Маски

Дверь закрылась. Назад пути нет. Раздался щелчок замка в гробовой тишине. — Чонгук, твою мать, что за, — полный злости голос Чимина оборвался, когда он обернулся. Классический ход. Закрыть двух людей в одном помещении для того, чтобы разговор наконец-то состоялся. Только вот закрывают людей тогда, когда они поссорились. А Чимин с Юнги не ссорились. У них все хорошо. Прекрасные взаимоотношения, в которых избегание друг друга стоит на первом месте. Идиально (от слова «идиоты») же. Пак стал упорно искать пути выхода из кухни. Их оказалось немного. В окно с пятого этажа, но это слишком жизнелюбиво для Чимина, или в дверь, но она закрыта, а выбивать непонятно как. Он раздраженно ударил по двери и устало вздохнул. Пак решил все-таки посмотреть на Юнги, но столкнувшись с внимательным и изучающим взглядом шоколадных глаз, снова отвел взгляд. — Попробуй еще раз ударить, вдруг получится открыть, — проговорил Мин спокойно. Он упирался спиной в обивку дивана, а руки держал под столом, и эта поза напрягала Пака. Было в ней что-то пугающее и тревожное. — Не думаю, что у меня это выйдет, — осторожно проговорил Чимин. Он настороженно наблюдал. Стало страшно, поэтому Пак сел на расстоянии от Юнги. — Тогда тебе точно придется сидеть со мной в одной комнате, — все тот же пугающе внимательный взгляд, но теперь к нему присоединилась горькая усмешка на тонких губах. — Ну, не будет же он нас тут вечно держать, — неловко улыбнулся Чимин. Вся эта ситуация напрягала его. Самое смешное то, что несколько дней назад они с Юнги переспали, а потом Пак стал его избегать. Ладно, окей, это не смешно. Это страшно. Мин хотел поговорить, но Чимин убегал от разговора. Чимин посмотрел на Юнги. Глаза Мина были опущены вниз, весь вид был казался каким-то обманчиво беззащитным и уязвимым. Плечи Юнги поникли, это испугало больше, чем внимательный взгляд. Хотя был ли он внимательным? Может быть, Чимин что-то упустил? Что-то на дне лисьих глаз. Что-то незаметное. Что-то нужное для срывания масок. Чимину захотелось сбежать. Сбежать подальше от Мина и его уязвимого вида. Сбежать от желания защитить и уберечь. Сбежать от знания, что это он во всем виноват и это от него нужно защищать. Сбежать от чувства вины, которое застряло камнем в груди и не собиралось исчезать. Просто сбежать. Они молчали. Долго молчали. Чимин из любопытства бросил взгляд на часы. Прошло два часа. Атмосфера не поменялась, так же как и поза Юнги. Чимин хотел заговорить, но передумал. Что ему сказать? Как оправдать себя? Не может же он сказать, что ему банально страшно. Дверь в кухню приоткрылась, и в нее заглянул Чонгук. Юнги на него не посмотрел. Кажется, он его даже не заметил. Чон осмотрел ситуацию и вынес вердикт: — Пиздец, — ответом ему послужила усмешка Юнги и злой взгляд Пака. — Вы серьезно более двух часов не говорили и просто молчали? Как хотите, я вас отсюда не выпущу, пока все не выясните. Удачной ночки. — Ночки? Чонгук, время семь вечера, — Чимин чувствовал, как начинает медленно, но верно закипать. Юнги устало посмотрел на Чонгука и заговорил с такой же усталостью: — Смысл нам тут сидеть? Если Чимину даже общество мое неприятно, какое тут выяснение отношений? Но Чон не ответил им обоим, он лишь многозначительно ухмыльнулся и закрыл дверь. — С чего ты решил, что мне неприятно твое общество? — удивленно и тихо спросил Пак. Он был уверен, что все как раз — таки наоборот. — Ты избегал меня на протяжении нескольких дней. Пытался сбежать отсюда. Что мне еще думать? — Юнги упорно не смотрел на него. Взгляд шоколадных глаз был обращен куда-то под стол. Чимин молчал пораженно. Получается, его страх был принят за неприязнь? — Я просто боюсь, — шепотом попытался оправдаться Пак. — Меня? — Юнги неожиданно поднял голову. В глазах отразилась вся боль, причиненная Паком. От осознания ее огромных размеров Чимину стало плохо. Говорить слишком трудно, и по-прежнему не понятно, о чем. И он отвел взгляд. Снова. — Ну и? Чего молчишь? — Юнги усмехнулся и наклонил голову набок. — Чего же ты боишься, Пак Чимин? От такого обращения холод пробежался по телу Пака. Чимин почувствовал дрожь. Впрочем, когда он посмотрел на Юнги, то понял, что состояние его хена не лучше. Мин еле сдерживал слезы. — Я боюсь, что, узнав меня, ты разочаруешься во мне, — Чимин осознав, как дешево прозвучала эта фраза, опустил глаза. -Интересно, и почему я должен разочароваться? Только не говори мне: «Я такой плохой, ты такой хороший», — и тому подобный бред, — с ресниц Юнги сорвалась первая слеза. Он этого не заметил, бросая все силы на то, чтобы не сорваться, не накричать, не поцеловать. Мин безумно хотел обнять и просто поверить в то, что все хорошо, что это была какая-то ошибка. Чимин его принимает со всеми колючками и болячками, но это невозможно. Он был уверен в том, что чувства будут отвергнуты, только надеялся на отсутствие красивых слов. — Нет, хен. Я так не скажу, потому что ты разочаруешься во мне не из-за того, какой я плохой, а из-за того что во мне кроме красоты нет ничего, — Чимин поймал на себе растерянный взгляд, поэтому он вздохнул и продолжил, — Я все тебе расскажу, только не перебивай меня, пожалуйста. Юнги хотел сказать, что Пак не прав в нем не только красота, но решил просто слушать. Все должно стать на свои места.