей идеей, а привычных средств связи Сана лишили. Он остался совсем один.       «Только не смей думать, что мы тебя бросили, что нам все равно, и мы не беспокоимся».       В голову прилетело «снежком» из скомканной бумаги. Юн обернулся и увидел ядовитые ухмылки нескольких парней, прибившихся друг к другу и смотрящих на него с неприкрытым призрением.       — Как тебе наш новый преподаватель? — произнес один из них громким шепотом, привлекая внимание других студентов, сидящих неподалеку. — Симпатичный?       Юн скрипнул зубами, и, вздернув бровь, ответил:       — А что, ревнуешь?       Вокруг послышались смешки.       — Извини, малыш, — продолжил Юн, — ты не в моем вкусе, — и отвернулся от покрасневшего парня и его залившихся смехом приятелей.       Он увяз еще больше, подарив сплетникам новый повод для пересудов. Наверняка после его выходки чаты в какао взорвутся досочиненными подробностями этой ситуации, и многие станут клясться, что сами лично все слышали или узнали от друзей, которые уж точно не соврали бы. Потом начнут вспоминать какие-то давние ситуации, которые станут видеться уже в ином свете. Конечно, появится кто-то, кто скажет «а я всегда говорил, кто он есть» с видом непоколебимой веры в собственное превосходство над глупыми смертными. Такое происходило с завидной регулярностью и по любому поводу. Людям нужно было что-то обсуждать, а для некоторых и вовсе не находилось занятия интереснее, чем копаться в чужом белье. И чем больше их жертвы пытались оправдаться, тем хуже делали свое положение.       «Когда мышь не сопротивляется, коту неинтересно с ней играть».       Фраза прозвучала в голове голосом отца. Он сказал это когда-то очень давно, и теперь, всплыв из глубины воспоминаний, эти слова окутали сердце теплом. В одно мгновение все стало просто. И шепот, что все еще раздавался за спиной, перестал беспокоить. Юнхо повел плечами, сбрасывая напряжение, и включился в работу. Преподавателя и вправду можно было смело назвать красавцем. А еще он отлично излагал материал, поэтому к концу занятия Юн наконец-то смог разобраться в том, что давно вызывало у него вопросы.       Выходя в коридор на перерыв, он обнаружил в телефоне сообщение в общем чате от Сонхва. Старший просил всех собраться в их обычном месте. Уён отписался, что уже там, и Юнхо поспешил присоединиться к друзьям.       Сонхва не стал долго тянуть и, как только Юн уселся, глубоко вздохнув, начал:       — Первое: я хочу извиниться за то, что некоторое время избегал вас. Знаю, вы хотели мне помочь, и с моей стороны было нечестно так с вами поступать. Простите. Девушка, которая мне нравится, сказала, что я не больше, чем друг для нее. Меня это выбило из колеи.       — Черт, хён…       — Ничего, я это уже обдумал, и мне стало легче. Второе: прекратите реветь, — Хва взглянул на Уёна. — Это никак не поможет Сану и только его расстроит, когда он узнает. А он узнает, ведь его родители не изверги и не станут держать его дома вечно. Поставьте себя на их место. Для них такая новость стала полной неожиданностью, им нужно время все взвесить и уложить в голове. Они волнуются за Сана, не хотят, чтобы он наделал ошибок, и какими бы неправильными нам не казались их действия, думаю, продиктованы они именно заботой о нем. Давайте просто подождем.       — Нам нужно как-то связаться с ним, — голос Уёна стал тверже, чем парой часов ранее. — Не хочу, чтобы он чувствовал себя одиноким.       — Согласен, — кивнул Юнхо.       — Именно поэтому я сегодня связался с кружком робототехники. Сейчас не смейтесь, потому что план прозвучит абсолютно нелепо, но…. У них есть довольно тихий маленький дрон, а в комнате Сана — окна. Связь ясна, я надеюсь?       На пару секунд повисло молчание, а затем парни прыснули со смеху.       — Отправим ему острую курочку? — Юнхо стер с глаз выступившие слезы.       — Пока письмами ограничимся, ладно? — ответил старший и вытащил из рюкзака набор детской канцелярии, оправдываясь, что это плата за помощь в студсовете от одной из студенток.       Настроение заметно улучшилось. Сонхва снова спасал их. Пусть абсолютно дурацким способом, который в их возрасте уже и не должен был приходить на ум, но он дарил хоть какую-то определенность, которая всем им была так необходима. Юнхо думал, что вряд ли когда-нибудь сможет отыскать способ отблагодарить старшего в достаточной степени за то, что тот привнес в его жизнь.       Будто почувствовав на себе внимание, Сонхва повернулся к нему.       — Я такой дурак, — сказал он негромко. — Носился со своими переживаниями, а ведь тебе тоже пришлось несладко.       — Ты про слухи? — догадался Юнхо. — Сейчас главное, чтобы вас в это не втянули, а мне уже как-то все равно.       — Мы от тебя не отлипнем, даже не надейся, — вставил Уён, сосредоточенно вырисовывая что-то в своем письме. — Пусть думают, что хотят.       Юн улыбнулся. Еще недавно этот парень казался ему надоедливой пиявкой, а теперь было трудно представить, как они вообще без него жили.       — С них станется сочинять что-нибудь, даже если мы вообще пересекаться перестанем, — подхватил Сонхва. — Это бессмысленная ерунда. Но если начнут допекать, говори сразу, ладно?       Юнхо кивнул, чувствуя, как скатывается в яму сентиментальности. Что бы ни происходило, в одном он был уверен: он ужасно любит своих друзей.       Здорово, конечно, было иметь семейного врача, который проведет по всем нужным кабинетам и разъяснит результаты анализов, но Юн устал. Ему чертовски не хватало сна или, на худой конец, кофеина. Под конец больничного забега он уже вполуха слушал, что ему говорят, и молча со всем соглашался, думая лишь о том, как бы умудриться подремать часок-другой, пока Сонхва не освободится, и они с ребятами не отправятся притворять в жизнь свой гениальный план. К дрону уже примотали какую-то палку, которой планировалось постучать в окно, чтобы привлечь внимание Сана, письма тоже были, как следует, прикреплены. Уён остался в университетской библиотеке на страже этого богатства.       — Все ясно? — судя по тону доктора, он спрашивал это уже не в первый раз.       — Да, я понял, — рассеянно ответил Юнхо, встречая недоверчивый взгляд. — Если забуду, в интернете почитаю, — он неловко улыбнулся и вышел из кабинета, делая вывод, что раз никаких лекарств ему не выписывают, значит, умирать в ближайшее время не придется.       На улице стало заметно прохладнее. Хотя дни уже располагали к тому, чтобы гулять без курток, вечерами еще приходилось кутаться в теплые вещи. Утром Юнхо был совершенно не собран, поэтому не позаботился о том, чтобы надеть на футболку что-то кроме флисовой рубашки. Конечно же, теперь он замерз. А еще смертельно хотел есть. Юн плелся по улице, выискивая подходящий ресторанчик, где можно было бы набить желудок и немного отдохнуть. Его телефон разрядился и выключился, а он совершенно не знал район, в котором находился. Больничная громада едва виднелась за плотно стоящими зданиями. Еще немного, и ему светило совсем потерять из вида этот единственный ориентир.       Небо понемногу наливалось синевой, прощаясь с рассеянным отблеском севшего солнца, и искусственный свет уже начал захватывать улицы. Обычная городская суета понемногу приобретала особую атмосферу пятничного вечера. Совершенно продрогнув, Юнхо юркнул в ближайшую дверь, но заведение оказалось заполненным до отказа. Еще в паре мест его ждал тот же результат. Когда он, в конце концов, нашел единственный свободный столик у окна в каком-то небольшом заведении, счастью его не было предела.       