time flies

      Отчего каждая пьянка заканчивается какими-то невероятными историями, по которым любой писатель-фантаст тихо плачет в углу в период своего творческого кризиса. Хёнджин каждую субботу просыпался с дичайшим чувством стыда, заведомо предполагая какую же дичь успел натворить за какие-то несчастные семь часов.       Это субботнее утро не оказалось исключением, разве что погода оказалась более солнечной и лучики солнца, пробивающиеся сквозь щель, скорее грели, чем раздражали. Разлепив глаза, Хёнджин позволил себе тяжело вздохнуть и с трудом оторвался от постели. Голова мигом дала знать о прошедшей ночи и заболела так сильно, что в глазах потемнело. Закинув, ещё с вечера пятницы заготовленную таблетку от головы, Хван наконец-то потянулся и поднялся на ноги, проходя на кухню и осушая два стакана воды подряд. Запустив узловатые пальцы в копну чёрных волос, парень опустился на парный высокий стул, подпирая голову рукой и без особого интереса скроля ленту, на предмет идиотских публикаций друзей и в обязательном порядке проверяя все свои истории, а тем более истории Хана, который с телефоном не расставался даже будучи пьяным в ничто. Порой, он был единственным, кто в состоянии восстановить цепь событий. — У тебя в холодильнике крыса сдохла, чел, — скрестив руки на груди, рыжеволосый юноша громко фыркнул, захлопывая дверцу холодильника. — Ты, блять, кто такой? — замерев на месте, Хёнджин медленно отстранил ладони от лица, опуская взгляд вниз. — Чувак, где твоя одежда? — Парень наигранно охнул и опустил голову вниз. Из-за спины показался изящный рыжий хвост, цепляющийся за бедро своего хозяина. — И правда, где же моя одежда? — сделав задумчивый вид, он только ещё больше напряг Хвана. — Ах, как я мог забыть. Её, блять, не было. — Какого чёрта ты забыл в моём доме? — Срываясь на крик, Хёнджин стянул с себя футболку, кидая её парню в лицо. — Ты сам меня притащил сюда, придурок, — фыркает тот, натягивая футболку и буквально утопая в ней, что и было необходимо Хёнджину. Не очень просто общаться с парнем, имеющим такие тонкие черты лица и такое тело, да ещё и полностью обнажённое. Смущал разве что, ну, хвост. Заметив смятение на лице брюнета, юноша лукаво улыбнулся, подходя к Хёнджину и игриво провёл острым ногтем, больше напоминающим коготь, по его груди. — Так ты не помнишь? Вчера ночью ты никакого зверька не подбирал? — На кой чёрт мне какой-то ободрыш дома? — Перехватив руку парня за запястье, Хёнджин недоверчиво покосился на улыбающегося парня и вдруг его озарило. Он действительно подобрал какую-то собаку в парке около дома, зачем он это сделал — остаётся загадкой. Как сопоставить наличие у себя дома раздетого парня и ту собаку — непонятно. — Вижу, ты не особо умный, — хихикает себе в ладошку парень, в секунду меняясь в лице, становясь серьёзным. — Я и есть та собака, а почему я оказался человеком — вопрос даже для меня. — А хвост у тебя… — Хёнджин вскидывает брови, указывая пальцем вниз. — Извращенец, — корчится парень, издавая звуки отвращения. — Это настоящий хвост, как и моё к тебе призрение, потому что я голоден. — Поешь, когда объяснишь мне всё, — потирая виски, Хёнджин перевёл дыхание, открывая холодильник и неиронично соглашаясь, что крыса там действительно умерла и успела завонять. Хёнджин не особо хороший едок. Рыжеволосый нахмурился, приземляясь на место брюнета и вальяжно закидывая ногу на ногу, стал наблюдать за его действиями. — Можешь начинать. — Тебе повезло, что я очень голоден, — громко цокает парень, опираясь локтём на небольшую барную стойку. — Я кицунэ. Объяснять, надеюсь, не надо? — Получив в ответ отрицательное молчание, лис тихо фыркнул. — И видишь ли, я вчера охотился, пока ты, пьяная людская морда, не поймал меня за хвост. Ты что-то орал про собак, приют и какого-то Чана, а потом резко сменил курс и принёс меня сюда. Под утро я проснулся уже в человеческой форме и встретил твою тухлую морду. — Ага, понятно, — переворачивая омлет, промычал Хван, с громким стуком оставляя перед парнем тарелку с завтраком. — Звать тебя как? — Минхо, — фырчит рыжеволосый, игриво виляя хвостом и накидываясь на еду, будто не ел не меньше недели. — А ты Хёнджин, — сглотнув еду и поймав на себе непонимающий взгляд парня, Минхо облизнулся. — Видел твои права.       