Затерянные в Буре времени

      На следующее утро Гермиона проснулась с ощущением, что не спала ни минуты.       Она едва помнила, как перешла из общей комнаты в общежитие, а тот небольшой сон, который ей удалось получить, был наполнен кошмарами. Каждая секунда её дня, и бодрствования, и сна, была наполнена мыслями о Гарри и Роне, о том, когда же она вернётся в своё время.       Пока Гермиона поднималась с постели, шла в душ и, в конце концов, на занятия, в её голове постоянно крутились эти мысли. Весь день Гермиона не могла избавиться от беспокойства, навеянного её снами.       В пятницу она прошла через все занятия с минимальным взаимодействием, радуясь тому, что сегодня никто не казался слишком болтливым, и к четырем часам уже заворачивала в салфетку еду из Большого зала.       Жаждущая свободы, Гермиона побрела к Большому озеру. Увидев группу младшекурсников, отдыхающих у её любимого места, она решила прогуляться. Когда она дошла до дальнего берега озера, а студенты напротив стали похожи на маленькие пятнышки, Гермиона устроилась под цветущим деревом и съела свой ужин.       Она просидела так несколько часов, пока солнце не начало садиться. Гермиона почувствовала, как беспокойная ночь настигла её, и погрузилась в мирный сон.       Когда Гермиона наконец проснулась, солнце уже полностью село, и на небе ярко сияли звезды.       Она недолго размышляла, который час, прежде чем начать свой путь обратно в замок. Медленно двигаясь в темноте, Гермиона начала свой путь, не обращая внимания на различные звуки, доносившиеся из глубины леса.       Оглянувшись на озеро, Гермиона была поражена его красотой. Неподвижная вода прекрасно отражала яркую луну и россыпь звёзд на небе. Когда она стояла у кромки воды и наслаждалась моментом покоя, из леса послышалось тихое рычание. Он был далеко, но всё же слишком близко для нарушения личного комфорта.       Бросив последний взгляд на Чёрное озеро, Гермиона остановилась на луне, освещавшей водную гладь.       И тут же её желудок опустился, сердце заколотилось, а кровь похолодела. Это было полнолуние. Как она могла быть такой глупой?       Гермиона застыла на месте, проклиная себя, когда услышала ещё одно рычание, доносящееся из леса, ещё ближе, чем раньше.       После минутного молчания Гермионе удалось унять колотящееся сердце, и она тихо повернулась в сторону замка. Идя осторожным шагом, она производила как можно меньше шума. Она старалась успокоить свое учащённое дыхание, удаляясь от леса, боясь привлечь к себе внимание.       Сзади раздался треск ломающейся ветки, и Гермиона снова замерла. Тишина была оглушительной, пока в её сторону не донёсся громкий трещащий звук.       Не раздумывая ни секунды, Гермиона сорвалась на бег. Заставляя себя бежать быстрее, чем когда-либо прежде, Гермиона слышала биение собственного сердца в ушах, пытаясь сократить расстояние между своими шагами и шагами позади себя.       Низкое рычание казалось всего в нескольких метрах от неё, когда оно перешло в высокочастотный визг. Бросив взгляд, Гермиона увидела, как крупный олень валит волка на землю, и возблагодарила Мерлина за то, что у неё был шанс выбраться.       Лёгкие горели, голова кружилась, но Гермиона бежала так быстро, как только могла, пока не услышала позади громкие, гулкие шаги, и через несколько секунд резкая боль пронзила её спину, и она упала на каменный пол.       