Он уплетал ужин с той жадностью, которая свойственна людям, голодавшим несколько дней. От приходящего насыщения и тепла веки его стали тяжелеть. Все больше клонило в сон. Едва сдерживаясь, чтобы не упасть лицом в тарелку, Юн взглянул на противоположную сторону улицы. Между заведениями с традиционной кухней странным образом затесался итальянский ресторанчик, расположившийся сразу на двух этажах. Богатое убранство его фасада страшно контрастировало с соседними зданиями. Даже странно, что Юнхо не заметил его сразу. Взгляд скользил по огромным окнам, завешенным тяжелыми портьерами. Сами собой стали вспоминаться заграничные поездки, которыми когда-то его баловала мама. Отцу редко удавалось к ним присоединиться, но именно в Италии им посчастливилось побывать втроем.       У ресторана остановился дорогой спортивный автомобиль, из которого вышли двое. Юнхо благоговейно выдохнул. Резкие линии отполированного черного корпуса авто завораживали. С одного взгляда становилось очевидно, какая дикая мощь таится в нем. Юн перевел взгляд на мужчин, входящих в ресторан, и замер. Уж очень знакомо выглядела фигура одного из них. Такого совпадения случиться не могло. Чтобы во всем огромном городе, не сговариваясь, снова оказаться практически в одном месте…       Его охватил азарт, подобный тому, что испытываешь при игре в прятки.       Спешно расплатившись, Юн перебрался через дорогу и, придав себе деловой вид, должный перекрыть впечатление от неподходящей одежды, смело вошел в «Маленькую Венецию», как гласила золотая табличка на входе. Ему повезло: несколько столиков еще оставались свободными, и место, где расположились мужчины, просматривалось вполне неплохо. Ткнув в меню наугад, Юнхо уселся поудобнее и устремил на них взгляд. Он едва сдерживал смех. Тем, кто привлек его внимание, действительно оказался Чонхо. Не верилось, что случай мог вот так забавно их столкнуть. Брат выглядел шикарно с зачесанными назад волосами и в элегантном костюме. Наверное, если бы он ходил на его концерты, это не казалось бы чем-то необычным. Юнхо ерзал, не в состоянии умерить любопытство и плещущую через край веселость. Он был уверен, что застукал брата с поличным. Конечно, был шанс, что это лишь деловая встреча, но верилось с трудом. Как бы взросло Чонхо не выглядел, ему было всего двадцать.       «Какие дела, ну, правда?»       Чонхо держался довольно сдержанно, не выдавая эмоций, выходящих за пределы известной Юнхо палитры, однако от Юна не укрылся теплый и будто зачарованный взгляд его спутника. Мужчина, вернее юноша, внимал каждому слову его брата с открытым ртом. Было в этом парне что-то еле-уловимое, что несколько отталкивало.       Юну принесли заказ, заставив отвлечься. Когда же он снова поднял глаза, то столкнулся с тяжелым взглядом младшего. Он, в общем-то, и не стремился прятаться и наблюдать исподтишка, но от неожиданности по рукам побежали мурашки. Чонхо перебросился со спутником еще парой фраз, прежде чем встать и направиться в уборную. Проходя мимо Юнхо, он коротко скомандовал «иди за мной». Юн усмехнулся. Становилось все веселее.       — Ты что здесь делаешь? — напустился младший, как только за Юнхо закрылась дверь.       — Мне нельзя пасты поесть?       — Издеваешься?       — А что, помешал? Это парень твой? — О, как его раззадоривал вид Чонхо!       — Тише! — Чонхо, с опаской огляделся, быстро проверил кабинки и, убедившись, что они одни, порывисто выдохнул. — Ты за мной следил?       — Упаси Боже, я на психа что ли похож? — возмутился Юн.       — Уходи.       — С чего это вдруг? Ты зал не выкупал.       — Слушай… — Чонхо прикрыл глаза, собираясь с мыслями, — я, видимо, сглупил, когда поехал с тобой вчера. И не стоило ни о чем тебе рассказывать.       — Вот как? — Юнхо посерьезнел. — Боишься, я не умею хранить секреты? Обидно.       — Боюсь, что ты меня доведешь своими шуточками.       — Могу немного сбавить обороты.       — Будь любезен.       