Хёнджин оставил парня, ретируясь в гостиную и оседая на диван. В голове диким роем сновали разного рода мысли, ни одну из которых не удавалось уловить, словно они крохотные неуловимые колибри. Он действительно помнил, как подбирал какую-то собаку, но не помнил как притащил пса домой. Помнил, что надрались они очень сильно, но не помнил, как вернулся домой.       Рука сама потянулась за телефоном, по памяти находя нужный номер и через пару гудков уже слышал на том конце провода недовольное ворчание друга, матерившего его всеми известными миру словами, не забывая придумывать на ходу новые. — Слушай, я вчера один домой возвращался? — Стоило парню на том конце затихнуть, Хёнджин не терял ни секунды. — Да, один, — тяжело вздохнув, Джисон прочистил горло, продолжая, — что случилось? — У меня дома какой-то странный парень и я не помню, чтобы приводил его, — как можно тише зашептал юноша. — У тебя нет знакомых по имени Минхо? — Бро, нет, впервые слышу, — захрипел парень. — Могу ещё чем-то быть полезен? — Вряд ли, — прозвучало наредкость грустно. Хёнджин отключился, откидывая голову на спинку дивана и тяжело вздыхая. Голова начинала болеть ещё сильнее, несмотря на выпитую таблетку.       Рыжеволосый еле слышно прокрался в гостиную, устраиваясь в небольшом кресле, поджав ноги под себя и аккуратно прикрывая сокровенные места пушистым хвостом. Своими острыми ноготками он аккуратно прочёсывал шёрстку, наблюдая за муками Хёнджина, что никак не мог сложить этот пазл воедино.       Минхо доставляло удовольствие наблюдать за таким Хёнджином. Что бы люди не говорили, а лисы — были демонами. Негативные эмоции питали их, хоть и хватало такой подпитки ненадолго, Минхо всё ещё был голоден. — Что будем делать? Я не могу вернуться в таком виде, — скривившись, Минхо осмотрел свой человеческий облик. — Что хочешь — то и делай, это не мои проблемы, — цокает Хван, разлепляя глаза. — Как раз-таки из-за тебя я здесь, и из-за тебя я не могу обратиться в лиса, Джини, — мурлычет рыжий, подмахивая кончиком хвоста. Хёнджин лишь одаривает парня вопросительным взглядом. — Что? Из-за тебя я не смог найти жертву. Обращения требуют много энергии, смотри, — лис изящно проводит руками в воздухе, образовывая тусклую фиолетовую сферу. — Видишь? Она почти израсходовала свои ресурсы, скоро станет совсем серой. — И что тогда? — Без особого интереса спрашивает брюнет. — Не важно, — поджав губы, лис одним движением руки прячет сферу от чужых глаз. Он и так уже показал больше, чем хотел. — Мне нужно найти кого-то подходящего. — Где мне тебе такого достать? — Наклонившись вперед и уперевшись локтями в бёдра, Хёнджин более заинтересованно подключился к разговору, сводя брови к переносице. Он не меньше самого Минхо хочет, чтобы парень был где угодно, но не в этой квартире. — Не знаю. Тебе должно быть его не жалко. — Ты что ли съешь его? — Хван кривится от собственных мыслей, на что Минхо лишь тихо хихикает. — Кто знает? — Лукаво щурится лис. Хёнджин предпочитает промолчать.       Время близилось к обеду и брюнет был вынужден начать собираться на свою подработку. Помимо своей основной работы — Хёнджин всегда пытался заработать на своём хобби, ведь оплачиваться в этом мире может абсолютно всё, если придумать, как это монетизировать. И Хёнджин монетизировал.       Выйдя из душа, Хван успел забыть, что в квартире не один и, с трудом поймав полотенце у бёдер, тихо захныкал, сводя брови к переносице. Рыжеволосый юноша распластался на его постели, листая какой-то журнал и помахивая хвостом, открывая вид на аккуратные ягодицы. Хёнджин с трудом проглотил возникший ком в горле и молча подошёл к шкафу, стараясь одеться как можно быстрее. — Оставишь меня одного? — Перевернувшись на спину, хитролиций мягко мотнул хвостом по воздуху, улыбаясь краешками губ. — Хочу с тобой, может вне твоей халупы найду кого-то подходящего? — При одном условии, — Минхо заинтересованно махнул кончиком хвоста. — Тише воды, ниже травы. Чтобы я забыл на весь вечер о твоём существовании. — Замётано. — И… — Подскочивший на ноги юноша, замер. — оденься.

