Затерянные в Буре времени

      Гермиона очнулась только через несколько дней. Путешествие во времени, бесчисленные травмы, тяжесть ситуации и принятого решения измотали её тело и разум. Когда она наконец очнулась, последние дни августа она безропотно провела, лёжа на больничной койке и принимая различные зелья по приказу мадам Помфри.       Имея достаточно свободного времени, чтобы подумать о своём присутствии в прошлом, Гермиона перебрала все возможные варианты, которые только могла придумать, и в конце концов пришла к выводу, что пока она не может пытаться что-либо изменить. Как бы больно это ни было, всё, что должно было произойти, должно было произойти для окончательного поражения Волдеморта.       И вот, 30 августа Гермиона снова лежала на больничной койке, перебирая в уме возможные варианты, пытаясь найти то, что она могла упустить, когда её прервал лёгкий скрип двери больничного крыла.       Подняв глаза, Гермиона увидела Дамблдора, идущего к ней в полуночной голубой мантии. Скрестив ноги на кровати, она почувствовала, как в груди поднимается волна возбуждения, вызванная новой компанией и возможностью того, что он нашёл решение её проблемы.       После короткой светской беседы о её скором выздоровлении Гермиона наконец задала вопрос, который вертелся у неё на языке.       — Вы нашли что-нибудь, что могло бы вернуть меня в моё время? — с надеждой спросила она.       Дамблдор сделал минутную паузу, прежде чем ответить, выражение его глаз было нечитаемым.       — Я провел некоторые исследования, — сказал он, пока Гермиона напряжённо слушала, — однако я не смог найти никакой информации о заклинании, которое отправило вас сюда.       И с этими словами сердце Гермионы упало, надежда на немедленное возвращение в своё время исчезла, и всё вокруг словно замерло. Если Дамблдор не смог найти решение, то Гермиона сомневалась в его существовании.       — Я знаю, что это не то, что вы хотели услышать, мисс Грейнджер, — он продолжил, когда она замолчала. — Но, возможно, для этого есть причина.       Когда Гермиона снова взглянула на него, она решила, что сейчас как никогда подходящее время, чтобы сказать Дамблдору о своем решении по этому вопросу.       — Я действительно решила, что во время моего пребывания здесь я не могу каким-либо образом изменить временную линию, — сказала она уверенно. Она знала, что Дамблдору интересно, поэтому на его поднятые брови она неопределённо ответила: — События этого времени очень запутаны, даже те небольшие изменения, которые я рассматривала, могут нанести серьёзный ущерб будущему.       Дамблдор выглядел заинтригованным, но Гермиона знала, что больше информации, чем это, было бы слишком много, чем она могла дать ему.       Когда она сидела и смотрела в кажущиеся всезнающими глаза Дамблдора, она снова засомневалась в своём решении. Вот она, глядя в лицо одному из величайших волшебников, когда-либо существовавших на свете, пытается смириться со своим положением.       На данный момент она застряла здесь. Что, если она никогда не вернётся домой? Что, если она больше никогда не увидит Гарри и Рона? Что, если она проведёт здесь всё это время, целенаправленно позволяя людям страдать и умирать, просто так. Если она никогда не сможет найти дорогу назад в своё время, временная линия всё равно будет изменена. Если она не сможет найти дорогу домой, перестанет ли существовать Гермиона, родившаяся в 1980 году? Станет ли Гарри учиться в Хогвартсе, не зная её? Сможет ли он победить Тёмного лорда без её помощи?       — Тогда хорошо, — сказал Дамблдор, пока Гермиона пыталась осознать свою новую реальность. — Учитывая, что вы останетесь в этой эпохе на неопределённое количество времени, я думаю, что вам лучше продолжить обучение там, где вы остановились.       — Простите? — потрясённо спросила Гермиона.       — На днях вы упомянули, что собираетесь вернуться в Хогвартс. Я не вижу причин, по которым это должно измениться.       Гермиона посмотрела на него широко раскрытыми глазами.       — Но профессор, я решила ничего не менять. Конечно, моё посещение Хогвартса что-то изменит.       — Ах, моя дорогая, вы забыли, что я вам недавно говорил. Время — это, по сути, петля. Вполне вероятно, что временной период, из которого вы пришли, существовал потому, что вы вернулись. Всё это уже произошло.       Когда Гермиона ничего не ответила, он продолжил.       — Выбор, конечно же, за вами, моя дорогая. Однако не отказывайтесь от этой возможности только потому, что боитесь перемен, которые вы можете произвести. Время изменится только тогда, когда вы попытаетесь его изменить.       