Чонхо злился по-настоящему. И даже не грозно сдвинутые брови, сощуренные глаза и ходящие желваки, а какая-то невидимая, придавливающая к месту энергия, исходящая от него, давала это понять.       — У меня телефон сел. Дашь позвонить?       Чонхо смерил его сердитым взглядом, но телефон все же дал. Юнхо по памяти набрал номер Сонхва, радуясь, что однажды его выучил. Друг ответил не сразу. Когда его голос наконец-то послышался на том конце, звучал он настороженно. Юнхо объяснил ситуацию и попросил прихватить для него одежду.       — Спасибо, — Юнхо протянул мобильник брату.       — Ты дурак такой, слов нет, — взгляд Чонхо немного потеплел.       — Вот уж спасибо за оценку.       — Такси взять не додумался?       — Я есть хотел.       — Дома бы поел.       — Можно подумать, ты никогда не тупил.       — Не припомню такого.       — О, ну, конечно, идеальный Чонхо!       — Никто не совершенен. Но я близок этому, да.       Юнхо засмеялся:       — И в кого ты такой?       Чонхо оставил вопрос без ответа, пристально глядя в его глаза. Юнхо почувствовал себя слишком открытым, почти обнаженным. Захотелось спрятаться или как-то отвести от себя внимание.       — И все-таки, это твой бойфренд? — выпалил он.       — Чон Юно, ты… — Чонхо закатил глаза и, сдвинув его в сторону, вышел.       Юнхо взглянул на себя в зеркало.       — Вот и чего ты нос суешь в чужие дела, а? — упрекнул он свое отражение. — Взял, обидел человека. А ведь только все начало налаживаться.       Когда спустя пару минут он вышел из уборной, Чонхо и его приятеля уже не было.       — Да не толкайся ты!       — Но мне не видно!       — Успокойтесь оба, — Сонхва сосредоточенно следил за зернистым изображением на дисплее. Он вел дрон в тени деревьев, в опасной близости от раскидистых ветвей, чтобы камеры не смогли засечь одолженную игрушку. — Третье слева, да?       — Да, — подтвердил Юнхо, вглядываясь в экран. Во всем доме горел свет, и лишь комната Сана была погружена в темноту.       Уён прижался к нему и, казалось, перестал дышать. Все они здорово рисковали быть пойманными охраной или кем-нибудь из жителей комплекса, прячась за живой изгородью, которая скрывала их только с одной стороны. Уповали парни лишь на то, что все получится сделать быстро.       Дрон подлетел к нужному окну, и Сонхва немного развернул его, чтобы прикрепленная металлическая трубка с пластиковым набалдашником была направлена точно к стеклу. Юнхо ощущал биение сердца не только в груди, но и в желудке. Внутренности стягивало от волнения. Он плотнее запахнул пальто Сонхва, жмущее в плечах, и стиснул зубы. Уён больно сжал его предплечье. Дрон на пробу подался вперед, конец трубки бесшумно ткнулся в окно.       — Аккуратно, — пискнул Уён.       Сонхва предпринял вторую попытку, чуть резче врезаясь в стекло. Потом еще раз, и еще, с равным интервалом. В окне что-то мелькнуло, а затем показался Сан, растрепанный, будто только что проснулся. Уён воскликнул и тут же зажал рот ладонью. Сонхва вновь направил дрон вперед. Глаза Сана округлились, он отшатнулся и пропал из поля зрения, рухнув на пол. Юн засмеялся в кулак и глянул на Уёна. Тот широко улыбался, как прежде, и не сводил глаз с экрана. Наконец, Сан появился снова, открыл окно и потянулся к дрону. С губ парней как по команде сорвался облегченный вздох.       Когда дрон благополучно приземлился у ног старшего, они обнаружили ответную записку, в которой было в спешке нацарапано «Я люблю вас, ребята. Все будет хорошо».       Пока Сонхва упаковывал аппарат в сумку, Юнхо крутился рядом, слишком возбужденный произошедшим, чтобы спокойно стоять на месте. Ему вспомнилось, как страстно он мечтал в детстве о радиоуправляемой машинке, и как не выпускал из рук пульт, получив ее в конце концов. Теперь он испытывал похожие чувства. Возможно, Сонхва был прав, и он еще не до конца распрощался с детством.       — Надо нам себе такую штуку купить, чтобы больше не одалживать.       — Надеюсь, она нам недолго еще понадобиться, — Сонхва застегнул последний ремешок и выпрямился. — Идем?       — Я бы пива выпил, — Юнхо подмигнул друзьям, но не встретил ответного энтузиазма.       — Я устал за сегодня, извини, — ответил старший. Он огляделся по сторонам и неспешным шагом направился вдоль улицы.       Юнхо последовал за ним, но заметил, что Уён все еще стоит, глядя туда, где за деревьями спрятался дом Сана. Он будто светился изнутри, на его губах застыла еле-заметная улыбка, тело было напряжено, как у молодого оленя, готового сорваться с места в долю секунды из-за малейшего шороха. Казалось, скажи ему «беги», и он помчится быстрее ветра в объятия любимого.       — Уён, — позвал Юнхо громким шепотом, подумав, что тот, если не отвлечь, может простоять так и до утра.       — Да-да, иду, — отозвался друг, нехотя делая шаг, будто разрывая невидимую нить, соединяющую его с Саном в данный момент.       — Как насчет того, чтобы сгонять в бар?       — Я пас, пожалуй.       — Ну вот, — надулся Юн. — Окей, идите по домам смотреть дурацкие шоу по телеку. Пенсионеры, блин.       Они нагнали Сонхва и молча шли плечо к плечу, погрузившись в свои мысли. Вскоре большой элитный комплекс остался позади, и парни свернули в лабиринт узких улочек с высокими стенами, поддавшимися следам сырости, разномастными ржавыми калитками и тускло-желтым освещением редких фонарей. Все пятничное веселье проходило где-то в стороне, и единственными звуками здесь были шуршание подошвы по асфальту и скрип дорогой кожаной куртки Сонхва. Пару раз где-то взялись лаять и быстро замолкли собаки, в остальном же царили тишина и покой. Поэтому Юн вздрогнул, когда Уён вдруг заговорил.       — Честно, не знаю, что бы делал без вас. Я не плакал, наверное, лет с пяти. Думал, уже и забыл, как это делается, а тут меня, вдруг, совершенно размазало. Так стыдно. Но я безумно вам благодарен, правда. Понимаю, что вы старались больше ради Сана, ведь он ваш давний друг, а я так… Но все равно. Спасибо.       — Дурак ты, — Юнхо притянул парня к себе и навалился на его плечи, заставив ойкнуть.       — Вы оба нам дороги, Уён, — сказал Сонхва.       Уён кивнул.       — Знаете, я реально его люблю. Очень сильно. Жалко, что меня не было рядом в такой важный момент.       — Ты в этом не виноват, он сам так решил, — заметил старший.       — И еще огребет за это, — Уён состроил воинственное лицо.       — Мы его подержим, — пообещал Юн. — Только по лицу не бей.       — Я же не вандал, такую красоту портить!       Сердце будто прибавило в весе, тяжелым камнем ворочаясь в груди. Юнхо был счастлив за парней, он бы уверен в этом, но что-то жгло и грызло уже некоторое время, и теперь, похоже, он осознал, что именно. Или просто нашел в себе смелость признать то, что стало очевидно еще с месяц назад. Он завидовал. Той теплой, томящей душу завистью, которая не заставляет посягать на чужое, а лишь дарит мечты, ранящие сердце. Ему тоже хотелось, чтобы кто-то смотрел на него с неподдельной нежностью, он желал, чтобы в нем нуждались, и чтобы нуждался он. Он жаждал прикосновений. Ему не терпелось раствориться в чувствах. Он, черт возьми, хотел любви! Той самой, над которой всегда посмеивался, которую считал плодом фантазии режиссеров и романисток, той, которую отрицал и видел не более чем заблуждением и подростковой болезнью.       «Надо связаться с доктором Каном, пусть на МРТ мозга запишет».       Сонхва поймал для него такси. Оказавшись дома, Юнхо сразу же поставил заряжаться телефон, принял душ и плюхнулся на пол перед телевизором. Экран засветился, на нем появилась заставка любимой игры. Джойстик приятно лег в руку. Поправив все еще влажные волосы, Юнхо сосредоточился. Реальный мир подбрасывал ему слишком много задач и сложных вопросов, тогда как в игре все было просто: последовательные комбинации нажатий всегда давали ожидаемый результат. Не могло быть так, чтобы персонаж ни с того ни с сего начал стрелять из лука, если ему предписано метать огненные шары. В этой определенности Юн находил успокоение.       