Ступай в мою ловушку

К обеду ветер только усилился, прогнав из города последние остатки тепла. Солнышко скрылось за тучами, летевшими по небу с невероятной скоростью. Противный ветер задувал придорожную пыль в глаза, не давая даже возможности их открыть. Дик упрямо закрывался от стихии, у которой, вероятно, были какие-то претензии к нему. Иначе почему сие анемово безобразие пытается его ослепить? Ричард, дожив до шестнадцати лет, был полностью убеждён в том, что четыре великих прародителя существовали, однако к магии не имели никакого отношения. Всё в этом мире происходит само по себе: молнии бьют по горам и воде, волны плещутся из-за порывов ветра, а оный сейчас делает своё грязное дело, собирая весь скрап с дороги и отправляя его в лицо юноши! Пока Дикон искал лучшее положение, чтобы не свалиться из седла и ненароком не повернуть куда-нибудь не туда, конь начал хромать на одну ногу. По началу Дику показалось, что они с Баловником сейчас упадут, но благо обошлось! Парень натянул поводья, призывая коня остановиться. Затем спрыгнул на старую, местами потрескавшуюся, местами ставшую прахом мостовую и взял в руки ту ногу животного, на которую, предположительно, оно не смогло встать. Увиденное не понравилось Ричарду. Маленькая трещина, которая была у Баловника ещё с рождения, сейчас знатно расширилась, зацепив мелкий камушек. Дик слегка щёлкнул пальцем по подкове, та, не заставив себя долго ждать, весело лязгнула и отскочила на небольшое расстояние в сторону. Понятно, что за два года, когда прогулки конь видел крайне редко, за ним мало кто из аббатских конюхов следил. И ничего удивительного не было в том, что подковы расшатались. Ричард отпустил ногу Баловника, недовольно посмотрев на небо. По оному продолжали стремительно лететь облака, ведомые сильными порывами ветра, кои гуляют на их высоте. «Как хорошо, что мы живём на земле и не умеем летать!» — почему-то подумал Окделл, представляя, как не повезло тем, кому надо в этот момент совершенно в противоположную сторону. И по определённым причинам юноше сейчас придётся сделать тоже самое… А именно, задержаться в Олларии до вечера. Неподкованный конь далеко не уйдет, а пешком до Надора идти — дело опасное. Пока дойдёшь, столько слухов родится на пустом месте, что легче сразу поворачивать в Агарис! Ричард недовольно засопел, прикрыв глаза и пытаясь придумать, как ему найти кузнеца. На улице не было ни одного человека, что весьма усложняло задачу. Интересно, с чем это может быть связано? Ведь прошлой весной, когда Окделл ехал в гости к эру Августу, слёгшему с сердцем, улицы были переполнены людьми. На мгновение в душу закралось неприятное, склизкое чувство, говорившее, что в столице что-то произошло… Не желая мириться со страхом, волю которому Ричард уже сегодня давал по собственной глупости, он повернул коня назад и отправился в центр города, где наверняка найдется нужный человек. Вот только до центра Дикон вскоре передумал идти, как только оказался около поворота в узкий квартал, где на входе висела вывеска: «Кузнечная улица», обрамленная в силуэт наковальни. Луженное железо ядовито переливалось зеленоватым оттенком в сером дневном свете. «Удача, похоже, всё-таки пришла ко мне!» — обрадовался юноша, быстро заворачивая туда. Первое, что не понравилось парню — эхо множества ударов молотов, отлетавшие от стен домов, между которыми мог от силы проехать один-единственный всадник. Грязная дорога, больше напоминавшая просёлочную нежели городскую, вела в серо-голубоватую даль, мазавшуюся с коричневыми и известняковыми стенами высоких домов. Воздух был затхлый, временами мешавшийся с запахом металла. Где-то над головой скрипнуло окно, и именно этот противный звук спас Окделла от неминуемой опасности. Буквально в шаге от парня приземлилась куча мусора, подняв за собой неплохое облако пыли. Пока Дик отмахивался от него, над головой снова послышался скрип и удар закрывшегося окна. «Глупые женщины! — зло проворчал про себя юноша. — Не видно, что ли, что внизу люди ходят?!» Ричард внимательно осмотрелся по сторонам, пытаясь предугадать, где ещё подобная опасность ему может