Ступай в мою ловушку

Местом нового убийства оказался обычный тесный переулок, по каким за день проходит уйма народа! Жертва распласталась на полдороги, буравя остекленевшими и неживыми глазами небо. По докладу солдата, патрулировавшего этот район, мертвец был наёмником. Ни семьи, ни друзей… Никого! Данный факт немного облегчал жизнь, ведь ни одна душа точно не станет возражать, если лекари вскроют труп! Лекарь быстро осматривал тело, дрожащими от нетерпения руками чуть ли не отрывая от одежды пуговки с «мясом». Такими темпами он не имел шансов что-либо найти! Лионель, наблюдавший за оной картиной несколько минут, нагнулся к синьору и поинтересовался, куда он так торопится. Лекарь, не обращая внимание на маршала, ответил, что скоро кто-то нагрянет и не даст ему добраться в очередной раз до истины. Савиньяк поначалу не понял, о чём говорил мэтр, однако ответ не заставил себя ждать: на место преступления явились послушники местного храма и потребовали выдать им погибшего для проводов означенного в последний путь. Лионель прокашлялся, скрыв пару крепких словечек, и обвел самым что ни на есть строгим взглядом молодых людей. Те в свою очередь наградили графа жалостливыми гримасами, в которых так и читалось: «Мессер, давайте разойдёмся по-мирному, а то нам ещё от аббата достанется!». Несколько человек, стоявших впереди, перехватили покрепче чётки. Ничего не поделаешь, пришлось уступать! Не при людях же вступать в дебаты по поводу этики, религии и необходимости прецедента. В такие моменты Савиньяк уж очень сильно хотел перебраться к абвенианистам. У них с подобными вещами попроще! Маршал невольно зацепился за один момент: когда тело несчастного приподнимали на носилках, голова его запрокинулась, и на бледной коже замелькали две темные точки, быстро переросшие в тонкие ручейки. Заботливая рука одного будущего аббата поправила тело усопшего, и погибшего унесли. — Неприятно немного! — заметил лекарь, тщательно вытиравший руки мокрой тряпкой. — Вот так работаешь, и заявляются… С такими добрыми глазками… А нас на порог ни одного храма не пускают!.. У меня иногда складывается мнение, что они что-то скрывают! Мессер… — мэтр повернулся к маршалу. Мысли остались при лекаре: по лицу графа пробежала недоброжелательная тень. Ли быстро замотал головой, прогоняя наваждение: — Вы знаете, откуда они пришли? — недосып начал действовать на голову: у Савиньяка пропала партия вопросов, которые он должен был задать господам послушникам. Чисто гипотетический обруч, сжимавший виски, не давал здраво видеть окружающий мир в самом противном практическом смысле этого слова. — Ещё бы… Эти судари из храма, находящегося в конце квартала! Ни с чем перепутать нельзя!.. Аббат у них явно приспешник ордена Истины… Терпеть ученых мужей не может! — край лица лекаря с каждым словом кривился в презрительной гримасе, как будто он видел что-то отвратительное перед собой. Он остервенело кинул тряпку в раскрытый лекарский ящик с рабочими инструментами. — Что ж, тогда придётся его навестить!.. Всё же, что это такое?! — Ли кивнул своим людям, тем самым отпуская их на какое-то время. Говорить с аббатом надо с глазу на глаз, иначе, ещё чего доброго, испугается. Попутно маршал начал продумывать речь, чтобы уже тут ничего не забыть. Чем столица не нравилась маршалу, так это узкими кварталами. На морисске, и на том ни ызарга не проедешь! Пальцы на ногах постираешь быстрее! Тем не менее Савиньяк отправился в конец квартала, на один из отшибов Олларии. Дальше простирались бескрайние луга да разбитая зимними морозами дорога. Невысокий шпиль стрелой убегал в серое небо, где облака готовились к марафону. Ветер крепчал. От утреннего тепла ничегошеньки не осталось. «Главное, чтобы дождя не произошло!» — мысли о пропущенном посвящении младшенького во взрослую жизнь неприятно щекотали время от времени разум, омрачая настроение Лионеля ещё более серыми красками. Плохие предчувствия терзали закатными кошками душу. На ум сейчас не приходило ни одного известного оружия, что может оставить такие незаметные раны. Да и от них ли наступила смерть того человека, вопрос весьма спорный! На пороге скромного храма стоял в меру упитанный аббат, державший достаточно крупную эсперу. Серые волосы лавровым венком обхватывали его голову, оставляя макушку лысой. Странное стечение обстоятельств: он уже ждал гостей или просто вовремя вышел? Духовник сделал несколько шагов навстречу графу, расплываясь в очень широкой