***

      Как и полагалось, Минхо был тише воды, ниже травы, хоть и всю дорогу до зала ныл и жаловался на ремень, давящий на его хвост, что Хёнджин вынудил его спрятать под одеждой.        Помещение, в которое Хёнджин его привёл, оказалось достаточно светлым и свежим, брюнет сразу же бросил большую спортивную сумку у зеркал и подключил телефон к музыкальному центру, начиная разминаться.       Мышцы мягко перекатывались под кожей, приковывая к себе взгляд пары хитрых глаз. Хёнджин двигался плавно, будто продолжая музыку своими движениями и становился её неотъемлемой частью. Весь разгорячённый, запыхавшийся, юноша оседает на пол, подпирая спиной стену и тянется за бутылкой воды, которую ему подаёт рыжеволосый.       Минхо садится рядом, долго устраиваясь так, чтобы на хвост ничего не давило, и как завороженный смотрит на Хвана, хитро улыбаясь. Юноша мужественно игнорирует его, жадно глотая воду и утирая низом футболки испарину на лбу.       Лис, не теряя времени зря, скользит подушечками пальцев по низу подтянутого живота, заставляя Хвана поперхнуться собственной слюной и рывком убрать от себя руку ёкая. — Что ты делаешь? — Шёпотом спрашивает брюнет, сильно сжимая хрупкое запястье парня и прижимая то к стене над головой рыжеволосого. Парень заелозил на месте, показывая кусочек своего пушистого хвоста. — Чистое любопытство, — выдыхает Хо, слабо дёргаясь. — Отпусти мою руку, пока у твоих учеников не возникло вопросов, — ухмыльнувшись, Минхо взглядом указал на вошедших подростков. Хёнджин резко отстранился, поднимаясь на ноги и натягивая приветливую улыбку.       Занятие Хёнджин начал очень бодро, не переставая улыбаться, пока лис с лёгким трепетом внутри наблюдал за точными движениями парня. Даже его мимика во время танца очаровывала, лишая Минхо возможности дышать полной грудью. Особенно сильно он замирал, стоило Хёнджину начать показывать связку на полу: Хван мягко скользил коленом вперёд и будто бы следом за ним медленно тянул таз, и Минхо не соврёт, если скажет, что хотел бы оказаться сейчас под ним.       Ёкай внезапно поднимается с пола и присоединяется к учащимся, стараясь поспевать за быстрым говором Хвана. И парень видит, что на задворках появился безбилетник, на что, по непонятным причинам, начинает злиться. Он ведь просил его сидеть тихо. У брюнета при каждом резком движении лиса перехватывало дыхание, было чувство, будто его хвост вот-вот выпадет из-под одежды.       Довольный собой, Минхо под конец занятия валится с ног, прижимаясь спиной к зеркалу, что тут же начинает запотевать под разгорячённым телом демона. — Я ведь просил тебя сидеть тихо, — шипит юноша, рывком поднимая лиса на ноги. — Если бы твой хвост выпал? — Сказал бы, что у каждого свои извращения, — улыбается уголком губ Хо, мягко отталкивая Хёнджина в грудь. — Я никого не приметил, пойдём обратно в твою нору.       Хёнджин согласно кивает, переодеваясь в раздевалке и сдавая ключи от зала администратору. Подцепив рыжеволосого под локоть, они покидают зал и не проходит даже десяти минут, как они пересекаются с другом Хёнджина. — Йоу, — улыбается юноша, чьи щёки даже визуально создавали ощущение мягкости. — Так ты и есть тот таинственный незнакомец, из-за которого меня разбудили так рано?       Минхо слегка скривился, нахмурившись, и отошёл за спину Хёнджина, что непонимающе оглядел лиса, медленно переводя взгляд на друга и неловко посмеялся, почёсывая затылок. — Ну типа, — кивает брюнет. — Такой стесняшка, — мычит Хан, делая шаг вперёд и подцепляя острый подбородок парня пальцем. Минхо громко шипит на рефлексе и ударяет Джисона по руке, оставляя пару глубоких царапин. — С характером. — Твоя рука… — Шепнул Хван, неуверенно протягивая ладонь к другу, на что тот резко её убирает и улыбается, говоря, мол, ничего страшного, не умер ведь. — Я лучше провожу его домой. Напиши мне потом. — Забились, — стерев выступившую кровь, Джисон слегка улыбнулся, про себя шепча все известные ему проклятия. Царапины вышли подозрительно глубокими и болезненными, что его крайне сильно смутило.        