грозить. Откуда-то послышались громкие голоса, смех, ругань, какую уши надорца уловили в первый раз. Пара, а может быть и больше, нецензурных словечек нахально стали скандироваться внутренним голосом, который никак не хотел замолкать, сколь бы сие сделать ему не приказывал Дикон. Дальнейшее продвижение ничего нового не открыло для парня; у него начали зарождаться весьма несвойственные для него, Человека Чести, мысли. Их содержание не было сильно замысловатым, скорее больше опиралось на логику, кою в своё время весьма рьяно отрицал эр Август, называя ложными веяниями олларских прихвостней. Сначала Ричард подумал, что при Раканах было куда лучше, но бранящийся доселе внутренний голос, бывший ещё тем философом, вдруг воскликнул, что ничего подобного не было. На оном все размышления пришлось оставить ввиду их несуразности и бессмысленности, а также потому, что молодой человек наконец-то нашел первую мастерскую в этом злачном месте. Дик неуверенно заглянул в тёмное помещение, где единственным, однако достаточным, источником света были печь и железо. Его держал просто невероятно огромный кузнец, показавшийся юноше великаном. — Простите! — привлек к себе внимание Окделл. Хозяин кузницы повернул круглое раскрасневшееся лицо в сторону посетителя. — Добрый день, мессер, — добродушно улыбнулся он. — Что вы хотели? — Мне надо перековать коня, и в короткие сроки! — не стал сильно рисовать картину происходящего Ричард. — Я просто спешил, а тут такое несчастье произошло! — Ох, бывает! — кузнец свистнул куда-то вверх. С потолка послышались поспешные шаги, а вскоре в кузницу спустился ещё один мужчина, бывший куда моложе и стройнее хозяина. — Пьеро, посмотри коня у этого мессера и сделай все, что нужно!.. — Сделаю, мастер! — слегка поклонился Пьеро. Как понял Дик, это был подмастерье, причём опытный. Ему, вероятно, недолго остаётся ходить у хозяина на побегушках. Выглядел он уже по-взрослому. Баловник послушно позволил посмотреть свои копытца, даже не фыркнул ни разу. С Пьеро договорились встретиться вечером и тогда же расплатиться. Оставив Баловника у кузнеца, Ричард отправился к своему кузену Налю переждать остаток времени. Столица оказалась не такой уж и маленькой, как думал Ричард. Это не было похоже на тот же Надор, где пару часов достаточно, чтобы пешком пройтись от герцогского замка до конца маленького северного городка. В столице за ту пару часов получится преодолеть лишь треть какого-нибудь квартала. Одна улица сменялась другой, постепенно превращаясь вместе с грязно-охровыми и серыми стенами, затейливыми ставнями и разнородными крылечками в один сплошной комок, мелькавший перед глазами герцога Окделла. Среди цветовой монотонности, которую предлагала Оллария, вдруг мелькнуло белёсое пятно, а в нос ударил лёгкий, по-весеннему чудный аромат цветущих деревьев. Внезапно по макушке приятно погладила ветка, оставив на память несколько лепестков с красными, точно кровь, крапинками. Дик хотел остановиться, чтобы смахнуть их с себя, однако какая-то невиданная сила ухватила его за подбородок, не позволив даже головы повернуть, а ноги, точно не свои, несли Ричарда куда-то против его же воли в неизвестность. Испугаться как следует парень не успел, ведь разум стал постепенно затуманиваться, отрезая любую возможность пофантазировать о том, что может ожидать молодого человека в ближайшем будущем. Пропало всякое желание шевелиться, принимать решения, сопротивляться тому фантому, что так нагло завладел телом надорца. Ноги сами чеканили шаг. Единственное, в глазах мутнело с каждой секундой, рискуя превратить зримую действительность во мглу. Коварная тень мелькнула над макушкой, сделав пространство каким-то, казалось бы, ограниченным. Даже дышать стало невыносимо! В сгустившейся реальности Дик не заметил, как к лицу прикоснулось что-то холодное, но в то же самое время нежное. Стоило чудной прохладе встретиться с кожей лица, как реальность, подобно ледяной утренней воде, окатила парня с головы до ног. Кругом царил мрак. Его нарушал лишь синий свет луны, так бессовестно пробивавшийся сквозь лёгкую занавеску перед стеклянной