Полосатый свитер

Длинные пряди накручиваются на пальцы, затем снова распускаются. Ремингтон перебирает волосы Эмерсона, пока тот лениво протягивает ленту соц сетей. — Я Себу обещал сказать. — голос тихий. Конечно, двенадцать ночи, спать хочется. — О чём? — О нас, — проскользнула улыбка. Удобно пользоваться положением, что Лейт не увидит смущёния: он сидит на кровати, приложив спину к подушке, а вот Барретт прилёг около, складывая голову где-то в районе плечей Реми, поэтому единственное, что парень сможет разглядеть — только макушку Эмерсона. — Когда успел пообещать? — Угадай, мы же с ним та‐ак много раз виделись. — Да я понял, вы успели про нас поговорить, когда я к Ларисе отошел? — Я бы сказал, не отошёл, а упрыгал. Ремингтон рассмеялся, — Ну рассказывай! Интересна его реакция! Открылся чат с Себастианом. — «Привет.» — Думаешь, он не спит ещё? В голову прилетели воспоминания, как в пьяном угаре Данциг верещал под окном спящего Эмерсона, на улице стояло раннее‐раннее утро, — Нет, точно не спит. — И правда, смотри, ответил. «Привет! Как дела?» — «Дела замечательно.» — не верится, что это пишет Эмерсон. У нашего страдальческого художника дела замечательно! «О, я рад!» — «А мы с Ремингтоном встречаемся.» — зачем томить? Над ухом послышалось хитрое «хихихи». — Что смеёшься? — Прикинь, как он ахуел, аж писать перестал, но просмотрел! — Да, действительно. Лента соцсетей уже успела обновиться несколько раз, перед тем, как высветилось уведомление о новом сообщении. «ЕБАТЬ. А что так быстро? В смысле? Эмерсон! Я поздравляю тебя!» — Действительно, а что так быстро? — вспых Ремингтон, — Почему бы ещё год не подождать? — «Принял твои поздравления, спасибо.» «Может, в честь великого воссоединения встретимся?» Эмерсон обернулся, кинул вопросительный взгляд, Лейт его перенял, затем пожал плечами и одобрительно кивнул, — А почему бы и нет? — «Давай. Только без бара. У меня дома. Квартира большая, места всем хватит.» «Уже весь в предвкушении! Я же зову Ларису?» — Конечно! — кинул Рем, словно вживую с Себом общается. — «Да, зови.» «А вы сейчас вместе?)» — кажется, эта ухмылка даже сквозь телефон видна — однозначно Данциг сейчас сидит и лыблется. — «Да.» «Понял, больше не мешаю! Завтра в шесть вечера у тебя!» Эмерсон откинул телефон, — Дебил какой, — да, его ещё всё невероятно сильно смущает. И эта подозрительная улыбка Ремингтона за спиной тоже выводит. — Ну что тебе надо‐о? — протянулось с некой усталостью, пока парень разворачивался к Лейту. Глаза напротив заискрились. О нет, вы напоролись на гипертактильного Ремингтона, который и минуты без объятий продержаться не мог, с момента, как начались отношения. Конечно, Барретту совершенно не сложно в очередной раз становиться окружённым чужими руками. Были бы это руки незнакомца, художник истерику устроил бы, но сейчас его охватили в совсем других, теплых, приятных, уже родных объятиях, поэтому ничем, кроме уставшей взаимности, он не ответил. — Рем, я спать хочу. — Ладно! — прикосновения тут же прекратились Вы же не думали, что Реми правда перестал пытаться обнять Эмерсона? Как только голова Барретта коснулась подушки, на его талию легла рука, Лейт двинулся ближе, но не расслабился. Ожидающий взгляд направился на совсем уставшие глаза. Сил хоть что-то делать уже нет. Барретт просто поцеловал парня в лоб и опустил веки, — Спи уже. Завтра доставать будешь. — Я запомнил! — голос сделался тише, вот теперь правда успокоился. Глаза закрылись, конечно, сон последует нескоро, в отличие от Эмса, который уже уснул. Но, обнимая его, куда приятнее ждать замолкания мыслей.