Он погрузился в игру, поэтому не сразу сообразил, что стук в дверь — не плод воображения.       — Войдите, — крикнул он, не отводя глаз от экрана.       Боковым зрением он увидел вошедшего Чонхо, и рука дрогнула. Он не прожал кнопку, и персонаж упал замертво. Раунд был проигран.       — Что делаешь? — младший, в образе которого не осталось ничего от недавнего шика, сел на край кровати, подогнув под себя одну ногу.       Юнхо указал джойстиком на телевизор, обозначая очевидность ответа. Чонхо прочистил горло.       — У меня концерт в следующую субботу. Придешь?       — Не знаю еще. Может быть. А ты чего так рано дома? Свидание не задалось? — Юн прикусил язык, но было уже поздно.       — С чего ты взял, что это было свидание? — устало вздохнул Чонхо.       — А это не так? — черт на плече Юнхо не унимался.       — Нет. Не совсем.       — «Не совсем»…       — Я не расцениваю эту встречу, как свидание.       — А он?       — Чтение мыслей мне пока недоступно.       — Да брось, по нему же все видно. Даже слепой заметил бы.       — Поверить не могу, что мы обсуждаем подобное, — хмыкнул Чонхо.       — Тебя это смущает?       — Нисколько.       — Значит, и проблемы нет, — Юнхо отложил джойстик и развернулся, чтобы видеть брата, не сворачивая себе шею.       — Если твой рот надежен так же, как швейцарский банк, — Чонхо немного откинулся назад, заведя за спину руку.       — Про пальцы тоже что-нибудь скажи. Мало ли, накатаю про тебя разоблачающий твит.       — Знаешь, чего я понять не могу?       — Ну-ка?       — Как ты дожил до своих лет с мозгами десятилетки.       — Так же как ты с мышлением старика. Вселенная любит баланс.       — Дурак.       Разговор зашел в тупик, но Юну, странное дело, не хотелось, чтобы Чонхо уходил.       — Может, попробуем подружиться? — предложил он.       — Какой от этого прок?       — А тебе для всего нужен какой-то смысл? Никогда ничего не делаешь просто потому что? Как уныла, однако, твоя жизнь.       — Я не настолько скучный, как ты думаешь.       — Да ну? Ну, расскажи мне что-нибудь из своего опыта, чтобы я прям офигел.       — На самом деле такого немало. Но в основном это слишком личное.       — Секс в общественном месте? — Юнхо расплылся в ехидной улыбке, но вдруг заметил, что брат вздрогнул, и его уши покраснели. — Да ну, нет… Ты же не… Серьезно?!       — Нам обязательно это обсуждать? — Чонхо старательно избегал зрительного контакта. Это было практически признанием.       — Ва-а-а, а мой братишка не так-то прост!       — Я ничего не говорил вообще-то! — возмутился младший.       — Ну, так скажи, что этого не было, и вопрос закрыт.       Чонхо молчал, разглядывая стену. Юн засмеялся и повалился на пол. В голове не укладывалось то, что он только что выяснил.       — Не хочешь выпить? — Чонхо произнес это непривычно тихо.       — Можно, — Юнхо улыбался, пожалуй, слишком широко и, вероятно, походил на умалишенного. — Знаю одно неплохое место…       — Не надо никуда ехать. Я украду у отца.       — Чего сделаешь? — по-видимому, Чонхо решил поразить его по всем фронтам.       — У него есть небольшой бар… Там напитки не для всех, если ты понимаешь, о чем я.       — Ты хочешь в него влезть? Ты можешь в него влезть?!       — Угу.       — Чхве Чонхо, да ты бунтарь!       — Захлопнись, — Чонхо слез с кровати и уверенным шагом вышел из комнаты.       Юн чувствовал, как горят щеки. Сердце стучало так сильно, что становилось страшновато за целостность грудной клетки. Какое-то нездоровое веселье ныло в костях, тело от затылка и до пальцев на ногах гудело, нервы натягивались, словно тетива.       