улыбке. Лионель проследил за оным сударем. Сбитый, достаточно высокий, с обвисшей кожей на лице: штатный аббат, подозрительного ничего его внешний вид не вызывал; что ж, пора проверить, насколько он обычный в поведении! — Приветствую вас! — нараспев поздоровался настоятель, хитренькими глазками изучая «прихожанина». Оценивал и не пытался скрыть оного неприличного жеста! Ли поклонился в знак взаимной радости от встречи, наблюдая ещё пуще за тем, с кем сейчас надо держать слово: — Ваше Преосвященство, я рад нашей встрече с вами, жаль, что она произошла в такие неспокойные времена!.. — уверенным тоном чеканил маршал, не спуская глаз со священнослужителя. — Я вынужден просить вас о помощи! — Ух… Даже не знаю, чадо, чем тебе могу я помочь!.. Я далёк от мирских проблем! — пухлое лицо его обвисло, став каким-то устало-обреченным. — Тогда позвольте мне сделать небольшое пожертвование и мирно удалиться! — с десяток монет перекочевало в здоровенную руку аббата, чьи обвисшие щёки тотчас же подтянулись и сменили нежелание относительно небольшой охотой. — А впрочем, — дыхание мужчины стало частым, точно он обежал всю столицу за полдня. — Вы, наверно, прошли немалый путь сюда со своим прошением. Пожалуй, мне стоит выслушать вас и, как полагается примерному служителю Создателя, оказать посильную помощь! — вот вам и отношение сразу поменялось! Надо было сразу с этого конца заходить!.. Но духовник не так и прост: эспера агарисская у него. Вероятно, лекарь был прав: Лионель имеет дело с приспешником ордена Истины. — Раз вам не в тягость, то я благодарен Вашему Преосвященству… — теперь Лионель сделал вид, что именно аббат вызвался ему помочь. — Вы наверняка слышали, что нынче происходит в городе… — Ли остановился, как только его собеседник с кислым точно редька лицом закивал в ответ, сцепив пальцы на животе. — Да что там, вы же, кажется, занимаетесь упокоением усопших! — Мы делаем все то, что велит нам наш долг! — пропел аббат, вздернув глаза с пушистыми бровями к небу. За этим жестом обвисшая кожа на шее неплохо-таки натянулась. Савиньяку это напомнило о состоянии его нервов. — В то время, как некоторые еретики пытаются ворваться в святой храм души… — лицо настоятеля с каждым словом перекашивалось словно его мучили судороги. Да уж, это он клонит к тому, что нельзя вскрывать тела, чего хотят уже не первый день лекари. И, собственно, их можно понять: мэтры стремятся установить причину смерти стольких людей. Возможно, яд, возможно, какое-то тонкое оружие… Кто ж его поймёт?! А тут ещё препятствие в лице духовенства! Хоть с Сильвестром иди говори! Впрочем, не стоит: если аббат — представитель ордена Истины, то тут кардинал мало чем поможет. Талигу с Агарисом и с его властителями отношения портить невыгодно! — Когда ваши послушники уносили бедолагу, его голова свесилась с носилок! — граф решил поделиться наблюдением. — Мне показалось, что на его шее были раны! Мы их сначала не увидели, но когда они закровили… — Та-та-та! — всплеснул руками аббат. — Тебе, чадо, привиделось… Какие раны? Мы ничего не находили до сего дня… Да и вообще, занимайся своим делом, не лезь, куда не следует!.. Ты думаешь, всё это просто так? — вся его сбитая фигура выпрямилась гордым колом, а подбородок задрался, что один нос и можно было рассмотреть. — Знай же, чадо, что сие есть посланная этому городу кара за грехи его жителей! Не было среди усопших ни одного порядочного человека… Одни наёмники!.. И они получили своё наказание! Теперь их страшные души принадлежат Чужому и закатному огню! Если в столице погибнет хоть одна невинная душа, то я готов буду принять под крышей нашего храма этих богохульников… А пока что нет! Хорошего дня! — аббат быстро скрылся за тяжелыми дверями храма, не дав маршалу даже слова вставить. А, собственно, Савиньяк ничего не собирался говорить: Их Преосвященство подкинул ему неплохую информацию, которую стоило проверить на днях. В подобном темпе прошли оставшиеся часы, после чего, полночью, Ли еле передвигал ноги. В ратуше, благо, стулья крайне удобные: домой не пришлось ехать. Хуан только пропал. Куда ушел префект, маршалу никто толком не пояснил. На следующий день окунувшийся в океан местных страстей маршал всё же навестил гарнизон, ибо Людвигу давать слабины и воли нельзя ни в коем случае! Однако даже столь неожиданный визит не дал желанных плодов, даже наоборот: породил ещё одну проблему! Людвиг, делавший вид безустанно работающего и страшно устающего, расплылся