***

Около уха прилетел глухой хлопок, — Вставай, сонное королевство! Почти час дня! Возникает чувство, будто Ремингтон не спит ровным счётом ни‐ког‐да. Перед сном он болтает, после сна он болтает, а что происходит во сне — непонятно, но нет ощущения, будто хоть на секунду его мозг освобождается, брови приходят в спокойствие, а глаза не пестрят идеями. — Заче‐ем? — уже уставшим хрипом. — Ты собираешься спать больше десяти часов? — Лейт остановился посередине комнаты, поставил руки в боки. — Бля, всего-то десять часов, — тело лениво растянулось на освобождённой кровати, — Не хочу… Снова на лицо прилетела подушка, в этот раз Рем не промазал, — Вставай! Эмерсон нахмурился, приподнял веки и оттолкнул всё, что приземлялось около его головы, — Зачем я открыл вчера тебе дверь… Послышался гордый смешок. — Да ты бы и дня не продержался без меня! — Продержался бы всю жизнь. — Хе‐хе, даже за час хныкать начнёшь без любимого Реми! — Пиздишь, как дышишь. — Готов научиться жить без воздуха! — опять прилетела подушка, да где он их находит, — Всё, Я пошёл, встава‐ай! — Куда пошёл? — Эмерсон Барретт, вас вызывает земля, как слышно? У меня работа! — А…

***

Музыка в наушниках смешалась с мыслями. Всё превратилось в непонятную кучу, которая лишь пульсирующими потоками энергии заставляла мозг вариться, по ощущениям. Ремингтон правда пытается справиться с фазой маниакальности, но они случаются настолько редко, что нет точного понимания хотя бы примерных действий. Ощущение, словно лишняя жизнь добавляется. Словно на неизвестное количество часов становишься непобедимым. Рабочий день завершён. Звуки улицы слишком резки. Цвета бросаются в глаза, отвлекают и мешают сконцентрироваться на дороге. Раздражают до отвращения. Удивительно, как вовремя все вокруг начали специально бесить Ремингтона. Конечно, это же не у тебя кукушка едет, а другие просто не с той ноги встали. Лейт почти в состоянии оценивать адекватность своих мыслей, по крайней мере, этого хватает, дабы понять, что поехать в другой конец города и шляться там до вечера — немного плохое развлечение. С каждой отвергнутой идеей, внутри умирает какая-то вредная херня. Но лучше от этого не становится. — Алло, Эмс? Я подхожу уже, купить что-то в магазине? Точный ответ не последовал, а жаль. Эмерсон сказал покупать всё, что надо. Как бы всю недавнюю зарплату не пробить на Нутелле.

***

— Я дома! — Ебать! Ты затарился на год, Ремингтон… Три пакета с абсолютно разным наполнением заставили Барретта в ужас прийти. — Да, наверное! Я правда пытался мыслить логически, хотя получалось хуёво. — парень скоро снял уличную обувь, проскользил по полу, поставил покупки на стол. Не останавливаясь, неуклюже побежал мыть руки, затем красить глаза, опять мыть руки и на попытке снова достать косметичку, Эмерсон похлопал в ладоши, чтобы хоть как-то привлечь внимание. Видимо, он уже пытался это сделать. — Ты тут? Ремингтон, что происходит? — за два с небольшим месяца уже стала понятна причина происходящего, вопрос был задан, дабы опять же вернуть внимание. — А? Не знаю, мне нужно убраться ещё, Лариса с Себом скоро будут! — снова повернулся к зеркалу. — Так! — Эмерсон с непривычной для себя энергичностью подошел к Ремингтону и взялся за его плечи, — Послушай, в квартире порядок. Тебе не нужно убираться. — Тогда я… Барретт выставил палец, запрещая перебивать себя, — Ты сейчас принимаешь таблетку и перестаёшь игнорировать здравую мысль, что до добра это не доведет. — Я в порядке, ну Эми‐и, — руки опустились, а взгляд стал таким по‐актерски расстроенным, что Эмерсон уже было напугался, но, зная Ремингтона, продолжил: — Не эмкай! Будет время почудить, но не сейчас. Хочешь, поможешь мне с разбором всей той еды, которую ты накупил? Взгляд напротив уставился куда-то в другое место, всё сказанное пролетело мимо ушей. Сердце на секунду волнительно кольнуло, но более хорошего варианта снова привлечь внимание Эмерсон не нашел, поэтому поцеловал Ремингтона. Только гляньте! На поцелуй он моментально ответил! Да так ответил, прямо отлипать не захотел. — Ещё раз скажу. Иди, прими таблетку и разбери со мной продукты. Лейт покосил взгляд, нехотя кивнул головой, увильнул в другую комнату. Что не сделает, ради срыва крыши над головой и потери здравомыслия. Эмерсону незнаком совсем пизданутый Ремингтон, творящий полную ахинею, но, признать честно, увидеть версию того самого мальчишки, который устроил погром на своём выпускном и попал в ментовку, очень хочется. Понятно, что это желание не является нормальным, но, блять, как же интересно.