В конце концов Гермиона согласилась с тем, что продолжение образования — это лучший выход. Хотя они оба продолжат изучать её ситуацию, окончание школы и сдача экзаменов были лучшим запасным планом, который она могла придумать.       Они решили, что Гермиона прибудет в Хогвартс под видом студентки из Дурмстранга. Они решили, что Дурмстранг с его повышенным вниманием к Тёмным искусствам будет лучшим прикрытием для обширных знаний Гермионы в этой области магии и её продвинутых способностей к защите.       Вскоре Дамблдор ушёл, и Гермиона снова осталась одна, чтобы обдумать свое решение. Она изо всех сил старалась сосредоточиться на поездке в Косой переулок, которую ей предстояло совершить на следующий день, чтобы купить себе школьные принадлежности и соответствующую времени одежду, но, тем не менее, она не могла остановить чувство ужаса, поднимавшееся в её груди.       Попасть на в Косой переулок на следующий день было нереальным ощущением.       Все было каким-то образом, одновременно, совершенно другим и в то же время точно таким же, каким оно было во время её отъезда. Улица была заполнена людьми всех возрастов и размеров, которые делали покупки, смеялись и веселились, но она быстро уловила лёгкое напряжение, витавшее в воздухе. Она хорошо знала это чувство. Оно было таким же, как на её пятом курсе. Все знали, что грядет война, но ещё оставалось время насладиться жизнью, пока не наступила реальность. Всего через несколько лет война разразится в полную силу, как и в её время.       Гермиона перешла улицу, увернувшись от ребёнка, который гнался за лягушкой. Она хихикнула под нос, вспомнив молодого, первокурсника Невилла. Она быстро решила, что её первыми остановками будут «Флориш и блоттс» и «Аптека», чтобы покончить со школьными покупками, затем «Сладкий магазин» и, наконец, «Мантии на все случаи жизни» мадам Малкин.       Гермиона быстро выбрала книги, радуясь, что магазин не сильно изменился за два десятилетия, прошедшие с тех пор, как она была в нём в последний раз. Ей также было интересно увидеть, что материал курса тоже не претерпел значительных изменений. Книги, конечно, были более близки к этому периоду времени, но материал, который в них изучался, был практически таким же, если не немного отставал от того, что было в её время.       Несмотря на то, что Гермиона фактически не посещала школу на седьмом курсе, она тщательно выучила весь материал, который пропустила за год, проведённый в бегах. Она надеялась, что эти предположения верны, поскольку в этом году она была бы не против более лёгкой нагрузки, чтобы иметь больше времени на исследования.       Опустив на прилавок несколько галлеонов и серпов, она поблагодарила Дамблдора за то, что он дал ей немного денег на покупки. Сначала Гермионе было неловко брать их, но он настоял на своём, сказав, что это всё равно деньги Министерства. Но так как она заметила, что учебники и принадлежности в это время всё ещё были дорогими, она была очень благодарна, что Министерство помогло ей.       Затем она быстро заглянула в аптеку и набрала множество ингредиентов для зелий, многие из которых ей были не нужны, но она купила их ради собственного любопытства. Затем она провела гораздо больше времени, чем нужно, в лавке сладостей. Он никогда не был так хорош, как, «Сладкое королевство», поэтому она решила взять только несколько товаров, чтобы продержаться до Хогсмида. Она остановилась на паре коробок шоколадных котлов, нескольких сахарных перьев и нескольких простых шоколадных плиток.       Гермиона вышла из магазина сладостей, осторожно беря шоколад из коробки и засовывая его в рот, пока шла по улице. Сладости всегда помогали ей чувствовать себя лучше. Несмотря на то, что её родители были дантистами, её тяга к сладкому всегда была неукротимой.       Она подошла к магазину мантий мадам Малкин, закрыла коробку с шоколадом и положила её в сумку вместе с остальными новыми вещами. Гермиона открыла входную дверь магазина, и над её головой зазвенел колокольчик. Забавная маггловская традиция, которую, как она с удивлением обнаружила, практиковали и многие волшебники.       Она прошла мимо секции магазина, где продавались форменные мантии Хогвартса, и, решив, что мантии, которая у неё уже есть, будет достаточно, направилась в заднюю часть, где находились повседневные мантии. Гермиона неторопливо прогуливалась вдоль полок, рассматривая принты и узоры на одежде, время от времени протягивая руку, чтобы пощупать материал.       Гермиона знала, что в маггловском мире стиль 70-х был совершенно иным, но она не ожидала, что он настолько отличается и в магическом мире. Вешалки были заполнены всевозможными узорами и яркими цветами. Гермиона прошла почти через все ряды, не найдя ни одной мантии, в которой бы она хотела, чтобы её увидели. Подойдя к последнему ряду, она услышала хихиканье за вешалкой.       — Посмотри на эту, — сказал весёлый голос, — я могу представить себе Алису в этом.       Отмахнувшись от голоса, Гермиона обогнула угол и подошла к последнему ряду, где находились хихикающие девушки.       Она не могла не бросить взгляд на двух девушек, идущих по проходу, и слабо улыбнулась. Красивая светловолосая девушка с удивительными голубыми глазами держала в руках фиолетовый халат, усеянный розовыми звёздами, и соответствующую накидку. Её глаза сияли от смеха, когда она смотрела на другую девушку. Её более низкая подруга стояла, прислонившись к задней стене, и, смеясь, сжимала руками живот. Её тёмные вьющиеся волосы были собраны в узел на макушке, а глаза сверкали под светом фонарей.       Гермиона отвернулась к стеллажу, стараясь не смотреть на него слишком долго. Когда она слушала продолжающийся смех девушек, её сердце наполнилось болью. Она не могла вспомнить, когда в последний раз слышала такой искренний смех. Она прошла мимо рядов, лишь краем глаза рассматривая одежду, лежащую перед ней. Она знала, что вряд ли найдет здесь что-то подходящее, но чистая радость, излучаемая двумя девушками, почти завораживала. Они казались такими удобными, такими счастливыми. Гермиона отдала бы почти всё, чтобы снова почувствовать себя так же. Побыть в таком состоянии с Гарри и Роном хотя бы ещё раз.       — Ну же, Марлс, — сказала другая девушка, — я знаю, что её стиль… сомнительный… но я надеюсь, что у неё больше здравого смысла.       Гермиона издала лёгкий смешок под нос, продолжая прислушиваться к разговору других девушек.       Нежный звон колокольчика над дверью раздался снова, и Гермиона услышала, как кто-то быстро идёт по магазину.       — Марлин! Доркас! — раздался голос с другого конца магазина, — вы двое здесь?!       Гермиона застыла в рассеянном поиске мантии. Марлин и Доркас. Она знала эти имена. Она ломала голову, пытаясь связать лица и имена в единую историю. В голове промелькнули воспоминания о всех поздних вечерах, когда она сидела на кухне с Сириусом и слушала его рассказы о том самом времени, и тут её осенило. Марлин была Марлин Маккиннон. Доркас была Доркас Медоуз. А другая упомянутая девушка, Алиса, должно быть, была Алисой Пруэтт, вскоре ставшей Алисой Лонгботтом.       Марлин и Доркас снова разразились громким смехом, а Гермиона, решив, что новые мантии ей не особенно нужны, поспешила покинуть магазин.       Она спрыгнула со ступенек и снова пошла по Косому переулку, гораздо более мрачная, чем прежде. Она позволила своим ногам нести её, снова вспоминая Сириуса. В редких случаях Сириус рассказывал истории, ещё реже он говорил с ней о женщинах своего года, но Гермиона знала, что помнит, как слышала их имена.       Когда она вошла в «Дырявый котел» и села выпить, Гермиона смогла вспомнить, где именно она впервые услышала их имена. Это было не от Сириуса, а от Гарри. Именно Гарри услышал их от Сириуса, а не она. Это случилось на пятом курсе, когда Гарри подарили фотографию старого Ордена Феникса. Гермиона хорошо знала эту фотографию. После смерти Сириуса она сделала копию оригинала и хранила её у себя.       Итак, Гермиона полезла в свою сумку, украшенную бисером, засунула руку в неё по самое плечо, а её пальцы перебирали папки и ящики, где, как она знала, должна была находиться фотография. В конце концов она достала папку, наполненную газетными вырезками и старыми фотографиями, и стала рыться в ней, пока не нашла фотографию.       Гермиона смотрела на знакомые лица Сириуса и Ремуса, Джеймса и Лили Поттер, а затем позволила своим глазам блуждать дальше по фотографии. Её глаза встретились с Фрэнком и Алисой Лонгботтом, а затем с лицами двух девушек, улыбающихся в магазине. Марлин положила руку на плечи меньшей девочки, и они обе широко улыбались в камеру. Гермиона недолго удивлялась, как им двоим удаётся быть такими счастливыми.       Гермиона быстро допила остатки своего сливочного пива, положила фотографию обратно в папку и запихнула её в свою сумку с бусами, после чего направилась к выходу из «Липкого котла». Решив, что с неё сегодня хватит волшебного мира, она постучала по кирпичам задней стены и вышла в маггловский Лондон.       Гермиона снова улыбнулась: по улицам ездили старые машины, люди ходили в расклёшенных ботфортах с радужными топами, в рокерских футболках и кожаных штанах. Когда она продолжила поиски более подходящей для времени одежды, лучшего места, чем маггловский магазин, ей было не найти.       Она бесцельно шла по улице, которую хорошо знала в своё время, наблюдая за изменениями. Некоторые рестораны, пабы и магазины остались прежними, другие были совершенно новыми, все церкви, которые она помнила, всё ещё были на месте, но, несмотря на различия, архитектура почти всего была одинаковой, отчего казалось, что Лондон совсем не изменился.       