Насупившись, Хёнджин быстрым шагом шёл в сторону дома. Аура младшего так и разила злостью и раздражением, заставляя волосы на загривке лиса вздыбиться. Несмотря на напряжённую атмосферу, с лица ёкая не сходила довольная ухмылка, которую Хёнджин кожей чувствовал и раздражался ещё сильнее.        Даже будучи дома, они продолжали молчать. Минхо устроился в кресле, подминая под себя ноги и наконец-то высвобождая свой пушистый хвост, начиная его тут же вычёсывать когтями. Брюнет поставил перед лисом чашку горячего чая и молча прошёл в ванную. После каждого занятия его мышцы больше всего нуждались в горячем душе и расслабляющей его нервы, больше напоминающие оголённые провода.       Покинув свой небольшой уголок спокойствия, парень крепко цепляет полотенце на бёдрах и проходит на кухню, заваривая себе крепкий чай и ретируясь в спальню, где намеревался ещё добрых полчаса просто поваляться с одним полотенцем на бёдрах.        Удобно устроившись на постели, он чувствует, как та под чужим весом начинает прогибаться, даже иногда поскрипывая пружинами старого матраса. — Какого чёрта? — Возмущается Хван, даже не открывая глаз. Кто же ещё может потревожить его в этом доме. — Все твои друзья такие? — Интересуется Хо, широко мотая хвостом и создавая слабые ветряные потоки. Хёнджин кивает. — Мне он не понравился. Почему люди любят танцевать? — Потому что это отвлекает их от проблем, это позволяет жить моментом, — Хёнджин чувствует, как по телу пробегает стадо мурашек, а лёгкие прикосновения игривого хвоста опускаются непозволительно близко к полотенцу, удерживающемся на силе святого духа. Как никогда кстати, демонов должно ведь такое отпугивать? — Минхо, прекрати. — Почему? Твоё тело реагирует положительно, — фырчит тихо лис, продолжая еле ощутимо скользить хвостом по разгорячённой коже. — Зачем людям отвлекаться от проблем? Почему бы просто не решать их? — Это сложнее, чем кажется, — напряжённо выдыхает Хёнджин, прилагая все свои силы, чтобы игнорировать прикосновения лиса. — Что ты такое? — Мм? Я? — С каплей наигранного удивления спрашивает лис, приподнимаясь. — Я — кицунэ, мудрое, могущественное, обладающее магической силой существо, живущее намного дольше человека. Мы можем появляться в чужих снах и творить сложные, почти неотличимые от реальности, иллюзии. Некоторые старейшие лисы повествуют о том, что мы способны искривлять пространство, сводить людей с ума и принимать нечеловеческие или фантастические формы, как например высокие деревья, неописуемой красоты, или луна в небе, что не похожа на обычную. Но этого никто не умеет на самом деле, так что полная лажа. — Довольно улыбается лис, расслабленно поглядывая из-под ресниц на младшего, подмечая, какие же у него мягкие и изящные черты лица, за которые любой ёкай был бы готов вспороть кому-нибудь горло, а Минхо может позволить себе сейчас просто разглядывать его без зазрения совести. Которой и нет. — Но многие умалчивают о том, что мы живём по своим уставам. Например — мы обязаны выполнять данные нашему человеку обещания. — Хёнджин заинтересованно принимает сидячее положение, смотря в тёмные глаза парня. — Давай проверим? — Улыбается краешком губ Хван. — Обещай, что как только наберёшься сил — ты провалишь. — Минхо поджимает губы, что слепо не замечает Хёнджин. — Обещаю, — кивает рыжеволосый, опуская голову. — Я выдохся и хочу спать. Спокойной ночи. — Ага, вали уже, хвостатый. — отмахивается Хван, провожая взглядом откровенно поникшего парня. — Блять, грубо наверное вышло. С другой стороны, кто он мне такой, чтобы я переживал о его чувствах? Свалился мне на голову нахлебник.       Хёнджин вздыхает, натягивая домашнюю одежду и заваливаясь в постель, накрывая глаза ладонью. То, как парень смотрел на него во время занятий — он не мог не обратить на это внимание. Как он смотрел на него сейчас из-под своих незаконно длинных ресниц, как легонько щекотал очертания кубиков на его животе, будто бы ненароком задевая чувствительную грудь. Хёнджину было так тяжело признать, что он млел рядом с Минхо, поражаясь его нечеловеческой красоте.       Как же хотелось во всём обвинить происхождение лиса, обвинить во всём его демоническую натуру, только как убедить себя, что Минхо бы не привлёк его будучи обычным человеком? Об этом хочется подумать в менее нервный для человека с тонкой душевной организацией день.