в самых добрых пожеланиях и приветствиях при виде начальства. Савиньяк, если заметить, был первым «Первым маршалом», которого так лестно здесь встречали! Фок Варзову доставались лишь угрюмые взгляды исподлобья и вымученные односложные фразы. Ли коротко оповестил коменданта, что расследование по делу о пятнадцати убиенных перешло по приказу короля в его, Лионеля, руки. И теперь маршал желал бы ознакомиться со всей документацией, что накопилась от начала расследования до его конца. До последнего черновика! — Ах, мне так жаль, что мессер Савиньяк потратил целый день впустую! — Килеан-ур-Ломбах, если бы не стол, вероятно, уже обниматься полез. — Мы нынче ночью уже поймали этого негодяя! Вот я составляю необходимые документы! — он подал Ли бумагу со свежими чернилами. А на лице такая довольная улыбка: прямо не убийцу наемников поймал, а Дриксен переубедил в их притязаниях на Марагону! Маршал медленно перевел взгляд с подозрительно веселого коменданта на документы и ознакомился с показаниями, нахмурил брови, под конец высказавшись: — По-моему, это какая-то ошибка! — Мне и самому больно об этом думать, но, похоже, невзгоды, павшие на плечи Ричарда, сделали своё нехорошее дело! — комендант вздохнул так тяжело, что к Ли закралась мысль, что Людвиг страдает каким-нибудь недугом. И куда хорошее настроение делось? — Умом тронулся юный герцог, больше объяснений я дать не могу! - Людвиг пожал плечами. — Что ж, — Лионель сложил все заинтересовавшие его бумаги в бювар. — Он, как я понял, уже в темнице? — Конечно, в самой надёжной… После Багерлее, конечно! — рьяно закивал комендант. — Ночью перевезите в Багерлее, утром я с ним поговорю… И без самовольства, мессер! — Савиньяк вложил столько серьёзности в оную фразу, сколько имел в запасе. А это не мало! Если Людвиг решится нарушить оный приказ, то Лионель скорее поверит, что не Окделл умом тронулся, а Киллеан-ур-Ломбах. Конечно, в такой расклад граф отказывался верить: Ричард даже если бы и захотел, ни за чтобы сим не занялся за месяц до выпуска. Из Лаик вылезти даже привидение не может, чего уж говорить о каком-то мальчишке. Первый маршал из года в год не просто так делает ревизии там, Ли прекрасно известно, какой высоты стены в аббатстве и насколько они гладкие. Да и Арно много рассказывал об Окделле хорошего, однако побеседовать с герцогом придётся. И, как бы не звучало грустно, взять под свою протекцию в случае, если вины на юноше не окажется. Иначе же заклюют его коршуны столичные! Комендант едва слышно вздохнул, выдавив из себя: — Сделаем. Но я бы вам посоветовал не тратить на него время. Потерянный человек! — он скрестил пальцы на столе и уронил на них глаза. — Об этом я буду судить после разговора с герцогом. А вы, я смотрю, сидите тут безвылазно! — Лионель резко сменил тему разговора, решив поднять уже другую проблему. — А… Что вы! — Людвиг вытянулся, как будто кол проглотил. Глаза его теперь настороженно стали изучать маршала. — Я денно и нощно из кожи вон лезу, чтобы в Олларии было всё хорошо! — Граф, мне прекрасно известно от префекта, что вы с делами знакомитесь обычно только по отчётам, которые составляют ваши подчиненные. И попробуйте возразить, что это не так, - маршал прищурился. Килеана-ур-Ломбаха нельзя терять из виду: вон, уже собрался закрывать то, над чем тут уже месяц корпят все посвященный в дело. — Мессер, это клевета! Кэналлийцы — это самый ненадёжный народ! — граф подскочил со стула, а если бы не жёсткий взгляд Лионеля, он бы взлетел под потолок. Голос возвысился до фальцета. — А этот ещё наследством нам достался от морисских бандитов. — Давайте не будем поднимать историю; все мы прекрасно помним какое нам наследство досталось от ваших друзей! Которые нынче либо на кладбище лежат, либо в Агарисе прозябают! — Савиньяк уколол коменданта, ибо Людвиг начал забываться во многих вопросах. — Да, я позволил себе лишнего! — граф обессиленно упал на стул и откинулся на спинку. Его взгляд потух. — Раз мы пришли к этому, то давайте решим сие таким образом: в течение нескольких дней переедете в городскую ратушу! У синьора Хуана кабинет просторный, поместитесь! И будете поближе к основным событиям!.. — Ли сделал вид, что под «лишним» Килеан-ур-Ломбах подразумевал своё бездействие. И тут коменданту пришлось согласиться, хоть сие не пришлось ему по душе. Зато не будет кого попало в подозреваемые засовывать! Но с Окделлом всё же придётся поговорить, мало ли, что у этого человека на уме.