Чонхо вернулся с бутылкой и двумя бокалами из дорогущего набора, подаренного его отцу одним из деловых партнеров.       — А закусывать мы будем воздухом? — съязвил Юн, разглядывая пожелтевшую от времени этикетку на бутылке. Старинный, чуть ли не рукописный шрифт слегка потек, но буквы были все еще читаемы.       — Закусывать? — приподнял бровь младший. Он нравился Юнхо все больше.       Выудив из кармана чудное приспособление, Чонхо с его помощью ловко открыл бутылку и разлил янтарное содержимое по бокалам. Юн поморщился от терпкого аромата, отдающего жженым деревом и ягодами.       — За что пьем? — поинтересовался он у младшего.       — Давай без этого? — Чонхо поднес бокал к губам и вдруг остановился.       Юнхо, успевший уже сделать глоток и ощутить, как жар кипящей лавой разливается внутри, непонимающе уставился на него:       — Ты чего?       Чонхо почесал затылок.       — Вообще-то я ничего крепче пива никогда не пил, — ответил он смущенно.       — А зачем предложил?       — Сам не знаю.       В голове Юнхо моментально созрел коварный план. Он смекнул, что пьяный брат может оказаться куда разговорчивее трезвого. Конечно, Юн не стал бы использовать добытую информацию ему во вред, но было так любопытно. Так любопытно!       — Раньше надо было думать. Пей, не гневи богов. Эта бутылка дороже моей машины, — он сдвинул брови и подтолкнул руку брата. — Давай-давай.       Чонхо отпил немного и закашлялся.       — Ого. Я себе иначе вкус представлял.       — Знаешь, — Юн сделал еще глоток, ощущая легкость в голове, — учитывая, что тебе наверняка влетит, лучше не мелочиться. Орать будут по любому, так пусть хотя бы за целую бутылку, — он подмигнул Чонхо, и тот согласно кивнул.       Пару бокалов спустя младший совершенно размяк. Юн и сам плыл, чувствуя, что язык его едва слушается. Он хорошо соображал, но говорить становилось нелегко.       — Спорим, есть то, в чем я тебя уделаю? — он самодовольно ухмыльнулся.       — Сложно представить, что такое возможно, — заявил в ответ Чонхо.       «Нет, ну гляньте на этого наглеца!»       — Игра, — Юн кивнул в сторону телевизора, на котором все еще отображался его мертвый персонаж. — Уж тут у тебя шансов нет.       — Спорим, — Чонхо протянул руку для закрепляющего спор рукопожатия. — Только покажи, какие кнопки нажимать.       Юнхо не без труда подключил второй джойстик и изменил настройки игры. Руки казались ватными, пальцы едва гнулись.       — Смотри, — он продемонстрировал брату несколько комбинаций, пока тот не сказал, что понял. — Начнем?       — Поехали, — Чонхо пошатывало, но он явно не был намерен сдаваться без боя.       Игра началась. Сначала все шло неплохо. Несмотря на изрядно растерявшуюся концентрацию, Юн довольно успешно справлялся с големами, продвигаясь туда, где предстояло столкнуться с персонажем Чонхо. Тот очень уступал ему по всем показателям. Юнхо внутренне ликовал: вот сейчас, сейчас он ему покажет! Он сберег как можно больше маны для решительного удара и уже готов был обрушить на противника всю свою мощь, как вдруг случилось нечто непредвиденное. Раскидав големов, персонаж Чонхо совершил несколько движений, невероятно быстро напитываясь энергией, и запустил в подкрадывающегося Юнхо убийственным по мощности потоком магии. Все, что Юн успел осознать, это то, с какой бешеной скоростью, судя по клацанью кнопок, Чонхо успел прожать несколько комбинаций. Поражение было абсолютным. Юн смотрел на экран, не в состоянии признать произошедшее.       — Извини, я не специально, — веселым тоном произнес Чонхо. Ни капли раскаяния в его словах на самом деле не было.       — Да как ты это делаешь?! — возмутился Юн, отбрасывая джойстик.       — Что именно? — Чонхо потянулся к бокалу.       — Все! Есть хоть что-то, чего ты не умеешь?!       Младший пожал плечами. Юн сам наполнил свой бокал почти до самых краев и выпил все парой больших глотков. Конечности уже едва чувствовались, в голове творился абсолютный сумбур.       — Понятно тогда, почему тот парень по тебе сохнет, — язык с мозгом потеряли всякую связь. — Умный, красивый, талантливый во всем, куда ни плюнь. Чего ты его игноришь?       — Я и не игнорю.       — Ты же сказал, что это было не свидание.       — В классическом понимании слова — нет.       — А не в классическом?       — Что ты хочешь от меня услышать? — Чонхо улыбался до ужаса раздражающе.       — Ты с ним спишь? — Юну бы устыдиться, но любопытство перевешивало доводы рассудка.       — Бывает.       Юнхо потерял дар речи. Он пытался что-то сказать, но горло будто пережало. Чонхо заявлял о подобном с таким спокойствием! Он спал с тем парнем… «Бывает». Это могло означать только одно — это неоднократная, а периодически повторяющая связь.       — И… ну… давно? Нет. Он…. Как вы… — мысли превратились в кашу.       — Мы не встречаемся. Просто иногда проводим время вместе. А что? Он привлекательный, почему нет?       «Вот так все просто?!»       — Откровенность за откровенность? — Чонхо немного наклонил голову, вглядываясь в его лицо.       Юна будто окатило ледяной водой. Совсем недавно он сам это предлагал.       — Угу, — буркнул он, совершенно, однако, не чувствуя уверенности в том, что хочет делиться своими секретами.       — А у тебя был кто-нибудь?       Юнхо задрожал. Брат мог поставить вопрос как угодно: «Сколько у тебя было девушек?» или «Когда ты впервые с кем-то переспал?». Но нет, он спросил то, что спросил. Неужели Юн был настолько очевиден? Его неопытность в любовных делах была написана на лбу? Или этот вопрос — случайность? Чонхо ведь немало выпил.       — Не было, — наконец, выдавил он.       — Вот как? — Чонхо удивленно приподнял брови. — Почему?       — Откуда я знаю? — огрызнулся Юн. Ему больше не нравился этот разговор. Вообще-то это он тут планировал задавать вопросы!       — Завышенные стандарты или неуверенность в себе? — продолжал младший, как ни в чем не бывало.       — А ты почему довольствуешься только редким сексом? Не встретил того самого?       — Не таким уж и редким, к слову. И да, не встретил.       Разговор снова менял русло, и раздражение мгновенно уступило место прежнему интересу.       — И кто из вас… это… ну, доминирует и все такое?       Чонхо засмеялся:       — Тебе нормально такие вопросы задавать?       — Я признался в позорной хрени, между прочим!       — Быть девственником не позорно.       — Тебе легко говорить!       — Только говорить и просто, — в голосе младшего скользнула грусть, но лишь на долю секунды. Затем он продолжил: — Окей, я отвечу. Живи с этой информацией потом как хочешь.       — Ну?       — Я, знаешь ли, не вижу причин ограничивать себя в выборе, — Чонхо многозначительно улыбнулся.       Юнхо повело. Слишком уж богатой оказалась его фантазия.       — Бесишь, — процедил он.       — Опять? — Чонхо веселился, снова став хозяином положения. — Чем в этот раз?       — Всем! Весь такой успешный, красивый…       — Второй раз уже отмечаешь мою привлекательность.       — … и рубашка эта твоя раздражает, капец! На кой черт ты ее опять нацепил?       — Не нравится? Сними.       Юнхо завис. Ему не послышалось?       — Ч-чего?       Чонхо подвинулся ближе и сел так, что стал нависать над Юном, несмотря на существенную разницу в росте.       — Сними, — повторил он, ухмыляясь.       Юна бросило в жар. Он вздрогнул, а затем почему-то потянулся вперед. Чонхо тоже. Губы младшего обожгли и выбили из головы все, кроме безумного желания их целовать. И Юн поддался этому желанию. Его захлестнул восторг. По телу пробежали мелкие покалывающие разряды, когда он запустил пальцы в чужие волосы и углубил поцелуй, руша все мыслимые грани разумного. Ему было до одури хорошо. Так, как никогда в жизни еще не было.       Он совершенно пропал.