Полосатый свитер

Только третий сон виднеется, а телефон уже разрывает звонками, голова загудела, хочется перетереть источник звука в мелкую труху, но слово «Ремингтон» на экране заставило прокашляться, протереть глаза и принять вызов. — Алло! Эмерсон! Это пизде‐ец! — звонкий хриплый крик развеял остатки сна. — Блять, Лейт, чё с тобой, зачём орёшь в… — Эмс на секунду оторвал телефон от уха, взглянул на время, — час дня? — А почему не орать‐то? Я бегу к тебе, с работы ушёл! Скоро буду. Пять минут, всё, пока! — вызов завершён. ? Глаза снова закрылись, но уснуть не получилось. Заинтриговал, засранец эдакий. Одеяло отлетело куда-то в сторону, ноги лениво прикоснулись к ледяной плитке и попятились на кухню, а лучше в ванную. Нужно хоть немного себя привести в порядок. Голова чистая со вчера, а вот личико требует помощи. Тени размазались, забились во всевозможные складки и подчеркнули мешки под глазами. Кстати, ещё после вечеринки на Хэллоуин, Эмс понял, что краситься забывать ему не стоило, прикольно выглядит. Прохладная вода казалась ещё холодней, чем обычно, конечно, с наступлением зимы, всё почему-то принялось остужаться. Зачем? Барретт всей душой и сердцем ненавидит холод, желание выходить из дома со‐овсем пропало. В голову ударили воспоминания вчерашнего дня. Улыбка. Кстати, может, холодная вода — это не так уж и плохо. Во всём нужно находить плюсы, так? Зачем вообще видеть минусы, если вчера помирился со своим лучшим другом? Правильно, не нужны эти минусы. Звонок в дверь. Пробрало некое дежавю. Эмерсон бы подумал, что создатель шума агрессивен, но это же Рем. Какой там агрессивный? Гиперактивный, бешеный, неугомонный, нетерпеливый — это уже ближе. Хотя, Барретт считал, что не существует слов, способных точно описать настолько невероятного парня. — Иду‐у… Опять замок только щёлкнул, на Эмса сразу налетел Ремингтон. Ужасно привычно и до чёртиков очаровательно. — Привет! — руки устремились вверх, зажглась улыбка до ушей, — У меня назрел вопрос. Эмерсон перенял куртку Лейта, воспользовался моментом, чтобы спрятать смущение и отвернулся, растягивая вешание верхней одежды до уже неприличных секунд. — Подожди с вопросом, ты хоть пройди, сядь… Чаю себе налей, не знаю. — Ага! Парень вприпрыжку понёсся в глубь комнаты, начал напевать что-то прикольное и такое же позитивное, как и он сейчас. Want to hold you in my arms But you want nothing to do with me Эти строки прозвучали более чётко. Что‐то слабо ударило в грудь. Моментально голову заполнило лишь одной мыслью: «Это намёк, это точно намёк.» «Эх, Реми, мой дорогой, знал бы ты, как же много чего я хочу сделать вместе с тобой. Знал бы ты это душащее чувство, что я просто напросто не достоин тебя, Реми. Разве это не так? Пожалуйста, сделай пропетую фразу намёком и обними, блять, меня до хруста в рёбрах.» — Эй, Эми, чего ты там застрял? Я тебе тоже чай налил! Кстати, таблетку пил сегодня? Каждый раз это «Эми» просто сводит с ума, особенно, если слышать простое сокращение имени настолько дурманящим голосом, вообще ноги дрожать начинают. «Ремингтон, чтоб тебя, Лейт. Так бы и разревелся лишь от того, как ты меня называешь.» — Какие таблетки, Рем, я проснулся минут семь назад. «Жаль не с тобой» Так, хватит! Эмерсон откровенно выпал от своих мыслей, никогда ранее они не проявляли себя настолько ярко и часто. Что ж, новая ступень влюблённости? — «А может, помешанность, идиот?» — нет, исключено, совесть должна заткнуться как можно быстрее. — Окей, тогда