Ступай в мою ловушку

Стоны раздавались всё реже и реже. Крики ужаса безжалостно разрывали тишину и через пару ударов сердца стихали. Симон внутренне вздрагивал. Последующий хруст костей картину лучше не делал. Проклятый маркиз, ранил и бросил! Не добил. Вот она кровная месть, о коей в Олларии слагали легенды. На юге убивают медленно и жёстоко. Впрочем, Люра тоже ангелом не был. Он это знал, но очередной крик, казалось бы, раздавшийся в относительной близости, вынуждал вспомнить хотя бы одну молитву. Не выходило. Кондотьера лихорадило. В глазах солнце окрашивалось в зеленые и красные цвета. Невыносимая жара, мухи и немощь от раны… Если хоть одна душа прошла бы мимо, о, Симон готов тогда раскаяться в содеянном! Впрочем, для мориссков такого жеста мало. Они ценят всё же жизнь, она была испокон веков их культом, и то, что дошло до кондотьера на смертном одре, — изыски агонии. На мощь не стоит и надеяться! Мимо глаз пронесся чёрный подол. Симон медленно скосил глаза наверх. Над ним стоял некто, чье лицо скрывала фарфоровая маска. — Марис, — задушено прошептал Люра, вспомнив своего верного советника. Некто медленно склонил голову вбок и слегка приоткрыл лицо. Бледный девичий лик ехидно оскалился. Над белой губой мелькнул длинный клык. — Пусть четыре… — вовремя вспомнилось два слова из заговора. Кровавый кашель прекратил попытки прогнать, как видимо, закатную тварь. — Брось, это пустое! — тонкий, певучий голос скользнул по ушам. — Никому он не помог, — клыкастая девица с кошачьей грацией опустилась перед Симоном и нежно, почти невесомо провела коготками в медных наперстках по его шее. — Что лучше, быть съеденным червями или… Пожертвовать немного крови совершенно одинокой даме? — последняя фраза прозвучала с игривым укором. Люра, скрипя зубами, приподнялся на локтях. — Что ты такое? — он не мог оторваться от алых, точно маки, глаз. — Твой избавитель-с, — она вновь оскалилась, явив на свет уже два длинных клыка. — Не надо… Я ещё не всё успел сделать! Пожалуйста, не трогай меня!!! — кондотьер затрясся от ужаса. — Проси, чего пожелаешь… Не надо только… — последнее слово не шло. Боль ударила будто молот, тело обмякло. Девушка положила холодную руку на горящее в лихорадке лицо и надула губы. Подумала. — И что же за блага ты мне сулишь? — она склонилась к уху Люры. — А чего ты хочешь? — Не трудно догадаться, — злое веселье выхолодило кровь. Ох, если бы не рана, Симон уже убежал как можно дальше отсюда. — А помимо? — хотя, что может помимо жажды крови у закатной твари возникнуть! — Если сохранишь мне жизнь, готов выполнить любое твое желание. Хочешь, буду тебе по десятку приводить каждый месяц… Девица отдернулась от своей жертвы и внимательно посмотрела на Симона. — Сможешь найти мне дом? — с самой наисерьёзнейшей мордашкой спросила она. — Такой, чтоб солнца мало, больше холода. Чтобы просторно, а главное, чтобы не приходилось искать поля сражений или заблудившихся путников. — Уж не замок ли просишь, да чтоб с крестьянами в придачу? — кондотьер болезненно скривился. Дыра в животе не давала покоя, да и время уходило. Закатная тварь часто заморгала. — Звучит… Заманчиво, — в алых глазах блеснул задор. Угадал Люра с желанием зубастой девицы. — Уговорил, я не съем тебя, но не трогать не обещаю, — ехидный смешок. Она жестко сомкнула губы, на их краях показались тёмные капли. Не успел Симон обрадоваться, как к нему прильнули в страстном поцелуе. Мигом появился привкус металла с горечью. По телу пробежалась горячая волна, а за ней — дрёма. Мгновенная вспышка и пробуждение. Ранний вечер внезапно сменился кровавым закатом. И первым, что почувствовал кондотьер — жажда, да такая, какой он и не знал до нынешнего часа. Он осмотрелся. Мир виделся совершенно иначе. Появилась странная чёткость, запахи кругом витали, будто Люра оказался в пекарне, только не аромат хлеба его сопровождал… Смрад запекшейся крови словно пропитал всё кругом. Но ничего не трогало. В душе поселилась пустота. Ни страха, ни удивления, ни радости, ничего. Поцелуй закатной твари привнёс что-то новое в существование Люры, но вот что? — Ну-с, проснулся, — за спиной раздался тонкий и лукавый голос. Симон не повернулся к ней, он помнил закатную тварь весьма отчетливо. Но теперь не боялся, не мог заставить себя вздрогнуть. Она же в свою очередь тихо подошла и положила голову на плечо. — Теперь ты такой, как и я… Но не забывай, я тебя спасла и жду свой зАмок! Симон покусал нижнюю губу; зубы, вроде, нормальные. Под ухом раздался смешок. — Вырастут, старые выпадут, новые вырастут! Могу поспособствовать! — мило предложила закатная тварь. — Не надо, пусть идёт всё свои чередом… А насчет замка не переживай, найду. На белом свете их достаточно, — заговорил Люра впервые после пробуждения. — Я Мими, это значит «милая»! — проворковала девушка. — Если зубы не показывать, то ты и впрямь милашка, — он повернул к ней голову и посмотрел в глаза. — Ну, а я, с новой жизнью и имя, пожалуй, сменю… Раз ты меня возродила, так может и наречёшь? — Ушлый ты… Но да ладно, будешь Валерио! — Мими игриво толкнула новоиспечённого вурдалака бедром и отошла от него. Он лишь покивал. Жажда усилилась. Но не воды хотелось. Что с этим делать? Ещё столько предстояло вопросов задать. А ещё больше раздать долгов. Ратонны с этими марикьярцами! Валерио к ним и на пушечный выстрел не подступит, вторую жизнь побережёт, а вот с регентом ему предстоял весьма долгий разговор!