***

      Утро выдаётся намного легче, как минимум потому, что сегодня мигрень миновала голову брюнета и последовала своим путём великого самурая восвояси. Хёнджин мысленно поблагодарил вселенную за такой дивный подарок и пошёл на кухню, коротко цепляя взглядом Минхо, свернувшегося клубочком и накрывающего самого себя хвостом. Хван цокает еле слышно и парня накрывает пледом, который изначально для него в принципе доставал.       Приготовив на двоих завтрак, Хёнджин быстро собирает спортивную сумку в зал и, оставив небольшую записку на столе, покидает дом, надеясь, что вселенная ещё раз пошлёт ему крутой подарок и Минхо не разнесёт ему квартиру.       Разлепить глаза у рыжеволосого получается только к обеду. Ему стало неожиданно жарко и, скинув с себя плед, он озадаченно оглядывается, решаясь приоткрыть только один глаз, жмуря второй. Дома было подозрительно тихо и даже чувствительный слух ёкая не улавливал чужого дыхания. Он дома один.       Он даже не мог объяснить, насколько приятно было увидеть готовый завтрак и коряво выведенную записку. — Ну да, не может ведь всё быть в тебе идеальным, хотя бы в почерке обделила жизнь, — усмехается тот, записку пряча в карман домашних штанов. Больно она в душу запала.       Предоставленный сам себе, лис понятия не имел, чем может себя занять, пока не наткнулся на ноутбук младшего. Первое, куда он полез — это браузер, намереваясь в подробностях изучить чем сейчас живут люди, как они выражают себя и свои чувства, ведь непонимание отдаляло его от людей и усложняло поиск будущей жертвы. К его огромному сожалению, жертва должна быть добровольной и лишь поэтому Минхо никак не мог набраться энергии первого встречного.       Интернет пестрил статьями, которые Минхо впитывал в себя словно губка и не мог сдержать неловкой улыбки, поражаясь простоте и одновременно сложности человеческого общества. У лисов всё было куда проще: они между собой общались исключительно в определённые дни и надеялись на нескорую встречу в будущем. — И как у вас тут выражают благодарность? — Медленно вводя запрос, из-за постоянно мешающих ногтей, Минхо с особым удовольствием читал статью за статьёй и какие-то списки, что подростки называли модным словом «тред». — Ох, как интересно!        Старший захлопывает ноутбук, ретируясь на кухню и открывая пустующий холодильник. Оглядев тот на содержание хоть каких-то продуктов, быстро прикидывает, что из них можно сготовить. Повар из Минхо отвратительный, но какие-то свои секретики, полученные за последние три сотни лет, он планировал обязательно применить, не исключая применение своих способностей.       К несчастью, кулинарные хроники закончились ещё до конца дня, когда Минхо со всей силы рубанул ножом по пальцу: пытаясь нарезать овощи для риса. В абсолютной панике, первое, что он сделал — схватился за полотенце, закрывая кровоточащий палец, даже не задумываясь о поиске аптечки. Что вообще такое — эта ваша аптечка? На нём всё как на собаке заживает, когда энергии на восстановление хватает. Какая ирония.       Свалившись без сил на диван, Минхо даже не замечает, как моментально засыпает, проваливаясь в глубокий сон. Так и не обработав порез, он крепко прижимает руку в полотенце к своей груди и прижимает к ней хвост.       Он так и не слышит тихого щелчка двери, тяжелых вздохов младшего и как тот смеётся себе под нос, замечая подготовленный на половину для него ужин. Попытка явно была засчитана.        Брюнет проходит в гостиную, замечая сладко сопящего лиса, крепко прижавшего к груди полотенце, и улыбается уголками губ, пока никто не видит. Парень выглядит таким беззащитным, домашним, будто бы и не являлся каким-то демоном-лисом из детских сказок. Младший аккуратно вытягивает из рук парня полотенце и встревоженно сводит брови, замечая бурые пятна на ткани. Он аккуратно вытягивает чужую руку, стараясь не разбудить парня, и оглядывает. Глубокий порез красовался на аккуратных, не особо длинных пальцах, что без этих длиннющих когтей казались бы вовсе детскими.        Уложив расслабленное тело на свою постель, Хёнджин аккуратно уложил порезанную ладонь на полотенце, выуживая из аптечки обеззараживающее средство и миниатюрные цветастые пластыри. Минхо даже бровью не повёл ни разу во время всех этих махинаций, что немного младшего насторожило, заставив проверить, дышит ли тот вообще. — Отдыхай, — оставив на запястье лиса лёгкий поцелуй, брюнет вернулся на кухню, наспех убираясь и заваливаясь спать на диван. Наконец-то и он смог прочувствовать всё неудобство старой мебели и тысячу раз пожалел, что заставил парня здесь спать. Оттого и утро его встретило резкой болью в спине, отдающей в голову, и плохим настроением. Стоило ли таких жертв его геройство? Он уверен, что да, в карму ведь зачтётся.       С громким шорохом протоптавшись до кухни, придерживая свою тушу стенкой, а спину рукой, замечает на столе записку, собранную в треугольничек и божественно красивым, почти каллиграфическим почерком, выведенное «убежал на охоту, не скучай».       