бери чай и таблетку! — тут же всё перечисленное оказалось в протянутых руках Ремингтона. — Спасибо, мам. Парень рассмеялся, но из коротенькой игры выпадать не стал, потрепал Эми по голове: — На здоровье, сынок! Барретт хихикнул, принял лекарство, отставил чай в сторону, и уселся с ногами на диван, напротив прилетел Лейт. Всё ещё продолжал петь, трясти ногой. — У тебя маниакальная фаза, да? Ты слишком активный, никогда бы не подумал, что скажу это. Но у тебя же не биполярка какая-то... — Видимо! У меня мозг скоро взорвётся перерабатывать СТОЛЬКО информации! Но поделать я, сука, ничего не могу… Приходится цепляться за спокойного тебя, чтобы я на поломанный мозг не съебался куда-то! Я бы не сказал, что мне не нравится проводить с тобой время, абсолютно наоборот! Да и я сам не ебу, биполярка, не биполярка, вроде нет! Да, точно, это не биполярка, невнимательный тип же много секретов в себе хранит, могло вообще ОКР развиться, а, может, и развилось, я могу как-то залипать на одинаковых действиях, ой, короче, сейчас всё хорошо, а потом — посмотрим! Насколько быстро тараторил, что Эмс после конца фразы отвел взгляд, переслушал всё в голове на несколько скоростей ниже и только после этого вернулся. Рем, кажется, понимал, поэтому, как бы ему не было сложно, ждал. — Оке‐ей… Я что-то типа твоего балласта? — Да! Именно! Так вот, я вопрос хотел задать. Слушай внимательно, он меня невероятно тревожит! И правда, всё внимание художника быстро утекло на Лейта. Его губы сегодня выглядели по‐особенному привлекательно. — Это сильная проблема и, поскольку, мы уже хоть немного взрослые, то я думаю, надо поговорить! Конечно, его живой тон немного разбавлял атмосферу, но у Эмса всё равно внутри разрослась тревога. Опять он боится серьёзных разговоров, да что ты будешь делать, блять. — Я не понимаю свои чувства к тебе… В принципе, это не особо удивительно, но мне бы хотелось понять их, хоть немного! Мозг окатило шумной волной, брызги полетели во все стороны, врезаясь о стенки черепной коробки, отдавались гулким стуком. Утекли в сердце, распространяя горечь и одновременно надежду. Не понимает чувства. Не любит, но хочет? Любит, но не хочет? Любит и хочет, но боится? Сложно выжать из себя реакцию. Эмерсон отпил чай, прищурил глаза, всё также наблюдая за Реми. Он тоже сделал глоток, но взгляд наоборот расширил. Не позволяет разорвать зрительный контакт, сучёныш. — Без понятия, что говорить. Ты можешь лучше объяснить? — наврал. Он прекрасно знает всё, что ему жизненно необходимо выговорить, но лучше сначала убедиться в том, что сказанное не разрушит отношения. — Конечно! Только мне немного неловко, ну ладно. Думаю, тебя тоже уже достали все эти смешки от Ларисы и теперь ещё и Себа. Они думают, что мы встречаемся, но это же не так? — критическое мышление само включилось, поэтому Эмс убедил себя, что этот вопрос был с надеждой на «нет, это не так, я не хочу с тобой встречаться.» Чёрт, Реми, не заставляй говорить это вслух, пожалуйста. — Вроде, мы не встречаемся… Не помню, чтобы кто-то предлагал, — проскочил нервный смешок, шутить совсем не хотелось, но делать больше нечего. Лучше всего сейчас будет перемотать момент звонка в дверь и запереть её, пока этот непредсказуемый не успокоится. Подумал бы и забыл. наверное. Повисла ужасно неловкая пауза. Как же страшно. Пиздец, просто пиздец. Ремингтон не позволял отводить взгляд — он смотрел чётко, так что на секунду показалось, будто ничего, кроме пленящих кофейных глаз, Эмс и