***

Со временем, мы забываем о прекрасных эмоциях, которые переживаем в детстве. Тех самых, когда, отдаваясь лишь счастью и безудержному веселью, мы прыгаем по комнате, напевая несложную мелодию, услышанную где-то. Не факт, что такое было у всех, но суть вы уловили. Учитывая возраст ребят, нельзя сказать, что они превратились в детей, но прямо сейчас. готовы посоревноваться в конкурсе «кому лучше всех?». Первое место займет и Лариса, и Себастиан, даже Ремингтон и Эмерсон будут достойны почетных грамот за то, что смогли как следует забыться и просто развлекаться. Квартира залита смехом, негромкой музыкой, обсуждением незаурядных тем, да и банально милой атмосферой. За окнами царит глухая тьма, лишь летящий снег изредка поблескивает. Было слишком поздно предпринимать хоть что-то, когда Эмс заметил уже неполную бутылку пива в руках у Ремингтона, поэтому парень ещё сильнее убедил себя не пить сегодня. Проследить нужно за этим неугомонным чудовищем, которое громче всех разговаривает, травя невероятно глупые шутки, которые каким-то образом неплохо заходят в немного опьянённые разумы. Опережая все упрёки, Ремингтон будто процитировал наиглупейшую фразу, не выдавая её за свою: «Пить надо, когда можно, а мне сейчас можно всё!» Эмерсон закатил глаза и недовольно цокнул. Ладно это бы говорил человек, не принимающий никаких таблеточек, но цитировавший даже и близко около таких не стоит. Нужно, нужно следить. Совершенно не хочется портить атмосферу, да никак иначе. Барретт слабо дёрнул плечо Лейта, — Рем, не пей больше бутылки. Тебя и так с неё унесёт… Ответный уверенный кивок, — Да я знаю. Я не собираюсь больше, не беспокойся! Не получилось зацикливаться на проблеме — Лариса и Себастиан стали причиной, что хорошо. Однозначно понятно, кто же пьянее всех. Очень милая парочка подрасслабленных и невероятно весёлых людей, которые пытаются переспорить Ремингтона на какую-то не особо ясную тему. А забавнее всего наблюдать за этим со стороны. Трезвой, здравомыслящей стороны Эмерсона. Он никогда не выражался в яркой разговорчивости, но слушатель из него хоть куда! Рем иногда замолкал и поворачивался к Барретту, спрашивая, устраивает ли его все. Получав удовлетворённые кивки, снова возвращался к активному обсуждению. Не обошлось без игр. У вас есть несколько секунд на размышления, что же первым пришло в голову ко всем, когда Себастиан предложил поиграть. «Правда или действие», а как иначе? Особенно кокетливое настроение Ларисы замечалось в её приподнятом подбородке и элегантной игрой кистей, а‐ля леди. Что уж говорить о ухмылке, уже напоминающей злорадство. — Эми, что притих? Правда или действие! — пропела девушка. Это было ожидаемо, — Правда. У собеседницы появилось легкое огорчение, которое молниеносно сменилось на ту же ухмылку. — Когда ты понял, что тебе нравится Ремингтон, не как друг? — подруга хихикнула и перевела взгляд на Себастиана, он вздохнул с некой тяжестью, типа: «Ну и нахер тебе это надо?». Был бы Эмс в другой обстановке, смутился бы в секунду, но сейчас его лишь окутали мурашки от воспоминаний. — Честно говоря… Не знаю, но, — парень застенчиво прикрыл рот рукой, посмотрел на Ремингтона, — Когда мы с тобой сидели в коридоре, типа я свет не хотел видеть, я просто прятал… Лицо покрасневшее. Лариса умилённо взвыла, затрясла руками, как бы показала, что хочет продолжения и объяснения. — С‐серьёзно? Разве тебя не тошнило просто? — подключился Ремингтон. Такое внимание к своей персоне ещё сильнее засмущало. А эти заинтересованные взгляды заставили усомниться в адекватности истории, — Нет… Я просто соврал немножко, чтобы ты не спалил ничего. Тут же на Барретта налетели с объятиями. Ремингтон, конечно. Это в конец выбило. Очень необычно показывать на других людях свои отношения. Необычно, но прикольно. Радует, что и Лариса, и Себастиан лишь растроганно улыбнулись. — Себ, правда или действие? Парень храбро поднял подбородок, — Действие! — Поведай всем ту самую историю про наш с тобой поход на выставку! — Этими словами Эмерсон однозначно отыгрался. Та самая история — великое путешествие в мир до смеха глупейших провальных идей пьяного Данцига. Друг прищурил глаза, — Ах ты сука…

***

В один прекрасный летний день, Себастиан, как гуру стиля и элегантных смокингов, решил подыграть своему образу: позвать Эмерсона на выставку, дабы преисполниться в понимании художественных искусств. Двое джентльменов провожали время за рассмотром творчества. Данциг выслушивал краткие, но очень интересные рассказы Эмерсона о той или иной картине. Всё скатилось от высокой культуры ровно тогда, когда персонал начал предлагать алкогольные напитки. — Нет, Себ, я тебе не позволю набухаться здесь! Уговоры пролетели мимо ушей, и вот в мозг Данцига уже закрадываются мыслишки спиздить что-то. С выставки, блять. Четыре бокала качественного игристого вина, крепкой выдержки, привели думы в действия. — Себастиан, ты бухой, как чёрт! Отлипни от картины или я тебе в ебало пропишу. — Да я трезв! — взмахнул рукой, по инерции его повело назад, ноги запутались, тело элегантно рухнуло, зацепив таким же элегантным пиджаком одну из картин недалёкой современности.