Поднимаясь на ноги, Гермиона не обращала внимания на кровь, приливающую к лицу, но в уголках её зрения клубилась тьма, а голова раскалывалась от боли. Прижав ладонь ко лбу, она повернулась и увидела нависшего над ней оборотня. Когда Гермиона смотрела в его жёлтые глаза, молясь, чтобы где-то там был Ремус, она была потрясена, когда большая чёрная собака бросилась прямо на волка, повалив его на землю.       Не обращая внимания на кружение в голове, Гермиона заставила себя бежать дальше, но не успела она далеко убежать, как что-то большое врезалось ей в бок. Гермиона почувствовала, как трещат её ребра, прежде чем она рухнула на край пляжа.       Задыхаясь, она почувствовала, как прохладная вода озера прижалась к её лодыжке, и наблюдала за рябью на ранее неподвижной воде.       Почти сразу за озером находился замок. Ей ещё предстояло пройти так много.       Она никак не могла этого сделать. Она не могла обогнать оборотня.       Отвернувшись от озера, Гермиона увидела, как два больших животных пытаются сдержать волка. Быстро взвесив все за и против, Гермиона задумалась, умеют ли оборотни плавать, и прыгнула в воду.       Удар прохладной воды почти освежил её новые раны. Одной рукой Гермиона обхватила себя за талию, а с помощью ног продвинулась дальше в озеро. С облегчением обнаружив, что её палочка по-прежнему надежно запрятана в поясе, она наколдовала себе небольшую лодку с веслами, как только удалилась от берега на достаточное расстояние, не желая оставаться в опасной воде дольше, чем это было необходимо.       С трудом забравшись в лодку, Гермиона перевела дух, пока лодка плыла к другому берегу. Как только она вдохнула свежий воздух, резкая боль пронзила её бока. Делая короткие, неглубокие вдохи, она попыталась успокоить колотящееся сердце. Оглянувшись на берег, она с радостью увидела, что волка ведут обратно в лес.       Наконец-то у Гермионы появилась возможность снова подумать и поблагодарить Мерлина за то, что она жива, и о чём, черт возьми, они думали? Они такие глупые. Почему они просто не остались в хижине? И боги, как же она была глупа! Как она могла забыть что-то подобное? Она слишком умна, чтобы совершать такие ошибки!       Гермиона прислонилась к краю лодки и почувствовала глубокую боль, как только её спина коснулась дерева. Она прижала ладонь к позвоночнику и, оттянув её назад, увидела, что он покрыт глубоким багрово-красным цветом.       «Отлично, — подумала она, — это просто замечательно».       Наконец лодка достигла берега и медленно соскользнула на песок. Гермиона осмотрелась и, убедившись, что на неё больше не нападут, взобралась на берег.       Почти сразу после того, как Гермиона вышла из лодки, она рухнула на землю. Каждый дюйм её тела болел, зрение было затуманено темнотой, и она никак не могла перевести дух. Сидя на коленях на песке и держась за бок, она пыталась успокоить дыхание, когда почувствовала лёгкое потягивание за рукав промокшей мантии.       Её сердце снова выскочило из груди, но тут же успокоилось, когда её взгляд упал на большую чёрную собаку, мягко подталкивающую её к замку.       Несмотря на усталость, Гермиона не могла отделаться от легкого веселья. Она с трудом поднялась на ноги и позволила собаке тащить её обратно в школу, время от времени останавливаясь, чтобы успокоиться и не дать темноте на краю зрения захватить её.       Наконец они вернулись в замок, и Гермиона ожидала, что пёс уйдёт, но вместо этого он вёл её до самого лазарета.       Оказавшись у дверей Больничного крыла, Гермиона прислонилась к прохладной стене, а большой пёс слегка подтолкнул ее рукой, после чего убежал обратно на улицу, предположительно, чтобы помочь своим друзьям.       Гермиона бросила взгляд на двери лазарета и тут же начала идти в другом направлении.       