не видел. — А хотел бы? Сердце пропустило удар. — Что? — да, конечно, Эми, продолжай строить дурачка, давай, идиот. Всё равно этот огонёк узнает абсолютно каждый твой секрет, прочешет любой миллиметр души и впитается в кровь, словно кислород, без которого мы, кстати, жить не можем. Не проведёшь параллели? — «Мысли, заткнитесь, блять, без вас и так хуёво.» — Ты бы хотел, чтобы я, например, предложил тебе встречаться со мной? — улыбка слетела, но взгляд всё тот же. Будто проникает в мозг, гипнотизирует его, приказывает говорить то, что не хочется. Точнее… очень хочется, но страшно. Очередной глоток чая — единственная вещь, которая сейчас могла хоть немного разбавить вскипевшую атмосферу. — Я. я… — голос задрожал и пропал, всё, лучше замолчать, просто ждать, когда помощь снизойдёт. Лейт странно‐загадочно хмыкнул, поставил кружку на стол: — Сейчас и проверим. Эмерсон рефлекторно повторил за парнем и тоже освободил руки. «Снизошла, блять.» Расстояние между лицами мимолётно сократилось до считанных пятнадцати сантиметров. Удалось разорвать взгляд, но на его смену пришёл куда более чарующий. Этот поддонок Реми смотрел на губы напротив. Сердце разогналось до невозможных частот. Неужели всё правда наяву? А Лейт и не собирается пока совершать задуманное; он внимательно изучает реакцию парня. Пытается разглядеть уверенное согласие, а возможно, просто дразнит, какой же поганец, не догадывается, что терпение у Эмса на исходе. Столько ждал именно этого момента, не упускать же. Тихо засмеялся, двинулся ещё ближе, облизал свои губы. Барретт чувствует его тёплое дыхание. Слышит учащённое сердцебиение, видит, как чужие зрачки совсем слабо пульсируют, лишь чуть-чуть показывая тёмную радужку. Этот взгляд… Кошмар, просто кошмар. Он заставляет желать чего-то, что произносить вслух слишком стыдно. Чертовски приятный запах табака и кофе с алкоголем. Нет, бармен не пил, но его футболка пропитана стойким ароматом прямо из места, где каждый второй закажет утренний глинтвейн и чашечку крепкого кофе. Ремингтон наклонился совсем близко, буквально прижав Эмерсона между подлокотником дивана и своим телом. Всё вокруг исчезло. Не ощущается ничего, кроме тепла тел друг друга, сердцебиения и слабой дрожи в руках. — Лейт, блять, целуй уже, — протянулось низкое рычание. Барретт не осмелился поцеловать первым, как бы не желал. Кажется, именно для этого тянулось всё ожидание. Секунда и их губы соприкоснулись, Рем положил руку на шею Эмерсона, от чего почувствовал, что тот совсем слабо вздрогнул, но через мгновение Барретт углубил поцелуй, стал более уверенным, начал брать инициативу. Этого Лейт не ожидал, поэтому немного отпрянул, но тут же был снова притянут к чужим губам. Внутри словно горячий водопад разлился. На талию Ремингтона осторожно легла рука. Он лишь улыбнулся, что не мог не почувствовать Эмерсон. Ещё чуть-чуть и крышу совсем снесёт. Отсутствие нужного количества спокойствия от разогнавшегося сердца отдало сильным головокружением. Нужно срочно что-то предпринимать. Эмерсон положил свободную руку на затылок юноши, потянув на себя. Позволил голове удобно расположиться на подлокотнике, а самому оказаться в не менее смущающем положении, когда Лейт буквально нависает над ним. Всё, это нужно заканчивать. Сейчас же. . . . Ладно, можно ещё чуть-чуть подразнить. Ремингтон заметил, что парень «отыгрывается» на нём, отвечая взаимным вывождением из терпения. Он покусывает его губы, затем словно извиняется и «зализывает» вину. Уже