Скучать ему не придётся, ведь время на месте не стояло, а постоянная работа в клинике ждать не станет. Получать нагоняи от Чана он уже устал, да и стыдно это было, работая с ним уже второй год. Поджав губы, Хёнджин делает глубокий вдох, медленно выдыхая и отправляется собираться. Отчего-то сердце за рыжеволосого неприятно заныло, как будто происходило с ним что-то, чего Хёнджин не знал и упорно отказывался замечать, но что именно — понять он не мог. Уже второй день они видел Минхо только спящим и на редкость молчаливым. Это удручало. Беспокоило его, на самом деле, очень чуткое сердце.       Нагоняй, кстати, он всё-таки получает, только не за опоздание, а за мятый халат. Бан Кристофер Чан больше всего в своей жизни ненавидел мятые халаты, и оправдание Хёнджина, что он сам сейчас как мятый халат — не прокатило. Они вместе работали в ветеринарной клинике из-за своей большой любви к животным: Чан обожал собак, а Хёнджин вечно забирал себе котов и экзотических ребят, используя возможность изучить их поближе. — Хён, а ты знаешь что-нибудь о ки…как их там? — Из головы будто бы удалили это слово, оставив на его месте абсолютный вакуум. — Кицунэ? Знаю, это же лисы, а лисы — это собаки, — довольно улыбается австралиец, заполняя какие-то бумажки. Работы сегодня не было от слова совсем. — Ты знал, что кицунэ на всю их долгую жизнь даётся одна сфера, содержащая всю их жизненную энергию и если лис допустит её конец, то он умрёт? Не знаю, правда ли это, но это звучит так грустно. Прожить тысячу лет и из-за какой-то сферки умереть. — Сферки, да… — Кивает сам себе юноша, поджимая губы. Его рука так и замирает над полем для подписи, ведь до его глупой головы наконец-то начинает доходить, что же именно так тяготило его сердце все эти дни.       Ещё когда Минхо впервые показал ему ту фиолетовую сферу, он обратил внимание на то, какой тусклой та ему показалась. Слова Минхо о том, что получить энергию без согласия импровизированного донора он не может — взволновали его ещё больше. Душа просто умоляла его сейчас же подорваться с кресла и рвануть домой, убедиться, что старший в порядке, вероятно, лежит в облике ярко-рыжей лисы и фырчит себе во сне.        Только Чан быстро реагирует на попытку Хёнджина уйти, пресекая её на корню. Блондин всучил ему огромную стопку документов, требующих заполнения, и замотивировал тем, что отпустит пораньше, если парень расправится с ней до конца рабочего дня. Хван заскулил несдержанно, но, под строгим взглядом старшего, принялся расправляться с всей этой бумажной волокитой.       И к удивлению Кристофера, брюнет действительно закончил раньше. Чан, как бы он ни хотел на самом деле задержать Хёнджина на работе, чисто из собственной вредности, дал ему слово и вынужден был всё же отпустить горе-работника на волю. Его взволнованный и нервный вид заставили даже самого австралийца не на шутку оживиться и запереживать, не имея на то объективных причин.       Хёнджин не помнит, как покинул здание, бежал в сторону дома, расталкивая прохожих и буквально глотая капли дождя. Мышцы в ногах были готовы в любой момент отказать ему, с каждым шагом наливаясь свинцом и замедляя его. Только Хёнджин проявлял такое упорство, что в считанные минуты оказался на пороге собственной квартиры, широко распахивая дверь и в мокрой обуви пробегая внутрь.       Минхо оказался на полу гостиной, без сознания и, казалось, еле дышащим. Игнорируя всю мышечную боль, Хван поднимает лёгкое как пёрышко тело, относя в спальню и накрывая поверх одеяла пледом. Опустившись на колени перед кроватью, Хёнджин взволнованно нащупывает слабый, кое-как пробивающийся пульс и поджал губы, не понимая, что ему делать.       Сверху раздаётся тихий, еле слышный смешок, заставивший брюнета вздрогнуть и поднять взгляд на пару почти потухших глаз. Минхо улыбался в своей привычной манере, хоть и цвет его лица становился с каждой минутой всё белее, будто та самая сфера отдавала Минхо свои последние секунды. Хёнджин чувствовал, как его пальцы начинают дрожать, ведь старшему такого исхода он точно не желал. — Почему ты, блять, не сказал мне? — Дрожащим от страха голосом, пролепетал Хван, сжимая руку лиса в своей. — Что я должен был тебе сказать? Что я не смог справился? — Парень чуть приподнимается, обхватывая аккуратное лицо брюнета руками и улыбаясь. — Хёнджин, я не справился.       