Она прошла мимо старого книжного магазина, который, как она помнила, посещала вместе с родителями, и улыбнулась про себя. Завернув за угол, она обнаружила ещё один знакомый магазин. Старый магазинчик, в котором она когда-то делала покупки. Она всегда любила этот маленький магазинчик, но обнаружила, что её чувство стиля было слишком консервативным для многих вещей, которые там продавались. Но теперь, 20 лет назад, Гермиона решила, что 70-е годы были лучшим временем для более смелого выбора одежды.       Поэтому Гермиона вошла в удивительно большой магазин и начала просматривать стеллажи в поисках одежды своего размера. Немного покопавшись, Гермиона в итоге подошла к прилавку с несколькими парами брюк, как в обтяжку, расклёшенные, различными старыми концертными и групповыми футболками, более похожими на дискотечные, рубашками с широкими рукавами и свитерами с различными куртками, которые можно было надеть сверху. Она нашла обувь своего размера, танкетки, конверсы, сандалии и сапоги, а также несколько скромных украшений, ремней и шарфов, которые показались ей симпатичными.       Когда она положила вещи на прилавок, то поняла, как много она набрала, но эй, она начинала здесь совершенно новую жизнь. Кроме того, Дамблдор дал ей изрядную сумму денег, как маггловских, так и волшебных, он бы не дал их ей, если бы не хотел, чтобы она ими пользовалась. К тому же цены в этом магазине всегда были шокирующе низкими для таких качественных вещей.       Гермиона вышла из магазина с сумками в руках и стала искать пустой переулок, куда можно было бы спрятаться. В конце концов, она нашла его, уменьшила все свои покупки и положила их в свою сумку из бисера, а затем вышла на улицу. Чуть дальше по дороге она нашла причудливую маленькую кофейню и села перекусить перед возвращением в Хогвартс.       Она наслаждалась латте, панини и круассаном, любуясь закатом над Лондоном. Она вспомнила, как солнце садилось над озером, куда она ходила с родителями, как солнце садилось над территорией Хогвартса, и как солнце садилось все те ночи, которые она провела в подполье. Если она что-то и знала, так это то, что закаты прекрасны независимо от того, в каком времени ты находишься.       Потягивая кофе и наблюдая за заходом солнца, она начала готовиться к тому, что завтра её снова будут сортировать. Она подумала, что это может быть последний спокойный день на долгое время.

***

      Гермиона стояла в ожидании за толпой прибывающих первокурсников, пока Минерва МакГонагалл произносила свою обычную речь, приветствуя их в Хогвартсе. Уже слышавшая эту речь раньше, Гермиона наблюдала за новыми первокурсниками. Большинство выглядело испуганным или нервным из-за перспективы сортировки, в то время как некоторым удалось скрыть свои эмоции, а несколько других выглядели взволнованными.       Гермиона изо всех сил старалась скрыть свои нервы, в конце концов, они были вызваны не сортировкой — она не сомневалась, куда попадёт, — а скорее событиями, которых она опасалась. В любом случае, нехорошо показывать страх, особенно перед такой большой и разделённой группой.       Поэтому она стояла, отведя плечи назад и высоко подняв голову, с холодным, спокойным выражением лица. В конце концов, приветственная речь профессора МакГонагалл закончилась, и она провела первокурсников и Гермиону в Большой зал.       Нравилось ей это или нет, но если Гермиона и привыкла к чему-то, так это быть в центре внимания. Поэтому она с легкостью отмахнулась от шёпота, наполнявшего Большой зал, и пристальных взглядов, когда повернулась лицом к остальным студентам. Кроме того, она понимала их интерес; в конце концов, Хогвартс не был известен тем, что принимал студентов из других школ. Гермиона на мгновение задумалась о том, была ли она первой.       Она терпеливо ждала, наблюдая за тем, как сортируют первокурсников, а их новые соседи по факультету радостно восклицали.       — И наконец, мисс Гермиона Грейнджер из Дурмстранга, — сказала профессор МакГонагалл, слабо улыбнувшись Гермионе, когда шёпот снова усилился, и она села на табурет. Хотя Распределяющая шляпа не казалась такой огромной, как в первый раз, она всё ещё была ниже её глаз, и Гермиона была втайне благодарна за то, что частично скрыта от множества пристальных взглядов.       — Так, так, так, что у нас здесь? — раздался в её голове хрипловатый древний голос Распределяющей шляпы. — Это довольно необычно, не так ли?       Гермиона ненадолго забыла, как странно звучит то, что в голове звучит не её собственный голос. Она не могла не сравнить это ощущение с тем, что испытывала с крестражем, но даже тогда она слышала свой собственный голос, а не голос другого.       — Вы прибыли сюда с определённой целью. Я считаю, что лучше всего поместить вас туда, где эта цель будет выполнена наилучшим образом. Так получилось, что я поместила бы вас туда даже без этой миссии, на которую вы были посланы, — уступила Шляпа.       Гермиона решила не задаваться вопросом, откуда шляпа, похоже, знает о её обстоятельствах. Проведя семь лет в волшебном мире, она смирилась с тем, что некоторые вещи были просто всезнающими. Такие вещи, как шляпа и крестражи, казалось, знали всё, в то время как другие предметы, казалось, знали всё в отношении конкретной области, например, Зеркало Еиналеж, Часы Уизли, Карта мародёров…       — Но, мадам, — подумала Гермиона, — моя цель? У моего пребывания здесь нет никакой цели.       Шляпа негромко усмехнулась.       — Мисс Грейнджер, если самый очевидный ответ не подходит, это не значит, что нет других решений.       Мысли Гермионы начали кружиться в голове, к чему она уже начала привыкать.       — Этот новый период времени кажется вам пугающим, и это понятно. Однако ваше присутствие здесь имеет огромное значение. Независимо от того, какой путь вы выберете, ваше присутствие будет иметь влияние, которое невозможно повторить. Вы не должны уклоняться от этой жизни. В этот раз.       — Но что, если я оплошаю? Что, если я изменю ситуацию к худшему? — она не могла не задаться этим вопросом.       — У тебя ум Рейвенкло, что является одновременно благословением и проклятием. Тебе понадобится этот ум и сообразительность для того, что тебя ждёт. Без этого ты не выживешь. Но не позволяй ему мешать. Используй его в своих интересах. Но не позволяй своему активному уму наполнить тебя унынием.       Гермиона вспомнила свой первый год, когда шляпа рассматривала возможность определить её в Рейвенкло, она полагала, что некоторые вещи никогда не изменятся.       — Слизерин в тебе будет жизненно необходим для достижения твоей цели, — шляпа продолжила, это было то, чего Гермиона раньше не слышала. — Твои амбиции и стремление нельзя недооценивать. Но в конечном итоге именно твоя хаффлпаффская преданность отправит тебя домой.       — Отправит меня домой? Вы имеете в виду, что я вернусь в своё время? — нетерпеливо спросила шляпа.       — Это возможно, — просто ответила. — Несмотря на яростное присутствие в тебе всех качеств факультетов, это путешествие, твоя миссия, лишь немногие могут справиться с ней с тем мужеством и изяществом, которые ты проявляла до сих пор. В этот следующий период своей жизни вам понадобится много мужества, силы и уверенности. Независимо от ваших неудач, вы будете продолжать возвращаться с энергией и силой. И за это я помещаю тебя в — ГРИФФИНДОР!       Большой зал разразился радостными криками и аплодисментами, отрывая Гермиону от её разговора со шляпой и ещё раз напоминая ей, что она на самом деле не одна. Шляпа была снята с её головы прежде, чем она успела задать ещё один вопрос.       Гермиона встала с грацией, ободрённая тем, что после стольких лет шляпа не изменила своего мнения о её распределении в Гриффиндор. Хотя она уже знала, что не передумает, это было приятно. Улыбнувшись профессору МакГонагалл и получив в ответ гордую улыбку, Гермиона направилась к гриффиндорскому столу.       Когда глаза Гермионы блуждали по знакомому факультету, наполненному незнакомыми лицами, её сердце сжалось, когда она встретила взволнованные выражения трёх слишком знакомых мальчиков-подростков. Все трое встали, чтобы поддержать её, а кареглазая версия её лучшего друга помахала ей рукой, приглашая занять место рядом.       Не желая быть такой грубой в свой «первый» день, Гермиона послала мальчикам небольшую улыбку и пошла в их сторону. В конце концов, она должна была привыкнуть к этому, верно?       Джеймс Поттер подвинул более низкого и немного толстого мальчика вниз по скамейке, чтобы освободить место. Гермиона легко шагнула на освободившееся место и села.       Профессор Дамблдор произнёс последние слова своей речи о начале года, и по хлопку его ладоней столы наполнились едой.       — Итак, Гермиона, не так ли? Приятно официально познакомиться с тобой, я Джеймс Поттер, — фигура слева от неё сказала с широкой ухмылкой. — А это, напротив тебя, мой дорогой друг Ремми.       — Ремус, — мальчик вклинился с мягкой улыбкой, протягивая руку через стол: — Приятно познакомиться.       Гермиона встретила его крепкое, но доброе рукопожатие и поразилась тому, что даже будучи мальчиком, Ремус был так тактичен.       — Меня зовут Сириус Блэк, миледи, очень приятно познакомиться с тобой, — мальчик, стоявший рядом с Ремусом, взял её руку из воздуха и нежно поцеловал костяшки пальцев. Гермиона скрыла своё удивление, глядя на него. Она всегда знала, что Сириус был ловеласом в молодые годы, но не думала, что настолько.       