Это действительно было очень простое решение. Даже с затуманенным сознанием Гермиона понимала, что поход туда вызовет слишком много проблем.       Кроме того, последнее, что нужно было Ремусу в ночь после полнолуния, — это проснуться рядом со студентом, на которого он неосознанно напал.       Гермиона безропотно поднялась в коридор седьмого этажа, уже не в первый раз проклиная Хогвартс за то, что в нём так много лестниц. Она стояла перед знакомым гобеленом и думала о том, где бы она могла подлечиться и немного отдохнуть, пока не придёт в себя.       Открыв двери, Гермиона упала на большую мягкую кровать, и ей захотелось просто забраться в неё и заснуть, но она знала, что сначала ей нужно кое-что сделать.       Повернувшись, она увидела стол с десятками флаконов с зельями, свежую одежду, сок и немного еды, а также большую ванную комнату с душем, пушистыми полотенцами и зеркалом в пол.       Гермиона вошла в ванную и медленно сняла с себя промокшую одежду, чтобы оценить ущерб.       Сразу же её внимание привлекли капли крови, стекающие по спине и ногам. Она очень быстро теряла много крови. Сев на крышку унитаза, Гермиона очистила себя от крови и не спеша пробормотала исцеляющие заклинания над спиной, чтобы залечить раны.       Этого было достаточно, чтобы остановить кровотечение, но Гермиона знала, что несколько дней она будет испытывать боль. Раны, нанесённые оборотнями, легко не заживают.       Подойдя к зеркалу, Гермиона ещё минуту рассматривала свои раны. Сразу же она заметила большой фиолетовый рубец, покрывавший половину грудной клетки. Вся нижняя часть левой груди была фиолетово-синей, рёбра под ней были того же цвета и распухли, синяк обхватывал её, пока не достиг края спины.       Осторожно надавив на опухший бок, Гермиона поняла, что у неё сломаны несколько ребер. Тихо пробормотав заклинание, Гермиона почувствовала, как одно из рёбер с болью встало на место. Проверив чувствительность этого места, Гермиона повторила заклинание ещё два раза.       Как только Гермиона решила, что исцелила все сломанные кости, она быстро залечила рану на затылке и зашила все открывшиеся порезы.       Стараясь не обращать внимания на колотящуюся в голове боль, Гермиона кропотливо пробиралась к зельям. Почувствовав, что теряет сознание, она выпила зелье восполнения крови, зелье сна без сновидений и ещё одно противовоспалительное зелье, после чего надела несколько свободных вещей, которые остались в комнате, и рухнула на кровать, погрузившись в мирный сон.

***

      На следующий день Гермиона проснулась чуть позже полудня. Она резко вскочила на постели, осознав, что проспала, и тут же почувствовала резкую боль в спине. Задыхаясь от боли во всём теле, Гермиона вспомнила прошедшую ночь.       «О Мерлин. Прошлая ночь. Как она могла быть такой глупой? Как они могли быть такими глупыми? Этого не должно было случиться. Как она могла забыть о Ремусе? Бедный, бедный Ремус…       Ремус будет абсолютно несчастен, зная, что причинил ей боль, он, вероятно, никогда больше не посмотрит на неё…»       Она села, на этот раз гораздо медленнее, чтобы обнаружить пятно крови на простынях. Полагая, что одна из её ран открылась во сне, Гермиона медленно сползла с кровати, чтобы обработать рану, решив подумать о Ремусе позже.       Каждый мускул в теле Гермионы болел, когда она направилась в душ. Закрыв глаза, Гермиона позволила тёплой воде стечь по её лицу и груди, а затем повернулась. Позволив воде намочить голову и стечь по спине, она попыталась распутать волосы пальцами.       