***

— Ну короче… Отвесил я тогда несколько своих зарплат за раз, — Данциг не торопился отлеплять руки с лица, а Барретт прямо ликовал. Зазвенел хохот Ларисы, она постучала своего молодого человека по плечу и уткнулась в него, дабы незаметно стереть подступившие слёзы смеха. С каждым заданием ребята всё больше и больше узнавали друг о друге. Оказывается, Себ и Ремингтон очень похожи несуразностью поведения. Кажется, невербально они уже затеяли что-то ебанутое, о чём и Ларисе, и Эмерсону знать не обязательно. Игра, на удивление, обошлась без поцелуев. Эмерсон счастлив, а Ремингтона такое не устроило. Хотелось похвастаться! Бутылка выпитого напитка сильно помутнила разум. Есть и стандартные синдромы опьянения, но также присутствует неприятное сбивчивое дыхание и навязчивое головокружение. Это, как ни странно, лишь сильнее раскрепостило, поэтому в любой подходящий момент он подстраивался всё ближе к Эмерсону, под конец вечера уже чуть ли не разлёгся на нём: ощущая всё тот же алкогольный эффект, опустил голову на его плечо, сложил руку на какой-то части либо грудной клетки, либо талии (уже не было сил разбираться, просто хотелось обнять). Подкатило сильное желание тёплой близости. В момент, когда внимание гостей уплыло в красивый интерьёр, Лейт аккуратно подтянулся к одной из причин своего необыкновенно нежного настроения и поцеловал его. Барретт вздрогнул, но на поцелуй ответил, хоть и после испуганно оглянулся. Себастиан с Ларисой продолжали осматривать картины, совершенно не замечая ребят. — Что такое? — Я пья‐яны‐ый… Эмерсон тихо усмехнулся и потрепал волосы парня. Лейта всё ещё преследует усилённая неугомонность мыслей, экспрессивность которой приходится хоть как-то выливать в размахивание ногой вправо‐влево, но алкоголь правда плохо откликнулся, поэтому общее состояние являлось ещё более неприятным. Будто тело обездвижено, и даже если Рем будет танцевать, то всё равно не получит хоть каплю удовлетворения. Прекрасно понимая это, продолжить сидеть на диване показалось лучшим решением. Все утомились, конечно, не считая Лейта. Поэтому смех и активные разговоры, которые четырьмя часами ранее так и сотрясали стены, превратились в изредка слышные фразы. Только музыка убирала возможность услышать тишину. Эта спокойность и нехватка энергии невероятно выводила Ремингтона. Он уже пожалел, что выпил грёбаное пиво. Сейчас бы хоть ходил по комнате… Ещё через час, Себастиан не очень чётко, но ясно намекнул, что уже пора расходиться. Никто не собирался противоречить, поэтому гости любезно попрощались и, спустя десяток поздравлений «о начале… Любовной мозгоёбки‐и‐и, ой, я что-то очень пьяненькая», ушли.

***

Никогда кровать не казалась такой мягкой, как сейчас. Эмерсон ну слишком быстро уснул, а вот Ремингтону пришлось пройти через девять кругов ада. Прекрасно понимал, что только сон его спасёт, но мозг не позволил даже на несколько секунд остановиться думать. Импульсивное желание жонглировать спрятанными в самых чертогах разума воспоминаниями просто разносит голову.  Отвратительно. Размышлять о своей психике нет желания, ведь приведёт всё к отчаянию и неугасающему сожалению. Счёт времени пропал. По ощущениям прошло минут десять и одновременная бесконечность. На деле, два часа. — Ремингтон, тебе стоит напомнить, что нужно спать? — хриплый и немного ворчливый шёпот послышался будто из подушки, в которую устремлена голова Барретта. — Ты не спишь? Как ты понял, что я не сплю? — Проснулся. То, что ты пинаешь сейчас рукой — это не что иное, как моё бедро. — Да? Я думал, это одеяло. Прости… — Ничего страшного. Но тебе нужно уснуть, Реми. — Знаю…