Прежде чем она успела что-то сказать в ответ, Джеймс наклонился к ней и сказал насмешливым шёпотом:       — Не обращай на него внимания, он настоящий кобель, большего любителя заигрывать ты в жизни не встретишь.       — Эй! Я возмущён! — воскликнул Сириус, все следы былого обаяния и рыцарства исчезли с его лица, рот превратился в дудочку, а глаза заблестели от озорства. — По крайней мере, мой флирт был известен тем, что приносил плоды, а некоторые из нас не…       — Ну, в любом случае! — Джеймс оборвал его, прежде чем он смог закончить, — теперь, когда вы познакомились с Сириусом и Ремусом, вот этот слева от меня — последний из нашей группы, мистер Питер Петтигрю.       Гермиона знала, что этот момент приближается, но всё равно не могла остановить замирание в животе. Не в силах встретить его взгляд, она просто уставилась в пространство между его глазами, надеясь, что он не заметит разницы, пока он бормотал тихое приветствие.       — Итак, Дамблдор упомянул, что ты перевелась из Дурмстранга? Почему ты решила сменить школу? — спросил Ремус, накладывая на свою тарелку кучу мяса, картофеля и зелени. Его слова и тон были невинными, но Гермиона сразу распознала подозрение. Честно говоря, она не могла его винить. Переводящиеся студенты были неслыханным явлением, по крайней мере, он был тактичен в своих вопросах.       — Это было трудное решение, правда, — сказала Гермиона, нагружая свою тарелку, стараясь говорить непринуждённо. — Но в Хогвартсе было несколько предметов уровня ТРИТОНОВ, которые я хотела взять, а Дурмстранг не предлагал такой возможности.       Ремус бросил заинтересованный взгляд, но Джеймс, пытаясь отогнать все мысли о занятиях, просто сказал:       — Гермиона, мы рады, что ты проведёшь с нами этот последний год, и если тебе что-нибудь понадобится, мы будем рады помочь, — он закончил с очаровательной улыбкой.       — Спасибо, я очень ценю это, — сказала Гермиона, удивляясь его доброте и зрелости. Определённо, она не ожидала от него такого, основываясь на историях, которые она слышала.       — Ну, и как здесь? — спросила Гермиона, уже зная ответ, но отчаянно желая наполнить воздух разговором, который они могли бы вести без её участия.       И, как по волшебству, Джеймс пустился в рассказ, с некоторыми фактическими междометиями и упоминаниями профессоров от Ремуса, возбуждёнными перебивками от Сириуса о факультетах и квиддиче и случайным писком от Питера. Гермиона воспользовалась этой возможностью, чтобы насладиться едой и посмотреть на окружающих её людей.       Её взгляд легко скользнул к выступающему Джеймсу, когда она отправляла в рот вилку сладкого картофеля. Она снова была поражена сходством между ним и Гарри. Он был привлекательным, как и Гарри, только Джеймс казался немного стройнее Гарри, и Гермиона с первого взгляда на него поняла, что он тоже выше. Его нос также был немного более плоским на переносице, его очки были прямоугольными, а не круглыми, и, конечно же, его глаза были его собственного лесного цвета, а не зелёного, как у Лили. Однако это были единственные заметные различия во внешности, и даже на них у неё ушла минута.       Она перевела взгляд с Джеймса на немного пухлого мальчика рядом с ним и позволила себе наконец рассмотреть его. У него было круглое лицо с блестящими голубыми глазами и русыми каштановыми волосами. Гермиона с интересом и одновременно с отвращением отметила, что он не обязательно был уродливым. Он ни в коем случае не был привлекательным, но Гермиона не могла найти большого физического сходства с крысоподобным человеком, которого она знала по своему времени.       Словно почувствовав её взгляд, мальчик повернул голову и встретился с ней глазами. И тогда сходство стало очевидным. Заглянув в его сияющие голубые глаза, она увидела напускную невинность, а его губы растянулись в застенчивой улыбке. Возможно, в это время он уже работал с Пожирателями смерти. Или, по крайней мере, думал об этом. Гермиона отвела взгляд, не в силах больше смотреть в глаза предателя.       Вместо этого она сосредоточила свое внимание на мальчике, сидящем напротив неё. Ремус Люпин. Она всегда очень уважала этого человека, а теперь он был маленьким мальчиком, и это уважение ничуть не ослабевало. Сейчас он увлечённо рассказывал Джеймсу какую-то историю, и Гермиона наблюдала за тем, как его мутно-зелёные глаза блестят от возбуждения и смеются. Гермиона никогда не видела его таким. Она видела частички молодости Сириуса в его старшем возрасте, но Ремус никогда не показывал эту сторону.       