Вытерев глаза, Гермиона посмотрела на пол душевой кабины и увидела, что вода с красным оттенком стекает в сток. Когда вода наконец стала прозрачной, Гермиона провела ещё несколько минут под струями, позволяя им успокоить её ноющие мышцы, а затем повернула кран и осторожно вышла из душа.       Осторожно вытираясь насухо, Гермиона подошла к зеркалу и осмотрела свои раны.       Область вокруг рёбер выглядит менее опухшей, но всё ещё имеет неприятный фиолетовый цвет. У неё была большая рана, которая проходила на полпути вниз по икре и закручивалась к передней части лодыжки, хотя её голова больше не раскалывалась, она всё ещё чувствовала большую шишку, скрытую под волосами. Её руки и ноги также были покрыты мелкими царапинами и синяками, которые она, должно быть, получила, падая так много раз.       Но когда Гермиона повернулась и посмотрела через плечо на свою спину, её дыхание перехватило в горле, и она была потрясена увиденными следами.       От правой лопатки по диагонали вниз по спине шли четыре огромные раны, которые заканчивались чуть выше середины талии. Самая верхняя рана была самой маленькой, всего в половину длины остальных, но всё равно выглядела крайне неприятно.       Ни один из её других шрамов даже близко не был таким большим.       Пытаясь преодолеть шок, Гермиона сказала себе, что её тело и так уже усеяно шрамами, и ещё несколько — не такая уж большая проблема.       Но всё же она скривилась при виде их. Она надеялась, что их можно вылечить, но знала, что раны, нанесённые оборотнями, как и раны от тёмных проклятий, часто не заживают до конца.       Гермиона сделала всё возможное, чтобы раны не открылись вновь. Она наложила исцеляющие чары на спину и рану на икре, а также на шишку на затылке и все мелкие царапины, которые смогла найти. Затем она наложила толстый слой бадьяна на спину и ногу, а основные раны перевязала марлей, надеясь, что этого будет достаточно.       Гермиона обула тапочки и накинула пушистый халат, после чего вернулась к столу с зельями. Она взяла ещё одно зелье для восполнения крови, а также противовоспалительное зелье и то, которое уменьшит боль.       Рядом со столом для зелий Гермиона с удовольствием увидела тарелки с едой, расставленные для неё. Пока она ела свой обед, зелья подействовали, и она почувствовала себя гораздо лучше, чем утром.       Покончив с едой, Гермиона решила ещё немного отдохнуть перед встречей с мародёрами. Она забралась обратно в постель и попыталась придумать, что сказать, когда увидит их.       Гермиона быстро пришла к выводу, что лучше ничего не говорить. В конце концов, не было никакой логической причины, по которой она должна была знать, что это они.

***

      Сириус был вне себя.       Бродяга вцепился челюстью в рукав Гермионы, пока вёл её в Больничное крыло.       Как, блядь, это произошло.       Гермиона замедлила шаг и прислонилась предплечьем к булыжной стене, чтобы перевести дух. Сириус оглянулся на неё, не в силах поверить, в каком состоянии она находится.       Он был искренне удивлён, что Гермиона смогла дойти до Больничного крыла. Он не хотел торопить её, но знал, что каждая секунда ожидания приближает её к потере сознания. Поэтому он снова легонько дёрнул её за рукав и продолжил вести по коридору.       В конце концов они добрались до лазарета. Гермиона уставилась на дубовые двери, и Бродяга легонько подтолкнул её руку на прощание, прежде чем выскочить обратно на улицу. Как бы ему ни хотелось остаться и убедиться, что с ней всё в порядке, он знал, что Джеймс и Питер не могут только в одиночку долго угонять разъярённого Лунатика.