у самого Лейта сознание подскользнулось и поплыло куда-то не туда. Притворяться сильным и могучим конечно интересно, но когда парень, лежащий, Господи, прости, под тобой, проявляет куда больше инициативы, начинаешь задумываться и неконтролируемо поддаваться его невербальным манипуляциям, теряешь крепость в руках, да и вообще превращаешься в податливую субстанцию. Такое ощущение, будто за всё своё общение, парни копили желания и оставляли их при себе, чтобы сейчас всё вылилось в столь долгий и чарующий поцелуй. Сердцебиение точно отбивает ритм для неплохой мелодии. Отдалились, пересилили желание продолжить. Кажется, Рем понял, что невероятно смутит Эмса своим ещё более вызывающим взглядом, поэтому лишь быстро осмотрел зелёные искрящиеся глаза и положил голову на грудь художника. — Что теперь скажешь? — голос тихий, непринуждённый, словно и не было ничего. Только сердцебиение выдавало. Лейт нашёл руку парня и сцепил её со своей. — Ну? — Предлагаешь мне встречаться с тобой? — прозвучало над ухом. — Ага. Ты согласен? — Конечно, блять, да. Ремингтон и не ожидал другого ответа, он улыбнулся, быстро чмокнул Эмса и снова сложил голову. — У тебя так сердце стучит, — Лейт хихикнул, — Ты из‐за этого всё время тревожился, что ли? Такой домашний и спокойный. Точно сейчас заведётся, снова станет полной противоположностью умиротворения, отпрыгнет на другой конец дивана или вообще понесётся по квартире: чай заварить, полы помыть, в окно покричать, ещё что-то, что влетит в его дурную голову. — Конечно. Будто ты не переживал. Супер непринужденный разговор, как так? Барретт улыбнулся, смотря на макушку своего. парня. Подумать только, неужели подобные мысли действительно допустимы? Они реальны и ничуть не натянуты. Лишь понимание зародившихся отношений заставляет всё внутри продрогнуть, растопить любой оставшийся лёд, разгорячённый жар которого утянется куда-то ближе к солнечному сплетению, распространится по грудной клетке приятным жгучим огнём и зазвенит в голове трепетным колокольчиком. — Переживал конечно. Давно‐о уже. Насколько давно? Неужели раньше самого Эмерсона? Быть не может. — С какого момента? — Мы стояли курили. Ну, у меня дома. После моего депрессивного эпизода. Я тогда ещё на фортепиано играл, помнишь? Тело окутало в абсолютно неизвестном ощущении. Эмерсон даже почувствовал злость, непонятно, на себя или кого-то другого. Конечно, блять, он помнит. — Уже тогда!? — было похоже на крик, Лейт немного вздрогнул. — Чш‐ш, да! Ты очень красиво курил. Эмерсон с шумом поднялся на руки, так что лежащий на нём Ремингтон тоже подлетел и удивленно уставился на парня. — То есть?! То… Блять, — голова беспомощно опустилась вниз, — И ты ничего не говорил. — Я знал, что это не будет взаимным! Ты себя помнишь? Ещё более непредсказуемый, чем я! Агрессивное облако пассивной энергии, способное на всё, что в нездоровую голову влезет! — Ну в смысле... — парень «обижённо» надул губу и отвел взгляд. Прошло достаточно времени, а Реми сказал лишь сейчас. Что же он чувствовал…