Ей также было интересно отметить, что её давняя школьная влюблённость в «профессора Люпина» была не совсем беспочвенной. Ремус был довольно красивым парнем, он был немного стройнее Джеймса, но не был жилистым, его лицо было очерченным, а волосы красиво спадали на глаза. Гермиона удивлялась, почему она не слышала много историй о его свиданиях в молодые годы.       Она слегка повернула голову влево, чтобы посмотреть на последнего члена группы, но обнаружила, что серебристые глаза уже смотрят на неё. Приподняв бровь, последний мальчик просто подмигнул и отвернулся от неё, чтобы внести свою лепту в рассказы о Джеймсе и Ремусе.       Гермиона не удивилась его уверенности, но все же не смогла удержаться от лёгкой заминки, когда, наконец, разглядела юного Сириуса Блэка. Конечно, ей было хорошо известно, как хорошо выглядел старший Сириус Блэк, но видеть его в молодости было гораздо хуже. У него были те же точёные черты лица, что и у старшего Сириуса, только теперь его шелковистые волосы были длиной до плеч и слегка зачесаны назад, на лице не было морщин, а глаза светились жизнью и смехом. Он был самым привлекательным мальчиком из всех, кого она когда-либо видела.       Опустив взгляд, чтобы не показалось, что она смотрит, Гермиона проткнула вилкой кусок курицы, прежде чем положить его в рот. «Это было странно» - заключила она. Она так много знает об этих людях, кто они, их секреты, что они будут делать, кем станут, как умрут…       — Кроме того, из нас с Эванс получатся лучшие старосты, которых когда-либо видела эта школа. Не так ли, Эванс? — Гермиона услышала, как Джеймс практически крикнул рядом с ней.       Гермиона наблюдала за тем, как красивая девушка с каштановыми волосами, сидящая чуть дальше по столу, покачала головой и посмотрела на Джеймса блестящими изумрудными глазами, а затем вернулась к своему разговору. Проследив за девушкой, Гермиона увидела двух девушек из магазина мантий, а также четвёртую девушку с тёмной стрижкой пикси, которая, по предположению Гермионы, была Алисой. Она наблюдала, как девушки радостно разговаривали.       Это будет нелегко.       Мысленно Гермиона повторяла то, что говорила себе уже дюжину раз. Будь милой и вежливой. Но не сближайся. Не заводи друзей. Это только усложнит ситуацию.       Повторяя в голове свою новую мантру: «Будь вежливой и обходительной, но не заводи друзей», Гермиона доела остатки еды, спокойно слушая и кивая рассказам мальчиков, а затем направилась в общую комнату Гриффиндора. Джеймс и Лили возглавили группу и представили пароль.       Поднявшись по ступенькам в общежитие для девочек, Гермиона зашла в ванную, чтобы принять душ.       Включив воду и проведя руками по завитым волосам, она услышала, как другие девушки входят, завершают свои вечерние процедуры и уходят. Она не торопилась, позволяя обжигающей воде скатываться по телу, снимая напряжение в мышцах.       Когда Гермиона убедилась, что остальные девочки уже легли спать, она выключила кран и вытерлась насухо. Бросив взгляд на свое покрытое шрамами тело, Гермиона натянула старые джоггеры Рона. Затем она потянулась в свою сумку с бусами и вытащила свежий бинт, после чего аккуратно перевязала предплечье, не обращая внимания на легкое, знакомое жжение. Закончив, она провела щёткой по волосам, намазала их гелем и высушила волшебством. Она натянула через голову одну из старых толстовок Гарри и, наконец, вышла из ванной.       Гермиона спала в одежде своего мальчика каждую ночь с конца войны, и теперь она не собиралась останавливаться на достигнутом.       Гермиона прокралась в свою комнату и с удовлетворением увидела, что, как она и ожидала, свет был выключен, а все остальные уже легли спать. Она нашла свою кровать, единственную свободную, и забралась под одеяло, закрыв полог вокруг себя.       Она быстро наложила несколько лёгких защитных и заглушающих чар, а затем зажгла палочку. Она снова полезла в свою сумку с бусами и достала фотографию, на которой она, Гарри и Рон были запечатлены на Площади Гриммо на Рождество пятого года обучения.       Снимок был сделан в день Рождества; троица сидела на диване в гостиной. Гермиона в центре, Рон справа от неё, Гарри слева, все трое в свитерах Уизли того года. Фотография начиналась с того, что Гермиона смеялась над чем-то, что Фред и Джордж делали через плечо фотографа, Рон смотрел на Гермиону с растерянным выражением лица, прежде чем тоже уловил, что происходит. Гарри бросил короткий взгляд в ту сторону, затем улыбнулся двум своим друзьям и со смехом перекинул руку через плечо Гермионы.       Это была одна из самых любимых фотографий Гермионы, потому что в этот момент, не важно, насколько короткий или мимолетный, все трое были искренне счастливы.       «Скоро, — подумала Гермиона. — Скоро я вернусь к тебе.»