***

      Трое мародёров успешно перенесли Лунатика в хижину до рассвета, и когда Лунатик снова превратился в Ремуса, они увидели профессора МакГонагалл и мадам Помфри, выходящих из замка и направляющихся к хижине.       Трое мародёров спрятались под плащом-невидимкой, Питер всё ещё в форме крысы сидел на плече Джеймса, и они молча отправились обратно в замок.       Как только они добрались до своей комнаты, Джеймс снял плащ, и Хвост снова принял человеческий облик.       Трое мальчиков стояли в тишине.       Голова Сириуса кружилась от вопросов, которые, как он знал, были и у других мальчиков.       — Как она выглядела, Сириус? — Джеймс первым нарушил молчание.       Подсознательно покачав головой, он ответил:       — Не очень.       — Как ты думаешь, она собирается… — Питер запнулся.       — Я думаю, она будет в порядке, — продолжил Сириус, — но у мадам Помфри будет много работы. Её, конечно, не укусили, но Лунатик всё равно сильно постарался.       — Я просто не понимаю, — рассеянно сказал Джеймс, — как это могло случиться? У нас никогда раньше не было таких проблем… И Ремус! Ремус сойдёт с ума, когда проснется и увидит её в больничном крыле!       Яма, которая уже была у Сириуса в желудке, опустилась ещё ниже. Джеймс был прав. Это уничтожит Ремуса.       — Почему она ушла? — Питер задал вопрос, который интересовал их всех, — и не просто ушла, а ушла на другую сторону озера? Что она там делала?       Трое мальчиков сидели молча. Через некоторое время они решили лечь спать на те несколько часов, которые у них были до открытия лазарета. Утром они первым делом навестили бы Ремуса и Гермиону.       Когда Сириус лежал в своей кровати и пытался заснуть, он не мог перестать думать о растущем списке вопросов к Гермионе.       После нескольких часов беспокойного сна Сириус поднялся с кровати.       Джеймс уже встал и принимал душ, а из-за задёрнутой шторы слышался храп Питера.       Посмотрев на время, Сириус понял, что больничное крыло будет открыто для посетителей чуть более чем через полчаса. Он откинул занавеску и бросил Питеру на голову большую подушку, надеясь разбудить его.       Заметив, что Питер даже не вздрогнул от удара подушкой, он попробовал ещё несколько раз, но безрезультатно. Когда Джеймс вошёл в комнату, Сириус решил, что его друг может разбудить спящего мародёра, и ушёл в душ.       Вскоре после этого трое мальчиков спустились в лазарет. Джеймс медленно толкнул большие деревянные двери, стараясь не шуметь. Когда комната предстала взору, глаза Сириуса обшарили яркое белое пространство.       Он увидел, что обычная кровать Ремуса в дальнем углу занавешена, но все остальные кровати были пусты.       Взглянув на Джеймса и Питера, он увидел, что они в таком же замешательстве, как и он.       Мадам Помфри быстро пожелала мальчикам доброго утра, а затем поспешила в угол Ремуса.       Быстро следуя за ней, Сириус изобразил, как он надеялся, невинную улыбку и сказал:       — Доброе утро, мадам Помфри. Просто из любопытства, Ремус здесь единственный?       Взглянув на него через плечо, ведьма ответила:       — Да. Ну, только он, а теперь вы трое.       Когда она направилась к углу комнаты, Джеймс пристроился рядом с ней и спросил:       — Никто больше не приходил прошлой ночью?       — Нет, мистер Поттер, — ответила мадам Помфри. Она дошла до края занавески Ремуса и повернулась, чтобы посмотреть на него, — я должна была кого-то ожидать?       Сириус наблюдал за своим другом, когда Джеймс улыбнулся и сказал:       — Вовсе нет, нам просто было интересно.       Выглядя слегка подозрительной, мадам Помфри смирилась.       — Что ж, мальчики, вам придётся подождать ещё несколько минут, прежде чем вы сможете увидеть его. Я дам вам знать, когда вы сможете войти.       Джеймс повернулся к своим друзьям, пока они шли к входу в больничное крыло.       — Я думал, ты сказал, что привел её сюда, — Сириус услышал, как Джеймс пробормотал низким шёпотом.       — Да, — ответил Сириус, ещё более озадаченный, чем Джеймс, — я привёл её прямо к дверям больничного Крылатов       — Но ты ведь не видел, как она вошла? — спросил Питер.       — Нет, не видел. Но я не понимаю, как она могла пойти куда-то ещё, — сказал Сириус, перебирая в уме все возможные варианты того, что могло произойти.       — Ну, должно быть, она на самом деле не заходила, — медленно сказал Джеймс, — может быть, она просто вернулась к себе в комнату?       — Зачем ей это делать? — спросил Питер, — если она была ранена, то исцеляющие заклинания не самые простые…       Джеймс снова повернулся лицом к Сириусу.       — Как ты думаешь, Сириус, возможно ли, что она просто пошла куда-то и исцелила себя?       Сириус вспомнил прошедшую ночь, вспомнил, как кровь пропитала её одежду, как она хромала по коридору, прислонившись к стене и пытаясь отдышаться.       Если она действительно отправилась куда-то ещё, чтобы вылечиться, Сириус был бы потрясён, если бы она осталась жива. Её раны не были шуткой, и Питер был прав, когда говорил, что исцеляющие заклинания не так-то просты.       — То есть, я полагаю, это возможно, — сказал он через некоторое время. Хотя эта девушка до сих пор только и делала, что удивляла их, Сириус очень сомневался в таких шансах.       Вскоре вернулась мадам Помфри и сказала мальчикам, что они могут видеть Ремуса.       Они проскользнули между занавесками, и хрупкий мальчик появился в поле зрения.       Ремус выглядел дерьмово. То есть, он всегда так выглядел после полнолуния, но сегодня он выглядел ещё хуже, чем обычно.       Сириус осмотрел его бледное лицо и перебинтованные руки, а Джеймс сказал:       — Эй, Ремми, как ты себя чувствуешь?       — Дерьмово, — ответил мальчик, уголок его рта слегка наклонился вверх, — но в этом нет ничего нового. Как прошла прошлая ночь?       Сириус оглянулся на Джеймса и Питера, каждый из которых гадал, кто же из них расскажет ему. Ремус заметил, что мальчики стали взволнованными, и все следы юмора исчезли с его лица.       — Ремус, — тихо сказал Сириус, застигнув себя врасплох. — Прошлой ночью возникла небольшая проблема, но это не твоя вина, и мы не хотим, чтобы ты чувствовал себя плохо из-за этого, но ты действительно должен знать.       Глядя в лицо Ремуса, Сириус не мог заставить себя сказать что-то ещё. Ремус и так выглядел так, словно ему было очень больно, он выглядел таким расстроенным, и Сириус не мог усугубить это.       К счастью, Джеймс продолжил за него.       — Вчера вечером Гермиона была на улице. На другой стороне озера.       На лице Ремуса тут же отразился ужас, его рот то открывался, то закрывался, казалось, он не мог подобрать слов. Он уставился в землю лицом, полным отвращения.       Джеймс продолжил:       — Она действительно немного пострадала, Сириус привёл её сюда прошлой ночью. Но Ремус, ты не должен винить себя, это не твоя вина.       — Я не виноват?! Джеймс, это моя вина! Это я во всём виноват! Я причинил ей боль, я мог убить её! Это было так безответственно с моей стороны — выйти из хижины, мы не должны были уходить! — он судорожно огляделся вокруг, прежде чем сказать, — её здесь нет. Что с ней случилось?       — Мы не уверены, но мы думаем, что, возможно, она вернулась в комнату и исцелилась, — сказал Джеймс.       — О боже, она меня возненавидит. Я никогда не смогу быть её другом, я и так причинил ей слишком много боли, я не могу поставить её в такое положение, — продолжал Ремус.       — Я не думаю, что она будет ненавидеть тебя, Ремус, — вклинился Питер, — она даже не знает, что это был ты.       — Это не делает её лучше! Если уж на то пошло, это делает всё ещё хуже! Скрывать это от неё, как трус… — Ремус запнулся.       — Ремус, — медленно начал Джеймс, когда обеспокоенный взгляд прочертил лицо Ремуса, — я знаю, что скрывать это от неё неправильно, но я не думаю, что ты должен…       — Я знаю, знаю, я не собираюсь говорить ей, что это был я. Она только начала пытаться завести друзей, я не хочу разрушать это, — закончил Ремус.       Сириус не знал, что сказать, Ремус был в состоянии паники, и было очень трудно вывести его из этого состояния.       