Именно эта секунда, этот виноватый, увядающий взгляд, послужил для Хёнджина толчком. Потянувшись вверх, младший прикоснулся своими губами к губам напротив, холодным, но таким мягким, как будто бы родным. Он подаётся вперёд, чувствуя, как губы Минхо становятся теплее, а пальцы всё увереннее зарываются в его мягкие волосы. Поцелуй становится более влажным, громким и желанным. Это заставляет Хёнджина отстраниться и взглянуть на старшего, чьи щёки приобрели пунцовый оттенок, а губы припухли и блестели на свету. — Как… — Поцелуй тоже своего рода согласие, не находишь? — Довольно хихикает старший, облизывая свои губы. — Ну вот, ты оттянул мою смерть, что собираешься делать? — То есть я всё это время мог тебе помочь и ты, паскуда, молчал? — Играя желваками, почти рычит младший. Лис хитро щурится, убирая улыбку с лица. — И что бы ты сделал? — Взгляд исподлобья действовал на брюнета обезоруживающе. Медленно выдохнув, он перешёл на более мягкий тон. — Я хотя бы попытался тебе помочь, Минхо. — Я прямо сейчас нуждаюсь в твоей помощи, — почти мурлыкнул рыжеволосый, проскальзывая своим хвостом под худи парня, очерчивая и так знакомые ему рельефы, уже более ощутимо, направляя короткие разряды тока прямо в низ живота, щекоча его и так напряжённые нервы. — Поделишься немного своей энергией, Джини?       Не сдержав неловкой полуулыбки, Хёнджин осторожно нависает над парнем, подминая его под себя и разглядывая блики в его глазах, больше напоминающие звёзды. В этот раз поцелуй выходит более требовательным и мокрым, пока Хван уверенно скользит подушечками пальцев под футболкой парня, подцепляя и стягивая ту через голову. Дыхание старшего сбивается моментально, становится рваным и частым, стоит Хёнджину припасть своими до невозможности мягкими губами к его груди, легко затронуть влажным языком бусины затвердевших сосков, как с вечно улыбающихся губ срывается громкий стон.       Неожиданно для Хвана, лис выгибается с несвойственной людям грацией, вплотную прижимаясь к груди младшего, на что брюнет прикусывает чувствительный сосок, тут же зализывая место укуса и, хитро улыбнувшись, на манер самого лиса, скользнул под одеяла, выстраивая дорожку мокрых поцелуев до низа живота. За Минхо всё говорил его возбуждённо мотающийся из стороны в сторону хвост, закручивающийся вокруг бедра Хвана. Целенаправленно или нет, но лис давил своим бедром Хёнджину на пах, срывая с его губ редкие вздохи и активно подталкивая к краю. — Если ты продолжишь это делать, можешь забыть о прелюдиях, — строго рычит юноша, пальцами крепко сжимая худые бёдра и резким движением разводя их в стороны. Сверху послышался тихий ох, словно бальзам на душу разливаясь внутри. — Хороший мальчик.       Минхо вздрагивает, с трудом сдерживая тихий полустон и послушно сгибает ноги в коленях, позволяя Хёнджину устроиться между и стянуть с него домашние шорты, высвобождая возбуждённый орган и ещё более активно двигающийся хвост. Широко лизнув аккуратный, налитый кровью член, брюнет почувствовал в своих волосах крепкую хватку чужих пальчиков и довольно замычал. Обхватив губами головку, Хван неторопливо обволакивал Минхо ствол теплом собственного рта и слушал, словно музыку, приглушённые стоны старшего. — Х-хёнджин, это не так работает, — скулит рыжеволосый, подрагивая от каждого движения чужого языка, что так старательно вторил сплетению вен на его члене. — Плевать, — мычит младший, поднимаясь выше и выдыхая парню прямо в губы, пока оба смотрели друг другу в глаза, оттягивая момент, будто бы решая между собой, кто поведёт в поцелуе в этот раз.        Минхо сдаётся первым, хватая младшего за затылок и притягивая к себе, целуя сразу глубоко, проскальзывая языком между воздушных губ Хвана. Лис мягко скользнул хвостом под худи юноши, стягивая её и заставляя того наконец избавиться от одежды. — Мне не нужны эти ваши человеческие приготовления, — шепчет Хо, громко охая, когда Хван усмехается, переворачивая ли на живот и вытягивая из тумбочки небольшой тюбик смазки.       Быстро растерев её между пальцев, Хёнджин принялся покрывать спину ёкая поцелуями, пока подушечками пальцев осторожно скользил вокруг напряжённого кольца мышц, выдающего Минхо с потрохами. С особой осторожностью брюнет проталкивается в разгорячённое нутро, медленно растягивая тугие стенки и чутко реагируя на любые звуки снизу. — И ты хотел, чтобы я растягивал тебя? — Минхо кожей чувствует его самодовольную ухмылку и тихо хнычет, уткнувшись в подушку. — Твоя гордость тебя погубит. — Заткнись и трахни меня, — шипит Лис, скользя хвостом по лицу младшего, дразнясь.       Хёнджину повторять дальше было не нужно. Достаточно его растянув, он мягко скользнул ладонями по упругим ягодицам, хлопая по молочной коже и довольно хихикая, напоминая этим самого Минхо. Становилось уже не по себе от того, как много он успел перенять у этого парня привычек.       Минхо нетерпеливо заёрзал, болтая хвостом и задницей одновременно, нетерпеливо ожидая, когда же Хёнджин наконец-то соизволит нарушить его личное пространство. — Простите за вторжение, — мелодично тянет брюнет, игнорируя ворчание откуда-то снизу и одним толчком проникая сразу наполовину. Звёзды перед глазами стали приятным бонусом к тугим, крепко сжимающим изнутри стенкам.       