***

Эмерсон, зажимающий между пальцев догорающую сигарету буквально поселился в голове Ремингтона. В груди разлилось то самое теплое, но ужасно пугающее чувство. Влюбился, да, точно, влюбился, как маленький мальчишка. Можно сказать с первого взгляда, сделав помарку: первый взгляд на такого Барретта, который разглядывает ночной город, выдыхает дым, думает о своём, о чём-то тяжёлом, томном, но совершенно не о Ремингтоне. И не будет думать. Точнее, вспоминать часто придётся, но вспоминать и чувствовать трепетные мурашки по всей коже… Не скоро, наверное. — «Я добьюсь взаимности, Эми.» А пока можно дать волю эмоциям. Ощущать боль и глупость своей непредвиденной влюблённости. Поплакать, когда его рядом не будет. Вспомнить написанные строки о нём. Боже, какой же идиотский поступок. I see you for what you are Is something in your eyes That look past my scars Да, да, Эми я вижу тебя таким, какой ты на деле, я чувствую всё, что чувствуешь ты, но почему я не чувствую взаимной симпатии? Я много сделал плохого, да? Возможно, слишком рано я начал волноваться, но… I am the only hope for you You are the only hope for me too Я же был прав, это так! Не смей отрицать, если хоть когда-то прочтёшь эти строки… Я их оставил на совсем видном месте. Да, тогда я писал без мысли, что влюблён в тебя, но сейчас… Сейчас всё иное. Эми, пожалуйста, не заставляй меня долго ждать, конечно, я закрою все свои чувства на замок, пока не буду сам убеждён, что ты тоже это чувствуешь, но случится ли такое? Случится ли, что ты сможешь подарить наилучшее лекарство? Боже, я такой идиот, прости меня. Зачем он так красиво разглядывает город, зачем он такой особенный, утончённый и... правильный. Прекрасный во всем, где другие лишь лажают. Зачем, просто зачем?! Да, делал много глупостей, да, ещё тот агрессор, но, блять, не на меня. Эмс, лучше бы ты на меня орал, как и на Ларису, Себастиана, да и на любое, что тебя так выводило. Почему терпел именно при мне? Почему проявлял лишь нежность и доброту, могу ли я делать выводы? Невозможно оторвать взгляд. Господи, да кто ты такой? Как можешь быть настолько прекрасным, ещё и таить в себе миллион загадок, таких же волшебных миров, мыслей, суждений?! Черт, кажется, ты заметил мой взгляд, прости, что буду ещё немного глупить и оставлять его на тебе. — Что‐то не так? ДА, БЛЯТЬ, всё не так, эмс! Прости, что смутил, прости, прости, прости! Прости эти мысли, прости! — Ну ты хоть рот закрой… Не дотрагивайся до меня, Эми, я сейчас не в состоянии вообще! ...Ты поднял мою челюсть. Я открывал рот, оказывается. Дурак. Я смешной. Ты тоже молодец. По спине пробежали мурашки от мимолётного прикосновения. — Прости, задумался, — да, конечно, я задумался настолько, что совершил наиглупейшую ошибку. Твою мать, Эмс, ты такой невероятный.

***

— Ты правда с того момента… — продолжать фразу и говорить слово «любил» слишком сложно. — Да, влюбился, как идиот полнейший! — сам дополнил, — И вообще, не представляешь, насколько! Снова тело пробило теплым разрядом тока. Это правда. Это правда! — Представляю, поверь. Ремингтон подождал несколько секунд, разглядел сияющие глаза и расплылся в улыбке, опять налетая с объятиями на Барретта. — У меня получилось! Я так рад, Эмс! По квартире разлетелся смех, — Рем, придушишь! — хотя, Эмерсон не особо и против, точнее, такая смерть однозначно лучше любых других вариантов. Но умирать расхотелось совсем, ну уж нет, не в эту смену! Точно не тогда, когда всё только пошло в гору. — Пожалуйста, скажи, что ты видел те строки! Замер и слабо дернулся, обнимая Ремингтона, он не смог спрятать резкий испуг. — Видел! Ты всё видел! — Ты про… Да, именно они начали доноситься от парня, тихо напевающего слова, которые ранее отдавались тревожным шумом в голове, но сейчас, красивая мелодия, сочетающаяся с не менее красивым слогом, вызвала совсем иной отклик. — Про тебя, понял? — Прекрасно звучит, Реми. — Хе‐хе, я знаю! Про тебя ведь!