К счастью, Джеймс, голос разума, снова вмешался.       — Я знаю, что это напрягает и пугает Муни, но постарайся не думать об этом сейчас, — с протестующим видом продолжал Джеймс, — я знаю, но просто выслушай меня. Она не приходила в Больничное крыло, хотя Сириус специально привёл её сюда. Так что, если она приняла решение отказаться от медицинской помощи, то, скорее всего, она не так уж и ранена, если что, она могла просто испугаться.       Ремус не выглядел полностью убеждённым, поэтому Сириус решил помочь своему другу:       — Джеймс прав. Не кори себя за это сейчас, мы найдём её и скажем тебе, в каком она состоянии.       Сириус не знал, почему он это сказал. Он прекрасно знал, что прошлой ночью она была в очень плохом состоянии.       — Хорошо, — сказал Ремус, выглядя так, будто пытался убедить себя, что это хорошая идея, — да, найдите её и дайте мне знать, как она.       Хотя он выглядел немного спокойнее, Сириус всё ещё мог видеть панику в его глазах.       Вскоре после этого снова ворвалась мадам Помфри и выгнала мальчиков, сказав, что Ремусу нужно поесть и отдохнуть. Трое мародёров вернулись в башню Гриффиндора, была суббота, поэтому студенты были одеты в свою повседневную одежду и разбрелись по всему замку.       Они вошли в общий зал как раз в тот момент, когда Лили и Марлин спускались по лестнице из общежития девочек.       — Эй, — крикнула Марлин, когда девушки подошли к ним, — вы не видели Гермиону?       — Нет, — ответил Сириус, стараясь говорить непринуждённо, — всё в порядке?       — Да, — продолжила Марлин, — она просто не вернулась в комнату прошлой ночью, вот мы и подумали.       — Она не вернулась в комнату прошлой ночью? — пробормотал Джеймс.       Лили нахмурила брови и ответила:       — Вчера она весь день вела себя неадекватно, а вчера вечером вообще не вернулась в комнату, и сегодня мы её ещё не видели.       Сириус краем глаза взглянул на Джеймса. Итак, Гермиона не вернулась в комнату прошлой ночью.       — О, я уверена, что вам не о чем беспокоиться, — сказала Марлин, явно пытаясь разрядить обстановку, — она, наверное, просто нашла хорошего парня, чтобы провести с ним ночь.       Сириус и Джеймс захихикали, пытаясь скрыть свою нервозность. Как только Марлин и Лили исчезли через портрет, мальчики помчались к своей комнате.       Сириус первым добрался до комнаты и распахнул дверь, которую через несколько секунд захлопнул Джеймс.       — Если она не была в лазарете прошлой ночью и не была в своей комнате, то куда она, чёрт возьми, делась? — сказал Сириус, открывая свой сундук и роясь в нем, чтобы вытащить слегка подрумяненный и потрёпанный кусок пергамента.       — Торжественно клянусь, что замышляю только шалость, — сказал он, направив свою палочку на бумагу.       Чернила начали заполнять страницы, образуя петли и завихрения скорописи, когда Сириус расстелил пергамент на полу.       Он уставился на карту, к которому вскоре присоединились Джеймс и Питер, и стал искать её имя.       Его глаза искали её имя на бумаге раз, два, три раза, но безрезультатно.       — Это бессмысленно! — наконец крикнул Сириус, — её здесь нет.       Он посмотрел на Джеймса, который выглядел таким же растерянным, как и Сириус. Его глаза судорожно искали страницы, а он качал головой.       — Я не понимаю.       — Может быть, она пошла в больницу Святого Мунго? — предложил Питер.       — Это нелогично, что она пошла в больницу Святого Мунго до того, как заглянула в лазарет Хогвартса, — судорожно сказал Джеймс, проводя руками по волосам.       — Должно быть, карта ошиблась. Она должна быть здесь, — сказал Сириус.       — Я не знаю, — сказал Джеймс, покачав головой, — карта никогда не ошибается.       Трое мародёров решили разделиться и поискать замок самостоятельно, Сириус направился в библиотеку, решив, что если она всё ещё в замке, то, скорее всего, находится именно там.       Хотя, когда он нырял в проходы и проверял все потайные комнаты и углы, в глубине души он знал, что Джеймс был прав. Карта никогда не ошибалась. Её здесь не было.