Минхо оказался наредкость нетерпеливым, не давая привыкнуть ни себе, ни Хвану, начиная подмахивать бёдрами, имитируя неглубокие толчки. Губы брюнета тронула самодовольная ухмылка и, крепко ухватив рыжеволосого за бёдра, Хёнджин сделал первый глубокий толчок, медленно выходя и так же резко толкаясь обратно. Лис старательно заглушал свои стоны подушкой, кусая её и старательно прогибаясь в пояснице, пытаясь держать свой хвост при себе, что так и норовил оплести тонкую талию Хвана, стараясь прижать парня к себе ближе, не позволяя ему сохранять между ними хоть какую-то дистанцию.       Они оба соврут, если скажут, что им не нравится находиться настолько близко друг к другу. Минхо ощущал тепло, исходящее от парня, чувствовал нежность в каждом его прикосновении и поражался тому, насколько этот парень был к нему терпелив, поверив даже в идиотские россказни про демонов-лисиц и позволил ему остаться, игнорируя сумбурность ситуации.       Хёнджин же чувствовал себя нужным. Чувствовал себя полезным, отдавая что-то и не требуя ничего взамен. Ему очень жаль, что он догадался помочь Михно самостоятельно только сейчас, только это чувство было таким незначительным, в сравнении с тем необыкновенным чувством, что он испытывал рядом с Минхо, выстанывающем его имя; пытающимся приготовить для него ужин или с блеском в глазах наблюдая как он танцует. Хёнджин чувствовал себя на редкость живым. — Слабо сильнее? — Смотря на младшего из-за плеча, ухмыляется Хо, приподнимаясь на руках.       Вызов принят. Подхватив старшего за талию, Хван крепко прижал его спину к своей груди, заставляя найти опору в ногах. Пушистый хвост игриво обхватывает Хёнджина поперёк спины, слегка щекоча кожу мехом и вызывая у обоих неловкую улыбку. Схватив Минхо покрепче, младший резко двинул бёдрами, заполняя податливое тело изнутри и скользя губами по крепкой шее, оставляя небольшие собственнические отметины, которые сразу же начинал зацеловывать.       Ритм толчков с каждым разом становился всё чаще и глубже, срывая с губ старшего несдержанные стоны, изредка заглушаемые короткими поцелуями, ощущающимися буквально каждой клеточкой тела. В уголках глаз ёкая собралась влага, от осознания быстротечности момента. Сейчас они рядом, но как только всё закончится — он обещал уйти.        Рука младшего крепко обхватила член парня, вторя ею частым толчкам и большим пальцем собирая выступающую смазку, растирая ту по всему стволу и доводя Минхо до исступления. Не сдержавшись, ярковолосый кончает младшему прямо в ладонь, что продолжает разносить семя, пачкая их обоих ещё сильнее. Резко сжав Хёнджина в себе, он начал двигаться реже, мягче, кончая так и не покинув нутро старшего. Какое-то время он ещё продолжал медленно двигаться, проталкивая вязкую жидкость глубже, отчего тело старшего зашлось крупной дрожью. — После такого, ты мой зад должен вылизать, Хёнджин, — пробубнил Хо, без сил сваливаясь на постель. — Обязательно, только приподнимись, — не сдерживая смешка, отвечает младший, скользя подушечками пальцев по позвонкам парня. — Посмотрим?       Минхо поджимает губы и кивает, очерчивая в воздухе сферу, показывает любопытному младшему горящий фиолетовым пламенем шар. Хёнджин расслабленно выдыхает и улыбается краешками губ. Он тянется к старшему за поцелуем, но тот выставляет перед ним ладонь и слегка мотает головой, намекая, что делать этого не стоит. Виновато взглянув на лиса, Хван тихо пробубнил «доброй ночи» и устроился на противоположной стороне постели, зарывшись с головой в одеяло. И даже мерзкое ощущение липкости и грязи — не раздражало так сильно, как чувство отвергнутости.       Воспользовавшись моментом, Минхо использовал часть своей энергии, чтобы заставить Хёнджина быстро заснуть. Приняв быстрый душ, лис оглядел квартиру, в которой провёл не так много времени, но почувствовал то самое, что люди называют уютом. Он всей душой ненавидел этот неудобный диван, от которого спина болела так сильно, что хотелось выть. Как же его раздражал этот вечно пустой холодильник, в котором повесившаяся мышь — уже повод для праздничного ужина. Но как же он обожал запах дома, ненавязчивого одеколона младшего и терпкий аромат сандаловых свечек, что Хёнджин иногда зажигал у себя в спальне.       Еле слышно закрыв за собой дверь, Минхо закрыл так же дверь, ведущую в эту маленькую, сиюминутную сказку. Он обещал оставить Хёнджина, как только сможет снова встать на четыре лапы, и сейчас, тихо топая подушечками своих лисьих лапок по тротуару, надеясь как можно скорее оказаться в своём лесопарке и отпустить младшего из своих мыслей как можно быстрее, хоть и казалось это теперь чем-то невозможным.        Более высокого ранга лисы не раз рассказывали, что на пути каждого ёкая однажды возникает человек, который сохраняет в их сердце тепло, становится их вечным воспоминанием и причиной грусти. Минхо верить этим сказкам никогда не хотел, до этого момента. Он не был готов вступать в ряды лисиц, пребывающих в вечной депрессии, но негласно оказался именно там, где желал быть меньше всего. На всю его ближайшую жизнь — Хёнджин становится его Солнцем, его звёздами и его Луной. Самым большим недостатком людей оказалась их недолговечность.