дверью. Секундой позже юноша ощутил, что в воздухе витают противные запахи пыли и лилий. Лицо все также обжигала прохлада… Она очень медленно перетекла с щеки на плечо, вынуждая Дика повернуться. Неподалёку от него стояла юная дева. Её облик даже в кромешной тьме невозможно бы было не рассмотреть. Оному способствовали в первую очередь платиновые кудри, ниспадавшие на чёрную струящуюся гаммуру. Незнакомка сделала несколько плавных шагов на свет. Теперь её гость мог в полной мере рассмотреть хозяйку оных комнат, имевшую достаточно аккуратные, как у фарфоровой куклы, черты идеального белоснежного лика. Ярко красные, подкрашенные кармином губы тягуче растянулись в странной улыбке, обескуражившей сиюминутно парня. Широко раскрытые глаза во всю свою красу обратились к Ричарду, блеснув в серебряной дымке пронзительно-алым огнём. — Сударыня, — решил Ричард начать разговор первым. Ему сейчас было крайне неудобно перед оной эрэа за своё вторжение. — Я приношу свои извинения, — Дику стало неуютно подле такой красавицы, отчего он начал искать в комнате то, на что можно смотреть при разговоре. — Я вторгся в ваши владения под гнетом несведущего для меня наваждения… Холодные ладошки взяли юношу за руку, на которую девушка стала внимательно смотреть и параллельно говорить: — Что вы, мессер Ричард… О каком таком вторжении вы толкуете?.. Я ждала вас поди с обеда, а вы всё не шли! — голос у неё оказался певучим. — Простите! — воздух неприятным комком встал посреди горла, посадив снова голос. — Я не получал никакого приглашения, тем более от вас… Тем более, я даже не знаю, с кем имею честь говорить! — Ричард был бы рад, если бы незнакомка соизволила отойти или дала оную возможность ему. — Ну, это очень поправимо!.. — едва уловимое движение головы, и она склонилась вбок. — Я Мими. Это означает: «Милая» … — Вам очень подходит ваше имя! — решил расщедриться Дик на комплимент, чувствуя, что рука уже посинела от ледяных прикосновений. — Да, и мои приглашения весьма отличаются от общепринятых! — поясняла Мими. — Я приглашаю сразу, и сама провожу своих гостей… Ты сегодня был таким опечаленным… И мне очень захотелось разогнать сию тучу… — Извините, но я вас не понимаю! — насторожился парень. Девушка посмотрела на стулья, стоявшие позади её гостя. Дик проследил за её взглядом. — Давайте присядем, — милая улыбка, способная растопить горные вершины в самой Торке, мигом прогнала все сомнения Окделла. Юноша аккуратно забрал свою руку, которую никто не удерживал более, подождал, пока присядет дама и затем уже пристроился на краю свободного стула сам. Неестественно ровная спина девушки и огоньки, бегающие в алых глазах, почему-то создавали ощущение сказки, куда ненароком попал Дик. Мими напоминала тех таинственных дев, что неоднократно фигурировали в легендах и сказаниях о благородных рыцарях. Но сия необычная внешность и манеры сеяли в душе кучу сомнений и тревогу. — Как вы узнали, что у меня не самое располагающее настроение? — Ричард заговорил первым, так как нависшая над ними тишина начинала угнетать и усиливать сомнения юноши в десятикратном размере. — Я чувствую это! — призналась Мими. — У людей очень шумные эмоции!.. Но да ладно, мессеру, наверно, не будет столь интересно это… Мой знакомый всегда говорил, что любой разговор должен всегда подходить к делу… Так, может быть, мы обсудим дело? — медленный и текучий поворот головы в сторону Дикона, и юноша снова обезоружен. Все негативные посевы пропали, подобно пшенице после суховея. — И что же у вас ко мне за дело? — еле-еле произнёс парень, чувствуя, как предательски заплетается язык. Мими внезапно резко встала; вышло настолько молниеносно, что её гость изначально не осознал произошедшего. Ещё более внезапно она оказалась сидящей на ручке стула своего гостя с кубком в руке. Ричард присмотрелся к новому предмету, так удачно попавшему в лунный свет. Тёмный металл, имитировавший плетущуюся веточку какого-то растения, оплетал на манер кустарника неимоверно прозрачную чашу, напоминавшую бутон тюльпана в его натуральную величину. Яркие блики, отлетавшие от сказочного стекла, завладели вниманием