***

      — Как ты думаешь, сколько времени ей понадобилось, чтобы пройти сортировку? Может быть, пять? Шесть минут? — спросил Джеймс Поттер после того, как четверо гриффиндорцев ввалились в своё общежитие и закрыли дверь.       — Похоже на правду. Пять или шесть минут, — согласился Ремус.       — Интересно, почему это заняло так много времени? — продолжил Джеймс.       Ремус вздохнул.       — Может, потому что она старше? Знаешь, она явно уже более опытна, чем первокурсники, так что я уверен, что её личность немного сложнее.       — То есть, да, но пять или шесть минут? Это всё ещё слишком много, тебе не кажется?       — В ней что-то не так, — Сириус сказал прямо.       Ремус поднял брови на своего друга, а Джеймс просто повернулся к нему лицом.       — Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что в ней что-то не так? — нервно спросил Питер.       — Сириус, мы ничего не знаем… — начал Ремус, но вскоре был прерван.       — Да ладно, просто подумай об этом, — сказал Сириус, прежде чем посмотреть прямо на Питера. — Мы познакомились с ней до сегодняшнего дня. В тот день, когда мы пошли в Косой переулок, в тот день, когда ты не смог прийти, мы встретили её тогда, только мы не познакомились с ней по-настоящему.       На драматизм своих друзей Питер бросил короткий взгляд на двух других мальчиков, надеясь, что они будут более прямолинейны, чем Сириус. Когда они никак не отреагировали, он, наконец, спросил:       — Что вы имеете в виду, говоря, что вы встретили её, но на самом деле вы с ней не знакомились?       — Мы шли к Дырявому котлу, когда воздух словно разверзся прямо перед нами, а потом из ниоткуда она упала на землю. Вся в крови, синяках и без сознания. Она очнулась на долю секунды, позвала Джеймса, Гарри, а потом сказала, что нужно позвать Хогвартс и Орден.       Под заинтересованным взглядом Питера Сириус продолжил.       — Мы сделали, как она просила, пошли в Хогвартс, позвали Дамблдора и Поппи, они отвели её в Больничное крыло, и Поппи её вылечила. Мы зашли к ней в другой раз, и она была потрясена, увидев нас, и упала в обморок при виде Дамблдора.       — Как вы думаете, что с ней случилось? — спросил Питер.       — Ну, — сказал Ремус, прочистив горло, — на неё явно что-то напало.       — Я думаю, дело не только в этом, — сказал Сириус. — Я думаю, что с ней что-то не так.       — Да ладно, Сириус, тебе не кажется, что это немного драматично? — Джеймс наконец-то вмешался.       — Подумай об этом! Подумай обо всём. Она ввалилась в центр Косого переулка с таким видом, будто только что пришла с войны, приняла тебя за какого-то парня по имени Гарри не один, а два раза, посмотрела на нас с Ремусом так, будто знала нас и была шокирована, упомянула то, что, как мы можем предположить, является Орденом Феникса. Ну, знаете, тайная организация волшебников, о которой знают только те, кто либо состоит в ней, либо борется против неё. И затем, несмотря на это, выглядела совершенно ужасной и упала в обморок при виде Дамблдора? Всё это не совсем нормально, — закончил Сириус наконец.       — Хорошо, я признаю, её флюиды кажутся немного неправильными… — тихо сказал Ремус.       — Немного? Ремус, ты вообще-то смотрел на неё? — Сириус уже практически кричал. — У неё чертовски жёсткие глаза! Такие же жесткие, как у моей матери, у моей кузины. Она видела всякое, она делала всякое, я могу сказать! Я знаю этот взгляд.       — Ладно, хватит! — Джеймс прикрикнул на своего друга. — Слушай, я согласен, что-то в ней кажется необычным, но кто мы такие, чтобы говорить, что именно, прежде чем дать ей шанс?       На протестующий взгляд Сириуса он продолжил:       — Хватит. Сириус. Я не хочу больше ничего слышать об этом, пока мы не узнаем, что что-то не так. Вся причина, по которой мы все друзья, заключается в том, что мы смогли заглянуть за поверхность этих первоначальных суждений. Вы двое, как никто другой, должны понимать важность этого.       Ремус смотрел на свои ноги, обдумывая слова Джеймса. Он был прав. Ремус знал это. Сириус же продолжал смотреть на своего лучшего друга.       — Я знаю, что у неё странная ситуация, но мы должны хотя бы дать ей шанс. Я не говорю, что мы должны ей доверять, но независимо от того, в какой она ситуации, немедленное сбрасывание её со счетов принесёт нам больше вреда, чем пользы. — Он закончил, довольный тем, что, кажется, успокоил двух своих друзей.       Пока Сириус Блэк снимал рубашку и надевал пижаму, он размышлял над словами своего лучшего друга. Возможно, он был прав, но кто он такой, чтобы судить? Но всё же он не мог избавиться от ощущения, что происходит что-то странное. Но он ещё не знал, что в соседней кровати Питер Петтигрю лежал без сна и думал о том же самом.