Окделла до тех пор, пока девушка не заговорила. — Когда кто-то печален, тогда становится, наиболее вероятно, что то, чего он желал, не стало явью!.. Твои мечты же ведь сегодня тоже разрушились? — алые глаза устремились во тьму, давая возможность гостю холодно поразмыслить над поставленным вопросом. — Вы очень проницательны, эрэа! — уже более твердым голосом начал говорить Дик. — Но даже если и так, думаю, сей вопрос касается только меня… Я не хочу обременять кого-либо своими проблемами! — он решил мигом закрыть сию тему, однако его стремления разбились о гранитную стену нежелания самой Мими. — Это достаточно трудно нести столько проблем на одних плечах… Всегда нужен тот, кто готов их с тобой разделить… — Вы это к чему сейчас клоните? — Дик хотел подскочить, вот только хозяйка комнат осадила его желание, положив руку на плечо гостя. Сначала могло показаться, что оный жест ничем не угрожает, но при первой же попытке встать, Дик понял, что у дамы мёртвая и властная хватка. Пришлось остаться на месте. — Я просто хочу задать весьма уместный в этой ситуации вопрос: «Чего мессер по-настоящему хочет?» А чего мог хотеть Ричард? Кажется, после того случая с Манриками он не имел права чего-то хотеть. — Я хочу побыстрее убраться из этого ужасного города домой! — соврал Окделл, так как от хозяйки комнат иначе избавиться было нереально. — Ложь! — перебила всю волну надежды на приобретение свободы Мими. — Ты явно желаешь другого… А я могу сие исполнить и не обижу платой за такие услуги! — белобрысая призадумалась. — Я могу убрать всех твоих врагов, сколь их не было… Избавлюсь от ВСЕХ! — последнее эхом пронеслось под сводами комнаты и в голове Окделла. — А взамен? — Ричард прямо заинтересовался предложением, за что потом себя же и обругал. Ведь такой, как он, не должен загребать жар чужими руками. Не по чести сие! — Мелочь, Ричард… Такая мелочь, что рассмешит кого угодно!.. — Мими склонилась к самому уху юноши. — За каждого убитого врага я хочу, чтобы сей кубок был до краёв наполнен кровью! То, что просила сказочная дева, мигом отхлынуло от лица Окделла, хотя до бледности хозяйки комнаты ему было всё равно далеко. — Кровью? — переспросил Ричард, надеясь, что он либо ослышался, либо понял всё не так… — Ка-кой? — от ужаса Дик заикаться стал. — Обыкновенной кровью… Такой горячей, багровой… — усмехнулась Мими. — Своей собственной кровью! Правда же, мелочь? — из-под верхней губы девушки мелькнули не по-человечески длинный клыки. Дикон внимательно посмотрел на неё, пытаясь понять, не сходит ли он с ума. Затем он быстро сообразил, сколько всего только одних Манриков, и понял, что на оную кампанию его одного не хватит. «Нет, Дик, ни один навозник такого не стоит! — даже окделльская жертвенность имеет свои пределы. Тем более, на его совести лежит забота о матери и сестрах, о Надоре и его жителях, о стремлениях всех Людей Чести… — Если искоренять одних только Манриков… Да и внуки этот долг выплачивать будут до последних седин!» — пришёл к столь неутешительному выводу герцог. Подобная волна эмоций настолько захлестнула Ричарда, что все те оковы, что доселе сдерживали его, рухнули в одночасье, так, что даже наблюдательная Мими не успела проследить за этим. Окделл резко подскочил, задев девушку. У неё из рук выпал кубок, разлетевшись стеклянным фейерверком в ночной затхлой тьме. Ричард быстро кинулся к двери и вывалился на улицу. Он, ни минуты немедля, подскочил на ноги. Бросился в город. Ночная Оллария оказалась хуже своей дневной сестры. Кровь била по вискам, а всё тот же внутренний голос подгонял, сея в душе нехорошие предчувствия. В какой-то момент над головой громом пронесся злобный смех. Он же не желал после отставать от Ричарда ни на секунду. Отчаяние захлестнуло герцога как никогда. Оно ослепило, толкнув Дикона туда, куда в здравом уме он явно бы не сунулся. Темный поворот, за которым сразу же оказалась лестница. Дик вовремя схватился за колонну. Тело занесло по круговой траектории вниз. Его выкинуло в темноту, встретившую чем-то тяжёлым. Это что-то жёстко припало к голове. На сём сумасшедший забег герцога Окделла и завершился.